Пріѣздъ м-съ Гиллерсдонъ въ Лондонъ въ сыну все откладывался по разнымъ причинамъ до конца апрѣля. Но въ концѣ этого мѣсяца, и какъ разъ когда наступила хорошая погода, она появилась на сценѣ, свѣжая и улыбающаяся, какъ весенняя лужайка, озаренная утреннимъ солнцемъ, и въ сопровожденіи ректора, который пріѣхалъ провести три дня въ городѣ, прежде нежели отправиться гостить къ стариннымъ знакомымъ и прочитать нѣсколько проповѣдей съ филантропической цѣлью въ Струдѣ и въ Батѣ, на возвратномъ пути домой.
Мамаша восхищалась обстановкой сына и хорошенькими комнатами, которыя занимала Лиліана.
Ректоръ все время, проведенное въ Лондонѣ, посвящалъ посѣщенію картинныхъ галерей, концертовъ, парка и общества, за исключеніемъ краткихъ минутъ, удѣленныхъ осмотру церкви м-ра Кумберлэнда, его приходскаго дома и школъ.
Но когда м-ръ Гиллерсдонъ уѣхалъ въ свой объѣздъ по знакомымъ, Лиліана вполнѣ завладѣла матерью и большую часть времени обѣ проводили въ сосѣдствѣ Сого, предпочитая простыя яства, приготовляемыя кухаркой Джэка Кумберлэнда, изысканнымъ кушаньямъ, измышляемымъ chef'омъ Гиллерсдонъ-Гауза.
Несмотря на блестящую остановку сына, простодушная м-съ Гиллерсдонъ, умъ которой созрѣлъ въ долгіе годы деревенской спокойной жизни и которая пріучилась трезво глядѣть на жизнь, созерцая картины людскихъ страданій,-- чувствовала какое-то глухое недовѣріе въ окружающей его роскоши. Перемѣна была слишкомъ внезапна и велика. Безсознательно въ ней откликнулись предчувствія Солона, когда Крезъ щеголялъ передъ нимъ своимъ великолѣпіемъ.
Она глядѣла на сына сіяющаго, оживленнаго, ведущаго бесѣду за столомъ, гдѣ собраны были различныя знаменитости, выдающіеся люди и красивыя женщины, и румянецъ на его щекахъ казался ей лихорадочнымъ, а блескъ въ глазахъ болѣзненнымъ и неестественнымъ.
Она спросила его, послѣ одного изъ такихъ обѣдовъ, съ глубокой тревогой:
-- Не слишкомъ ли ты насилуешь себя, Джерардъ? ты соживаешь свѣчку съ двухъ концовъ.
-- Милая мама, свѣчи существуютъ на то, чтобы ихъ жечь. Еслибы пришлось выбирать между тѣмъ, чтобы быть пламенемъ или сальной свѣчкой, я бы выбралъ пламя, хотя, конечно, сальная свѣчка, которую не зажигаютъ, проживетъ дольше. Мнѣ кажется, вы находите, что мы здѣсь ведемъ жизнь prestissimo въ сравненіи съ вашимъ девонширскимъ andante. Но человѣкъ, свободный отъ финансовыхъ заботъ, можетъ позволить себѣ повеселиться. Я гораздо больше расходовалъ силъ, когда терзался мыслью о неуплаченномъ счетѣ моего портного или о надутомъ лицѣ квартирнаго хозяина, которому задолжалъ за нѣсколько семестровъ.
-- Но теперь у тебя должны быть финансовыя заботы иного рода,-- отвѣчала мать серьезнымъ мягкимъ голосомъ.-- Ты располагаешь огромнымъ состояніемъ, а это налагаетъ извѣстныя обязанности.
-- Что-жъ, я исполняю обязанности гостепріимнаго хозяина, этого вы не можете отрицать. Какъ вамъ понравилось chaudfroid изъ перепеловъ? Немного банальное блюдо, боюсь. Всѣ его подаютъ въ этотъ сезонъ; лондонское menu становится монотонно, какъ menu израильтянъ въ пустынѣ. Однако, soufflé изъ омара было заморожено въ совершенствѣ.
-- Ну, я не стану говорить серьезно съ тобой сегодня вечеромъ; ты только посмѣешься надъ моими старомодными идеями. Но я воспиталась въ мысли, что богатые обязаны заботиться о бѣдныхъ.
-- Вы были воспитаны идеальнымъ сквайромъ и его женой. Да, я помню дѣдушку; онъ каждый сикспенсь, сбереженный на хлѣбѣ и сырѣ, какимъ питался, употреблялъ на постройку коттеджей для своихъ рабочихъ и на улучшеніе дренажныхъ трубъ въ старомодныхъ жилищахъ,-- и въ награду за это считался тираномъ-землевладѣльцемъ; а бабушка шлепала по грязи и заходила въ вонючія хижины, перевязывала раны и читала больнымъ и слѣпымъ,-- и ее обыкновенно называли властолюбивой женщиной, которая любитъ всюду совать свой носъ. Что-жъ, мама, такую, что-ли, жизнь вы хотѣли бы, чтобы я велъ?
-- Нѣтъ, милый, то было милосердіе въ малыхъ размѣрахъ и при затруднительныхъ обстоятельствахъ. Ты можешь дѣйствовать en grand.
-- Только укажите мнѣ, что дѣлать, и я съ удовольствіемъ это сдѣлаю. Вотъ, напримѣръ, Джэкъ Кумберлэндъ знаетъ, что избытокъ моихъ доходовъ къ его услугамъ; но онъ слишкомъ гордъ, чтобы принимать помощь иначе, какъ самую незначительную. Прикажете выстроить ему церковь или богадельню, такую большую, чтобы въ ней помѣстились всѣ престарѣлые нищіе его прихода? Я готовъ дать и сдѣлать что угодно. Еслибы у меня было какое-нибудь сокровище, особенно дорогое моему сердцу, я готовъ былъ бы отказаться отъ него, какъ Поликратъ, который бросилъ свое кольцо въ море.
-- Ахъ, дорогой, я знаю, что сердце у тебя добрѣйшее,-- сказала мать, придвигаясь ближе къ кушеткѣ, на которой лежалъ сынъ, прислонивъ голову къ подушкамъ и съ блѣднымъ лицомъ послѣ вчерашняго оживленнаго, но утомительнаго вечера.-- Но мнѣ грустно думать, что жизнь, которая могла бы быть такой счастливой и такой полезной, лишена одной драгоцѣнной вещи.
-- Чего же это, мама?
-- Религіозныхъ убѣжденій. Сестра твоя сказала мнѣ, что ты никогда больше не ходишь въ церковь, что Христосъ пересталъ быть твоимъ Господомъ и Руководителемъ, что ты и твои друзья называютъ Божественнаго Искупителя деревенскимъ философомъ, опередившимъ свой вѣкъ и безсознательно воспроизведшимъ идеи Платона и нравственность Будды. Ты былъ когда-то такимъ вѣрующимъ и религіознымъ человѣкомъ, Джерардъ, въ тѣ дни, когда пріѣзжалъ домой изъ Итона, и когда мы вмѣстѣ ходили въ церковь и вели такія оживленныя духовныя бесѣды въ рощѣ на прогулкѣ, между полдникомъ и вечерней.
-- Ахъ, мама, то были дни, когда жизнь, была картиной, а не проблемой; дни, когда я еще не начиналъ мыслить. Я полагаю, что опять стану религіозенъ, когда состарѣюсь и перестану мыслить.