"..Любовь одна веселѣе жизни хладной..."
Сэръ Обри съ братомъ обѣдали вдвоемъ подъ вечеръ того дня, когда м-съ Карфордъ покинула школьный домъ, чтобъ снова вернуться въ омутъ жизни. Столовая въ Перріамѣ выходила окнами на сѣверо-западъ, и изъ нихъ открывался великолѣпный видъ солнечнаго заката; можно было любоваться, какъ яркое свѣтило заходило за горизонтъ, безъ риска быть ослѣпленнымъ его угасающими лучами.
Было уже восемь часовъ вечера, начинало смеркаться; но сэръ Обри любилъ сумерки. Они были пріятны и вмѣстѣ съ тѣмъ экономичны, а баронетъ никогда не забывалъ, какой крупный чекъ выдавалъ онъ ежегодно монкгемптонскому свѣчному торговцу. Ему говорили о дешевизнѣ и яркости газоваго освѣщенія, но сама королева Анна не могла упорнѣе, чѣмъ сэръ Обри, возставать противъ этого яркаго свѣта, еслибы онъ былъ подвергнутъ ея благосклонному вниманію. Газъ въ Перріамѣ! Слыханное ли это дѣло, чтобъ газовыя трубки обезображивали эти древніе хрустальные канделябры, переливавшіеся на солнцѣ всѣми цвѣтами радуги! "Священная тѣнь моего великаго предка!" восклицалъ сэръ Обри, "какой готѳъ или вандалъ могъ посовѣтовать такое поруганіе?"
Сэръ Обри и брать его сидѣли въ сумеркахъ, разговаривая, или скорѣе же говорилъ одинъ Мордредъ, а сэръ Обри дѣлалъ, только видъ, что слушаетъ. Безобидная болтовня буквоѣда, по поводу его послѣдней покупки у бристольскаго книгопродавца, не требовала большого умственнаго напряженія со стороны слушателя. Время отъ времени сэръ Обри издавалъ неясное одобрительное мычаніе, и это вполнѣ удовлетворяло говорившаго.
Въ сущности, мысли сэра Обри были нѣсколько въ разбродѣ въ продолженіе обѣденнаго церемоніала, а теперь онъ сидѣлъ въ задумчивой позѣ передъ своимъ нетронутымъ стаканомъ клерета, вперивши взоры въ темную поверхность полированнаго стола изъ краснаго дерева, какъ-бы разглядывая представлявшіяся ему въ немъ видѣнія.
Но не о вновь пріобрѣтенномъ его братомъ двѣнадцати-томномъ изданіи Чаттертона мечталъ онъ, а о прелестномъ личикѣ, которое видѣлъ вчера вечеромъ въ саду гедингемскаго школьнаго дома.
-- Мордредъ, внезапно воскликнулъ онъ, тебѣ никогда не приходило въ голову, почему я не женатъ?
-- Нѣтъ, отвѣчалъ м-ръ Перріамъ, никогда. Но я полагаю, что причина этому ясна для самаго глупаго человѣка. Ты не могъ никогда забыть бѣдной Гуниверы.
-- Забыть ее? Нѣтъ; этому никогда и не бывать. Но еслибы въ мои зрѣлыя лѣта человѣкъ могъ почувствовать романтическую любовь -- любовь поэта, скорѣе чѣмъ свѣтскаго человѣка... какъ ты полагаешь, обязанъ онъ растоптать этотъ цвѣтокъ за то, что онъ такъ поздно распустился!
-- Ужъ не хочешь ли ты этимъ сказать, что ты влюбился? въ испугѣ спросилъ Мордредъ.
-- Я видѣлъ личико настолько прелестное, что оно могло бы очаровать святого или отшельника... могло бы воспламенить самое холодное сердце, замороженное временемъ. Я не говорю, чтобы я влюбился. Это было бы слишкомъ безумно въ мои годы. Но я чувствую въ себѣ способность, которую давно считалъ угасшею,-- способность влюбиться.
Мордредъ Перріамъ ухватился руками за голову, и началъ въ отчаяніи ерошить свои рѣдкіе сѣдые волосы. Онъ думалъ, что его братъ сходитъ съ ума.
-- Бѣдная Гунивера, произнесъ онъ вполголоса, какъ будто тѣнь этой аристократки была оскорблена безуміемъ сэра Обри; еслибъ она дожила до этого дня!
-- Еслибъ она осталась въ живыхъ, я могъ быть бы счастливымъ отцомъ многихъ дѣтей, отвѣчалъ сэръ Перріамъ; а при настоящихъ обстоятельствахъ помѣстье наше должно перейти къ Ланслоту Перріаму, когда мы оба сойдемъ въ могилу и ляжемъ рядомъ съ нашими предками.
-- Это ужъ очень тяжело, сказалъ м-ръ Перріамъ, который; оказался способенъ оцѣнить вопросъ съ этой практической стороны. Когда-бъ ты могъ найти теперь особу, достойную леди Гуниверы, равную ей по общественному положенію, союзомъ съ которой ты могъ бы гордиться...
Сэръ Обри вздохнулъ и сидѣлъ молча. Главною цѣлью его женитьбы должна бы быть забота о наслѣдникѣ. Ну, какъ встрѣтится онъ въ будущей жизни съ этимъ наслѣдникомъ, если этотъ послѣдній не съумѣетъ назвать своего дѣда съ материнской стороны. Ахъ! если бы для генеалогическихъ цѣлей дѣти могли обходиться безъ дѣдовъ по матери! Онъ опять вздохнулъ съ возрастающею грустью.
-- Въ мои годы, любезный Мордредъ, смѣшно человѣку надѣяться на бракъ съ герцогиней. Я никогда болѣе не встрѣчу второй Гуниверы. Вторая жена лорда Болингброка была француженка. Онъ послѣдовалъ влеченію сердца, скорѣе чѣмъ разсчету.
-- Болингброкъ женился на племянницѣ мадамъ де-Ментенонъ, на вдовѣ маркиза.
-- Это вѣрно, но все же онъ женился по любви, сказалъ сэръ Обри нетерпѣливо. Въ зрѣлыхъ лѣтахъ человѣку слѣдуетъ жениться по любви, если только ему приходится жениться вообще. Ему уже и безъ того не долго пользоваться счастіемъ. Въ двадцать лѣтъ, юноша можетъ, соображаясь со своими разсчетами, жениться безъ любви. Молодость, лишенная семейныхъ радостей, можетъ вознаградиться житейскими успѣхами въ зрѣлыхъ годахъ. Въ мои же годы, человѣку не остается уже иныхъ желаній -- кромѣ счастья.
М-ръ Перріамъ глядѣлъ на брата въ безпомощномъ изумленіи, не будучи въ силахъ разрѣшить, было ли слышанное имъ абстрактной философіей -- или безуміемъ стараго эгоиста?
-- А я полагалъ, что ты вполнѣ доволенъ своимъ настоящимъ положеніемъ, мягко сказалъ его братъ. У тебя есть Перріамъ для лѣтней резиденціи, а на зиму антресоль въ предмѣстій Сент-Оноре -- квартирка удобная, и не слишкомъ дорогая. Когда тебѣ надоѣстъ жить въ Перріамѣ, ты ѣдешь въ Парижъ. Парижъ надоѣлъ -- возвращаешься въ Перріамъ. У тебя есть и тутъ и тамъ и сапоги, и туфли, и щетки, и гребни, и платья въ изобиліи; не нужно ни укладываться, ни хлопотать, а твой здѣшній лакей служитъ тебѣ тамъ и поваромъ и главной прислугой. Что можетъ быть удобнѣе, если ужъ приходится разъѣзжать?
-- А пустота жизни, а однообразіе ея? сказалъ сэръ Обри. Главное дѣло въ томъ, продолжалъ онъ дѣловымъ тономъ, иго за эти послѣдніе годы я пришелъ въ сознанію, что обязанъ жениться. Если я и уклонялся отъ этой обязанности, предпочитая покой и безмятежность холостой жизни, то сознаю теперь себя виновнымъ въ нравственной трусости. Тяжело подумать, что Перріамъ перейдетъ въ совершенно чужія руки.
-- Орасу Перріамъ -- накрахмаленному франту изъ военнаго министерства, сказалъ Мордредъ. Да, такого огорода, какъ здѣшній, не найдешь во всей западной Англіи! прибавилъ онъ со вздохомъ. Еслибъ ты могъ найти подходящую партію,-- я не говорю, именно дочь герцога -- но подходящую партію,-- дѣвушку хорошей древней фамиліи, гербъ которой Перріамы не постыдились бы включить въ свой гербъ.
Мордредъ пѣлъ ту пѣсню, которую привыкъ слышать изъ устъ своего старшаго брата, и очень былъ удивленъ, найдя баронета равнодушнымъ, и даже относящимся свысока къ вопросу о происхожденіи будущей леди Перріамъ.
-- Что же касается фамиліи, отвѣчалъ онъ, то Перріамы должны быть, какъ Бурбоны, настолько велики, чтобы дѣти ихъ считались знатными, не взирая на происхожденіе матери. Сыновья Лудовика XIV всѣ были принцами. Современемъ и мой сынъ будетъ сэръ Обри Перріамъ, и не былъ бы ничѣмъ болѣе, если бы матерью его была бѣдная Гунивера.
Мордредъ поспѣшилъ согласиться съ братомъ. Онъ рѣдко пускался въ споры, если они не касались чисто литературныхъ вопросовъ, въ родѣ: почему изгнанъ былъ Овидій, или отчего сошелъ съ ума Тассо; кто скрывался подъ "Желѣзной маской", или это былъ авторомъ писемъ Юніуса?
-- Но, можетъ быть, молодая дѣвушка, понравившаяся тебѣ, принадлежитъ къ хорошей фамиліи нашего графства, сказалъ Мордредъ.
Онъ никакъ не могъ предположить, чтобъ братъ его удостоилъ своего выбора личность, по происхожденію своему ниже дворянскихъ фамилій графства.
Сэръ Обри вздрогнулъ. Онъ всегда былъ ревностнымъ проповѣдникомъ генеалогическихъ догматовъ, жрецомъ своей касты.
Чѣмъ могъ онъ объяснить свое отреченіе отъ божества, неизбѣжное при поклоненіи дочери сельскаго учителя?
-- Я, конечно, видѣлъ особу, которая мнѣ понравилась,-- отвѣчалъ онъ, съ замѣчательною застѣнчивостію, съ юношескою почти стыдливостью, сопровождавшей эту позднюю любовь,-- очень хорошенькую, очень любезную молодую дѣвушку, вообще восхитительную,-- дѣвица, любовью которой долженъ гордиться всякій человѣкъ. Но она не особенно извѣстной фамиліи, или, если ея отецъ и принадлежитъ въ древнему и почтенному роду,-- что вовсе не лишено вѣроятности, такъ какъ имя онъ носитъ хорошее, но находится въ стѣсненныхъ обстоятельствахъ и занимаетъ не особенно высокое положеніе въ свѣтѣ.
-- Онъ, можетъ быть, священникъ? нерѣшительно проговорилъ Мордредъ.
-- Нѣтъ, онъ не изъ духовнаго званія.
-- Господи! воскликнулъ Мордредъ, съ испуганнымъ видомъ, не хочешь ли ты сказать, что онъ изъ купечества?
-- Нѣтъ, онъ не торгуетъ.
М-ръ Перріамъ вздохнулъ свободнѣе.
-- Я радъ этому, сказалъ онъ. Я живу въ такомъ отчужденіи отъ свѣта, что это могло бы казаться невозможнымъ для меня, но мнѣ было бы положительно непріятно, если бы такое пятно легло на наше имя. Настоящій случай былъ бы опубликованъ въ "Burke's Landed Gentry", да и безъ того никто бы не забылъ его.
-- Не тревожься такими мелочами, любезный Мордредъ, возразилъ сэръ Обри,-- быть можетъ, все, о чемъ я толковалъ теперь, не болѣе, какъ праздныя мечты.
-- Нѣтъ, тебѣ бы надо жениться, сказалъ Мордредъ, думая о своемъ огородѣ.
Онъ завидовалъ наслѣднику, который получитъ во владѣніе эти чистенькія дорожки, тянущіяся вдоль грядъ, окаймленныхъ буксомъ, гдѣ узкая полоска неприхотливыхъ цвѣтовъ, левкоевъ, анютиныхъ глазокъ, резеды или настурцій заслоняли броколи, или лукъ, которые росли за этой чертой. Милый, старый огородъ, съ его красными глиняными горшками, накрывающими морскую капусту! Что можетъ сравниться съ пріятнымъ травянистымъ запахомъ, которымъ пропитана атмосфера деревенскихъ огородовъ!
-- Увы! сказалъ сэръ Обри, вздыхая, я никогда не женюсь иначе, какъ по любви!
М-ръ Перріамъ одобрительно улыбнулся ему черезъ широкій блестящій столъ; но въ глубинѣ души онъ былъ пораженъ изумленіемъ. Всякая любовь человѣческая, за исключеніемъ его тихой привязанности въ Обри, испарилась изъ сердца его за послѣднія тридцать лѣтъ. Дѣйствительно, въ этомъ спокойномъ темпераментѣ никогда не было достаточно теплоты, чтобы поддержать пламя любви. Онъ смотрѣлъ на женщинъ, какъ на особую породу людей, безъ сомнѣнія, полезную въ своемъ униженномъ состояніи, но отъ которой мудрецъ долженъ сторониться подальше. На женитьбу м-ръ Перріамъ смотрѣлъ, какъ на печальную необходимость для старшихъ сыновей. Младшіе отпрыски благородныхъ родовъ, болѣе счастливые, могли ускользать отъ мученій супружескаго ада. М-ръ Перріамъ находилъ почти невѣроятнымъ, чтобы человѣкъ обременялъ себя женой, не будучи вынужденнымъ къ такому самопожертвованію наслѣдственными соображеніями. Жена, которая, чего добраго, стала бы таскать съ полокъ его библіотеки разрозненные томы книгъ, чтобъ потомъ сунуть ихъ куда попало, или рыться въ его бумагахъ! Нѣтъ, онъ благодарилъ судьбу, опредѣлившую ему бытъ младшимъ въ родѣ.
-- "По любви, думалъ про себя Обри, только по любви! Какъ Мордредъ и весь свѣтъ стали бы смѣяться надо мной, еслибы я позволилъ себѣ этотъ безумный поступокъ. Влюбиться пятидесяти-семи лѣтъ отъ роду, и въ дѣвочку, которая по возрасту своему могла бы быть моей внучкой! Это, дѣйствительно, чистое сумасшествіе. Однако, если допустить возможность глубокой привязанности въ человѣкѣ моихъ лѣтъ, то она должна быть возможной и для меня. Я не растрачивалъ запаса своихъ чувствъ на мимолетныя страсти. Жизнь моя была чужда увлеченій, которыя сушатъ сердца иныхъ людей. Несмотря на позднее проявленіе чувства, я вполнѣ способенъ искренно любить и привлечь къ себѣ вѣрное сердце, если у меня хватитъ на это рѣшимости. Довѣрюсь ли я влеченію моей прихоти и положусь ли на красоту этихъ глазъ и устъ, обѣщающихъ столько невинности и искренности?"
Дворецкій вошелъ въ столовую, чтобъ зажечь свѣчи въ высокихъ серебрянныхъ канделябрахъ псевдо-классическаго рисунка.
-- Прикажите Моргану осѣдлать мнѣ Сплинтера, сказалъ сэръ Обри: я хочу проѣхаться верхомъ.
-- Такъ поздно, Обри? воскликнулъ Мордредъ, любившій мирно проводитъ вечера въ обществѣ брата.
Ему было всегда пріятно распространяться по поводу своего послѣдняго пріобрѣтенія съ человѣкомъ изъ своей среды; если же подъ-часъ Обри и не слушалъ его, то Мордредъ былъ такъ поглощенъ собственными разсужденіями, что не замѣчалъ невнимательности брата.
-- Я люблю кататься въ сумерки, отвѣчалъ баронетъ, я и вчера вернулся домой около десяти часовъ.
-- Да, сказалъ Мордредъ, вздыхая.-- Я радъ буду наступленію зимы, когда мы возвратимся снова въ старымъ порядкамъ -- затопимъ пожарче каминъ въ салонѣ, и опять станемъ съ тобой посиживать у камелька въ длинные зимніе вечера.
-- Это довольно скучно, протянулъ сэръ Обри, зѣвая.
-- Скучно, когда мы пользуемся обществомъ другъ друга?
-- Да, это все прекрасно. Но развѣ ты думаешь, что дли такихъ двухъ стариковъ, какъ мы съ тобой, красивое молодое личико не оживило бы картины -- невинная, веселая дѣвушка, которая была бы моей женой, и годилась бы намъ обоимъ въ дочери, звонкій голосокъ которой наполнялъ бы музыкой этотъ старый домъ? Настоящая жизнь наша довольно монотонна; не кажется ли тебѣ, что рисуемая мною перемѣна сдѣлаетъ насъ счастливѣе? А, Мордредъ?
-- Перемѣны, нарушающія спокойствіе, въ погонѣ за счастіемъ, часто оканчиваются разочарованіемъ, отвѣчалъ м-ръ Перріамъ, съ поучительностью Солона.-- Рѣчь эта не могла быть пріятна сэру Обри, и онъ разсердился на брата... что бывало очень рѣдко, такъ какъ онъ съ покровительственной мягкостью относился къ своему младшему брату, странности котораго граничили съ слабоуміемъ.
-- Сплинтеръ у подъѣзда, сэръ Обри, доложилъ дворецкій,-- и сэръ Обри, не говоря больше ни слова Мордреду, уѣхалъ.
-- Ахъ! вздохнулъ братъ его, глядя вслѣдъ всаднику и лошади, которые скрылись въ вечернемъ полумракѣ: вотъ что значитъ допустить мысль о женщинѣ. Онъ уже измѣнился ко мнѣ!
Сэръ Обри выбралъ кратчайшій путь въ Гедингему.
Эта прогулка верхомъ въ такую позднюю пору была, конечно, дикой фантазіей -- но запахъ боярышника былъ такъ душистъ, воздухъ такъ мягокъ, а легкій вѣтерокъ, дувшій съ отдаленнаго моря, разносилъ въ воздухѣ свѣжій ароматъ скошенной травы. Въ сущности, не было никакой разумной причины, почему бы сельскому жителю предпочесть одинокую дремоту въ любимомъ креслѣ пріятному наслажденію вечернимъ ландшафтомъ. Но едва ли сэръ Обри обращалъ вниманіе на окружающій его ландшафтъ. Мысли его летѣли быстрѣе Сплинтера, и опередивъ его, остановились на Сильвіи Керью. Онъ никакъ не могъ придумать предлога для своего поздняго появленія въ школьномъ домѣ. Въ теченіе всего дня онъ противился влеченію, манившему его туда, и вдругъ теперь, вечеромъ, послѣ безплодной борьбы съ увлеченіемъ, не устоялъ передъ своей фантазіей.
Какой же предлогъ изобрѣтетъ онъ для нарушенія уединенія школьнаго учителя? Онъ, всемогущій владѣлецъ всей мѣстности, сталъ положительно втупикъ передъ этимъ вопросомъ. Миссъ Керью не была картиной, висящей на стѣнѣ публичной галлереи, очаровательныя черты которой выставлены на ношъ постороннимъ людямъ. Какъ ни стоялъ онъ высоко въ обществѣ сравнительно съ ними, но все же существовали нѣкоторыя приличія, которыхъ онъ не считалъ себя въ правѣ нарушать.
Оставивъ свою лошадь въ гостинницѣ, онъ пошелъ по направленію къ школьному дому. Огонекъ свѣтился въ пріемной, но дверь была заперта. Онъ разсчитывалъ застать м-ра Керью курящимъ трубочку въ открытыхъ дверяхъ, по вчерашнему.
Постучаться въ дверь казалось ему дѣломъ очень серьёзнымъ, которое могло принудить его къ весьма рѣшительному шагу впослѣдствіи.
Въ сомнѣніи онъ оглянулся. кругомъ. Несмотря на раннее время, не видно было ни души. Тусклые огоньки мелькали кое-гдѣ въ окнахъ домиковъ. Дѣтскіе голоса замолкли. Гедингемскій день пришелъ къ концу. Сэръ Обри подумалъ, что время дѣйствительно очень позднее.
Онъ вынулъ часы изъ кармана; было еще настолько свѣтло, что онъ различилъ стрѣлки на бѣломъ циферблатѣ. Безъ четверти девять! Нѣтъ, положительно слишкомъ поздно для визита. Все равно, онъ удовлетворилъ свою фантазію этой вечерней прогулкой; ему болѣе ничего не остается, какъ вернуться домой.
Но... чу! что тамъ такое? Какая-то бѣлая движущаяся тѣнь мелькала подъ темными деревьями кладбища. Женское платье -- высокая и стройная фигура дѣвушки, одѣтой въ бѣломъ. Два раза уже видѣлъ онъ Сильвію въ бѣломъ платьѣ.
Не она ли это?
Онъ обошелъ кругомъ къ калиткѣ, которая вела на кладбище, и взошелъ въ этотъ мирный пріютъ тѣней, мрачная тишина котораго напоминала о глубокомъ покоѣ тѣхъ, кто лежалъ въ этихъ могилахъ. Онъ медленно подвигался, оглядываясь кругомъ, какъ-бы разглядывая памятники, и черезъ нѣсколько минуть настигъ предметъ своихъ поисковъ.
Это была не кто иная, какъ Сильвія. Онъ нашелъ ее сидящей на низкой могилѣ, въ задумчивой позѣ: голова ея лежала на сложенныхъ рукахъ, которыми она облокотилась на другой памятникъ, стоящій выше той могилы? на которой она сидѣла.
-- "Какое прелестное изображеніе раздумья, подумалъ сэръ Обри. Однакожъ, о чемъ можетъ она такъ глубоко задумываться?"
Мечтательница встрепенулась при звукѣ приближающихся шаговъ. Сильвія подняла голову и взглянула на него, едва узжавая его въ этой густой тѣни.
-- Добрый вечеръ! миссъ Керью. Я, кажется, прервалъ пріятныя мечты?
-- Нѣтъ, сэръ Обри, мысли мои были очень грустныя. Я благодарна случаю, который ихъ разсѣялъ.
-- Что можетъ молодость и красота имѣть общаго съ печалью?
Дѣвушка не нашлась, что отвѣтить на этотъ вопросъ.
-- Полагаю, что въ жизни каждаго есть свои заботы. Теперь же я задумалась надъ чужимъ горемъ.
-- Я такъ и думалъ. Молодость и невинность не знаютъ собственныхъ заботъ. Пожалуйста, миссъ Керью, помните, что если вамъ понадобится другъ, то я въ вашимъ услугамъ. Какъ владѣлецъ этой мѣстности, я принимаю живѣйшее участіе во всемъ касающемся Гедингема, прибавилъ онъ, чтобъ его дружескія увѣренія не показались странными молодой дѣвушкѣ.
Это вступленіе тотчасъ придало всей рѣчи оффиціальный тонъ.
-- "Что бы ему дать мнѣ денегъ, которыя я могла бы послать м-съ Карфордъ, подумала Сильвія, такъ какъ воспоминаніе о вчерашней посѣтительницѣ не повидало ее во весь день;-- но я не могу унизиться до просьбы. Да и безъ сомнѣнія, это не болѣе, какъ пустая учтивость съ его стороны."
-- Вашъ батюшка дома, полагаю? спросилъ баронетъ.
-- Дома, сэръ Обри.
-- Мнѣ бы хотѣлось заглянуть къ нему на минутку, чтобъ переговорить о новомъ школьномъ домѣ, если только вы увѣрены, что онъ теперь не занятъ.
-- Я навѣрное это знаю. Онъ обыкновенно по вечерамъ читаетъ только газеты. Ваше посѣщеніе будетъ для него очень пріятно.