Несколько дней прошло со времени внезапного ареста принцев. В народе об этом ничего не было известно, но при дворе эта весть произвела сильное впечатление, последствия которого были очень важны.
В доме военного министра Гуссейна-Авии-паши происходило тайное совещание министров и разных влиятельных лиц. С виду можно было принять его за простое дружеское собрание по случаю обеда или чего-нибудь вроде этого, действительная же цель его была неизвестна.
Тут находились министры Мехмед-Рушди-паша, Мидхат-паша, Халиль-паша, Рашид-паша и Ахмед-Кайзерли-паша, а еще Мансур-эфенди и комендант столицы Редиф-паша.
Цель собрания была известна всем, кроме Мидхата и Халиля, так как те еще до сих пор не присоединились к планам заговорщиков.
Разговор зашел сначала о последних событиях с фронта военных действий, и Гуссейн-Авни-паша, не колеблясь, объявил, что в настоящих условиях при правлении Абдул-Азиса нечего и думать об успехе.
-- Разве вы не видите, друзья мои, -- прибавил он, -- что все сейчас настроены против султана. Что вы скажете о его недавнем возмутительном поступке относительно принцев?
-- Этого нельзя дальше выносить! -- объявил Рашид. -- Или мы должны спокойно смотреть, как убьют наследника трона? Да, убьют! Разве ты не знаешь о покушении на жизнь принца, Мидхат-паша?
-- Я ничего до сих пор не знал об этом, -- отвечал Мид хат.
Мансур-эфенди с удовольствием смотрел на этот взрыв так долго подготавливаемого им возмущения. Конечно, он и не думал объяснять, чья рука направила кинжал убийцы.
-- Да, все так, как говорит Рашид-паша, -- сказал Мехмед-Рушди. -- Нанятый убийца проник в покои принца, и если бы принц Гамид не успел вовремя заметить опасность и отвести руку убийцы, наследник престола неминуемо погиб бы.
-- Это неслыханно! -- мрачно сказал Мидхат-паша.
Он давно уже в глубине души был недоволен, и малейшего повода было достаточно, чтобы направить его энергию и решительность в пользу заговора.
-- Причина этого покушения ясна! -- сказал военный министр, этот неумолимый враг султана и принца Юссуфа с тех пор, как последний пренебрег его дочерью. -- Хотят, должно быть, изменить порядок престолонаследия, а что больше всего облегчит исполнение этого плана, как не устранение тех, кто имеет право на престол!
-- Этот план никогда и ни в коем случае не должен исполниться! -- вскричал Мидхат-паша.
-- Значит, ты совершенно одного с нами мнения, благородный паша, -- сказал Рашид, -- нововведения не должны быть приняты.
-- Мы должны препятствовать исполнению этого плана всеми способами, даже если придется прибегнуть к силе! -- объявил морской министр Ахмед-Кайзерли-паша.
-- Я тоже думаю, что только энергичные меры могут спасти старые законы, -- сказал Мехмед-Рушди. -- Ты молчишь, мой благородный Халиль, что же ты думаешь делать, когда будут силой менять порядок престолонаследия, ты будешь спокойно смотреть на это?
-- Этого я не хочу! -- отвечал Халиль-паша.
-- Этого не может сделать ни один истинный мусульманин! -- вскричал Рашид.
-- Тогда мы должны действовать, -- заметил Гуссейн. -- У нас не спрашивают больше наше мнение, делают без нас все, что хотят!
-- Хотят, должно быть, исполнить свои планы при помощи нового великого визиря, -- сказал насмешливо Ахмед-Кайзерли-паша. -- Этот Сади-паша только для этого и годится! Кто из нас любит его? Никто!
-- Зачем этот человек стоит во главе правления? -- заметил Мидхат. -- К чему нам все его идеи, его стремление к переменам и нововведениям? Знаете ли вы его предложения, друзья мои? Нашей власти конец, если они будут приведены в исполнение! К чему нам это равенство прав, уменьшение дани вассальных государств, учреждение школ -- все эти выдумки Сади-паши? Не любовью и благодеяниями, а оружием должны мы уничтожить восстание. Мы должны быть верны нашим старым преданиям, чувствовать, что мы турки и мусульмане!
-- Да, мы должны быть верны нашей вере! -- сказал, поднимаясь неожиданно, Мансур-эфенди. -- Пусть она будет нашим руководителем в этом мрачное время! Благородный Мидхат-паша сказал, что мы должны твердо придерживаться наших старых преданий, а это-то и есть главное! Кто хочет их уничтожить, должен пасть, хотя бы вместе с ним разрушилось государство! У нас только один выбор, друзья мои, или мы свергнем неверных и неспособных, или мы сами падем!
-- Скажи лучше прямо, Мансур-эфенди, или султан падет, или мы вместе с государством! -- вскричал Гуссейн-Авни-паша.
-- Ты сказал решительное слово! Другого выбора у нас нет, -- сказал Рашид.
Глаза Мидхата-паши мрачно сверкнули. Вместе с сознанием опасности им овладело сильное желание принять участие в исполнени смелого плана. Замышлялась ни более ни менее, как государственная измена, и если бы слова, сказанные в доме Гуссейна, дошли до ушей султана, каждый из присутствующих получил бы непременно красный шнурок.
Они замышляли наложить руки на наследника пророка, на "тень Аллаха", лишить его власти и захватить управление государством в свои руки.
-- Да, другого выбора быть не может! -- подтвердил Ахмед-Кайзерли-паша.
-- Теперь надо только узнать, что скажет Шейх-уль-Ислам, -- заметил Мехмед-Рушди. -- Я думаю, его надо пригласить сюда.
-- Нет, друзья мои, -- возразил Гуссейн. -- Его появление здесь могло бы возбудить подозрения. Разве нет с нами мудрого Мансура-эфенди! Что скажет он о нашем намерении?
-- Свержение султана справедливо и необходимо, когда этого требует вся страна! -- сказал Мансур-эфенди.
-- Не достаточно ли для этого решения министров? -- спросил Гуссейн.
-- Нет, но я могу поручиться за согласие Шейха-уль-Ислама, -- продолжал Мансур. -- Известно, что с некоторых пор Абдул-Азис страдает припадками умопомешательства. В эту ночь будет подобный припадок, и это обеспечит вашему плану помощь Шейха-уль-Ислама и его подчиненных во всем государстве.
Как мог знать заранее Мансур о том, что в эту ночь с султаном будет припадок безумия? Как мог он сказать об этом заранее, если бы этот припадок не был делом его рук!
-- О, тогда исчезает последняя трудность! -- вскричал Рашид. -- В народе ни один голос не поднимется в защиту султана.
-- Особенно, если будет лишен престола мертвый! -- прибавил мрачно Гуссейн.
Вдруг послышался стук в двери.
Заговорщики с изумлением переглянулись, как бы спрашивая друг друга, что бы это могло значить.
Гуссейн колебался, не зная, открыть двери или нет.
Но стук снова повторился и притом громче прежнего. Тогда Гуссейн подошел к дверям и открыл их.
На пороге показался его адъютант.
-- Простите, ваше превосходительство! -- сказал он. -- Великий шейх Гассан приехал с поручением от его величества султана и желает видеть вас.
Делать было нечего. Гуссейн не мог не принять посланника султана и, скрепя сердце, велел попросить его войти.
Гассан вошел и поклонился побледневшему Гуссейну, который подумал, что его замыслы стали известны султану и его дворец оцеплен солдатами.
-- Его величество султан посылает меня к тебе, благородный Гуссейн-Авни-паша, -- сказал Гассан, обращаясь к Гуссейну. -- Его. величество, видя твое усердие и верность, желает по представлению великого визиря Сади-паши дать тебе доказательство своего благоволения.
Гуссейн ожидал всего, только не награды!
Прочие министры, казалось, были также изумлены словами Гассана.
-- Его величество султан, -- продолжал Гассан, -- награждает тебя орденом Османие с бриллиантами.
С этими словами Гассан приказал войти ожидавшему его в соседнем зале камергеру и, взяв у него лежавший на красной шелковой подушке орден, передал его изумленному Гуссейну.
Одну минуту Гуссейн, казалось, колебался, но вскоре ненависть одержала верх над раскаянием и благодарностью.
Между тем Гассан внимательно смотрел на лица присутствующих, внутренний голос говорил ему: "Вот враги султана!".
-- Прошу тебя, Гассан-бей, передать его величеству мою глубочайшую благодарность, -- сказал наконец Гуссейн, принимая орден.
Только когда Гассан вышел из зала, заговорщики смогли вздохнуть свободно.
-- Выслушайте меня, друзья мои! -- сказал Мехмед-Рушди. -- Скрывался ли шпионаж за этим вручением ордена или это простое совпадение, но, во всяком случае, нам надо ускорить наши действия.
-- Да, это правда, Рушди-паша, -- подтвердил Рашид, -- этого любимца султана и принца Юссуфа надо остерегаться. Я заметил его пытливые взгляды, он нам не доверяет!
-- Зачем при дворе эти любимцы, ради которых отстраняют от дел других, более достойных? Что мне в этом ордене, когда я получил его благодаря милости выскочки! -- вскричал в бешенстве Гуссейн, бросая орден на пол. -- Кто управляет султаном? Этот Сади-паша, из-за которого был отстранен благородный Мидхат-паша, и этот любимец султана, великий шейх Гассан-бей! Клянусь Аллахом, это должно кончиться! И это будет так, если вы думаете, как я!
-- Да, мы согласны с тобой! -- раздалось со всех сторон.
-- Выслушайте мой совет! -- послышался голос Мидхата-паши.
-- Говори, благородный паша! -- сказал Гуссейн. -- Мы готовы последовать твоим советам.
-- Нам необходимо принять твердое решение! -- начал Мидхат-паша. -- Не возбудив подозрений, нам едва ли можно будет еще раз собраться, поэтому я советую сегодня обсудить весь план действий. Кто за свержение султана, тот пусть подойдет ко мне, кто против, тот пусть останется на месте!
Все столпились около Мидхата, даже Халиль-паша присоединился к заговорщикам.
-- Хорошо, друзья мои! -- продолжал Мидхат. -- Свержение Абдула-Азиса решено. И чтобы не рисковать успехом, мы должны спешить.
-- Назначь день и ночь! -- сказали заговорщики.
-- Скоро будет последнее число мая, пусть оно и будет последним днем власти Абдула-Азиса и его сына.
-- Хорошо, мы согласны.
-- Мудрое предложение Мидхата-паши принято! -- вскричал Гуссейн. -- Мудрый Баба-Мансур ручается нам за помощь Шейха-уль-Ислама. Но если нам удастся свергнуть султана, нам необходимо будет закончить дело и не останавливаться на полпути. Что сделаем мы с Абдулом-Азисом? Смерть должна освободить трон и успокоить нового султана. Абдул-Азис и его сын должны умереть!
Несколько минут продолжалось молчание. Слова Гуссейна, казалось, устрашили всех.
-- Отчего вы молчите, друзья мои? -- продолжал он. -- Вы сделали уже один шаг и останавливаетесь перед следующим? Я повторяю еще раз, Абдул-Азис и его сын Юссуф должны умереть! Поручите мне сделать их смерть похожей на самоубийство.
-- На самоубийство помешанного! -- прибавил хладнокровно Мансур-эфенди.
Мидхат и Халиль взглянули с немым изумлением на бывшего Шейха-уль-Ислама. Его хладнокровие пугало их, они нуждались в Мансуре для своих целей, но чувствовали, тем не менее, к нему некоторое отвращение.
-- Прежде всего должен быть устранен Сади-паша, -- продолжал Гуссейн. -- Этот новый советник султана и великий визирь стоит нам поперек дороги. Он должен быть устранен, так как нам никогда не привлечь его на нашу сторону.
-- И великий шейх Гассан должен пасть! -- сказал Мансур-эфенди.
-- Прежде надо подготовить падение Сади-паши, -- сказал Рашид. -- Расскажите султану об ужасе грозящего возмущения, подготовленного этим выскочкой, и не пройдет и дня, как великий визирь падет!
-- Я предлагаю свою помощь для этого! -- вмешался Мехмед-Рушди.
-- О, если ты присоединишься ко мне, никакая сила на земле не спасет Сади-пашу! -- вскричал Гуссейн.
-- Я тоже готов помочь вам, -- сказал Рашид.
Мансур улыбнулся.
-- Сади-паша будет первым! -- заметил он. -- За ним последуют султан и все его приверженцы!
Разделив таким образом между собой роли в предстоящей кровавой драме, заговорщики разошлись.