Отъ Елизаветы Сергѣевны Скупаловой къ Графинѣ Екатеринѣ Александровнѣ Тихомировой.
Уѣздный городъ ***......
Осмѣлится ли писать къ тебѣ та, любезный, милый другъ! которая потеряла къ себѣ, уваженіе и покрыла себя стыдомъ; и не стыдъ ли питать чувство, хотя и невольное, къ человѣку постороннему, удаляемому отъ насъ и законами, к совѣстью, и самою вѣрою?
Съ ужасомъ увидѣла я пропасть, въ которую готова была низвергнуться; безо всякаго опасенія питала я въ сердцѣ чувство, которое почитала однимъ лишь отголоскомъ живѣйшей благодарности; одинъ страхъ близкой смерти человѣка, внушившаго мнѣ сіе чувство, могъ снять съ глазъ моихъ завѣсу и открыть мнѣ всю опасность жестокаго моего положенія.-- Думала ли я когда нибудь, чтобы онъ былъ тотъ, который отравитъ горестью и раскаяніемъ всѣ будущіе дня жизни моей? думала ли я, чтобы видъ его внушалъ мнѣ чувства, О которыхъ одно помышленіе заставляй меня трепетать? Ему теперь лучше, и жизнь его внѣ опасности!-- Неожиданное сіе благополучіе возвратило мнѣ твердость, которой бѣдствіе совсѣмъ меня лишало! Теперь я обдумываю всѣ поступки свои, теперь ужасаюсь чувствъ, которыя, къ пагубѣ моей, поселились невольно въ моемъ сердцѣ!-- Съ какимъ стыдомъ смотрю я на Елену Дмитріевну, спасшую меня въ минуту отчаянія отъ признаній, которыя и въ глазахъ людей лишили бы меня уваженія, мною уже къ себѣ самой потеряннаго!
Ничто не унижаетъ столько душу нашу, какъ чувство преступное, котораго мы, не смотря на стыдъ, истребитъ не въ силахъ!-- Но онъ, онъ по крайней мѣрѣ не знаетъ, что я перестала заслуживать его почтеніе; онъ по крайней мѣрѣ думаетъ еще, что одна добродѣтель живете въ сердцѣ моемъ, тогда какъ поркъ гнѣздится уже въ немъ!
Но если я пала въ собственныхъ глазахъ моихъ, то по крайней мѣрѣ буду имѣть довольно силы, чтобы навѣкъ разстаться съ человѣкомъ, который могъ на одну минуту заставить умолкнуть гласъ разсудка и должности въ душѣ моей! Я буду умѣть наказать себя за то, что позволила развиться чувству въ сердцѣ, которое должно было навсегда оставаться мертвымъ для любви!
Тебѣ все извѣстно, и потому, чтобы ты не почитала уже меня слишкомъ виновною, обязана я тебѣ сказать и то, чего ты знать еще не могла.
Тогда, какъ онъ казался уже при послѣднемъ издыханіи, тогда, какъ близкая смерть его лишила меня и твердости и разсудка, велѣлъ онъ меня позвать къ себѣ.--
Не могу тебѣ повторить того, что онъ говорилъ мнѣ -- я едва понимала его; помню только, что онъ, прощался со мною, отдалъ мнѣ какой-то пакетъ.-- Скоро пріѣхалъ операторъ; еще два дни я была между надеждою и отчаяніемъ; о, какъ длинны казались мнѣ эти два дня!-- На третій операторъ объявилъ, что онъ отвѣчаетъ за жизнь его; -- какъ описать тебѣ восторгъ мой въ эту блаженнѣйшую минуту жизни моей! Одно чувство несказанной радости и восхитительной благодарности къ Творцу наполняли сердце мое!
Я вспомнила наконецъ о хранившихся у меня бумагахъ; отъ поспѣшности ли, съ которою я ихъ клала, отъ другаго ли какого случая, печать съ пакета была сломлена; первая кидается мнѣ въ глаза связка ассигнацій, потомъ письмо.... о, какое письмо!-- Я не могла удержаться, чтобы не прочитать его!-- Оно омочено моими слезами!-- Любосердовъ слишкомъ ясно видѣлъ бы на немъ слѣды ихъ, и потому я принуждена не возвращать ему этаго письма!-- Посылаю къ тебѣ съ него копію.-- Я не знала, что дѣлать; но наконецъ рѣшилась просить наставленія у почтенной, милой Елены Дмитріевны. Она совѣтовала мнѣ не говорить ни слова больному до его выздоровленія, и послѣ возвратить ему письмо и деньги, а побранить его порядкомъ хотѣла она сама; но на это послѣднее предложеніе я не согласилась, предоставя право браниться самой себѣ.
Завтра онъ встанетъ въ первый разъ; завтра получитъ онъ обратно свои дары, услышитъ выраженія живѣйшей моей благодарности -- и приметъ мое послѣднее прощаніе!
Елизавета С.