"...Краса души, сокрытая отъ глазъ красой наружною -- всегда дороже..."
Сильвія была уже шесть мѣсяцевъ замужемъ. Февраль, несноснѣйшій изъ эимнихъ, холодныхъ мѣсяцевъ, былъ на исходѣ. Сѣверо-восточный вѣтеръ стучалъ въ окна Перріамъ-Плэса. Обнаженныя деревья въ большой аллеѣ качали своими обнаженными вѣтвями, какъ-бы съ отчаяніемъ, точно хотѣли сказать: "да когда же это наступитъ теплая погода? Когда будемъ мы цвѣсти?" Одни только кедры стояли въ мрачномъ покоѣ и не поддавались сѣверо-восточному бунтовщику.
Скучно тянулась эта зима для лэди Перріамъ. Послѣ нѣсколькихъ обѣдовъ, данныхъ въ честь ея въ различныхъ Маноръ-Гоузахъ, Грэнджахъ и Тоуэрахъ, въ Перріамъ-Плэсѣ не было больше никакихъ увеселеній. Даже ея уединенныя прогулки въ желтой коляскѣ должны были превратиться изъ-за худой погоды, и ей ничего не оставалось, какъ расхаживать по пустымъ,безполезнымъ покоямъ большого, стараго дома, размышляя о томъ, какъ все могло бы быть иначе при другомъ хозяинѣ.
"Еслибы судьба наградила меня съ Эдмондомъ такимъ домомъ, и при этомъ дала бы богатство сэра Обри, въ какой бы чудесный видъ мы привели домъ. Мы наполнили бы эти скучные корридоры веселымъ народомъ, а эта столовая со сводами засверкала бы огнями, свѣтлыми очами, драгоцѣнными украшеніями и великолѣпными нарядами. Каждый день приносилъ бы съ собою новое развлеченіе."
Вотъ на какую тему фантазировала Сильвія, когда шагала по продолговатой концертной залѣ,-- которой незнакомы были звуки музыки,-- въ пасмурные дни, когда на покрытомъ тучами небѣ не пробивалось ни единаго солнечнаго луча, а въ жизни ея не мелькало никакой надежды.
Она ожидала, что воспользуется всѣми радостями жизни, будучи женой сэра Обри. Вскруживъ голову баронета, казалось, такъ легко повелѣвать имъ. Она надѣялась найти раба, а нашла господина, болѣе строгаго, чѣмъ ея отецъ, потому что подъ командой этого послѣдняго она могла поступать, какъ ей угодно, лишь бы всѣ желанія его были исполнены и обѣдъ хорошо сготовленъ. Подъ командой сэра Обри, она ни въ чемъ ровно не имѣла свободы.
Онъ не былъ грубъ съ нею, и это только ухудшало ея положеніе. У ней не было поводовъ жаловаться. Противъ этой мягкой тиранніи почти невозможно было бунтоваться. Онъ запрещалъ одно, совѣтовалъ другое, но при этомъ сохранялъ неизмѣнную вѣжливость и мягкость. Онъ обставилъ ея жизнь такими тѣсными рамами, что бѣлка къ клѣткѣ пользовалась такой же свободой, какъ она. Друзей или знакомыхъ у ней вовсе не было, потому что деревенскіе сосѣди, желавшіе съ ней сблизиться, отступились, не получая никакого поощренія.
Суровая зима отозвалась на слабомъ здоровья Сэра Обри. Онъ часто хворалъ, и статный джентльменъ, казавшійся образцомъ старомодной любезности въ тотъ памятный лѣтній вечеръ, на огородѣ м-ра Гоплинга, оказывался безпокойнымъ, капризнымъ, раздражительнымъ, когда страдалъ гриппомъ или катарромъ. Въ эти времена сэръ Обри предпочиталъ услуги Жана Гаплена услугамъ своей молодой жены, однако требовалъ, чтобы Сильвія проводила большую часть своего времени у его постели и читала ему политическія статьи и иностранныя корреспонденція въ " Times ". Она исполняла свои обязанности довольно любезно; но скука тѣмъ не менѣе царила въ ея душѣ.
Но если общество сэра Обри бывало по временамъ почти нестерпимымъ бременемъ для нетерпѣливой молодости, то еще труднѣе было переносить тупость Мордреда Перріама. Онъ былъ еще болѣе несносный собесѣдникъ, чѣмъ его брать, въ томъ отношеніи, что былъ гораздо говорливѣе. Онъ любилъ разговаривать, и главнымъ лишеніемъ въ его жизни до сихъ поръ былъ недостатокъ въ собесѣдникахъ. Онъ нашелъ въ Сильвіи внимательнаго собесѣдника. Она не желала быть невѣжливой съ своимъ деверемъ, а тотъ обрадовался случаю, найдя давно желаннаго слушателя. Онъ былъ какъ разъ настолько смышленъ, чтобы понять, что она умна, и сказалъ себѣ, что его разговоры будутъ полезны для ея образованія.
-- Вы не похожи на всѣхъ остальныхъ молодыхъ женщинъ, душа моя, сказалъ онъ, когда Сильвія призналась ему въ своемъ желаніи учиться латинскому языку и познакомиться съ классическими писателями. Вы способны интересоваться великими вещами.
День за днемъ, вечеръ за вечеромъ трещалъ онъ все также глупо и также скучно, не освѣщая никакими умными или дѣльными замѣчаніями страницы, которыя прочиталъ, и съ наслажденіемъ пересказывалъ. Онъ постоянно находилъ въ своихъ ежедневныхъ трудахъ такія вещи, которыя, по его мнѣнію, могли заинтересовать ее, но всегда оказывалось, что то были самые скучные отрывки изъ тупоумной размазни какихъ-нибудь третьестепенныхъ философовъ... какія-нибудь нравственныя общія мѣста, облеченныя въ реторическую трескотню.
Когда нездоровье удерживало баронета въ его спальной, что случалось довольно часто въ эту тоскливую зиму, Мордредъ Перріамъ и Сильвія обѣдали en tête-à-tête въ мрачной столовой. Смирный буквоѣдъ измѣнялъ даже своему любезному огороду ради удовольствія пользоваться обществомъ Сильвіи и прохаживался рядомъ съ нею по итальянскому саду, ни на минуіу не переставая изрекать свои пошлости. Въ иные моменты лэди Перріамъ бывала настолько зла, что желала, чтобы онъ успокоился отъ разговоровъ среди остальныхъ членовъ своего рода, въ мирной обители, разстилавшейся подъ террасой.
Здоровье Мордреда было немногимъ лучше, чѣмъ здоровье его брата, но такъ какъ онъ былъ второстепеннымъ лицомъ въ домѣ, то никто не обращалъ особеннаго вниманія на его болѣзни. Онъ жаловался по временамъ, что у него болитъ грудь, или голова, но это никого не смущало.
-- Я знаю, что умру внезапно, когда наступить мой часъ, сказалъ онъ однажды лэди Перріамъ. Это можетъ случиться черезъ много лѣтъ...
-- О, конечно, отвѣчала Сильвія, съ невольнымъ вздохомъ.
-- Но это можетъ наступить гораздо скорѣе, чѣмъ думаютъ: какъ бы то ни было, а я убѣжденъ, что умру скоропостижно. Много можно назвать случаевъ, когда люди предчувствовали, какого рода смертію имъ суждено умереть. У меня тоже есть предчувствіе. Такіе спазмы, какъ у меня, даромъ не проходятъ. Быть можетъ, сердце у меня не въ порядкѣ, а быть можетъ, спинной мозгъ. Когда подумаешь, какія сложныя функціи выпадаютъ на долю спинного мозга, то врядъ ли удивишься тому, что онъ такъ часто разстраивается. Когда вспомнишь, что сердце есть сложный нагнетательный насосъ, дѣйствующій безостановочно и недопускающій починки, то не будешь дивиться тому, что такой хитрый аппаратъ можетъ приходить въ разстройство. Я получилъ предостереженіе съ обѣихъ сторонъ и готовъ на худшее.
-- Чистѣйшая фантазія, м-ръ Перріамъ, я такъ думаю, возразила Сильвія съ безмятежностью, проистекающей отъ равнодушія.
-- Нѣтъ, душа моя, это не фантазія. Но я приготовился къ худшему. Я составилъ свое завѣщаніе.
-- Въ самомъ дѣлѣ, пробормотала Сильвія, слегка заинтересованная.
Ей пришло въ голову, что, пожалуй, Мордредъ намѣренъ наградить ея терпѣливое вниманіе, завѣщавъ ей свое небольшое состояніе.
-- Да. Я завѣщаю свою библіотеку -- около пяти тысячъ томовъ дѣльной и поучительной литературы -- техническому училищу въ Монкгемптонѣ. Я завѣщаю также свое имѣніе, приносящее теперь двѣсти фунтовъ въ годъ, но могущее съ теченіемъ времени давать больше, тому же самому заведенію и поручу его въ завѣдываніе двухъ душеприкащиковъ. Они построятъ флигель для помѣщенія библіотеки и станутъ пополнять ее время отъ времени, по мѣрѣ увеличенія доходовъ, пріобрѣтеніемъ книгъ того же самого характера. Кромѣ того, они будутъ нанимать библіотекаря съ жалованьемъ въ пятьдесятъ фунтовъ въ годъ.
Мордредъ привелъ буквальный текстъ изъ своего завѣщанія -- документа, который онъ сохранялъ у себя и по временамъ съ наслажденіемъ перечитывалъ.
-- Мнѣ приходило въ голову, прибавилъ онъ любезно, что такое мѣсто было бы подъ-стать человѣку съ такимъ трудолюбивымъ характеромъ, какъ вашъ батюшка.
Рождество ничѣмъ не отличалось въ Перріамѣ отъ остальныхъ временъ года. Розданы были обычныя милостыни бѣднымъ, но это совершалось черезъ руки экономки, такъ что благословенія благодѣтельствуемыхъ не достигали ушей сэра Обри. Рождество казалось лишнимъ воскреснымъ днемъ въ недѣлѣ -- вотъ и все.
Теперь прошло два мѣсяца послѣ Рождества, и сэръ Обри хворалъ все это время болѣе или менѣе. Монкгемптонскій врачъ, лечившій его, объявилъ, что нѣтъ причины безпокоиться: суровая погода производитъ свое дѣйствіе, сэръ Обри немного расклеился и т. д., но съ наступленіемъ весны онъ, конечно, поправится. Лэди Перріамъ не должна безпокоиться.
Такъ говорилъ м-ръ Стимпсонъ -- врачъ, пожилой человѣкъ, пользовавшійся большой славой въ Монкгемптонѣ,-- самой лэди Перріамъ, успокоительнымъ и конфиденціальнымъ тономъ.
-- Значитъ, нѣтъ никакой опасности? спросила лэди Перріамъ озабоченно.
-- Ровно никакой; временное разстройство, вотъ и все.
-- Мнѣ пріятно это слышать, замѣтила Сильвія почти механически. Порою мнѣ казалось, что сэръ Обри очень серьёзно боленъ. Онъ повторяетъ иногда вещи по два, по три раза сряду, и какъ будто не помнитъ, что говоритъ.
М-ръ Стимпсонъ нахмурился при этомъ извѣстіи, но вскорѣ опять развеселился. Докторъ обязанъ быть всегда веселымъ. Онъ долженъ составлять пріятный контрастъ съ тоскливостью болѣзненныхъ одровъ и неизлечимыхъ болѣзней.
Сильвія просидѣла нѣсколько времени одна, по уходѣ доктора, погруженная въ глубокое раздумье. Временами, въ разгаръ болѣзни сэра Обри, сквозь мракъ комнаты больного, появлялась далеко-далеко на горизонтѣ звѣзда недоброй надежды. Что, если конецъ былъ ближе, чѣмъ она ожидала? Что, если мужу ея суждено умереть въ непродолжительномъ времени, и она станетъ свободной, и ей можно будетъ выдти замужъ за Эдмонда Стендена?
Но въ ея юной жизни смерть была до сихъ поръ незнакомымъ явленіемъ. Она не могла думать о ней такъ спокойно, какъ тѣ, которые привыкли въ ея роковымъ посѣщеніямъ. Она съ дрожью думала о темной безднѣ, о таинственной, непроницаемой могилѣ, которая лежала между ней и свободой.
Сэръ Обри былъ тираномъ, но безсознательнымъ. Онъ никогда не былъ съ нею неласковъ намѣренно. Онъ старался размѣрить ея молодую жизнь сообразно съ своимъ скучнымъ существованіемъ; онъ давилъ всѣ стремленія молодости, стремящейся къ развлеченію; онъ сдѣлалъ жизнь Сильвіи ей въ тягость, но онъ былъ добръ по-своему. Ей казалось почти невозможнымъ желать его смерти.
"Я не желаю ему смерти,-- говорила она самой себѣ, когда этотъ возможный исходъ представлялся ей, какъ надежда,-- но если онъ умретъ, я верну свою любовь... свою первую и единственную любовь. Я заставлю его простить меня, хотя я и много виновата передъ нимъ. Я снова заставлю его увѣровать въ меня, хотя и обманула его довѣріе. Я знаю, что въ моей власти снова привлечь его въ себѣ."