Отъ Елизаветы къ Любосердову.
Думала ли я когда нибудь, что найду себя вынужденною писать къ вамъ? Но что дѣлать! Не только обстоятельства, но и самое уваженіе, благодарность, которыя обязана я къ вамъ имѣть, побуждаютъ меня къ поступку, вовсе съ моими правилами несогласному.
Я конечно обязана вамъ многимъ: вы дважды уже спасали мнѣ жизнь, ^подвергая опасности собственную свою; могу ли я забыть когда нибудь страданія, претерпѣнныя вами за меня? Я не почитала бы себя достойною носить имя человѣка, еслибъ когда нибудь изгладились изъ моего сердца чувства, которыя вы въ него поселили!
Не нарушая обязанностей моихъ, я могу откровенно вамъ сказать, что я нашла въ васъ то, чего не искала ни въ комъ: я нашла въ васъ пламенныя чувства, соединенныя съ строгими правилами, едва ли, какъ уверяють, мущинамъ сродными.-- Одно приближеніе смерти могло понудитъ васъ прервать молчаніе, которое вы должны, были хранитъ для общаго нашего спокойствія!-- Вы хотѣли за дверями гроба благодѣтельствовать мнѣ невидимою рукою: чувствую, очень чувствую все то, что вы хотѣли для меня сдѣлать! Никогда но забуду ужасной минуты, въ которую, ожидая близкаго конца, всѣ мысли ваши стремились къ той, которая была предметомъ попеченій вашихъ!-- Но позвольте мнѣ сказать, что положеніе, въ которомъ вы находилисъ, не позволяло вамъ совершенно обдумывать поступковъ вашихъ. Вы хотѣли и за предѣлами гроба остаться "ангеломъ хранителемъ моимъ; но подумали ли вы, что благодѣянія ваши могли очернить имя мое и расторгнутъ связь, между супругами существовать долженствующую?
Не хочу разпространяться о случаѣ, который могъ бы возбудить въ васъ какія нибудь непріятныя чувства; но и не обдуманное добро, хотя и не достигаетъ настоящей цѣли, само по себѣ все есть добро, и потому заслуживаетъ уваженіе и благодарность: я умѣю цѣнить чувство, побудившее васъ сдѣлать матушку наслѣдницею части вашего имѣнія; но позвольте Вамъ сказать что и въ случаѣ, еслибъ друзья лишились васъ, я не согласилась бы, чтобъ она приняла дары ваши; теперь же вы, благодаря Бога, получили совершенное облегченіе, я будете еще жить, можетъ быть, для счастія я славы! -- Такъ, вы не останетесь въ неизвѣстности, вы не скроете достоинствъ вашихъ отъ взоровъ современниковъ, и вмѣстѣ съ избранными будете трудиться для пользы общей!-- Но куда завлекаютъ меня мысли мои? Обратимся къ предмету, исполняющему меня чувствъ живѣйшей благодарности: позвольте мнѣ возвратить вамъ дары ваши, и повторить, что мать моя не можетъ и не должна ничего отъ васъ принимать.
Но какъ приступить ко второму, предмету письма вашего? какъ мнѣ говорить о чувствѣ, о которомъ позволить себѣ изъясниться есть уже порокъ для истинно добродѣтельной женщины? Обстоятельства извиняютъ и вашу, и мою нескромность; но ничто не извинило бы насъ, еслибъ послѣ изъясненія вашего я продолжала быть съ вами въ одинакихъ и тѣхъ же сношеніяхъ -- вы поставили меня въ самое тягостное положеніе! я должна почти забыть то, чѣмъ вамъ обязана! я принуждена бѣжать отъ васъ, и удалять всѣ случаи, которые могли бы возобновить -- слишкомъ горькія воспоминанія!
Но вы дорожите моимъ счастіемъ, я слишкомъ это знаю!-- Не уже ли вы захотите умножитъ горести мои? Неужели захотите вы меня лишить спокойствія -- единаго блага, котораго- могу ожидать на землѣ?-- Нѣтъ, вы принесете послѣднюю жертву мнѣ, добродѣтели и чести, и скоро скажете: Прости, прости навѣкъ!
Но вы не предадитесь постыдному отчаянію; вы не захотите, чтобы день встрѣчи моей съ вами почитала я несчастнѣйшимъ днемъ жизни моей; вы останетесь увѣрены, что Всякое дѣяніе ваше, всякій подвигѣ вашъ будетъ доказательствомъ любви вашей -- къ друзьямъ; что они всюду будутъ мысленно слѣдовать за вами, и что малодушіе, еслибъ могло когда нибудь вами овладѣть, заставило бы ихъ проливать горькія слезы о томъ, что они ошиблись въ васъ!-- Но нѣтъ, Любосердовъ никогда не унизитъ себя; онъ будетъ всегда выше случая, и среди терзающихъ горестей онъ снищетъ себѣ утѣшеніе въ исполненіи обязанностей своихъ!
Идите, докажите всю твердость души вашей!-- И будьте увѣрены, что здѣсь вы ни были, но воспоминаніе добродѣтелей вашихъ сохранится навсегда въ сердцѣ
Елизаветы.