М-ръ Мадиксонъ, солиситоръ и повѣренный по дѣламъ м-съ Чампіонъ, прибылъ на слѣдующей недѣлѣ -- тремя днями раньше, чѣмъ считалъ это возможнымъ, поддаваясь на понукательныя телеграммы.
Его пригласили на обѣдъ, на которомъ м-ръ Гиллерсдонъ и его пріятель Джерминъ были единственными гостями, чтобы обсудить все, что нуждалось въ обсужденіи, и познакомиться съ будущимъ мужемъ его довѣрительницы.
Былъ чудный вечеръ, теплѣе, чѣмъ бываетъ въ Англіи въ іюлѣ мѣсяцѣ. Блѣдный новый мѣсяцъ серебрился на розоватомъ небѣ, и м-съ Чампіонъ вмѣстѣ съ Джерардомъ и Джерминомъ находились въ саду, когда явился законовѣдъ, чопорный и важный, въ безукоризненномъ вечернемъ нарядѣ.
Двое молодыхъ людей сидѣли на садовыхъ стульяхъ у фонтана, на фонѣ зеленыхъ кустовъ съ крупными піонами. Близорукій м-ръ Мадиксонъ принялъ громадные розовые цвѣты за гигантскія розы, наивно воображая, что такія должны роста въ Италіи. Онъ переводилъ глаза съ одного юноши на другого и тотчасъ же рѣшилъ въ умѣ, что fiancé милэди долженъ быть бѣлокурый юноша, съ розовыми щеками, прислонившійся въ фонтану и съ веселымъ смѣхомъ выслушивавшій, что ему говорила м-съ Грешамъ. Какъ разъ такого типа молодой человѣкъ, чтобы понравиться вдовѣ!" -- подумалъ м-ръ Мадиксонъ, предполагавшій, что вдова должна быть легкомысленна.
Онъ содрогнулся,-- къ счастію, незамѣтно для другихъ,-- когда м-съ Чампіонъ представила ему м-ра Гиллерсдона, блѣднаго молодого человѣка, со впалыми щеками, провалившимися глазами, сутуловатыми плечами и несомнѣнно болѣзненнымъ видомъ. Онъ лишился обычнаго апиломба и нѣсколько минутъ молчалъ послѣ этого представленія.
Позднѣе вечеромъ, обрученные и законовѣдъ потолковали о дѣлахъ, въ то время какъ Роза и м-ръ Джерминъ находились на балконѣ,-- онъ курилъ, а она увѣряла, что обожаетъ запахъ табака.
-- Затрудненій не можетъ быть никакихъ,-- говорилъ м-ръ Мадиксонъ своей кліенткѣ и ея жениху: -- а контрактъ -- простѣйшій.-- Онъ предлагалъ, чтобы состояніе милэди было обезпечено за нею и ея дѣтьми, предоставляя ей полное право распоряжаться имъ по усмотрѣнію, если не будетъ дѣтей.
-- Вы такъ богаты, м-ръ Гиллерсдонъ,-- говорилъ законовѣдъ:-- что эта подробности врядъ ли для васъ интересны.
-- Нѣтъ, совсѣмъ не интересны. Я хочу, чтобы м-съ Чампіонъ вышла за меня замужъ черезъ десять дней, безъ всякихъ проволочекъ. Я думаю, что актъ объ имуществѣ замужнихъ женщинъ обезпечиваетъ ея имѣніе даже въ томъ случаѣ, еслибы я промоталъ все свое состояніе, чего я не могу сдѣлать.
-- Всегда лучше спокойно обсудить эта дѣла,-- отвѣчалъ м-ръ Мадивсонъ.-- Торопливый бракъ рѣдко бываетъ разумнымъ бравомъ.
Онъ слегка вздохнулъ, высказывая это довольно банальное мнѣніе, и всталъ, чтобы уходить, но прежде нагнулся въ м-съ Чампіонъ и вполголоса сказалъ ей.
-- Мнѣ необходимо поговорить съ вами завтра. Найду ли я васъ дома?
-- Только не днемъ. Мы ѣдемъ въ Чертозу.
-- Тогда утромъ? Могу я пріѣхать до часу?
-- Пріѣзжайте въ двѣнадцать и останьтесь съ нами завтракать. Мы завтракаемъ въ половинѣ перваго.
И доведя его до дверей гостиной, шопотомъ прибавила:
-- Я заключаю изъ вашихъ словъ, что нѣтъ никакихъ препятствій къ моему браку?
-- Никакихъ, кромѣ вашего собственнаго желанія. Я думаю, что вы слишкомъ торопитесь выходить замужъ. Но мы объ этомъ поговоримъ завтра.
Когда онъ ушелъ, она осталась съ смутнымъ чувствомъ, что онъ скажетъ ей что-нибудь непріятное, когда явится къ ней завтра утромъ. Люди, которые такъ настойчиво просятъ свиданія, рѣдко бываютъ пріятными вѣстниками. Она провела безсонную ночь, тревожимая смутными опасеніями.
М-ръ Мадиксонъ былъ пунктуаленъ, какъ сами часы.
-- Я провелъ утро въ Академіи,-- объявилъ онъ:-- и перешелъ на сторону первобытной итальянской школы. Я не удивляюсь Гонту, Мидлэ и всѣмъ этимъ молодымъ живописцамъ, послѣ того, какъ видѣлъ эти двѣ чудныя стѣны -- одну дивную, покрытую удивительными яркими произведеніями Джіотто, Боттичелли, Филиппо Липпи, Фра-Анжелико и ихъ послѣдователей, и другую, увѣшанную мрачными полотнами высшей классической манеры худшихъ живописцевъ школы, возникшей послѣ Рафаэля.
-- Вы хотѣли сообщить мнѣ что-то серьезное?-- перебила Эдита, которую нисколько не интересовали мнѣнія м-ра Мадиксона объ искусствѣ.
-- Да, очень серьезное.
-- Тогда прошу васъ говорите поскорѣе, а не то моя кузина вернется съ прогулки, прежде чѣмъ мы успѣемъ кончить.
-- Моя дорогая м-съ Чампіонъ, я не имѣю удовольствія быть лично съ вами знакомымъ, но я профессіонально заинтересованъ вами съ самаго вашего замужсгва, и положеніе вашего довѣреннаго лица даетъ мнѣ право на нѣкоторыя изъ привилегій дружбы.
-- Пользуйтесь всѣми привилегіями дружбы,-- нетерпѣливо вскричала она:-- но только не томите меня!
-- Вы серьезно привязаны къ м-ру Гиллерсдону?
-- Конечно, иначе я бы не собиралась выйти за него замужъ до истеченія года траура по первомъ мужѣ. Мы были влюблены другъ въ друга, когда были еще совсѣмъ юными, и еслибы не мои родные, я бы вышла за него, хотя у него не было ни гроша въ карманѣ. Но они заставили меня выйти за м-ра Чампіона, и я была очень счастлива за нимъ; но старая любовь не забывается, и теперь, когда я свободна, естественно, что я хочу выйти за своего перваго возлюбленнаго.
-- Вполнѣ,-- но только тутъ есть одна бѣда.
-- Какая же?
-- Вы выходите замужъ за умирающаго. Неужели вы не видите, что этотъ бѣдный молодой человѣкъ -- не жилецъ на бѣломъ свѣтѣ?
-- Я знаю, что онъ не совсѣмъ здоровъ; онъ небрежно относился къ своему здоровью, но когда мы обвѣнчаемся -- онъ поправится.
-- Дорогая м-съ Чампіонъ, не обманывайте себя. Вы не воображаете, надѣюсь, что можете творить чудеса. Говорю вамъ -- мой долгъ сказать вамъ это -- онъ умираетъ. Ухаживайте за нимъ, лелѣйте его сколько угодно, а онъ все же скоро умретъ. Выходите за него, если хотите, но знайте, что до истеченія года вы снова овдовѣете.
Слезы текли по щекамъ м-съ Чампіонъ.
-- Я много вытерпѣла за болѣзнь м-ра Чампіона,-- вздохнула она, послѣ минутнаго молчанія:-- не думаю, чтобы я въ силахъ была вторично пройти черезъ такое испытаніе.
-- Да; было бы жестоко подвергнуть васъ вторичному искусу,-- сказалъ м-ръ Мадиксонъ, и м-съ Чампіонъ въ душѣ съ нимъ согласилась, что это было бы жестоко.
Она хотѣла радостей жизни, а не мученій и страха надвигающейся смерти.
Наканунѣ вечеромъ, во время ихъ дѣловой бесѣды, рѣшено было, что свадьба произойдетъ въ слѣдующую субботу. М-ръ Мадиксонъ пытался всячески отсрочить эту церемонію, но Джерардъ былъ непреклоненъ, и ему уступили на этомъ пунктѣ. Черезъ три дня они должны были стать мужемъ и женой.
-----
Джерардъ отказался отъ поѣздки въ Чертозу подъ тѣмъ предлогомъ, что ему надо писать письма, и ушелъ къ себѣ, обѣщая придти обѣдать на виллу, какъ обыкновенно. Эдита проводила его до воротъ и ласково поцѣловала на прощанье.
Когда стукъ колесъ его экипажа замеръ вдали, она вернулась домой, прошла прямо въ себѣ въ комнату и, бросившись на диванъ, зарыдала такъ, точно сердце у нея разрывалось отъ тоски. Она плакала по немъ. Она оплакивала его уже какъ мертваго. Тяжко было сознаться въ этомъ, но она знала, что м-ръ Мадиксонъ правъ, и что выйти замужъ за Джерарда Гиллерсдона значило только взвалить на себя бремя неизбѣжнаго горя.
-- Еслибы я могла вѣрить, что скрашу его послѣдніе дни, я бы охотно вышла за него,-- говорила она самой себѣ.-- Я бы не думала о себѣ и о своемъ горѣ при второмъ вдовствѣ; но я достаточно видѣла его теперь, чтобы знать, что я не могу дать ему счастія. Онъ не счастливѣе со мною, чѣмъ безъ меня. Ему только скучно со мной и утомительно. Я -- ничто для него, и его стремленіе жениться на мнѣ объясняется только желаніемъ сдержать свое обѣщаніе. Я думаю, что онъ обрадуется, если я освобожу его отъ этого обѣщанія. Съ моей стороны было дурно потребовать такое обѣщаніе; очень, очень дурно.
Она вспомнила тотъ день въ Гертфордъ-Стритѣ, когда она потребовала отъ него вѣрности, когда она сказала ему въ отвѣтъ на его обѣщаніе:-- Помните, это клятва!-- Ахъ! какъ страстно она любила его въ то время и какимъ невозможнымъ казалось ей счастье безъ него! Она думала, что если онъ женится на другой женщинѣ -- она умѣетъ. Ничто, ничто ее не утѣшитъ. Богатство и все, что на него можно купить, независимость, красота, молодость -- все будетъ нулемъ безъ него. А теперь, размышляя объ этихъ словахъ, она придумывала, какъ бы половче освободиться отъ цѣпей, наложенныхъ ею на себя, отъ страшнаго союза между живымъ и мертвымъ. Предостереженіе м-ра Мадиксона не заронило въ нее новую мысль; мрачное сознаніе созрѣвало въ ея умѣ съ тѣхъ поръ, какъ Джерардъ прибылъ во Флоренцію. Она знала, что онъ приговоренъ -- и смерть не за горами.
Джерардъ написалъ письма -- матери, сообщая о предстоящемъ бракѣ, банкиру, стряпчему -- и затѣмъ бросился на диванъ. Онъ проспалъ съ часъ и проснулся оттого, что кто-то вошелъ въ комнату. То былъ Джерминъ, который подошелъ къ нему съ раскрытымъ письмомъ въ рукѣ.
-- Вы прямо изъ Чертозы или же пили чай на виллѣ?-- спросилъ Джерардъ, и увидя, что стемнѣло, прибавилъ:
-- Пора одѣваться къ обѣду.
-- Не думаю, чтобы вамъ пошелъ сегодня на умъ обѣдъ,-- отвѣчалъ Джерминъ.-- Я пришелъ съ худыми вѣстями.
-- Худыми вѣстями? для меня? Изъ Гельмсли?-- нѣтъ! изъ Лоукомба?
-- Да, изъ Лоукомба. Вѣсти пришли косвеннымъ путемъ, съ письмомъ отъ Матта Мюллера.
-- Дайте мнѣ письмо!-- закричалъ Джерардъ, смертельно блѣдный, и выхватилъ письмо изъ рукъ Джермина.
Онъ былъ слишкомъ взволнованъ, чтобы сразу найти то мѣсто, гдѣ говорилось о бѣдствіяхъ, касавшихся его. Ему попадались разсужденія о домѣ, который строилъ для себя Мюллеръ -- брань на архитектора и подрядчика -- одинъ дѣлалъ промахи, другой -- копался. Только когда Джерминъ заглянулъ ему черезъ плечо и указалъ пальцемъ на одно мѣсто въ мелко исписанной страницѣ, онъ прочиталъ худыя, но интересовавшія его вѣсти.
"Вы, сколько мнѣ помнится, принимали участіе въ хорошенькой, молодой женщинѣ, жившей въ Розовомъ Павильонѣ, хотя я и не могъ уговорить васъ познакомить меня съ нею. Вы съ огорченіемъ услышите, въ какую бѣду попала бѣдняжка, тѣмъ болѣе ужасную, что человѣкъ, называвшій себя ея мужемъ, повидимому, ее бросилъ. Въ Розовомъ Павильонѣ родился младенецъ -- раньше срока, бѣдняжка. Смерть старика-отца была, кажется, причиной такого преждевременнаго событія, а двѣ или три недѣли спустя по рожденіи младенца, молодая мать сошла съума и недавно убѣжала тихонько ночью изъ-подъ надзора двухъ сидѣлокъ, приставленныхъ къ ней, и бросилась въ рѣку, предполагая, вѣроятно, утопиться. Но младенецъ утонулъ, а мать спасли случайно плывшіе по рѣкѣ гребцы изъ Оксфорда. Сегодня назначено слѣдствіе по поводу смерти ребенка; я не знаю, подъ чьимъ надзоромъ находится теперь мать, но полагаю, что кто-нибудь за ней присматриваетъ. Жена моего подрядчика живетъ въ Лоукомбѣ, и онъ разсказывалъ мнѣ, что въ Лоукомбѣ всѣ возмущены поведеніемъ м-ра Ганли, который, говорятъ, такъ богатъ и бросилъ въ такое трудное для нея время и такъ жестоко эту бѣдную молодую женщину, все равно -- жена она ему или не жена".
-- Жестоко,-- пробормоталъ Джерардъ:-- да, конечно, очень жестоко. Но вѣдь она не захотѣла со мной ѣхать. Она сама захотѣла остаться. Какъ могъ я знать!.. Да правда ли это, Джерминъ? Можетъ быть, это одинъ изъ вашихъ фокусовъ, чтобы напугать меня?
-- Это не фокусъ. Я думалъ, что лучше вамъ показать письмо, чтобы вы сразу узнали худшее.
-- Худшее, да. Эстеръ, можетъ быть, въ тюрьмѣ... и обвиняется въ убійствѣ своего ребенка! Худшее! О! какой же я былъ негодяй!.. Когда я попаду къ ней? Какъ скоро могу я прибыть въ Лондонъ?
-- Вы можете уѣхать изъ Флоренціи сегодня вечеромъ; я поѣду съ вами. Черезъ Монъ-Сенисъ всего короче, кажется. Я все устрою вмѣстѣ съ вашимъ слугой. Но вы повидаетесь до отъѣзда съ м-съ Чампіонъ?
-- Нѣтъ. Къ чему же?
-- Мы хотѣли обѣдать у нея сегодня вечеромъ. Написать мнѣ извинительное письмо отъ вашего имени?
-- Да, да, напишите; скажите, что меня отозвали по вопросу крайней важности, и что я не знаю, когда вернусь назадъ во Флоренцію. Вы можете, если хотите, изливаться въ самыхъ униженныхъ извиненіяхъ. Я сомнѣваюсь, чтобы мы съ нею вновь увидѣлись.
-- Вы слишкомъ волнуетесь, Гиллерсдонъ,-- укорялъ Джерминъ.
-- Не все ли теперь равно? Стоитъ ли беречь себя? О! какъ благородно и безкорыстно любила меня эта дѣвушка! И какъ онъ была великодушна и нетребовательна! И я убилъ ее! Сначала я убилъ ея доброе имя, а теперь ея ребенокъ убить... убитъ мною, не ею! а ей придется нести позоръ отверженія, какъ будто бы она была преступницей!
-- Ее не обвинятъ. Она будетъ признана неотвѣтственной въ своихъ поступкахъ. Будьте увѣрены, что люди будутъ къ ней добры.
-- А будетъ ли добръ къ ней законъ? Законъ, который не принимаетъ во вниманіе обстоятельствъ, а одни лишь голые факты. Завтра! мы не раньше послѣ-завтра поспѣемъ въ Лоукомбъ, какъ бы ни торопились. Ждать приходится цѣлый вѣкъ! Достаньте мнѣ телеграфный бланкъ. Я пошлю депешу ректору. Онъ добрый человѣкъ и можетъ намъ помочь.
"Помочь намъ ",-- сказалъ онъ, объединяя себя съ Эстеръ въ бѣдѣ. Онъ забылъ въ своемъ испугѣ, какъ коварно поступилъ съ нею; забылъ, что собирался провести остатокъ дней вдали отъ нея. Въ несчастіи она снова стала ему дорога.
Онъ написалъ ректору въ самыхъ убѣдительныхъ выраженіяхъ, какія только пришли ему въ голову. Онъ умолялъ этого добраго человѣка, ради христіанскаго милосердія, быть добрымъ къ обиженной дѣвушкѣ, которую онъ зналъ подъ именемъ м-съ Ганли. Онъ просилъ его, не теряя времени, пригласить адвоката, если адвокатъ понадобится. Если она способна понимать, что ей говорятъ, то ее надо убѣдить, что ея мужъ вернется въ ней, не теряя ни минуты времени.
Онъ употреблялъ слово "мужъ", не заботясь о послѣдствіяхъ, несмотря на то, что черезъ три дня собирался стать мужемъ другой женщины.
Въ то время, какъ онъ писалъ телеграмму, Джерминъ просматривалъ расписаніе желѣзнодорожныхъ поѣздовъ. Поѣздъ въ Туринъ отправлялся черезъ часъ. Лакею приказано было все уложить и велѣть экипажу пріѣхать черезъ три четверти часа.
-- Вы, конечно, сначала пообѣдаете,-- сказалъ Джерминъ.
-- Неужели, вы думаете, я въ состояніи теперь ѣсть?
-- Пожалуй, что и не въ состояніи; васъ постигло большое испытаніе; но было бы лучше вамъ подкрѣпиться въ виду долгаго пути.
-- Заботьтесь о себѣ!-- отвѣчалъ Джерардъ отрывисто.
-- Благодарю васъ, Я себя никогда не забываю. Я сойду внизъ за табльдотъ, послѣ того какъ напишу м-съ Чампіонъ.
Онъ присѣлъ къ столу, но прежде чѣмъ успѣлъ взяться за перо, кельнеръ принесъ письмо м-ру Гиллерсдону. Джерарду былъ знакамъ и почеркъ, и толстая веленевая бумага съ узкимъ чернымъ бордюромъ и массивной черной монограммой; знакомъ былъ также и нѣжный запахъ, который всегда издавали эти письма, не то фіалки, не то лиліи.
Письмо было коротко:
"Милый Джерардъ!
"У меня страшная мигрень, и вообще я такъ дурно себя чувствую сегодня, что вынуждена просить васъ и вашего пріятеля отложить свое посѣщеніе. Я совсѣмъ не въ состояніи принимать гостей. Завтра утромъ я снова напишу. Мнѣ нужно многое вамъ сказать -- это неизбѣжно. И легче это написать, нежели высказать.
"Преданная вамъ -- Эдита".
Любопытное посланіе отъ женщины, съ которой онъ разстался всего лишь нѣсколько часовъ назадъ!
-- Вотъ письмо, которое избавитъ васъ отъ труда придумывать остроумныя и пространныя извиненія,-- сказалъ онъ Джермину.-- Я самъ отвѣчу на это письмо.
И наскоро нацарапалъ нѣсколько словъ, извѣщавшихъ объ его отъѣздѣ изъ Флоренціи.
"Вы два раза откладывали нашу свадьбу,-- писалъ онъ.-- Судьба вынуждаетъ меня отложить ее въ третій разъ. Я напишу вамъ изъ Лондона".