Прощальное пиршество было устроено Юстиномъ Джерминомъ на славу. Онъ нанялъ "Jersey Lily" -- яхту, которую желалъ пріобрѣсти Джерардъ. Ея владѣлецъ, богатый негоціантъ, наскучилъ своей игрушкой и радъ былъ продать ее человѣку, который не постоитъ за цѣной. Яхта, оснащенная мачтами и парусами, и кромѣ того имѣвшая и паровикъ, была въ полномъ порядкѣ, и первое плаваніе на ней Джерарда совершилось пикникомъ. Что касается музыки, то м-ръ Джерминъ на этотъ разъ не удовольствовался бродячими неаполитанскими гитаристами, а пригласилъ нѣсколькихъ изъ лучшихъ музыкантовъ, участвовавшихъ на знаменитыхъ концертахъ въ казино. Но величайшимъ его тріумфомъ были цвѣточныя декораціи. Въ этомъ отношеніи онъ превзошелъ самого себя и опустошилъ всѣ цвѣточныя заведенія.
Джерардъ былъ очень веселъ, и это замѣтила Лотхенъ, наблюдавшая за хозяиномъ пиршества въ то время, какъ онъ стоялъ прислонясь въ борту и задумчиво глядѣлъ на море. Они оба удалились отъ остальной компаніи, слушавшей серенаду Шуберта, исполнявшуюся струнными инструментами.
-- Вы, кажется, сегодня очень счастливы,-- сказала Лотхенъ, подходя въ Джерарду, не дожидаясь его приглашенія.
-- Да,-- отвѣчалъ онъ:-- счастливъ, но счастливъ только физически... какъ счастлива кошка, купающаяся въ солнечныхъ лучахъ; это счастіе разсѣевается, только что начнешь думать. Я купаюсь въ красотѣ матери-земли, и если думаю, то только о томъ, какъ хорошо было бы жить вѣчно безъ души, безъ думы, безсмертнымъ -- среди такой обстановки, какъ здѣшняя; жить, какъ живутъ оливковыя деревья, вонъ на томъ холмѣ, вдыхая лишь мягкій, бальзамическій воздухъ, ощущая пріятную теплоту благодѣтельнаго солнца.
-- Вы бы очень соскучились по истеченіи недѣли или двухъ...-- сказала Лотхенъ:-- да и что за жизнь безъ любви!
-- Жизнь больше, чѣмъ любовь. Посмотрите, какъ безусловно счастливы дѣти, наслаждаясь природой, а они не знаютъ любви... или по крайней мѣрѣ той страсти, которую называютъ этимъ именемъ. По моей фантазіи, міръ былъ бы совершенствомъ, еслибы мы были безсмертны и оставались всегда дѣтьми. Это міръ старѣйшихъ боговъ, это -- божества рѣчныя и горныя, водяныя и лѣсныя нимфы. Что такое они были, какъ не взрослыя дѣти, опьяненныя красотой и прелестью жизни? Но для насъ, жалкихъ червяковъ, съ каждымъ дыханіемъ приближающихся въ неизбѣжной могилѣ, чѣмъ можетъ быть эта прелестная земля, съ ея безконечнымъ разнообразіемъ красоты, какъ не временной выставкой? Мы глядимъ и жаждемъ ея красоты; но пока мы глядимъ, она блѣднѣетъ и скрывается во мракѣ. Она все еще прекрасна, но насъ уже нѣтъ. Кто-то другой будетъ любоваться этими холмами въ будущемъ году, кто-нибудь такой же молодой, какъ и я, и такъ же осужденный на преждевременную смерть, какъ и я...
Лотхенъ молчала. Слезы струились по ея прекраснымъ щекамъ, когда Джерардъ взглянулъ на нее. Она была мила, обворожительна въ своей чувствительности, но сердце Джерарда оставалось холодно, какъ мраморъ.
-- Не тратьте слезъ и симпатій на меня, Fräulein!-- сказалъ Джерардъ мягко.-- Плачьте о тѣхъ умирающихъ, которые сами себя не жалѣютъ. Я же крайній эгоистъ и поглощенъ сожалѣніемъ о собственной участи.
-- Вы бы могли прожить долѣе, быть можетъ, еслибы больше береглись,-- проговорила она.
-- Нѣтъ такихъ заботъ, какихъ бы я не принялъ, чтобы жить. Только потому, что я знаю безнадежность своего положенія, я сдался. Мнѣ ничего не остается, кромѣ развлеченій. А вы подарили мнѣ свое состраданіе -- и состраданіе отъ васъ мнѣ сладко.,
-- Состраданіе!-- повторила она съ глубокимъ вздохомъ.-- Что-жъ, зовите это состраданіемъ, если хотите!
Онъ вынулъ небольшой бархатный футляръ изъ кармана и раскрылъ его на солнцѣ, лучи котораго такъ и заиграли въ брилліантахъ, отливая всѣми цвѣтами радуги.
-- Примите эти брилліанты въ благодарность за ваши слезы, Fräulein. Прошу васъ, носите ихъ иногда въ память умирающаго человѣка!
Она протянула руку, и онъ надѣлъ на нее брилліантовый браслетъ. Рука была красивая, точно изъ алебастра, изящнѣйшей формы. Поклонники m-lle Charlotte объявляли, что ея руки -- вѣнецъ ея красоты и приближаются по совершенству къ греческой скульптурѣ болѣе, чѣмъ какія бы то ни было другія руки въ Парижѣ.
Джерардъ застегнулъ браслетъ у тонкой кисти, въ небрежно-граціозной позѣ лежавшей на бортѣ яхты, застегнулъ, ни слова не говоря и съ спокойнымъ равнодушіемъ дожидаясь потоковъ благодарныхъ словъ, обыкновенно слѣдовавшихъ за такими дарами; но губы Лотхенъ были сомкнуты. Она оставила на секунду свою руку въ его рукѣ, затѣмъ вырвала ее и съ крикомъ горя или ярости сорвала браслетъ и бросила его въ море.
-- Неужели, вы думаете, я нуждаюсь въ вашихъ брилліантахъ, когда вы нисколько меня не любите?-- вскричала она и убѣжала въ каюту, откуда больше не выходила до тѣхъ поръ, пока яхта не вернулась въ Монте-Карло, но безъ Джерарда Гиллерсдона, который высадился въ Антибахъ, чтобы попасть во-время на поѣздъ въ Геную, выходившій изъ Ниццы до солнечнаго заката.
Эта выходка Лотхенъ тронула его сильнѣе, нежели ея красота или слезы.-- "Королева Джиневра въ миніатюрѣ!-- сказалъ онъ самому себѣ, глядя вслѣдъ убѣгающей Лотхенъ.-- Кажется, женщины всѣ на одинъ ладъ во всемъ мірѣ. Дикъ Стиль всего лучше описалъ женщину, назвавъ ее "красивымъ романическимъ животнымъ". У всѣхъ есть наклонность къ романамъ -- и даже въ опытной парижской demi-mondaine. Бѣдная Лотхенъ!"
Онъ больше ее не видалъ, потому что она не показывалась среди тѣхъ, кто тѣснился на палубѣ яхты, чтобы посмотрѣть, какъ онъ садился въ лодку. Ея красивой руки не было въ числѣ тѣхъ, которыя махали ему платками въ то время, какъ лодка медленно направлялась въ берегу.
-- А rivederchi, на будущей недѣлѣ во Флоренціи!-- кричалъ Джерминъ; и съ набережной, куда онъ присталъ, Джерардъ, обернувшись назадъ, увидѣлъ тонкую фигуру прорицателя, рѣзво выдѣлявшуюся на фонѣ неба въ то время, какъ онъ стоялъ на палубѣ, окруженный сиренами.
На слѣдующій день Джерардъ прибылъ во Флоренцію, и первымъ ощущеніемъ его въ этомъ городѣ было, что онъ оставилъ лѣто позади себя. Для нѣкоторыхъ людей западная Ривьера представляется высшимъ совершенствомъ итальянскаго пейзажа, и да нихъ всѣ другія мѣста кажутся холодными и сумрачными сравнительно съ ея роскошной прелестью. Иные думаютъ, что вся прелесть Италіи погасла, когда они повернутся спиной къ Средиземному морю, и все, что исторія, легенда и изящныя искусства могутъ представить по части интереса и красоты, кажется блѣднымъ и скучнымъ сравнительно съ магической прелестью сапфироваго моря и романтическимъ разнообразіемъ излучистыхъ холмовъ, которые глядятся въ него.
Джерардъ, гуляя по улицамъ Флоренціи сѣрымъ мартовскимъ днемъ -- мартъ здѣсь былъ такой же прохладный и вѣтренный, какъ и на Пакадилли -- почувствовалъ, что очарованіе ушло изъ его жизни, а тепло изъ его жилъ. Какими скучными казались дома на Lung'Arno! Конечно, то были дворцы такого великолѣпнаго вида, какого только могъ пожелать архитекторъ; но развѣ мало дворцовъ на Пикадилли и въ Кенсингтонѣ?
Какія сѣрыя воды катитъ рѣка! и какой холодный тонъ у каменнаго моста! Какимъ холодомъ вѣетъ отъ снѣжной линіи Апеннинъ! Хотя онъ усталъ отъ дороги, однако предпочелъ идти пѣшкомъ, предоставивъ слугамъ везти багажъ въ Hôtel de la Ville, гдѣ ему были наняты аппартаменты.
Онъ не извѣщалъ м-съ Чампіонъ о своемъ пріѣздѣ. Онъ хотѣлъ сдѣлать ей сюрпризъ, увидѣть неожиданно женщину, любовь которой къ нему не уменьшилась отъ годичной разлуки. Прихотливо отдалъ онъ свое сердце и лучшія чувства другой женщинѣ, но теперь снова желалъ ухватиться за нить жизни, которую выпустилъ изъ рукъ годъ тому назадъ, когда пошелъ за Эстеръ Давенпортъ черезъ Сенъ-Джемскій паркъ и при первомъ же взглядѣ на нее влюбился въ нее по уши. Теперь онъ хотѣлъ снова любить на прежній ладъ: спокойно, разсудительно. Онъ снова хотѣлъ ощущать тихую привязанность, поддерживавшую его интересъ въ Эдитѣ Чампіонъ въ продолженіе трехъ лѣтъ ея замужней жизни.
Домъ ея находился на скатѣ холма, ведущаго въ Санъ-Миніато; то была вилла въ очаровательномъ саду, гдѣ бутоны магнолій серебрились на темномъ фонѣ листьевъ, и гдѣ широкія куртины съ огненными тюльпанами нарушали бархатное однообразіе лужаекъ, между тѣмъ какъ высокая изгородь изъ розовыхъ піоновъ трепетала на пронзительномъ флорентинскомъ вѣтрѣ, недурно характеризованнымъ названіемъ восточнаго вѣтра, дующаго съ запада.
Дорога отъ станціи въ покрытому зеленью холму на южномъ берегу рѣки была не близкая, и Джерардъ очень усталъ, когда пришелъ на виллу Bel Visto, господствовавшую надъ садами Боболи и надъ роскошнымъ видомъ Cupola и Campanilla; видъ простирался далеко-далеко, до самыхъ красивыхъ холмовъ, на сѣверъ отъ города.
Въ солнечный день видъ могъ бы развлечь его своей красотой; но подъ этимъ холоднымъ, сѣрымъ, британскимъ небомъ онъ утратилъ свое обаяніе, и Джерардъ пожалѣлъ о залитыхъ солнцемъ холмахъ Монако, гдѣ онъ какъ будто разстался съ лѣтомъ.
Ворота были настежъ раскрыты и довольно значительное число экипажей стояло на полукруглой площадкѣ передъ домомъ. Входная дверь тоже была раскрыта, и несомнѣнно британскаго вида выѣздной лакей прохлаждался на широкихъ мраморныхъ ступеняхъ, презрительно глядя на противоположные холмы. Джерардъ прошелъ въ домъ, не будучи спрошенъ никѣмъ, и очутился въ сѣняхъ, куда выходило нѣсколько дверей. Въ сѣняхъ царствовалъ полусвѣтъ, атмосфера тепла отъ пріятнаго сосѣдства камина, гдѣ горѣли дрова, а изъ раскрытыхъ дверей доносились звуки голосовъ, большею частію женскихъ, но они вдругъ замолкли, пока онъ подходилъ къ дверямъ, и раздалась сначала прелюдія, а затѣмъ красивый баритонъ запѣлъ модный романсъ: "Vorrei morir"... Мажордомъ, высокій, красивый и тосканскій уроженецъ, стоялъ у раскрытыхъ дверей и докладывалъ о посѣтителяхъ; онъ вопросительно взглянулъ на м-ра Гиллерсдона, который молча дожидался конца романса.
М-съ Чампіонъ, очевидно, принимала гостей. Можетъ быть, это былъ ея пріемный день. Въ послѣднихъ письмахъ она писала ему, что завела нѣсколько знакомыхъ во Флоренціи и они по временамъ навѣщали ее въ одиночествѣ; но онъ совѣмъ не приготовился къ толпѣ нарядныхъ женщинъ и элегантныхъ мужчинъ, среди которыхъ очутился, когда замолкли послѣдніе звуки задумчиваго романса Тости, и онъ разрѣшилъ мажордому доложить о себѣ.
Дневной свѣтъ входилъ въ окно, занимавшее почти цѣлую стѣну въ просторной гостиной, и при этомъ свѣтѣ Джерардъ увидѣлъ Эдиту Чампіонъ, стоявшую въ группѣ элегантныхъ женщинъ различныхъ національностей и выдѣлявшуюся между ними своей красотой, точно императрица среди своихъ статсъ-дамъ.
Она была одѣта вся въ черномъ, но тяжелыя складки ея роскошнаго чернаго толковаго платья говорили скорѣе о величіи, нежели о печали, и тюлевый головной уборъ à la Марія Стюартъ придавалъ особую пикантность коронѣ изъ заплетенныхъ волосъ, лежавшей надъ ея низкимъ, широкимъ лбомъ.
Она вздрогнула при имени своего возлюбленнаго и поспѣшила ему на встрѣчу.
-- Добро пожаловать во Флоренцію,-- весело вскричала она: -- хотя я никакъ не ожидала васъ видѣть! Вы только-что пріѣхали?
-- Еще нѣтъ часу, какъ я во Флоренціи.
Ея рука была въ его рукѣ; губы раздвинулись пріятной улыбкой; но когда онъ вышелъ на свѣтъ, лившійся изъ широкаго окна, онъ увидѣлъ, какъ выраженіе ея лица вдругъ перемѣнилось и взглядъ сталъ печальнымъ и удивленнымъ. Онъ слишкомъ хорошо зналъ, что означаетъ этотъ взглядъ, хотя она и не высказала своихъ мыслей. Годъ тому назадъ, пріятели часто говорили ему, что у него нездоровый видъ; теперь никто больше не говорилъ ему этого; но онъ читалъ на лицахъ о роковой перемѣнѣ, которую они видѣли въ немъ.
-- Я попалъ на праздникъ,-- сказалъ онъ, оглядываясь на толпу гостей.
-- О! это просто мой пріемный день. Люди во Флоренціи такъ общительны. У меня сегодня больше обыкновеннаго собралось народу, потому что я дала зналъ знакомымъ, что синьоръ Амальди обѣщалъ мнѣ пѣть. Могу я вамъ его представить? Безъ сомнѣнія, вы слышали его въ Лондонѣ въ предъидущій сезонъ. Онъ вездѣ производитъ фуроръ.
Она сдѣлала знакъ небольшого роста джентльмену съ огненными черными глазами и широкими усами, прислонившемуся къ красиво драппированному фортепіано и окруженному толпой поклонниковъ.
Знакомство состоялось. Джерардъ настолько былъ знакомъ съ итальянскимъ языкомъ, чтобы безъ особенныхъ ошибокъ сказать нѣсколько комплиментовъ, и синьоръ Амальди выразительно отвѣчалъ, что его музыкальный даръ -- ничто, одни пустые звуки, которые онъ съ восхищеніемъ бросаетъ къ ногамъ очаровательныхъ англійскихъ лэди.
Фортепіано занято было послѣ того мертвеннаго вида нѣмцемъ, съ бурыми волосами, остриженными подъ гребенку, точно онъ убѣжалъ изъ Портлэнда. Этотъ джентльменъ въ продолженіе получаса игралъ Шопена среди всеобщаго невниманія.
Двое англійскихъ лакеевъ разносили чай и шоколатъ; дамы болтали по угламъ, а изъ сосѣдней комнаты доносился стукъ серебра и стекла; около щедро снабженнаго буфета собралось довольно много народа.
Эдита и Джерардъ могли въ это время интимно побесѣдовать другъ съ другомъ.
-- Я не ожидалъ, что вы такъ веселитесь,-- сказалъ Джерардъ.
-- Неужели вы называете это весельемъ: немножко музыки и кое-кто изъ знакомыхъ, соболѣзнующихъ о моемъ одиночествѣ и навѣщающихъ меня? Флоренція -- скучное мѣсто для тѣхъ, у кого нѣтъ знакомыхъ. Здѣсь нечего дѣлать, когда осмотришь нѣсколько галерей и совершишь тѣ экскурсіи, которыя -- de rigueur. Но теперь, когда вы и весна появились, мы вмѣстѣ повторимъ всѣ экскурсіи; поѣдемъ въ Фіезоле, купимъ духовъ у милыхъ старыхъ монаховъ въ Чертозѣ... Я такъ рада, что вы пріѣхали!
-- А между тѣмъ вы мнѣ запретили пріѣзжать, прежде чѣмъ истечетъ срокъ вашего траура. Вы не хотѣли подарить мнѣ ни одной недѣли.
-- Иногда ослушаніе бываетъ пріятно. Но скажите мнѣ, почему вы пріѣхали? Что заставило васъ ослушаться?
-- Мое желаніе васъ видѣть. Я очень несчастливъ безъ васъ и хочу васъ видѣть.
-- Я боюсь, что вы не берегли безъ меня свое здоровье,-- сказала о на, серьезно взглядывая на него.
-- Я хворалъ, но теперь я здоровъ,-- я съ вами. Я разсчитываю, что вы и Италія исцѣлите меня. Я купилъ яхту и намѣренъ увезти васъ, какъ только дни станутъ длиннѣе и погода установится.
-- Этого не будетъ до наступленія іюня мѣсяца, когда кончится годъ моего траура.
-- Я не намѣренъ дожидаться іюня. Я не намѣренъ дожидаться и мая. Я знать не хочу м-съ Грюнди и ея претензій. Если вы можете задавать рауты, то можете и выйти за меня замужъ. Я больше не намѣренъ ни слушать, ни ждать.
Она засмѣялась и мягко пожала ему руку, взглянула на него и вздохнула, причемъ глаза ея наполнились слезами. Она поспѣшно встала и пошла прощаться съ расходившимися гостями. Остановившись у дверей, она въ продолженіе получаса раскланивалась съ прощавшимися посѣтителями.
Джерардъ безпокойно расхаживалъ по комнатамъ, но никого не встрѣчалъ знакомаго. Онъ видѣлъ, что люди глядѣли на него исподтишка тѣмъ взглядомъ, въ которомъ хорошее воспитаніе борется съ любопытствомъ. Вдругъ онъ очутился напротивъ громаднаго трюмо и увидѣлъ себя съ головы до ногъ на фонѣ цѣлой группы хорошо одѣтыхъ людей, элегантныхъ и граціозныхъ женщинъ и щегольского вида мужчинъ.
Какой у него ужасный видъ! Мертвенно-блѣдныя щеки и провалившіеся глаза -- естественный результатъ, конечно, безпутно проведенной недѣли въ Монте-Карло. Какой у него вмѣстѣ съ тѣмъ растрепанный и неизящный костюмъ,-- теперь, когда счеты портного для него сущіе пустяки, и когда во дни своей бѣдности онъ былъ образцомъ для молодежи, славившимся щегольствомъ своей одежды!
Теперь дорожное платье мѣшкомъ висѣло на его исхудавшемъ тѣлѣ, покрытое дорожною пылью, смятое... Онъ рѣшительно являлся безобразнымъ пятномъ въ изящной и роскошной гостиной м-съ Чампіонъ. Онъ поспѣшно ушелъ черезъ столовую, не прощаясь съ Эдитой. Онъ думалъ-было остаться и поговорить съ ней, когда всѣ гости разойдутся, но имъ внезапно овладѣло отвращеніе къ жизни и къ самому себѣ въ то время, какъ онъ оглядывалъ себя съ головы до ногъ въ венеціанскомъ зеркалѣ. И мысль о tête-à-tête съ возлюбленной уже не казалась ему привлекательной.
Онъ пришелъ къ ней на другое утро къ завтраку, и на этотъ разъ по крайней мѣрѣ зеркало отражало хорошо одѣтаго человѣка. Онъ особенно тщательно озаботился о своемъ туалетѣ, и блѣдно-сѣрое complet, съ бѣлымъ толковымъ галстухомъ, соотвѣтствовало прохладной свѣжести весны, между тѣмъ какъ у главнаго цвѣточника на Via Tornabuoni онъ купилъ большой букетъ бѣлыхъ лилій и розовыхъ нимфей для своей возлюбленной.
Она приняла его съ восторгомъ и поздравила съ цвѣтущимъ видомъ.
-- Вчера вы, право, казались больнымъ,-- говорила она: -- ѣзда по пыльнымъ желѣзнымъ дорогамъ такъ утомительна. Сегодня утромъ вы совсѣмъ помолодѣли.
-- И намѣренъ оставаться по возможности молодымъ. Не слишкомъ ли я безцеремонно поступаю, являясь къ вамъ завтракать безъ зова?
-- Я бы сочла васъ очень безразсуднымъ, еслибы вы дожидались отъ меня приглашенія. Приходите такъ часто, какъ только можно. Вашъ приборъ всегда будетъ на столѣ. Мой сторожевой песъ скоро снова явится на своемъ посту. Миссисъ Грешамъ поѣхала навѣстить какихъ-то клерикальныхъ друзей въ Сіеннѣ; они пристали къ ней, чтобы она служила имъ переводчикомъ съ французскаго и итальянскаго языковъ. Кстати сказать,-- оба, мужъ и жена -- пренепріятные.
-- Развѣ сторожевая собака нужна во Флоренціи? Мнѣ говорили, что флорентинское общество очень снисходительно.
-- Это доказываетъ ваше англійское невѣденіе. Хорошее общество во Флоренціи -- такое же, какъ и всякое другое хорошее общество.
-- Понимаю. Строгая добродѣтель, умѣряемая русскими княгинями и ихъ cavalieri serventi.
Они позавтракали en tête-à-tête, подъ охранительными взглядами мажоръ-дома и двухъ британскихъ лакеевъ въ траурныхъ ливреяхъ и съ напудренными волосами. Тутъ интимная бесѣда била невозможна, да Джерардъ ничего иного и не желалъ, какъ легкой, поверхностной болтовни и сплетенъ о знакомыхъ ему людяхъ и о томъ, что дѣлалось въ ихъ спеціальномъ кружкѣ, дома и на континентѣ. Ему пріятно было болтать, и казалось, что страсть съ ея неизбѣжными горестями и треволненіями осталась позади его на берегахъ Темзы. Онъ чувствовалъ себя покойнымъ и почти счастливымъ. Ему было такъ же легко съ своей fiancée, какъ еслибы они были уже давнымъ-давно женаты. Онъ разсказывалъ ей про свою яхту, ея роскошную отдѣлку и новѣйшія усовершенствованія. Онъ говорилъ про залитые солнцемъ греческіе острова, которые они вмѣстѣ посѣтятъ.
-- Я надѣюсь, что вы закажете нѣсколько греческихъ костюмовъ для своего приданаго,-- замѣтилъ онъ: -- я хочу, чтобы вы одѣвались какъ Сафо или Лезбія, когда мы будемъ находиться на Кипрѣ или на Корфу.
-- Я одѣнусь какъ вамъ угодно, хотя думаю, что хорошенькое tailor gown изъ бѣлой саржи гораздо удобнѣе и изящнѣе, чѣмъ хитонъ или пеплумъ.
М-съ Грешамъ вернулась въ чаю, и, прослушавъ около часа ея болтовню о соборѣ, мозаикахъ, картинахъ и табль-д'отъ въ Сіеннѣ, включая диво-дивное -- встрѣчу съ м-съ Роудонъ Смитъ изъ Чемсфорда и ея дочерью, Джерардъ простился, обѣщая придти опять въ завтраку и отправиться въ Фіеволе вмѣстѣ съ м-съ Чампіонъ и ея кузиной,-- конечно, если будетъ свѣтить солнце, чего еще не было со времени его пріѣзда во Флоренцію.
Онъ вернулся къ себѣ въ гостинницу и пообѣдалъ въ уединенномъ обширномъ салонѣ, выходившемъ окнами на рѣку и на Piazza. Свѣчи горѣли въ высокихъ канделябрахъ, освѣщая столъ, но оставляя углы комнаты въ тѣни. Въ окна виднѣлось блѣдное и сѣрое небо, и на этомъ сѣромъ фонѣ горѣли огни на старомъ мосту и вдоль набережной.
Джерардъ почти никогда не могъ ѣсть въ одиночествѣ, а потому всталъ изъ-за стола и подошелъ къ одному изъ оконъ. Онъ растворилъ его и глядѣлъ на мраморный мостъ, прислушиваясь къ вечернимъ городскимъ звукамъ и опершись локтями на красную бархатную подушку, лежавшую на подоконникѣ.
Сначала послышался равномѣрный стукъ солдатскихъ шаговъ, затѣмъ прозвучалъ рожокъ и замеръ вдали; послѣ того звучный колоколъ на колокольнѣ церкви Всѣхъ Святыхъ потрясъ воздухъ, призывая вѣрующихъ въ вечернѣ. Дѣло было на Страстной, и богослуженіе день и ночь совершалось въ этой церкви; алтари горѣли огнями и молящіеся стекались толпами.
Колоколъ замолкъ и нѣкоторое время ничего не было слышно, кромѣ шума воды и шаговъ случайныхъ прохожихъ по пустынному сквэру. Послѣ того колоколъ снова загудѣлъ медленно, торжественно, похоронно, и изъ монастыря позади церкви выступила погребальная процессія во всей ея флорентинской мрачности, съ монахами въ капюшонахъ, закрывающихъ голову и лицо, съ зажженными факелами; впереди -- окутанный чернымъ покровомъ гробъ.
Джерардъ съ сердитой поспѣшностью закрылъ окно и вернулся къ обѣденному столу. Онъ отослалъ всѣ кушанья, не притронувшись къ нимъ. Только бутылки съ виномъ и дессертъ красовались при свѣтѣ свѣчей въ канделябрѣ.
Пустынная улица, мрачный звонъ колокола, темные обои слабо освѣщенной комнаты омрачили его расположеніе духа. Онъ взялъ шляпу и вышелъ вонъ изъ дому. На улицѣ быть гораздо пріятнѣе, чѣмъ сидѣть въ четырехъ пустыхъ стѣнахъ.
Улицы казались веселы и оживленны, несмотря на Страстную недѣлю. Освѣщенныя окна магазиновъ, прохожіе -- все это несравненно лучше пребыванія въ пустой комнатѣ. Ни театръ, ни опера не были открыты; въ противномъ случаѣ онъ искалъ бы тамъ развлеченія. Большія, горящія огнями вывѣски возвѣщали о различныхъ развлеченіяхъ низшаго музыкальнаго сорта и строго британскаго характера. Эти развлеченія ему не улыбались. Онъ прошелъ мимо освѣщеннаго портика моднаго клуба, но не искалъ въ немъ гостепріимства. Онъ повернулъ съ широкой улицы въ узкій переулокъ, который велъ на Piazza Maria Novella. Желтое пламя колыхалось на противоположномъ концѣ его. Какое-нибудь празднество въ честь поста.
Нѣтъ, не празднество,-- опять черныя фигуры монаховъ, горящіе факелы, гробъ подъ чернымъ покровомъ, и вотъ на колокольнѣ Santa Maria прозвучалъ медленный и торжественный колоколъ.
Джерардъ повернулъ и поспѣшно пошелъ обратно на широкую улицу, только-что имъ оставленную, и тамъ натолкнулся опять на процессію. Снова монахи, факелы, гробъ.
Флоренція кишмя кишѣла похоронами. Ему казалось, въ городѣ ничего другого не дѣлаютъ, какъ хоронятъ мертвецовъ. Онъ поспѣшилъ къ рѣкѣ, взялъ проѣзжавшаго пустого извозчика и велѣлъ поскорѣе везти себя на виллу м-съ Чампіонъ. Онъ жаждалъ человѣческаго общества, дружескаго сочувствія, симпатіи любящей души.
-- Я не могу быть одинъ,-- говорилъ онъ себѣ въ то время, какъ извозчикъ переѣзжалъ черезъ мостъ къ Porta Romana.-- Меня страшатъ всякіе смутные призраки, какъ ребенка, запуганнаго няньками. Что такое этотъ странный дѣтскій страхъ, желалъ бы я знать,-- этотъ врожденный ужасъ къ чему-то не, объяснимому, неописанному? Что это такое, какъ не наслѣдственный страхъ смерти, безконечный ужасъ, передаваемый изъ рода въ родъ, боязнь, предшествующая знанію, инстинктъ, опережающій разсудокъ? Вопреки тому, что говоритъ Локкъ и вся его школа, есть одна врожденная идея, хотя бы только одна -- и это страхъ смерти. Волкъ, медвѣдь, нянькинъ бука -- все это различные образы одной невообразимой формы.
Онъ стыдился собственной слабости и того потрясенія, какое испыталъ отъ проходившихъ мимо похоронъ чужихъ и незнакомыхъ ему людей; но звонъ колокола и монахи въ капюшонахъ пробудили въ немъ мрачныя фантазіи. Онъ представлялъ себѣ Флоренцію четырнадцатаго вѣка, охваченную моровой язвой, и всѣ сцены тогдашней эпохи живо рисовались его воображенію.
Затѣмъ онъ вспомнилъ про пѣсенку, которую слышалъ вчера въ гостиной м-съ Чампіонъ:
"Morrei morir' quando tramonta il sole,
Qnando soi prato dormon le viole,
Lieta farebbe а Dio Talma ritorno,
А primavera e soi morir del giorno".
Увы! увы! покажется ли ему смерть слаще при красивомъ солнечномъ закатѣ, или когда луга цвѣтутъ душистыми фіалками? Не все ли ему равно умереть -- весной или зимой? Смерть означаетъ конецъ -- и смерть невыразимо жестока.
М-съ Чампіонъ и ея кузина прохаживались въ саду послѣ обѣда при лунномъ свѣтѣ и такъ же надоѣли другъ другу, какъ обѣимъ надоѣлъ садъ. Въ жизни каждаго человѣка бываютъ сумрачные вечерніе часы, когда кажется, что жить не стоитъ.
-- Какъ это мило съ вашей стороны!-- вскричала Эдита, узнавъ своего возлюбленнаго при свѣтѣ луны.
-- Вы не ожидали меня такъ скоро увидѣть, Эдита?
-- Нѣтъ, не ожидала... но тѣмъ лучше.
-- Я не могу жить безъ васъ. Я почувствовалъ болѣзненное желаніе быть съ человѣкомъ, который меня любить... убѣдиться, что все еще есть на свѣтѣ живые люди.
И онъ разсказалъ ей про трое похоронъ, встрѣченныхъ имъ на улицахъ Флоренціи.
-- Неужели это постоянно такъ бываетъ?-- спросилъ онъ.-- Неужели Флоренція кишитъ похоронами?
-- Мой милый Джерардъ!-- вскричала она, смѣясь.-- Трое похоронъ! для города съ двумя стами тысячъ жителей! Неужели это такъ много? Факелы и братья милосердія -- вотъ что произвело на васъ такое сильное впечатлѣніе! Здѣсь похороны гораздо возвышеннѣе, чѣмъ въ Англіи; они такъ напоминаютъ средніе вѣка! они такъ живописны! но не будемъ говорить о похоронахъ.
-- Да, не будемъ! Я пришелъ поговорить совсѣмъ о другомъ. Я хочу поговорить о свадьбѣ -- о нашей свадьбѣ, Эдита. Когда она будетъ?
-- Въ іюнѣ, если хотите.
-- Но я не хочу. До іюня очень далеко. Кто знаетъ, доживемъ ли мы до іюня? Монахи могутъ снести насъ въ могилу при свѣтѣ факеловъ, прежде чѣмъ наступитъ іюнь. Я хочу жениться на васъ завтра...
-- Джерардъ, на Страстной недѣлѣ!
-- Какое мнѣ дѣло до Страстной недѣли! Но если это васъ смущаетъ, то назначимъ свадьбу въ понедѣльникъ на Святой. Послѣ церемоніи мы отправимся въ Спецію и пообѣдаемъ на моей яхтѣ въ красивѣйшей гавани Европы. Мы можемъ оттуда наблюдать, какъ мѣсяцъ серебрить вершины Каррарскихъ горъ, болѣе живописныхъ, чѣмъ снѣжные пики Апеннинъ.
-- Такъ скоро!
-- А почему же нѣтъ!-- съ нетерпѣніемъ произнесъ онъ.-- Эдита, развѣ я ждалъ не достаточно? Я лучшіе годы провелъ въ ожиданіи. Эдита, я былъ вашимъ рабомъ; наградите меня за мою вѣрную службу, пока еще не поздно. Мы должны быть счастливы, Эдита. У насъ есть молодость, богатство, свобода -- всѣ условія для счастія.
-- Да,-- отвѣчала она со слабымъ вздохомъ:-- мы должны быть счастливы.
-- Значитъ, въ понедѣльникъ. Я все устрою.
-- Въ понедѣльникъ на Святой недѣлѣ.. Какой вульгарный день для свадьбы!
-- Развѣ онъ такъ вульгаренъ? Ну, не бѣда; наша свадьба произойдетъ такъ тихо и скромно, что никто о ней не узнаетъ, пока не появится объявленіе въ "Times".
Послѣ того они вернулись въ домъ, гдѣ нашли Розу Грешамъ зѣвающею надъ романомъ. Ничто не могло быть прозаичнѣе такого сватовства, но Джерардъ былъ слишкомъ углубленъ въ себя, чтобы зорко наблюдать за другими. Въ противномъ случаѣ его бы поразилъ контрастъ между тѣмъ, какъ вела себя м-съ Чампіонъ сегодня вечеромъ, и ея прежнимъ обращеніемъ съ нимъ въ былые дни въ Гертфордъ-Стритѣ.
На другой день они поѣхали вмѣстѣ въ Фіезоле. День былъ солнечный, воздухъ ароматическій, и пріятно было вырваться изъ постной Флоренціи съ ея торжественнымъ колокольнымъ звономъ.
Здѣсь, пока лошади отдыхали, м-съ Грешамъ пошла осматривать соборъ, предоставивъ Эдитѣ и Джерарду вдвоемъ взбираться по тропинкѣ, которая вела въ францисканскому монастырю и церкви св. Александра.
Медленно, очень медленно поднимался Джерардъ по каменистой тропѣ, опираясь на руку Эдиты Чампіонъ и съ трудомъ переводя духъ. Онъ остановился, запыхавшись и выбившись изъ силъ передъ лавчонкой, въ которой старикъ чинилъ старые башмаки; старикъ тотчасъ отложилъ въ сторону работу и принесъ стулъ для усталаго англичанина.
Эдита умоляла его не идти далѣе, убѣждала, что видъ такъ же хорошъ съ того пункта, какого они достигли, какъ и съ вершины, но онъ заупрямился и, отдохнувъ минутъ пять, далъ пятифранковую монету вѣжливому башмачнику; оставивъ его въ восторгѣ отъ щедраго вознагражденія, онъ прошелъ нѣсколько остальныхъ саженъ, остававшихся до пыльной маленькой террасы, гдѣ группа шумныхъ нѣмцевъ и другая группа такихъ же шумныхъ американцевъ восторгались раскидывавшейся передъ ними панорамой.
Джерардъ, задыхаясь, опустился на грубую деревянную скамейку, и Эдита молча усѣлась около него, держа его руку -- холодную и влажную.
Смертельный холодъ охватилъ ея сердце въ то время, какъ она сидѣла такимъ образомъ рука въ руку съ человѣкомъ, съ которымъ такъ скоро должна была соединить свою судьбу. Такой же неопредѣленный ужасъ охватилъ ее два дня тому назадъ, когда она взглянула въ лицо своему возлюбленному при яркомъ свѣтѣ дня и увидѣла страшные слѣды болѣзни -- явный отпечатокъ смерти...