Темная ночь опустилась на поле боя, покрытое трупами, на котором бились воины креста и полумесяца.
Повсюду царили тишина и спокойствие. Вдруг между ранеными и убитыми замелькал огонек, появляясь то тут, то там.
Что это был за свет? Он падал от маленького ручного фонарика, который держал высокий старик, бродивший между сербами и турками.
Казалось, что незнакомец был турок, потому что на голове у него была чалма. У старика было загорелое, обрамленное длинной, белой бородой лицо, и, несмотря на годы, он очевидно был еще силен.
Это был начальник Золотых Масок, последний потомок Абассидов Альманзор, известный нам под именем Абунецы, заклинателя змей.
Что же он искал на поле боя?
Он остановился около стонавшего серба, стал на колени и, вынув фляжку, дал раненому напиться.
Затем он пошел дальше и подошел к раненому турку, он обмыл его рану и перевязал ее.
-- Спаси меня! -- Обратился к старику русский доброволец, которому мертвая лошадь придавила ноги, и Абунеца оттащил лошадь и, не слушая благодарности молодого человека, поднявшегося на ноги, пошел дальше.
Турецкий офицер протягивал к нему руки.
-- Я умираю! -- говорил он. -- Дай мне воды!
И снова Абунеца подал свою фляжку, видя, что хотя н не может спасти жизнь раненому, но может облегчить ему последние минуты.
В то время как старик оказывал таким образом помощь друзьям и врагам, к полю боя подъехал турецкий конный патруль.
Свет, мелькавший на поле битвы, возбудил любопытство и подозрение у патруля.
-- Что это такое? Видите огонь? -- говорили турки между собой.
-- Фонарь должен нести какой-нибудь человек.
Подъехав ближе, они увидели, что незнакомец перевязывает серба, которого ясно освещал поставленный на землю фонарь.
Этого было достаточно для того, чтобы они увидели в незнакомце врага, неверного, хотя на нем и была надета чалма. Тот злодей, по их мнению, кто оказывает помощь врагам, вместо того, чтобы убивать и мучить их.
Вне себя от ярости они бросились на Абунецу, и в несколько мгновений он был схвачен и связан, и солдаты уже готовы были убить его на месте.
Тогда начальник остановил их.
-- Не ваше дело убивать старика, -- вскричал он, -- он называет себя правоверным мусульманином! Возьми-, те его в плен и предоставьте паше вынести ему приговор.
Тогда один из солдат привязал к шее старика веревку, другой конец которой взял в руки и, вскочив на лошадь, что сделали и все остальные, поскакал галопом, так что старик вынужден был бежать за лошадью, и это доставляло туркам большое удовольствие.
Ни стона, ни жалобы не вырвалось из уст Абунецы. Он прощал своим мучителям то, что они делали, ослепленные фанатизмом.
Когда наконец Абунеца, весь покрытый потом и кровью, был приведен к палатке паши, тот еще не спал, и при взгляде на Абунецу он невольно почувствовал сострадание.
-- Ты правоверный? -- спросил паша.
Старик утвердительно наклонил голову.
-- Как тебя зовут?
-- Абунеца.
-- Что ты делал на поле боя?
-- Я помогал раненым, это священный долг каждого.
-- Ты тем разозлил моих людей, что помогал также и неверным.
-- Я не делал разницы! Мы верим в Аллаха, они в Бога, но все люди -- братья.
-- Ты забываешь, что те, кому ты помогал, наши враги! Разве ты не слышишь угрожающего ропота солдат? Они требуют твоей смерти!
-- Убей меня, если ты их раб, -- отвечал Абунеца.
-- Ты говоришь вызывающим тоном. Не будь ты старик, седую бороду которого я уважаю, я выдал бы тебя солдатам, которые разорвали бы тебя на клочки!
-- Я не боюсь смерти, благородный паша! Я тысячу раз без страха глядел ей в глаза, -- сказал Абунеца, -- делай со мной, что хочешь, я готов умереть, если таков будет твой приговор, но у меня есть одна просьба, одно желание, и я знаю, что перед смертью ты не откажешь мне.
-- Что это за желание? -- спросил паша.
-- Дай мне три дня срока, чтобы я успел выполнить мой последний долг и последнее мое желание.
-- Я не хочу быть один твоим судьей! Я отправлю тебя в Адрианополь, там решится твоя судьба, -- сказал ьаша, -- здесь, в лагере, твоя жизнь в опасности, потому что мои солдаты ненавидят всякого, кто друг их врагов! Ты находишься под тяжким подозрением, и я не в состоянии защитить тебя.
-- Делай со мной что хочешь, храбрый паша, то, что ты находишь справедливым! Пошли меня в Андрианополь, но обещай дать мне три дня!
-- Хорошо! -- сказал паша, и еще до наступления дня отправил Абунецу под конвоем солдат в Адрианополь.
Мнение солдат, что тот враг, кто помогает врагам, оказалось также и мнением адрианопольских судей. Они были турки, а все турки, как простолюдины, так и знать, одинаково ненавидят всякого, что помогает гяурам. Абунеца был приговорен к расстрелу, но по обещанию паши ему было дано четыре дня до исполнения приговора.
Когда наступил вечер, Абунеца подошел к маленькому решетчатому окну своей темницы и с нетерпением взглянул на улицу. Вдруг снаружи послышался слабый стук.
Старик прислушался, затем подошел к двери.
Стук повторился.
-- Это ты, брат мой? -- спросил Абунеца.
-- Я ждал твоего приказания, мудрый Бейлер-беги, -- отвечал голос снаружи.
-- Приговор вынесен и будет приведен в исполнение самое позднее через четыре дня, -- сказал Абунеца.
-- Я это знаю, мудрый Бейлер-беги! Что прикажешь? Когда желаешь ты быть освобожден?
-- Приговор должен быть исполнен, я не хочу спасаться от него бегством, -- отвечал старик, -- но ты должен исполнить мое последнее желание.
-- Приказывай!
-- Спеши в Стамбул как можно скорее и скажи братьям, что мое последнее желание -- увидеть мою дочь Рецию и поговорить с ней! Где бы она ни была, она должна быть приведена сюда, чтобы я мог благословить ее перед смертью и передать ей мое имущество! Иначе я не могу умереть спокойно! Мне дано сроку три, самое большее четыре, дня: спеши, чтобы Реция не опоздала сюда, в Адрианополь дорога неблизкая, брат мой.
-- Я сейчас же оставлю Адрианополь, чтобы исполнить твое приказание, мудрый Бейлер-беги, -- раздался голос снаружи.
-- Передай братьям обо всем, что произошло, -- сказал Абунеца. -- Я посылаю им мой последний поклон и благословение на продолжение общего дела, которому я с радостью приношу себя в жертву! Иди с миром и сделай, что я тебе приказал! Да хранит тебя Аллах!
-- Да утешит он и тебя! Время испытаний коротко, награда и блаженство вечны, -- раздался прежний голос, затем послышались легкие шаги, и все стихло.
По коридорам тюрьмы прошел Золотая Маска.
Караульные, видевшие его, низко кланялись, приложив руку к сердцу...
-- Мир с тобою! -- шептали они.
Золотая Маска оставил дом и скрылся в темноте.
Абунеца успокоился. Он съел кусочек маисового хлеба, сотворил молитву, лег на свое жесткое ложе и уснул. Чистая совесть позволяла ему спать спокойно, хотя через несколько дней он должен был умереть.
На следующий день его призвали для вынесения окончательного приговора.
-- Вы дали мне тот срок, который я просил, -- сказал Абунеца. -- Слава Аллаху! Моя душа спокойна!
-- Почему ты, будучи правоверным, оказывал помощь гяурам, старый дурак? -- спросил судья. -- Теперь ты умрешь за это!
-- Я не боюсь смерти! Но я помогал не одним христианам, отвечал Абунеца, -- я оказывал помощь всем раненым одинаково, будь они правоверные или нет! Аллах знает все!
-- Было глупо помогать врагам божественного пророка! Ты призываешь Аллаха, а между тем ты разгневал его! Теперь ты заплатишь за это жизнью.
-- Аллах есть любовь, -- отвечал Абунеца, -- все люди -- братья!
-- Что за глупые слова говоришь ты! -- вскричал с гневом судья. -- На старости лет ты противоречишь Корану!
Абунеца улыбнулся, как бы желая сказать: "Я прощаю тебя, потому что ты ослеплен! Никто не знает лучше меня Корана и его толкований".
-- Если я согрешил, -- сказал он, -- в таком случае я искуплю этот грех смертью! Оставь меня в покое. Иди, твои слова не оказывают на меня никакого влияния. Ты исполнил свой долг, предоставь остальное Аллаху и мне!
-- Тебя не убедишь, старый грешник, умирай же в грехе, -- сказал судья и оставил вместе со своими спутниками темницу старика.
Когда наступил вечер, Абунеца подошел к железному окну и взглянул в него. Казалось, он ожидал кого-то.
Прошло уже два дня и две ночи с того времени, как он послал Золотую Маску в Стамбул, но дорога от Адрианополя до Стамбула была неблизкой, и никто не мог предвидеть всех случайностей, которые могли встретиться в пути.
Ночью Абунеца почти не спал. Наступил день -- последний день срока! Он стал бояться, что Реция опоздает, что ему не удастся увидеть свое дитя, которому он хотел передать благословение и наследство.
По мере того, как день заканчивался, беспокойство старика все увеличивалось. Когда солнце зайдет, наступит его последний час, а Золотой Маски и Реции все еще не было!
Мысль умереть, не прижав дочь в последний раз к груди, вызвала слезы на глазах старика, и с уст его сорвалась первая жалоба.
-- Реция, дитя мое! -- вскричал он. -- Где ты? Почему не спешишь ты к своему умирающему отцу, чтобы еще раз увидеть его, чтобы принять его благословение? Горе мне, моя молитва осталась неуслышанной! Неужели я не увижу свое дитя перед смертью?
В это время послышался грохот барабана, дверь отворилась, и в коридоре показался отряд, которому было поручено казнить Абунецу.
Фельдфебель вошел в комнату, чтобы отвести Абунецу на место казни.
Когда караул, в середине которого шел Абунеца, вышел на улицу, последний с беспокойством огляделся вокруг, но его взгляд встретил только чужие, равнодушные лица прохожих.
Абунецу привели на поле за городским валом и там привязали к столбу. Солнце заходило...
-- Аллах, -- прошептал старик, -- пошли ко мне Рецию, не то будет поздно...
Солдаты с заряженными ружьями встали на другом конце поля. Настала последняя минута.
Взгляд Абунецы снова обратился на дорогу к городу, и ему показалось, что он видит вдали какой-то экипаж или всадника.
Солнце зашло.
-- Готовься! -- скомандовал офицер.
Солдаты прицелились.
-- Пли! -- прозвучала команда.
Раздалось двенадцать выстрелов, и старик повис на веревках, привязывавших его к столбу...
-- Реция, Реция, ко мне! -- прошептал он, и его потухающий взор все еще искал ту, которую он хотел благословить...