Тамъ, гдѣ море съ шумомъ ударялось о крутые береговые утесы, гдѣ ропотъ волнъ не умолкалъ ни на минуту, тамъ природа создала неприступное мѣстечко, оберегаемое моремъ и скалами.
Съ незапамятныхъ временъ ни одно человѣческое существо не посѣщало этихъ ущелій, этого берега у подножія высокихъ, крутыхъ скалъ.
Однакожъ, что это такое въ полумракѣ вечера шевелилось тамъ у подошвы горъ? Что это, почти такое же бѣлое, какъ и окружающіе его мѣловые утесы, двигалось между нагроможденными другъ на друга, обломками скалъ, у самаго моря. Человѣкъ ли былъ это? Неужели природа не достигла своей цѣли и, вопреки всѣмъ страшнымъ преградамъ ея, смѣлый обитатель земли все-таки проникъ сюда. Какже ходили слухи, что никто не можетъ пробраться въ это заповѣдное мѣсто, въ ущельи и на берегъ моря, у подошвы скалъ, не поплатившись жизнью за свою смѣлость! значитъ это была басня, продуктъ народнаго суевѣрія?
Кажется это былъ человѣкъ! Онъ шевелился, руки его были до локтей опущены въ воду, прибитую сюда моремъ во время бури, онъ вытаскивалъ оттуда рыбу и клалъ ее въ мѣшокъ, который лежалъ тутъ же рядомъ, на половину въ водѣ.
Мѣстечко это приходилось какъ разъ у подножія тѣхъ скалъ, гдѣ отъ времени до времени показывался старый Витъ. Сначала рыбаки, видя что онъ киваетъ имъ, пробовали добраться до того мѣста, гдѣ стоялъ онъ на обломкахъ утеса, но всегда принуждены бывали отказаться отъ своего намѣренія. Къ тому же, только что подходили они ближе къ утесу, какъ призракъ стараго Вита исчезалъ, какъ будто не хотѣлъ онъ завлекать ихъ въ эти опасныя мѣста, гдѣ угрожала имъ смерть, и киванье его, было, по всей вѣроятности, только привѣтствіемъ, но вовсе не знакомъ, чтобы они шли къ нему к взяли его оттуда.
Вышеописанную нами фигуру, сидѣвшую на немного и круто выдавшемся изъ подъ воды камнѣ, едва можно было признать за человѣка. Сѣдые, длинные волосы, прядями спускавшіеся у него на плечи, издали и въ полумракѣ можно было принять за развѣваемый вѣтромъ тростникъ. Длинная бѣлая борода закрывала почти все лицо. Одежда его вся побѣлѣла отъ прикосновенія къ мѣловымъ скаламъ, такъ что невозможно было узнать ея настоящаго цвѣта. Ноги его были обнажены до самыхъ колѣнъ. Но вотъ взошла луна и блѣднымъ волшебнымъ свѣтомъ озарила живописную бухту между утесами, бѣлыя скалы съ мрачными ущельями, тихо волнующееся море и странное призрачное существо тамъ внизу у подошвы скалъ.
При блѣдномъ лунномъ свѣтѣ скалистый, усѣянный ущельями берегъ выглядѣлъ еще живописнѣе, еще величественнѣе. Легкія волны отливали серебромъ: весело прыгали онѣ перегоняя другъ друга и играя плескались о береговыя скалы, разсыпаясь милліонами жемчужныхъ брызгъ, которыя долетали до страннаго старика, спокойно и безстрашно продолжавшаго свою работу.
Но вотъ лунный свѣтъ прямо упалъ на него. По лицу онъ выглядѣлъ очень старымъ -- но вѣроятно эти сѣдины, эти глубокія морщины были преждевременны, тяжелые слѣды горя и лишеній, такъ какъ тѣло его отнюдь нельзя было назвать ни дряхлымъ, ни изможденнымъ. Сѣдые волосы, длинными прядями падавшіе ему на плечи и бѣлая длинная борода почти сплошь покрывали всю его голову, выдавались только высокій лобъ, носъ, глаза и ротъ. Въ настоящую минуту лицо его выражало усердіе: старательно продолжалъ онъ вытаскивать изъ воды рыбу. Должно быть набралъ онъ уже ея не мало, мѣшокъ былъ почти полонъ.
Вдругъ одинокій старикъ поднялъ голову и повернувшись въ сторону скалъ, принялся прислушиваться потомъ всталъ съ камня, до половины покрытаго водою, такъ что бѣдняжка весь вымокъ. Медленно и осторожно сталъ онъ взбираться по обломкамъ утесовъ къ мрачной разщелинѣ скалъ, которая была такъ широка и высока, что туда смѣло могло войти нѣсколько человѣкъ разомъ.
Въ этой мрачной разщелинѣ, повидимому, глубоко уходившей внизъ, исчезла призрачная фигура стараго Вита.-- Это могъ быть только онъ, рыбаки узнали его и увѣряли, что это былъ онъ, а кромѣ его ни души не видно было никогда на этомъ непроходимомъ, негостепріимномъ мѣстѣ.
Берегъ, сталъ по прежнему пустыннымъ и бѣзлюднымъ. Мертвая тишина ночи нарушалась только плескомъ волнъ, да изрѣдка крикомъ чайки или другой какой нибудь морской птицы.
Вдали, мѣстами, то выплывалъ, то исчезалъ парусъ, блестящая рыбка играла на поверхности воды и снова потомъ уходила въ глубину, морскія утки вереницей пролетали мимо и охотно забирались на пустынный, скалистый берегъ для того, чтобы войти въ дѣлежъ со старымъ отшельникомъ и полакомиться вкусной рыбкой, богатымъ даромъ моря. А тамъ по прежнему было тихо и спокойно.
Но вотъ старикъ опять вышелъ изъ разщелины и сталъ карабкаться по камнямъ внизъ къ берегу, тамъ онъ взвалилъ на плечи мѣшокъ съ рыбой и снова тѣмъ же путемъ вернулся назадъ къ разщелинѣ скалъ.
Она была освѣщена луной и, заглянувъ туда, можно было видѣть цѣлую галлерею, изъ которой, затѣмъ, другія, болѣе низкія разщелины вели въ пещеры.
Старикъ, какъ мы уже сказали, вернулся въ разщелину скалъ. Онъ пошелъ въ большое, на подобіе грота, отверстіе съ сѣрыми причудливой формы стѣнами, съ которыхъ постоянно капала вода. Главная пещера была по видимому очень высока и какъ бы высѣчена въ мѣловой скалѣ, однакожъ она не была дѣломъ рукъ человѣческихъ и одной природѣ обязана была своимъ образованіемъ.
Неровное дно пещеры состояло изъ известняка и всегда было сырое, такъ какъ во время бури и прилива море прибивало сюда много воды, и часто на значительную высоту наполняло пещеру, удивительно только какъ могъ старый Витъ въ подобномъ случаѣ спасать свою жизнь. Кромѣ того еще тихонько и едва замѣтно пробивалась сюда вода изъ сосѣдней боковой трещины.
Къ этой то трещинѣ и направился старикъ съ кулемъ рыбы за плечами. Тамъ слышался уже плескъ и журчаніе воды. Черезъ трещину эту вошелъ онъ въ одну изъ сосѣднихъ боковыхъ пещеръ, гдѣ съ шумомъ пробивался стекавшій со скалъ ручеекъ, ища отсюда выхода въ море, свѣтлый, прозрачный ручеекъ съ прѣсною, годною для питья водою.
Старику пришлось идти въ бродъ. Все болѣе и болѣе погружался онъ въ непроницаемый мракъ, окружавшій узкій и длинный проходъ. Но старый Витъ должно быть хорошо зналъ эту дорогу; онъ бодро и скоро подвигался впередъ.
Вода мало по малу все прибывала, а отверстіе въ скалѣ дѣлалось все ниже и уже, къ тому же скалистое дно потока было очень скользко и круто подымалось вверхъ; но старикъ не останавливался передъ всѣми этими препятствіями, онъ смѣло карабкался все дальше и дальше. Вскорѣ чрезъ отверстіе, почти все наполненное водою и снаружи поросшее папоротникомъ и мхомъ, вылѣзъ онъ на чистый воздухъ и очутился теперь въ одномъ изъ овраговъ между мѣловыми скалами, мѣстами покрытомъ роскошною растительностью.
Склоны горъ были, конечно, большею частью обнаженные, кое гдѣ только покрытые мхомъ и травою; внизу же у подошвы въ изобиліи росли всевозможные кустарники и травы.
Оврагъ, до котораго, по одному ему извѣстной дорогѣ, добрался старикъ, былъ далеко не такъ крутъ и глубокъ, какъ тотъ, куда упала Лили, и изъ него хоть и съ трудомъ, но все же можно было вылѣзть на верхъ. Для старика, казалось это было дѣломъ привычнымъ: ловко карабкался онъ по менѣе крутой сторонѣ обрыва, цѣпляясь за выступы и коренья. Вверху только можно было замѣтить, что этотъ болѣе ровный и мелкій оврагъ, внизу котораго протекалъ ручей, недалеко лежалъ онъ отъ того, гдѣ погибла Лили.
Взобравшись наверхъ, старикъ остановился немного чтобы перевести духъ,-- теперь онъ опять на нѣсколько часовъ вышелъ на землю. Казалось онъ хотѣлъ, чтобы никто не видѣлъ его, чтобы никто не зналъ, что онъ отъ времени до времени является сюда на верхъ, когда бываетъ нужно сходить въ ближайшій городъ за необходимыми припасами, и до сихъ поръ дѣйствительно удавалось ему оставаться никѣмъ не замѣченнымъ.
Съ мѣшкомъ за плечами пошелъ онъ черезъ лѣсъ, а потомъ по дорогѣ, которая полями и лугами вела въ городъ.
Было уже свѣтло, когда старый Витъ приближался къ цѣли своего путешествія.
Это былъ не тотъ городъ, гдѣ находился судъ и куда Варбургскіе рыбаки моремъ возили рыбу на рынокъ, это былъ маленькій городокъ по другую сторону отъ Варбурга, въ него нельзя было попасть съ моря.
Послѣ двухъ-часоваго пути старикъ достигъ, цѣли своего путешествія. На городской площади уже собрались крестьяне и торговцы. Они только что выставляли свои товары для продажи. Къ одному, должно быть, уже знакомому ему торговцу и подошелъ старикъ, высыпалъ ему въ чанъ свою рыбу и получилъ за это немного денегъ. Потомъ, сдѣлавъ кое-какія закупки, старый Витъ двинулся въ обратный путь къ морскому берегу. Онъ очень спѣшилъ, какъ будто боялся прозѣвать что-нибудь или точно кто-нибудь дожидался его тамъ въ уединенномъ убѣжищѣ внизу у подошвы скалъ. Въ Варбургскомъ лѣсу, близь своего жилища, набралъ онъ нѣсколько какихъ-то травъ и хворосту, положилъ все это въ мѣшокъ и перекинувъ его за плечи, ловко и осторожно принялся спускаться въ оврагъ. Скоро исчезъ онъ въ глубинѣ его, какъ разъ въ томъ мѣстѣ, гдѣ ручеекъ пробиваясь сквозь разщелины скалъ, журча катился въ море. Немного погодя, старый Витъ опять показался, у подошвы скалъ, вблизи самаго берега. Онъ положилъ мѣшокъ съ хворостомъ на сухое мѣсто, взялъ полную охапку и вернулся въ пещеру. Тамъ, на почернѣвшихъ уже камняхъ развелъ онъ огонь, поставилъ на него небольшой котелокъ къ ключевою водою, насыпалъ туда собранныя имъ въ лѣсу травы и отправился въ сосѣднюю пещеру. Здѣсь въ задней части ея, гдѣ царствовалъ полумракъ, на небольшомъ возвышеніи, на импровизированной мягкой постели изъ сухихъ камышей, лежала молодая дѣвушка. Старый Витъ, тихонько и осторожно подошелъ къ постели и наклонившись надъ лежавшей, пристально и озабоченно сталъ всматриваться въ нее.
Молодая дѣвушка лежала неподвижно, какъ мертвая. Глаза ея были закрыты, бѣлокурые локоны въ безпорядкѣ разсыпались по постели. На лбу и на головѣ видны были открытыя раны; заботливая рука обмыла ихъ и постаралась унять кровь, но по временамъ она все-таки капала на блѣдное личико бѣдняжки.
Такъ какъ въ пещерѣ этой было довольно свѣжо, то старикъ покрылъ безчувственную дѣвушку одѣяломъ.
Была ли въ ней еще жизнь? Надѣялся ли отшельникъ спасти ее? Конечно, надежда была очень и очень слабая! Жизнь ея висѣла на волоскѣ! Раны были глубоки!
На шеѣ и на рукахъ кожа была содрана и виднѣлись большія царапины. Ни крика, ни стона не вырвалось изъ поблѣднѣвшихъ устъ бѣдняжки и только слабое, едва замѣтное дыханіе давало знать, что искра жизни тлѣла еще въ этомъ прекрасномъ, молодомъ тѣлѣ. Безъ чувствъ, безъ сознанія, какъ мертвая, лежала несчастная на постели. Само небо послало ей на помощь этого добраго старика, который съ отеческою любовью и заботливостью неутомимо ухаживалъ за нею, употребляя всѣ зависящія отъ него мѣры для того, чтобы спасти ее. Теперь приложивъ новые холодные компрессы къ ранамъ, онъ пошелъ въ сосѣднюю пещеру, гдѣ разведенъ былъ огонь и заглянулъ въ котелокъ, готово-ли лекарство. Это былъ темно-зеленый бальзамъ изъ принесенныхъ имъ изъ лѣсу травъ. Онъ снялъ котелокъ съ огня, далъ простынуть лекарству, затѣмъ налилъ немного его въ холодную воду и этою смѣсью продолжалъ дѣлать примочки къ ранамъ.
Какъ попала эта безчувственная, израненная дѣвушка въ пещеру стараго Вита. Кто была наконецъ эта дѣвушка, за которой, уже нѣсколько дней, заботливо ухаживалъ добрый старикъ, какъ отецъ за родною дочерью.
На утро послѣ той ужасной ночи, въ которую погибла Лили, когда свирѣпствовала гроза и море бушевало съ такою силою, что прибивало волны къ самымъ скаламъ и вода проникла въ первую пещеру, старый Витъ, какъ только море немного поуспокоилось, вышелъ изъ своего убежища. Горячей молитвой старикъ возблагодарилъ Бога за то, что не погибъ онъ жалкою смертью во время непогоды въ пещерахъ, вѣдь ему рано было еще умирать, говорилъ онъ, цѣль его жизни не была еще исполнена.
Когда волненіе моря мало по малу утихло, онъ по краю утесовъ полѣзъ къ огромному, гигантскому оврагу между скалами. Скаты были такъ страшно круты, что никогда ни одному человѣку сверху не удавалось спуститься внизъ; и съ низу также невозможно было взобраться на верхъ. Отъ одного взгляда съ высоты въ глубину его могла закружиться голова. Со стороны моря скалы не были покрыты ни какой растительностью, тутъ торчали только обнаженные мѣловые утесы; овраги же были поросши цвѣтущею зеленью.
Старый Витъ заглянулъ въ этотъ глубокій и огромный оврагъ: ему хотѣлось посмотрѣть, какія опустошенія произвела въ немъ вода за ночь.
Не въ далекомъ разстояніи отъ себя увидѣлъ онъ молодое, вырванное съ корнемъ деревцо и возлѣ него какъ будто свѣтлое платье. Что было это такое? не былъ ли это кусокъ матеріи, во время бури снесенный вѣтромъ въ оврагъ?
Старый Витъ подошелъ поближе. Возлѣ самаго вырваннаго съ корнемъ и сброшеннаго въ оврагъ деревца лежало человѣческое существо -- молодая дѣвушка, вся въ крови, быть можетъ разбитая и мертвая; въ первую минуту онъ не могъ разобрать этого хорошенько.
Подойдя ближе къ безчувственной дѣвушкѣ, старикъ въ ужасѣ всплеснулъ руками и всталъ на колѣни, чтобъ осмотрѣть раны.
Вода ночью проникала до того мѣста, гдѣ лежала несчастная, волны обрызгали ее и омыли раны, но вѣрно, не хватило у нихъ силы унести ее съ собою вонъ изъ оврага.
Теперь кровь снова такъ сильно текла изъ раны, что блѣдное личико и шея безчувственной дѣвушки были буквально залиты ею.
Не теряя ни минуты, старый Витъ проворно всталъ, осторожно поднялъ дѣвушку на руки и отнесъ ее въ свою пещеру, гдѣ и положилъ ее на постель изъ камышей, на возвышеніи, куда никогда не проникала вода, даже во время сильной бури. Съ трогательной заботливостью ухаживалъ онъ за бѣдняжкой, въ которой теплилась еще искра жизни, просиживалъ ночи у ея изголовья, освѣжалъ ея раны и употреблялъ всѣ возможныя мѣры для того, чтобъ спасти жизнь бѣдняжки. Но раны, повидимому, были неособенно опасны, скорѣе, казалось какое-нибудь внутреннее поврежденіе или сотрясеніе мозга подтачивало жизнь найденной въ оврагѣ дѣвушки: уже нѣсколько сутокъ, лежала она въ пещерѣ стараго Вита и несмотря на то, что старикъ употреблялъ всѣ усилія чтобы спасти несчастную, она оставалась все въ томъ же безчувственномъ состояніи; ни разу не пошевельнулась она, ни крика, ни стона не сорвалось съ ея губъ, дыханіе было также слабо, едва замѣтно, однимъ словомъ не видно было никакихъ признаковъ возвращающейся жизни.
IX.