Поразительныя вѣсти для м-ра Бэна.
Прежде чѣмъ оставить Монкгемптонъ, м-ръ Бэнъ постарался внушить своему старшему сыну, мальчику лѣтъ шестнадцати, разставшемуся съ школьной скамейкой затѣмъ, чтобы занять мѣсто въ конторѣ отца,-- какъ необходимо, чтобы тотъ сообщалъ ему о всякой перемѣнѣ, какая произойдетъ въ Перріамѣ, хотя бы и самой незначительной.
-- Я не думаю, чтобы могло случиться нѣчто особенное въ мое отсутствіе,-- прибавилъ м-ръ Бэнъ въ заключеніе своихъ наставленій. Все шло, какъ заведенные часы въ Плэсѣ со времени болѣзни сэра Обри и только смерть его могла бы произвести перемѣну. Но нельзя разсчитывать ни на что въ жизни, и человѣку слѣдуетъ всегда быть на сторожѣ. Ты долженъ два раза въ недѣлю навѣдываться въ Плэсъ, когда я уѣду, видаться съ самой лэди Перріамъ, и слышать, какъ идутъ дѣла отъ нея самой.
Юношу покоробило при мысли о такой смѣлости. Онъ видалъ желтую карету лэди Перріамъ передъ магазинами въ Гай-Стритѣ, видалъ иногда издали и самую лэди въ пышномъ и богатомъ нарядѣ, проходившую передъ его глазами точно прелестное видѣніе. Ему казалось чѣмъ-то чрезвычайнымъ явиться безъ зова съ утреннимъ визитомъ къ такой богинѣ.
-- А если лэди Перріамъ откажется меня видѣть? замѣтилъ юный студентъ юридическаго факультета.
-- Она не откажется, если ты скажешь, что я желаю, чтобы она приняла тебя.
-- Она, должно быть, очень уважаетъ васъ, батюшка, промолвилъ Паукеръ.
Старшій сынъ нареченъ былъ Паукеромъ въ угоду семьѣ его матери.
-- Да, я думаю, что пользуюсь нѣкоторымъ вліяніемъ на нее,-- возразилъ м-ръ Бэнъ сдержанно.
-- Она чертовски хороша собой, неправда ли?-- вскричалъ Паукеръ, выдавъ свой восторгъ.
-- "Чертовски" не такое слово, какое можетъ быть произносимо въ респектабельномъ домѣ, Паукеръ,-- замѣтилъ м-ръ Бэнъ сурово.-- Еслибы я произнесъ такое слово въ присутствіи моего отца, то онъ отколотилъ бы меня палкой.
Это была любимая форма выговоровъ у Шадрака Бэна.
Дѣти его выросли въ спасительномъ страхѣ наказаній, отъ которыхъ отдѣляло ихъ цѣлое поколѣніе.
Передавъ сыну подробныя инструкціи насчетъ того, какъ ему слѣдуетъ поступать, м-ръ Бэнъ оставилъ Монкгемптонъ, почти съ легкимъ сердцемъ. Если вѣсти, сообщаемыя Паукеромъ, были неважны, то онъ долженъ былъ сообщать ихъ своему родителю письменно, но въ важныхъ случаяхъ условились прибѣгать къ помощи телеграфа.
Три недѣли прожилъ м-ръ Бэнъ совсѣмъ спокойно въ Каннѣ, наблюдая, какъ тлѣла искра жизни въ Амеліи, пока, наконецъ, не разгорѣлась тусклымъ, но довольно сильнымъ пламенемъ; или такъ, по крайней мѣрѣ, показалось ея мужу.
-- Она протянетъ еще лѣто,-- говорилъ онъ самому себѣ, размышляя объ этомъ кажущемся возвратѣ силъ.-- Странно, какъ много фальшивыхъ тревогъ пережили мы съ тѣхъ поръ, какъ здоровье ея впервые пошатнулось. Какъ крѣпко держится истертая нить.
Паукеръ писалъ отцу два раза въ недѣлю, какъ почтительный сынъ, а главный клеркъ писалъ черезъ день, присылая своему принципалу всѣ важные документы или копіи съ нихъ на просмотръ. Письма Паукера были такъ пусты, какъ только могутъ быть пусты письма. Онъ писалъ о своихъ визитахъ въ Перріамъ-Плесъ, о томъ, какъ лэди Перріамъ всякій разъ удостаивала его принять и сообщить, что здоровье сэра Обри находилось все въ одномъ и тамъ же положеніи. Паукеръ разнообразилъ иногда выраженія, но сущность писемъ оставалась одна и та же.
Трехнедѣльное пребываніе въ Каннѣ почти истощило всю прелесть этого тихаго убѣжища. Какимъ ни былъ превосходнымъ мужемъ м-ръ Бэнъ, но однообразіе жизни и заключеніе въ комнатѣ жены надоѣли ему; и теперь, когда здоровье миссисъ Бэнъ видимо улучшилось, онъ сталъ помышлять о немедленномъ бѣгствѣ. Дѣла его не такого рода, чтобы ихъ можно было безнаказанно откладывать на долгое время, сказалъ онъ кроткой Амеліи.
-- Съ тобой останется Клара-Луиза, когда я уѣду,-- прибавилъ Шадракъ, и миссисъ Бэнъ смиренно покорилась разлукѣ съ мужемъ, какъ печальной необходимости.
Хотя м-ръ Бэнъ сгаралъ нетерпѣніемъ оставить Каннъ, однако не поѣхалъ прямо въ Монкгепмтонъ. Онъ много слышалъ о Парижѣ отъ своихъ земляковъ, болѣе преданныхъ удовольствіямъ, чѣмъ онъ самъ, людей, считавшихъ верхомъ блаженства недѣльное пребываніе въ веселой столицѣ Франціи, блаженствомъ, вознаграждавшимъ за цѣлые годы скучной провинціальной канители. До сихъ поръ м-ръ Бэнъ только урывками видалъ чудный городъ. Но теперь онъ рѣшился пожертвовать четырьмя или пятью днями для того, чтобы вполнѣ насладиться всѣми тѣми увеселеніями въ видѣ обѣдовъ въ ресторанахъ, café-chantants, театральныхъ зрѣлищъ и такъ далѣе, которыя его монкгемптонскіе знакомые превозносили до небесъ. Онъ желалъ убѣдиться, дѣйствительно ли обѣдъ въ какомъ-нибудь извѣстномъ ресторанѣ представляетъ нѣчто въ родѣ амброзіи и нектара. Онъ желалъ услышать Терезу и повидать зрѣлища, напоминавшія славу императорскаго Рима; словомъ,-- онъ хотѣлъ имѣть право сказать: "Я также жилъ". Лично онъ мало вообще придавалъ цѣны развлеченіямъ, но не хотѣлъ отставать отъ своихъ сосѣдей въ познаніи жизни.
Такимъ образомъ, не проронивъ ни слова о своемъ намѣреніи миссисъ Бэнъ, чтобы эта кроткая душа не могла огорчаться мыслію о томъ, что онъ предпочитаетъ разсѣяніе столицы ея обществу, Шадракъ уѣхалъ изъ Канна въ Парижъ, разсчитывая остановиться тамъ въ одномъ изъ отелей, рекомендованныхъ ему Томомъ Уэсттропомъ, аукціонистомъ, однимъ изъ забубенныхъ головъ въ Монкгемптонѣ. Такъ какъ онъ ничего не сказалъ о своей поѣздкѣ въ Каннѣ, то намѣревался умолчать о ней и въ Монкгемптонѣ; и самое большее,-- еслибы пришлось упомянуть о Парижѣ, то ограничиться замѣчаніемъ, что онъ былъ тамъ по дѣлу. Не трудно было назвать какого-нибудь мнимаго кліента, яко бы задержавшаго его.
М-ръ Бэнъ остановился въ отелѣ, столь усердно рекомендованномъ ему м-ръ Уэсттропомъ. Оказалось, что это было довольно мрачное жилище, отнюдь не соотвѣтствовавшее восторженнымъ описаніямъ аукціониста, который, быть можетъ, безсознательно вносилъ въ частныя рѣчи краснорѣчіе аукціона. Спальня, отведенная м-ру Бэну въ нижнемъ этажѣ, выходила окнами на какой-то мрачный дворъ. Столовая, гдѣ м-ръ Бэнъ уединённо завтракалъ бифштексомъ и варенымъ картофелемъ, не была веселой комнатой. Вообще м-ръ Бэнъ подумалъ, что онъ видалъ много англійскихъ гостинницъ, болѣе привлекательныхъ на видъ, чѣмъ этотъ знаменитый отель.
Онъ усердно предавался всѣмъ парижскимъ увеселеніямъ, посѣщалъ гулянья въ Елисейскихъ поляхъ, слушалъ Терезу и Лолоту, обѣдалъ по ресторанамъ, разстроилъ себѣ желудокъ новыми соусами и непривычными винами, и въ четыре дня Парижъ успѣлъ надоѣсть ему хуже горькой рѣдьки. Онъ отправился домой, страстно желая увидѣть снова Монкгемптонъ, свою контору, свой желѣзный сундукъ, свои папки съ бумагами и письмами. Послѣ шумной суеты блестящей столицы, родной городъ казался ему самымъ мирнымъ и уютнымъ уголкомъ въ свѣтѣ.
Письма его клерка были вполнѣ удовлетворительны, и онъ ѣхалъ домой безъ всякой тревоги, не предполагая, чтобы въ его отсутствіе могло случиться что-нибудь непріятное.
Онъ не предупредилъ о своемъ пріѣздѣ домашнихъ, и поэтому за нимъ не выслали кабріолета на станцію, когда онъ прибылъ въ Монкгемптонъ, въ пять часовъ пополудни, пробывъ въ дорогѣ съ семи часовъ вечера.
Онъ оставилъ свой багажъ на станціи, приказавъ прислать его къ себѣ съ носильщикомъ, и пѣшкомъ дошелъ до дому, отворилъ дверь и вошелъ. Въ домѣ все было убрано и прибрано, все казалось на мѣстѣ и какъ слѣдуетъ. "Худого навѣрное ничего не случилось", подумалъ онъ.
Въ этотъ часъ въ домахъ средней руки всегда пьютъ чай, отдыхая отъ дневныхъ трудовъ и заботъ. М-ръ Бэнъ прошелъ въ столовую, весело освѣщенную газомъ и яркимъ огнемъ въ каминѣ. Здоровая семья юныхъ Бэновъ была собрана вокругъ большого стола, за которымъ предсѣдательствовала Матильда-Дженъ; Гомфри, второй сынъ, кололъ сахаръ, между тѣмъ, какъ Марія, третья дочь рѣзала кэкъ такого незатѣйливаго вида, что еслибы не изюминки, попадавшіяся въ немъ, то его можно было бы принять за хлѣбъ.
Паукеръ, малый съ роскошными замашками, стоялъ на колѣняхъ передъ огнемъ, поджаривая пирожки, купленные на собственныя деньги, такъ какъ миссисъ Бэнъ считала пирожки вреднымъ для желудка и грѣшнымъ лакомствомъ.
Вообще вся обстановка отличалась такимъ праздничнымъ видомъ, что м-ру Бэну невольно припомнилась извѣстная поговорка про кошку и мышей, и ему стало слегка досадно, что дѣти его такъ хорошо пользовались жизнію въ его отсутствіе. Было гораздо шумнѣе, чѣмъ бывало при немъ; газъ горѣлъ ярче, а дрова въ каминѣ пылали, какъ костеръ.
Появленіе главы дома разрушило все очарованіе. Каждый отецъ семейства возбуждаетъ болѣе или менѣе чувство испуга, когда внезапно появляется въ кругу семьи.
-- Боже мой, па! взвизгнула Матильда-Джонъ, сознавая, что у ней передъ чайнымъ приборомъ лежитъ открытая книжка романа. Какъ вы меня испугали!
-- Мы ждали васъ съ минуты на минуту въ послѣдніе четыре дня, сказалъ Паукеръ, втыкая въ каминную рѣшетку вилку, на которой поджаривалъ свой пирожокъ, и оставляя послѣдній на произволъ судьбы. Развѣ вы не получили моей телеграммы?
-- Какой телеграммы? спросилъ м-ръ Бэнъ неспокойно.
-- Телеграммы, которую я послалъ въ Каннъ въ прошлый четвергъ. Я былъ увѣренъ, что вы немедленно прилетите домой.
Въ прошлый четвергъ... около недѣли тому назадъ. Сегодня была среда.
-- О чемъ же ты телеграфировалъ мнѣ, сынокъ?
-- О смерти сэра Обри.
-- О смерти сэра Обри! повторилъ Шадракъ Бэнъ внѣ себя.-- Развѣ сэръ Обри умеръ?
-- Да, батюшка. Онъ умеръ скоропостижно въ ночь съ среды на четвергъ. Мы узнали объ этомъ только въ четвергъ вечеромъ; я едва успѣлъ послать телеграмму. Клеркъ говорилъ, что телеграмма врядъ ли поспѣетъ раньше пятницы утромъ.
М-ръ Бэнъ выѣхалъ въ Парижъ съ вечернимъ поѣздомъ въ четвергъ.
-- Мы получили письмо отъ Клары-Луизы въ понедѣльникъ, гдѣ она писала, что вы выѣхали и прибудете домой раньше ея письма. Такъ какъ вы не возвращались, то мы уже не знали, что и подумать.
-- Но, повидимому, вы не забывали о себѣ при этихъ обстоятельствахъ,-- замѣтилъ м-ръ Бэнъ мрачно.-- Сэръ Обри умеръ! Мнѣ трудно повѣрить этому. Умеръ, и въ мое отсутствіе. Дорого бы я далъ, чтобы предупредить это. Умеръ... и, полагаю, уже похороненъ.
-- Да, батюшка. Похороны были сегодня утромъ... очень скромные похороны. Я пошелъ взглянуть на нихъ, хотя и не былъ приглашенъ. На нихъ присутствовали только леди Перріамъ, м-ръ Стимпсонъ и слуги.
-- Мордредъ Перріамъ провожалъ, конечно, своего брата въ могилу.
-- Нѣтъ, батюшка. М-ръ Перріамъ не выходилъ изъ своей комнаты съ тѣхъ поръ, какъ вы уѣхали. Онъ становился все чуднѣе и чуднѣе, говорятъ люди, а теперь окончательно спятилъ ... non compos.
-- Люди говорятъ! какіе люди?
-- Слуги въ Плэсѣ. Я былъ вчера тамъ и долго бесѣдовалъ съ экономкой. Я желалъ видѣть лэди Перріамъ, такъ какъ вамъ угодно было, чтобы я бывалъ у ней два раза въ недѣлю, но со смерти сэра Обри она ни съ кѣмъ не видится, кромѣ м-ра Стимпсона и священника. Но я видѣлъ экономку, которая очень разговорчива, и разсказала мнѣ многое про м-ра Перріама... и его чудачества. Смерть брата совсѣмъ сразила его, и онъ никого не хочетъ видѣть. Миссисъ Картеръ, сидѣлкѣ, приходится день и ночь ходить за нимъ, все равно какъ въ былое время за сэромъ Обри.
-- Гмъ! пробормоталъ управляющій. Не трудно понять въ чемъ дѣло. Миссисъ Картеръ знаетъ, гдѣ ей выгодно жить, и не желаетъ потерять мѣсто. Теперь, когда сэръ Обри умеръ, она утверждаетъ, что ея услуги нужны для его брата. Что, завѣщаніе уже вскрыто?
-- Нѣтъ, батюшка. Лэди Перріамъ сказала, что слѣдуетъ подождать вашего пріѣзда.
-- Это очень любезно со стороны лэди Перріамъ, возразилъ м-ръ Бэнъ.-- А теперь, Матильда-Дженъ, если въ домѣ нѣтъ холоднаго мяса, то лучше всего, если ты дашь мнѣ котлету или бифштексъ. Я ничего не ѣлъ съ самаго завтрака.
Матильда-Дженъ полетѣла исполнять порученіе отца. Трезвый миръ водворился въ семейномъ кружкѣ. Юнѣйшіе отпрыски фамиліи Бэнъ набивали рты кэкомъ, и во всѣ глаза глядѣли на творца дней своихъ. Паукеръ, находившійся въ переходномъ состояніи, когда юноша еще не сдѣлался мужчиной, питалъ преувеличенныя понятія о собственной важности, и поглощалъ свой чай съ напускной развязностью, пытаясь сдѣлать видъ, что вовсе не боится отца.
Какъ ни поразительна была вѣсть о внезапной кончинѣ сэра Обри, Шадракъ Бэнъ принялъ ее, повидимому, весьма хладнокровно. Онъ снялъ свое пальто и кашне; усѣлся въ креслахъ передъ огнемъ, и сидѣлъ, погруженный въ задумчивое созерцаніе горящихъ угольевъ въ каминѣ, но лицо его не выражало и тѣни смущенія. Смерть сэра Обри нисколько не разстраивала плановъ, которые его управляющій составилъ относительно своей будущей жизни. Напротивъ того, она согласовалась съ ними; это событіе входило въ его программу, составленную заранѣе. Оно случилось лишь нѣсколькими годами -- скажемъ хоть десятью -- раньше, чѣмъ онъ этого ожидалъ. Одно изъ препятствій съ того широкаго пути, по которому м-ръ Бэнъ намѣревался пройти къ желанной цѣли, было устранено.
Насчетъ завѣщанія своего патрона м-ръ Бэнъ не безпокоился. Онъ самъ составилъ этотъ документъ нѣсколько мѣсяцевъ спустя послѣ женитьбы сэра Обри, и не опасался, что баронетъ могъ составить другое. Онъ зналъ, что въ послѣднее время безусловно пользовался довѣріемъ сэра Обри, и что въ своемъ разслабленномъ состояніи больной опирался на него, какъ на костыль.
Такимъ образомъ, въ размышленіяхъ Шадрака Бэна не было ничего тревожнаго въ то время, какъ онъ сидѣлъ у своего теплаго очага, передъ столомъ, за-ново накрытымъ чистой скатертью, и на которомъ красовались судокъ, кружка съ пивомъ и графинъ съ виномъ.
Нѣкоторое естественное огорченіе по случаю смерти человѣка, которому въ нѣкоторомъ родѣ онъ обязанъ былъ своимъ состояніемъ, могло шевельнуться въ душѣ м-ра Бэна; но этотъ практическій человѣкъ считалъ безумнымъ и нераціональнымъ не въ мѣру оплакивать покойныхъ друзей. Онъ приказывалъ въ такихъ случаяхъ повязывать крепъ на своей шляпѣ, и этотъ внѣшній знавъ сожалѣнія превращалъ его горе въ символъ. Исполнивъ это, онъ сознавалъ, что исполнилъ свой долгъ относительно покойника.
Еслибы Перріамское пбмѣстье должно было перейти къ какому-нибудь незнакомому наслѣднику, то м-ръ Бэнъ, быть можетъ, ощутилъ бы нѣкоторое безпокойство и смущеніе. Такой наслѣдникъ могъ бы имѣть свои собственные взгляды на управленіе имѣніемъ и уволить м-ра Бэна отъ его обязанностей. Но Провидѣніе, всегда милостивое въ фамиліи Бэновъ, наградило Сильвію потомствомъ, и этотъ мальчикъ -- дитя, у котораго еще пока прорѣзались зубы, облегчалъ путь для Шадрака Бэна.
Онъ припоминалъ, какъ составлялось завѣщаніе сэра Обри, какъ онъ рѣшился намекнуть, что необходимо назначитъ опекуна, для охраненія правъ ожидаемаго наслѣдника или наслѣдницы -- въ случаѣ, еслибы Провидѣнію не угодно было наградить сэра Обри сыномъ, и на случай смерти баронета раньше совершеннолѣтія ребенка.
М-ръ Бэнъ вспомнилъ оскорбленный взглядъ, съ какимъ сэръ Обри произнесъ:
-- Надѣюсь, что вы не считаете меня такимъ старикомъ, чтобы я не могъ дожить до совершеннолѣтія моихъ дѣтей?
-- Нѣтъ, конечно, сэръ Обри; я только желаю оградить дѣло на всякій случай, отвѣчалъ управляющій.
-- Вы, дѣловые люди, такіе несносные. Хорошо; если я непремѣнно долженъ назначить опекуна, то выставьте свое имя. Оно годится такъ же, какъ и всякое другое!
Это было новымъ подкрѣпленіемъ фантастическаго плана, составленнаго м-ромъ Бэномъ въ своемъ умѣ, и на осуществленіе котораго онъ разсчитывалъ въ будущемъ.
Онъ выставилъ свое имя, въ качествѣ опекуна и совмѣстнаго душеприкащика на ряду съ лэди Перріамъ. Кромѣ того, сэръ Обри оставилъ ему сумму въ тысячу фунтовъ стерлинговъ въ вознагражденіе его честныхъ и неусыпныхъ трудовъ въ теченіи столь долгаго періода. То была не особенно щедрая награда за такую вѣрную службу и такую выгодную для его принципала; но сэръ Обри и эту-то сумму отказалъ скрѣпя сердце. Ему непріятно было дѣлить свои деньги даже по смерти; ему казалось, что это такъ же тяжело, какъ и разставаться съ ними при жизни.
М-ръ Бэнъ пообѣдалъ котлетой съ поджареными каштанами съ такимъ же хорошимъ аппетитомъ, какъ еслибы ничто не тяготило его ума. Простая англійская кухня, солидное мясо и хлѣбъ, политые золотистымъ, какъ янтарь, горькимъ пивомъ, нравилась ему гораздо больше, чѣмъ различные деликатессы Maison Borée или Филиппа. Ему нравился строгій комфортъ его дома, почтительное общество его дѣтей, поклонявшихся ему, какъ высшему существу и трепетавшихъ скрипа его сапогъ. Ему нравилось укромное уединеніе его конторы, гдѣ онъ провелъ весь остатокъ вечера, просматривая все, что было сдѣлано въ его отсутствіе, и подаривъ нѣсколько минутъ на размышленіе о томъ, какъ приметъ свое вдовство лэди Перріамъ.
-- Не попытается ли она снова приманить Эдмонда Стендена? спрашивалъ онъ самого себя. И на этотъ разъ лобъ его мрачно наморщился, точно мысли его были самаго мрачнаго свойства.