"Прекрасна какъ ангелъ небесный,-- какъ демонъ коварна..."
Хотя баронетъ и предложилъ навѣстить м-ра Керью, однако не торопился покинуть тѣнистый уголокъ на старомъ кладбищѣ. Сегодня ему впервые довелось встрѣтиться съ Сильвіей наединѣ, и онъ не хотѣлъ упустить такого удобнаго случая. Ему хотѣлось разузнать кое-что изъ прошлой жизни дѣвушки, которая завладѣла его сердцемъ, прежде чѣмъ онъ успѣлъ опомниться. Ея отецъ, безъ сомнѣнія, сумѣетъ держать языкъ за зубами, если только это нужно; но прелестными устами молодой дѣвушки необходимо должна вѣщать сама истина.
-- Какъ красива эта старая церковь, сказалъ сэръ Обри, словно мысли его были заняты археологіей.-- Вы, полагаю, давно уже живете въ Гедингемѣ, миссъ Керью? продолжалъ онъ безъ дальнѣйшихъ околичностей.
-- Съ тѣхъ поръ, какъ только себя помню... Всю мою жизнь.
-- Значитъ, вы родились здѣсь.
-- Нѣтъ.
Къ счастію для Сильвіи темнота скрыла краску стыда, разлившуюся у ней по лицу. Она даже не знала, гдѣ собственно родилась: отецъ ея не любилъ говорить о прошломъ. Что ей отвѣчать сэру Обри, если тотъ вздумаетъ разспрашивать объ ея родинѣ?
-- У вашего батюшки, сколько я замѣтилъ, акцентъ вовсе не провинціальный, продолжалъ сэръ Обри, стараясь придать своему допросу чисто свѣтскую форму. Онъ, должно быть, лондонскій уроженецъ.
-- Онъ пріѣхалъ сюда изъ Лондона.
-- Однако фамилія Керью происходитъ изъ западныхъ провинцій.
-- Въ самомъ дѣлѣ? спросила Сильвія растерянно; затѣмъ, сообразивъ, что нѣкоторая доля откровенности лучше выручитъ ее, чѣмъ упорная сдержанность, прибавила:
-- Мой отецъ началъ свою карьеру при болѣе благопріятныхъ обстоятельствахъ, какъ мнѣ кажется, и не любитъ говорить о прошломъ. Я знаю только, что мы живемъ здѣсь съ тѣхъ поръ, какъ только я себя помню и безъ всякихъ перемѣнъ. Такая жизнь довольно монотонна.
Эта жалоба показалась сэру Обри нѣсколько ребяческой. Онъ по собственной охотѣ велъ однообразную жизнь въ послѣднія тридцать лѣтъ, переѣзжая съ точностью заведенныхъ часовъ изъ Перріанскаго замка въ предмѣстье Сентъ-Оноре и живя въ Парижѣ почти такъ же уединенно, какъ и въ Перріамѣ.
-- Прекрасное дитя, сказалъ онъ съ важнымъ видомъ: юность охотно увлекается безпокойными фантазіями. Когда вы будете постарше, то поймете, что нѣтъ счастливѣе жизни, текущей ровно и безмятежно среди знакомой обстановки.
Сильвія вздохнула, но не стала спорить съ сэромъ Обри. Она только подумала, что владѣй она той силой, какую придавало ему богатство, она не стала бы влачить однообразное существованіе. Ея юный, честолюбивый умъ жаждалъ разнообразія. Сильвія Керью обладала въ значительной степени тѣмъ качествомъ, которое крайне пагубно для сердца, но весьма способствуетъ развитію ума. Она была честолюбива, и честолюбіе, развившееся въ одиночествѣ и питавшееся мечтами, лежало въ основѣ ея страстнаго желанія перемѣны.
-- Вы, во всякомъ случаѣ, можете похвалиться своимъ счастіемъ, что живете въ такомъ прелестномъ мѣстѣ, какъ Гедингемъ, произнесъ баронетъ.
-- Развѣ оно въ самомъ дѣлѣ такъ красиво? Вы видѣли Дунай, Шварцвальдъ... Гарцъ... Тироль... Альпы... Римъ... Венецію... и тѣмъ не менѣе находите Гедингемъ красивымъ!
Она безъ запинки произнесла имена рѣки, лѣса, горъ и городовъ. Они вертѣлись у ней на языкѣ; такъ страстно хотѣлось бы ей увидѣть ихъ.
-- Да, проговорилъ сэръ Обри, съ небрежной томностью, которая была не безъ пріятности. Я совершилъ обязательное путешествіе. Во дни моей молодости это было утомительнымъ дѣломъ. Путешественника ожидалъ нескончаемый рядъ плохихъ гостинницъ, допотопныя почтовыя кареты, пыль и худыя дороги, и... гмъ... насѣкомые, которыхъ приличіе не позволяетъ мнѣ назвать. Въ мое время считалось необходимымъ, чтобы джентльменъ совершилъ путешествіе по Европѣ. Въ настоящее время путешествуютъ вульгарные люди. На Риги ведетъ желѣзная дорога, а Мон-Бланъ сталъ незначительнымъ холмомъ для современныхъ любителей лазать по горамъ.
Сильвія вздохнула. Она начинала сознавать, что родилась слишкомъ поздно. Міръ сталъ, такъ сказать, вульгаренъ и вся слава земли испарилась, какъ дымъ.
-- Угодно вамъ идти теперь къ пап а, сэръ Обри? спросила она, вставая съ могили.
-- Если вы будете такъ добры провести меня къ нему.
Сэръ Обри сознавалъ, что развѣдано имъ очень немного. Конечно, пріятно было услышать, что отецъ женщины, которую онъ любилъ, знавалъ лучшія времена; однако, такъ какъ викарій говорилъ ему то же самое, то онъ немного вынесъ изъ разговора съ Сильвіей. Она была по виду похожа на леди, думалось ему, хотя и не обладала тѣми свѣтскими манерами, которыя ему пріятно было бы видѣть въ будущей леди Перріамъ. Ея рѣчь отличалась откровенностью и непринужденностью, какія можно встрѣтить лишь въ людяхъ, не вышколенныхъ свѣтскимъ воспитаніемъ. Всѣ красавицы, которыми до сихъ поръ восхищался сэръ Обри, отличались граціозной томностью, изящной медлительностью въ движеніяхъ. Эта же дѣвушка производила такое впечатлѣніе, какъ будто въ жилахъ ея текла ртуть. Но за то она была милѣе всѣхъ красавицъ, какихъ онъ когда-либо встрѣчалъ въ свѣтѣ; въ самой энергіи ея движеній, въ которой не было ничего грубаго или отталкивающаго,-- въ ея живости была такая своеобразная, невинная прелесть. А эти каріе глаза, которые она теперь устремила на него... эта матовая бѣлизна ея чуднаго лица! Гдѣ, кромѣ какъ въ итальянскихъ картинахъ, могъ онъ найти другую такую красавицу?
Онъ послѣдовалъ за нею по узкой тропинкѣ и вошелъ черезъ калитку въ садъ, гдѣ кусты лаванды сѣрѣли, облитые сіяніемъ звѣздъ.
-- Пап е, сказала Сильвія, входя въ пріемную: сэръ Обри Перріамъ желаетъ переговорить съ вами о школѣ.
М-ръ Керью отложилъ въ сторону свою трубку и поспѣшно всталъ на встрѣчу важному гостю.
Да! цѣлая пропасть отдѣляла этого гостя отъ злополучной посѣтительницы, явившейся въ прошедшую ночь. Школьный учитель сильнѣе былъ тронутъ этой неожиданной честью, чѣмъ этого можно было ожидать отъ человѣка съ его темпераментомъ, но сумѣлъ скрыть свое волненіе и встрѣтилъ сэра Обри такъ спокойно, какъ будто принимать у себя баронетовъ было для него привычнымъ дѣломъ.
Совсѣмъ тѣмъ сердце его исполнилось чувства торжества.
-- "Зачѣмъ ему приходить сюда, какъ не затѣмъ, чтобы видѣться съ нею?" спрашивалъ онъ самого себя;-- "а если человѣкъ въ его годы влюбится, то влюбится безъ памяти. Будь онъ молодой человѣкъ, я бы не придавалъ особаго значенія его посѣщеніямъ. Но съ ею стороны такой образъ дѣйствій весьма знаменателенъ."
Баронетъ заговорилъ о школѣ и сумѣлъ придать дѣловой характеръ своему визиту. Дѣйствительно ли новая школа необходима для Гедингема, или это просто капризъ викарія? И вполнѣ ли удовлетворительно настоящее мѣстоположеніе для школы, или можно избрать лучшее? И находить ли эта мысль сочувствіе среди Гедингемскаго населенія? Прежде чѣмъ обѣщать свою помощь, сэръ Обри желалъ удостовѣриться во всемъ этомъ.
Всѣ эти вопросы были повидимому вполнѣ естественны со стороны мѣстнаго землевладѣльца. Но Джемсъ Керью усмотрѣлъ въ нихъ одинъ пустой предлогъ и замѣтилъ, что глаза баронета невольно обращались въ ту сторону, гдѣ сидѣла Сильвія, спиной въ открытому окну, причемъ ночной вѣтерокъ тихо игралъ ея волосами.
-- Вы, миссъ Керью, охотница до книгъ, какъ я вижу, сказалъ сэръ Обри, поглядывая на углубленіе въ стѣнѣ близъ камина, гдѣ висѣли три небольшихъ крашеныхъ полки, убранныя голубыми лентами. Эти голубые лоскутки объяснили баронету, кому принадлежатъ книги.
-- Да, отвѣчалъ отецъ, не безъ гордости, она прилежнѣе, чѣмъ большая часть дѣвушекъ ея возраста, и самоучкой научилась французскому и нѣмецкому языкамъ... да, кажется, знаетъ немного по-латыни, въ чемъ я ей помогалъ.
Онъ зачастую ворчалъ на любознательныя наклонности дочери, жалуясь, не совсѣмъ справедливо, что Сильвія неглижируетъ его комфортомъ изъ-за того, чтобы сидѣть за книгами. Но сегодня вечеромъ онъ находилъ, что эти наклонности заслуживаютъ похвалы.
Сэръ Обри подошелъ въ полкамъ и поглядѣлъ на книги. Тутъ были: Вертеръ въ оригиналѣ, Евгенія Грандэ и Фаустъ тоже въ оригиналѣ; Жирондисты Ламартина, Оды и Баллады Виктора Гюго, и съ дюжину другихъ въ этомъ родѣ. Всѣ принадлежали къ классическимъ сочиненіямъ.
Сэръ Обри взялъ наудачу одну изъ книгъ. То былъ "Вертеръ". Онъ раскрылъ книгу и на первой страницѣ увидѣлъ нѣчто, поразившее его такъ, какъ будто рука его коснулась змѣи:
Сильвіи
Отъ Эдмонда
Въ память воскресенья, 4-го апрѣля.
Въ этотъ день Эдмондъ Стенденъ впервые увидѣлъ Сильвію въ церкви.
-- Отъ Эдмонда, проговорилъ сэръ Обри, гляди на надпись.-- Это вашъ братъ или кузенъ, полагаю.
-- У ней нѣтъ ни братьевъ, ни кузеновъ, отвѣчалъ м-ръ Керью, бросая свирѣпый взглядъ на дочь.
Эти самыя книги стояли надъ его головой въ теченіе послѣднихъ трехъ мѣсяцевъ, а онъ и не потрудился взглянуть на нихъ.
-- Должно быть какой-нибудь сельскій поклонникъ, сказать баронетъ, спокойно, хотя сердце его сжалось отъ ревности.
Въ то время какъ онъ обсуждалъ съ самимъ собой: оскорбить или не оскорблять боговъ-покровителей Перріамской фамиліи неравнымъ бракомъ, эта дѣвушка, чего добраго, уже была обручена съ какимъ-нибудь деревенскимъ олухомъ, мечты котораго не шли дальше оштукатуренной избы и бесѣдки изъ испанскихъ бобовъ.
М-ръ Керью, усмотрѣвъ подводный камень, о который могли разбиться его тайныя мечты, быстро сообразилъ, послѣ минутнаго раздумья, что откровенность всего выгоднѣе въ настоящемъ случаѣ. Въ концѣ-концовъ его дочь могла только выиграть, если онъ сообщитъ, что человѣкъ, выше стоящій, чѣмъ она, по своему общественному положенію, добивался ея руки.
Возможно было, что баронетъ отличается тѣхъ ревнивымъ нравомъ, который заставляетъ человѣка отказываться отъ преслѣдованія любимѣйшей мечты, если только онъ узнаетъ, что у него есть соперникъ. Но, къ счастію, такіе узкіе и исключительные характеры попадаются весьма рѣдко. Кромѣ того, м-ръ Керью сообразилъ, что ухаживаніе м-ра Стендена за его дочерью врядъ ли укрылось отъ деревенскихъ сплетниковъ и, по всей вѣроятности, дойдетъ до ушей сэра Обри.
Да, несомнѣнно, что откровенность будетъ самой вѣрной тактикой.
-- М-ру Стендену врядъ ли бы понравилось, еслибы онъ узналъ, что его называютъ сельскимъ поклонникомъ.
-- Стенденъ! какъ, сынъ банкира?
-- Да. Онъ имѣлъ несчастіе влюбиться въ мою неразумную дочку, а она была такъ безразсудна, что до нѣкоторой степени обнадежила его. Но теперь все это покончено. Юный джентльменъ былъ у меня вчера утромъ съ предложеніемъ и я рѣшительно отклонилъ его исканія.
-- Вы отказали ему? спросилъ баронетъ.
-- Безусловно. Вы какъ будто удивлены, соръ Обри. Вы находите, что сынъ банкира былъ бы весьма хорошей партіей для дочери приходскаго школьнаго учителя. И я съ вами согласился бы, не будь тутъ особаго обстоятельства. Женившись на моей дочери, онъ поступилъ бы вопреки желанію своей матери. А хотя я и человѣкъ бѣдный, но ставлю честь выше личныхъ интересовъ. Я не потерплю, чтобы дочь моя вступила въ семью, гдѣ ей не рады.
Все это звучало очень благородно, тѣмъ болѣе, что изъ словъ м-ра Керью нельзя было узнать о томъ, что м-съ Стенденъ могла лишить сына наслѣдства.
-- Я вполнѣ сочувствую вамъ, сэръ, произнесъ баронетъ, украдкой взглядывая на Сильвію, чтобы видѣть, принимаетъ ли она этотъ предметъ близко въ сердцу.
Лицо, наклоненное надъ работой, ничего ему не сказало. Онъ видѣлъ только красивый молодой лобъ, опущенныя вѣки съ каштановыми рѣсницами. Поза выражала безмятежный покой. Страсть врядъ ли волновала сердце, бившееся въ этой спокойной груди.
Обсудивъ со всѣхъ сторонъ любимую задачу викарія, сэръ Обри не находилъ больше предлога оставаться. Однако онъ медлилъ уходитъ, толкуя о селеніи и его окрестностяхъ, стараясь выяснить себѣ, какого рода человѣкъ былъ м-ръ Керью. Человѣкъ образованный -- это прежде всего, и человѣкъ, вращавшійся нѣкогда въ хорошемъ обществѣ. Честь присутствія сэра Обри, повидимому, вовсе не ослѣпляла его.
Небольшіе голландскіе часы пробили десять, и сэръ Обри всталъ, вздрогнувъ, какъ виноватый.
-- Создатель! какъ я засидѣлся; прошу васъ извинить меня, сказалъ онъ: эти лѣтніе вечера могутъ ввести въ заблужденіе.
-- Пожалуйста не извиняйтесь, сэръ Обри, въ томъ, что засидѣлись. Вечеръ единственное время, когда я свободенъ и могу принять гостя.
-- Значить, я могу навѣдаться снова какъ-нибудь вечеркомъ и узнать какъ подвигается дѣло? спросилъ сэръ Обри, совершенно игнорируя тотъ фактъ, что ничего серьёзнаго не могло случиться раньше двухъ лѣтъ.
-- Я буду весьма польщенъ вашимъ посѣщеніемъ, сэръ Обри.
-- Вы очень добры, отвѣчалъ баронетъ, и затѣмъ прибавилъ съ нѣкоторой запинкой: если какъ-нибудь вамъ вздумается, въ одинъ изъ лѣтнихъ вечеровъ, привести миссъ Керью осмотрѣть Перріамъ,-- если только она его еще не видала,-- то а съ радостью покажу вамъ домъ и сады. Въ нихъ нѣтъ никакихъ затѣй, никакихъ вздорныхъ выдумокъ, которыя въ модѣ въ настоящее время, но сады велики, а домъ хорошо построенъ. Быть можетъ, вы найдете, что ихъ стоитъ осмотрѣть.
-- Мы съ радостью придемъ, сэръ Обри. Ни я, ни моя дочь, мы еще не видали Перріамъ-Плэса.
-- Почему бы въ такомъ случаѣ не назначить дня? Можете вы придти завтра.
-- Мы никуда не отозваны, сказалъ м-ръ Керью съ своей нѣсколько горькой улыбкой.
-- Ну, такъ условимся на завтра. Я буду ждать васъ въ девять часовъ и вы можете сообщить мнѣ, если вамъ придетъ въ голову какая-нибудь новая мысль на счетъ школы. Не прислать ли мнѣ экипажъ за вами?
-- Вы слишкомъ добры, сэръ Обри. Нѣтъ, благодарю васъ; мы лучше придемъ пѣшкомъ въ Перріамъ. Пріятно будетъ прогуляться по полямъ.
-- Пусть такъ. Мой братъ и я, мы вамъ покажемъ домъ и сады. Не лучше ли вамъ придти въ половинѣ восьмого. Послѣ девяти часовъ, пожалуй, будетъ слишкомъ темно, сказалъ сэръ Обри серьёзно.
Такая перестановка времени заставитъ его раньше отобѣдать, а это обстоятельство весьма важно для джентльмена, привыкшаго въ аккуратной жизни.
-- Мы придемъ въ половинѣ восьмого, сэръ Обри, если это для васъ удобнѣе, отвѣчалъ школьный учитель.
-- Благодарю васъ, прощайте. Прощайте, миссъ Керью. Не смѣйтесь надъ старомодными обычаями въ Перріамѣ. Говорятъ, что мы отстали на полвѣка. Но Перріамы были торіями съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ стали называться Перріамами. Доброй ночи!
И нѣжно пожавъ руку Сильвіи, сэръ Обри ушелъ.
М-ръ Керью проводилъ его до садовой калитки съ церемонной вѣжливостью. Онъ умѣлъ провести тонкую грань, отдѣляющую уваженіе, должное ландлорду, и подобострастіе раболѣпнаго ума. Онъ остановился у калитки и наблюдалъ за изящной, стройной фигурой, пока та не скрылась въ полумракѣ лѣтней ночи. Затѣмъ медленно вернулся въ пріемную.
Сильвія отложила въ сторону свою работу. Она сидѣла въ небрежной позѣ, уставивъ глаза въ полъ, и казалась погруженной въ глубокую думу.
М-ръ Керью съ любопытствомъ поглядѣлъ на нее, запирая дверь, и медленно проговорилъ:
"There is а tide in the affairs of men,
"Which, taken at the flood, leads on to fortune!" *)
*) "Въ человѣческихъ дѣлахъ есть свой приливъ; воспользуешься имъ, онъ къ счастью приведетъ..." Шекспиръ: "Юлій Ц езарь". Это изреченіе послужило темой для заглавія романа, которое мы замѣнили равнозначущей русской пословицей.
И этимъ ограничились всѣ комментаріи по поводу визита сэра Обри.