Джерардъ пропустилъ цѣлыхъ три дня, не дѣлая попытокъ свидѣться съ Эстеръ Давенпортъ. Самъ Ловеласъ не могъ быть дипломатичнѣе. Тѣмъ временемъ онъ чувствовалъ себя несчастнымъ, считалъ часы и соображалъ, такъ ли жаждетъ его присутствія женщина, которую онъ любилъ.
Онъ проводилъ большую часть времени съ Джерминомъ изъ продолжительныхъ tête-à-tête съ этимъ человѣкомъ измѣрилъ всю глубину его безсовѣстности и беззаботнаго эгоизма.
-- Одна вещь несомнѣнна въ этой обманчивой вселенной,-- философствовалъ этотъ суемудрый человѣкъ: -- это то, что я, Юстинъ Джерминъ, существую, и такъ какъ въ этомъ одномъ я увѣренъ, то признаю только одну обязанность -- обязанность къ самому себѣ. Я долженъ быть счастливъ и долженъ какъ можно лучше воспользоваться той краткой жизнью, какая мнѣ дана на землѣ. Разсудокъ говоритъ мнѣ, что для того, чтобы быть счастливымъ и прожить возможно дольше, я долженъ отречься отъ страстей; разсудокъ говоритъ мнѣ, что безмятежность духа означаетъ здоровье и долголѣтіе, а для этой цѣли я долженъ научиться относиться въ жизни легко, считать ее скорѣе фарсомъ, нежели трагедіей, и не привязываться ни къ мужчинѣ, ни къ женщинѣ... не быть рабомъ ни дружбы, ни любви. Себялюбивая философія,-- согласенъ; но мое я -- единственное, въ чемъ я увѣренъ.
-- Превосходная философія, еслибъ ее такъ же легко было примѣнять въ жизни, какъ и проповѣдовать. И вы никогда не любили?
-- Никогда въ томъ родѣ, какой вы зовете любовью. Я никогда не былъ несчастенъ изъ-за женщины.
-- А семейныя привязанности: отецъ, мать, братья и сестры?
-- У меня ихъ никогда не было. Я брошенъ былъ въ міръ какъ какой-то обломокъ, воспитанъ на счетъ общественной благотворительности,-- самъ пробилъ себѣ дорогу въ свѣтѣ. Я подобенъ Эстеръ Сомерсонъ въ "Холодномъ Домѣ". Моя мать была позоромъ для меня, а я -- для нея. Я во всякомъ случаѣ настолько поклонникъ св. Павла, что никому ничѣмъ не обязанъ. Вторую половину сентенціи -- я опускаю.
Джерардъ размышлялъ о характерѣ Джермина, возвращаясь съ нимъ изъ одной загородной поѣздки, въ то время какъ спутникъ его дремалъ, сидя рядомъ съ нимъ въ экипажѣ. Быть можетъ, это и вполнѣ естественно, что человѣкъ, лишенный семейныхъ узъ, не знавшій ни отцовской, ни материнской любви, выросъ чуждымъ привязанностей и погруженнымъ въ безпредѣльный эгоизмъ.
Онъ почти съ завистью глядѣлъ на спавшаго Джермина. На лицѣ его не видно было слѣдовъ заботъ и глубокихъ чувствъ. Губы его были полуоткрыты улыбкой, точно и во снѣ онъ ощущалъ чувственную радость жизни въ прекрасное лѣтнее утро, благоухающее цвѣтами. Жизнерадостность! Да, этотъ человѣкъ любилъ жить и вполнѣ наслаждался жизнью, тогда какъ онъ, Джерардъ, имѣя два милліона денегъ, былъ несчастенъ... несчастенъ, потому что какъ нерѣшительный трусъ отступалъ передъ прямымъ и честнымъ путемъ къ счастію и выбиралъ кривой и безчестный.
Онъ отправился въ Чельси на третій день вечеромъ, послѣ разлуки съ Эстеръ. Она тотчасъ же пришла отворить ему дверь на его стукъ, и онъ былъ пораженъ перемѣной, произошедшей въ ней за эти три дня.
Первыя слова, произнесенныя ею, показали, что не любовь къ нему, а тревога объ отцѣ причиной тому.
-- Онъ не возвращался домой съ той ночи,-- сказала она.-- Я искала его вездѣ, куда только онъ могъ пойти, но нигдѣ о немъ не слыхала со вторника вечеромъ... того самаго, когда вы приходили сюда. Онъ былъ въ тавернѣ "Лебедя" въ тотъ вечеръ. Сидѣлъ и пилъ водку съ водой, пока заведеніе не закрылось. Онъ много разговаривалъ и былъ очень возбужденъ, когда уходилъ; но хозяева не хотѣли сказать мнѣ, много ли онъ выпилъ. Они утверждали, что не считали рюмокъ. Послѣ того я была въ полицейскомъ участкѣ, и дно рѣки вдоль набережной, по которой мы всегда съ нимъ гуляли, было изслѣдовано. Полицейскіе были очень добры ко мнѣ и обѣщали мнѣ найти его живымъ или мертвымъ. Но...-- и тутъ она не могла удержать невольнаго рыданія.-- Я боюсь, что его больше нѣтъ въ живыхъ. У него не могло быть много денегъ, и онъ всѣ ихъ, конечно, истратилъ на водку, а затѣмъ, обезумѣвъ отъ вина... ахъ! вы не знаете въ какое безумное состояніе приводитъ его вино... онъ могъ броситься въ воду съ отчаянія. Онъ былъ въ портерной "Лебедя" въ одиннадцать часовъ, а оттуда -- всего лишь нѣсколько минутъ ходьбы до рѣки, и я никого не встрѣтила, кто бы видѣлъ его послѣ этого часа. Я думаю, что онъ хотѣлъ вернуться домой... я никакъ не думаю, чтобы онъ по доброй волѣ меня бросилъ... но какой-нибудь несчастный случай, припадокъ бѣлой горячки...
Она не могла больше говорить отъ рыданій. Джерардъ провелъ ее въ пріемную, гдѣ незанятое кресло старика напомнило ему о послѣднемъ свиданіи и о западнѣ, какую онъ разставилъ старому грѣшнику. Сегодня, при видѣ горя Эстеръ и становясь на ея точку зрѣнія, онъ сознавалъ себя чуть не убійцей.
-- Я пойду въ Скотландъ-Ярдъ, Эстеръ,-- сказалъ онъ, желая утѣшить ее.-- Я поставлю на ноги искуснѣйшихъ сыщиковъ Лондона, и хитро будетъ, если они не найдутъ вашего отца. Дорогая моя, не предавайтесь такимъ мрачнымъ мыслямъ. Будьте увѣрены, что онъ цѣлъ и невредимъ и только скрывается, потому что стыдится показаться вамъ на глаза. Успокойтесь, моя милая.
Онъ обнялъ ее и поцѣловалъ -- она не сопротивлялась. Горе сломило ее. Три дня тому назадъ она нашла въ себѣ силы сопротивляться; сегодня она жаждала утѣшеній и допустила его толковать ей о своей любви. У нея ничего на свѣтѣ не было больше, кромѣ его любви; если отецъ ея дѣйствительно лежалъ на днѣ рѣки,-- жизнь ея стала безцѣльна.
И вотъ она слушала его, слушала его разсужденія о томъ, что бракъ теперь ровно ничего не значитъ, и какъ часто судъ кассируетъ его вслѣдствіе различныхъ позорныхъ разоблаченій.
-- Прошло то время, когда бракъ связывалъ людей до самой смерти,-- говорилъ онъ.-- Бракъ теперь сталъ аферой, помогающей человѣку найти себѣ связи или спастись отъ кредиторовъ. Бракъ значитъ союзъ на время, пока мужъ и жена не надоѣдятъ другъ другу, а жена настолько не закалится, чтобы не пугаться больше скандала судебнаго разбирательства и развода.
И послѣ того онъ напомнилъ ей о всѣхъ романическихъ страстяхъ, о любовныхъ исторіяхъ, въ которыхъ играли роли церковь и фамильный стряпчій. Онъ напомнилъ ей даже про Абеляра и Элоизу, про страсть Генриха IV въ Габріэль д'Эстре и адмирала Нельсона въ Эммѣ Гамильтонъ. Онъ указывалъ на то, что общество простило виновнымъ ради ихъ любви.
Эстеръ была слишкомъ умна, чтобы дать себя сбить съ толку такими вздорными разсужденіями.
На краю пропасти она вдругъ опомнилась.
-- Я буду вашей женой или ничѣмъ,-- сказала она.-- Я не разсчитывала больше видѣть васъ послѣ той ночи. Я молила Бога, чтобы мы больше никогда не встрѣчались. А теперь ради отца я такъ унизилась, что прошу вашей помощи. Если вы приведете его во мнѣ, я буду благодарить и благословлять васъ... и постараюсь забыть ваши унизительныя предложенія.
-- Унизительныя, Эстеръ!-- съ упрекомъ закричалъ онъ, пытаясь снова завладѣть ея рукой, кротко покоившейся въ его рукѣ нѣсколько секундъ тому назадъ.
-- Да, унизительныя! Что могли бы вы сказать хуже того, что сказали мнѣ, самой потерянной изъ женщинъ въ Лондонѣ? Вы говорите, что любите меня, и хотите опозорить меня.
-- Эстеръ, это узкій женскій взглядъ на вещи. Точно пасторъ и обручальное кольцо мѣняютъ все дѣло!
-- Еслибы вы любили меня, вы бы взяли меня себѣ въ жены.
-- Я не воленъ жениться на васъ, Эстеръ. Я связанъ словомъ съ женщиной и не могу порвать пока этихъ узъ. Но узы эти могутъ ослабиться съ теченіемъ времени, и тогда вы станете моей женой. Какъ только я освобожусь,-- пасторъ и обручальное кольцо и вся церковная церемонія будутъ пущены въ ходъ, хотя это не заставитъ меня любить васъ сильнѣе, чѣмъ. я люблю васъ теперь, и не сдѣлаетъ меня болѣе покорнымъ рабомъ вашимъ.
-- Мнѣ не нуженъ рабъ,-- рѣшительно сказала она:-- мнѣ нуженъ мужъ, котораго бы я могла любить и почитать. А теперь я пойду опять въ полицейскій участокъ и спрошу, нѣтъ ли извѣстій.
-- Я пойду съ вами, если позволите.
-- Я бы желала лучше, чтобы вы пошли въ Скотландъ-Ярдъ, какъ обѣщали.
-- Хорошо, я пойду въ Скотландъ-Ярдъ. Я все сдѣлаю, чтобы доказать мою любовь и преданность.
-- Преданность. О, м-ръ Гиллерсдонъ! Не играйте словами. Я неопытная, несвѣдущая дѣвушка, но я знаю, что значить вѣрность и преданность... и вы нарушили относительно меня и то, и другое.
Они вмѣстѣ вышли изъ дому, но пошли въ разныя стороны. Джерардъ направился къ Окли-стритъ, позвалъ перваго встрѣчнаго извозчика, и тотъ отвезъ его въ Скотландъ-Ярдъ, гдѣ онъ далъ тщательное описаніе пропавшаго Николая Давенпорта, его возраста, наружности, личныхъ свойствъ, характера и привычекъ. Когда у него спросили, были ли деньги у пропавшаго человѣка въ моментъ его исчезновенія, онъ сказалъ, что не знаетъ, но прибавилъ: "весьма возможно, что деньги у него были".
Былъ уже поздній вечеръ, когда Джерардъ вышелъ изъ Скотландъ-Ярда; онъ пошелъ въ паркъ и бродилъ нѣкоторое время безцѣльно, съ возбужденнымъ мозгомъ и потрясенными нервами. Ужасъ передъ судьбой Николая Давенпорта мѣнялся въ немъ жалостью къ его дочери и нѣжнымъ состраданіемъ къ тому, что онъ считалъ въ ней пустымъ предразсудкомъ, то-есть, нежеланіе вступить въ незаконную связь, тогда какъ онъ зналъ, что такіе связи -- дѣло самое обыкновенное, и свѣтъ не бросаетъ за нихъ камня въ богатыхъ людей.
Изъ парка онъ отправился въ клубъ, гдѣ разсчитывалъ встрѣтить Джермина, который рѣдко ложился спать раньше зари, объявляя, что человѣкъ, посвящающій сну болѣе трехъ или четырехъ часовъ въ сутки, безразсудно тратитъ дорогое время.
-- Мы люди, а не сурки,-- говорилъ онъ:-- намъ опредѣлено въ мірѣ жить, а не спать.
Джерардъ нашелъ Джермина за ужиномъ, во главѣ небольшой избранной компаніи, въ которой манеры дамъ, хотя онѣ и не принадлежали, строго говоря, къ "обществу", были безукоризненны, такъ безукоризненны, что было бы даже скучно, еслибы самъ Юстинъ Джерминъ не оживлялъ общество своей веселостью и шутками, отъ которыхъ шампанское казалось еще искрометнѣе.
-- Чудное вино, не правда ли?-- весело говорилъ онъ.-- Это новая марка "Fin de Siècle" -- единственное вино, которое мнѣ нравится.
Джерардъ много выпилъ этого вина; онъ готовъ былъ бы выпить витріоля въ надеждѣ утопить призракъ Николая Давенпорта. И когда банкетъ былъ оконченъ, а безпечная молодежь и ихъ прожигающія жизнь спутницы принялись вальсировать въ сосѣдней комнатѣ подъ звуки страусовскаго вальса, онъ взялъ подъ руку Джермина и увелъ его изъ клуба въ Сенъ-Джемсъ-паркъ.
Здѣсь онъ разсказалъ своему ментору то, что случилось, обзывая себя предателемъ и, можетъ быть, убійцей.
-- Это ваша выдумка,-- говорилъ онъ: -- вы присовѣтовали мнѣ разставить эту западню, и вотъ теперь я сталъ негодяемъ по вашей милости.
Веселый смѣхъ Джермина звучалъ насмѣшкой, когда онъ выслушалъ это обвиненіе.
-- Вотъ всегда такъ бываетъ!-- сказалъ онъ:-- человѣкъ просить совѣта, а затѣмъ накидывается на совѣтчика. Вы желали избавиться отъ несноснаго старика-отца, и я придумалъ, какъ это сдѣлать. А теперь вы зовете меня Мефистофелемъ, а себя -- убійцей.
И самымъ развязнымъ образомъ онъ разсѣялъ всѣ угрызенія совѣсти Джерарда, издѣваясь надъ честью мужчинъ и добродѣтелью женщинъ. Джерардъ, который давно уже оставилъ всѣ прежнія убѣжденія и вѣрованія и перешелъ къ полному безвѣрію, слушалъ одобрительно эту насмѣшливую проповѣдь, текстомъ которой служило поклоненіе своему собственному я и поблажка всѣмъ страстямъ.
-- Я содрогаюсь, когда думаю о миріадахъ фанатиковъ, пожертвовавшихъ счастіемъ ради воображаемаго рая -- жалкихъ существъ, изнурявшихъ душу и тѣло на землѣ, ради радостей и садовъ Новаго-Іерусалима,-- сказалъ въ заключеніе Джерминъ, когда они разстались у Букингемскихъ воротъ при слабыхъ лучахъ разсвѣта.
Менѣе чѣмъ полчаса спустя Джерардъ уже былъ въ Розамондъ-Родѣ у маленькой желѣзной калитки, которая вела въ крошечный садикъ, гдѣ кустъ подсолнечниковъ бѣлѣлъ при слабомъ свѣтѣ утренней зари.
Лампа все еще горѣла въ пріемной, и онъ увидѣлъ тѣнь Эстеръ на сторѣ. Она сидѣла, опершись локтями о столъ и и закрывъ лицо руками; онъ зналъ, что она плачетъ или молится.
Онъ постучалъ въ окно.
-- Эстеръ, Эстеръ!-- позвалъ онъ.
Она отворила дверь и появилась передъ нимъ блѣдная и взволнованная.
-- Вы слышали про него, вы видѣли его?-- закричала она съ волненіемъ.-- Хорошія вѣсти?
-- Да, Эстеръ, да,-- отвѣчалъ онъ и вбѣжалъ въ комнату.