На слѣдующій день погода была прекрасная, и мистеръ Сампсонъ съ гостемъ тотчасъ послѣ ранняго завтрака сѣли въ догкартъ и отправились на осмотръ. Они проѣхали значительное пространство между утреннимъ завтракомъ и обѣдомъ, и Джонъ Тревертонъ имѣлъ удовольствіе обозрѣть обширныя поля, имѣющія, по всѣмъ вѣроятіямъ, стать его собственностью; но фермы, лежащія отъ Газльгёрста на разстояніи прогулки, не составляли и трети всѣхъ владѣній Джаспера Тревертона. Мистеръ Сампсонъ сообщилъ своему спутнику, что все имѣніе приноситъ около одинадцати тысячъ фунтовъ въ годъ валового доходу, и что, кромѣ того, съ денегъ, помѣщенныхъ въ банкѣ, получается до трехъ тысячъ фунтовъ ежегодно. Старикъ началъ свою карьеру только съ шестью тысячами фунтовъ въ годъ, но часть его владѣнія граничила съ землей города Бичамптона, и когда пахотная земля пошла подъ постройки, это увеличило ея стоимость разъ въ семь. Жилъ онъ скромно, ежегодно округлялъ свои владѣнія, выгодно помѣщалъ свои капиталы, и состояніе его, наконецъ, достигло настоящей цифры. Подобное богатство представлялось Джону Тревертону волшебнымъ сномъ. Мистеръ Сампсонъ говорилъ о немъ такъ, какъ будто оно уже, окончательно и безповоротно, находилось въ рукахъ его спутника. Его здравый, юридическій умъ не въ состояніи былъ и вообразить возможности какихъ-либо сентиментальныхъ возраженій со стороны лэди или джентльмена противъ выполненія условія, долженствовавшаго утвердить за ними обоими владѣніе этимъ чуднымъ помѣстьемъ. Понятно, что мистеръ Тревертонъ, въ урочное время, сдѣлаетъ миссъ Малькольмъ формальное предложеніе, и она его приметъ. Дикое идіотство, какое сказалось бы въ отказѣ, со стороны джентльмена или лэди, сообразоваться съ такимъ легкимъ условіемъ, едва ли не заходитъ за предѣлы человѣческаго безумія.
Разсматривая вопросъ съ этой точки зрѣнія, мистеръ Сампсонъ былъ пораженъ мрачнымъ и унылымъ видомъ своего товарища; эта унылость казалась ему вполнѣ противоестественной для человѣка, въ его условіяхъ. Въ глазахъ Джона Тревертона, когда онъ глядѣлъ на обширныя, пустынныя поля, на которыя указывалъ ему стряпчій, загоралась искра восторга, но, черезъ минуту, лицо его снова становилось мрачнымъ, и онъ выслушивалъ описанія своего будущаго имѣнія съ разсѣяннымъ видомъ, совершенно непонятнымъ для Томаса Сампсона. Стряпчій рискнулъ сказать ему это, когда они, уже въ сумерки, возвращались домой.
-- Видите ли, дорогой Сампсонъ, не всякій человѣкъ чашку до рту доноситъ,-- отвѣтилъ Джонъ Тревертонъ своимъ обычнымъ, небрежнымъ тономъ, казавшимся большинству его знакомыхъ особенно симпатичнымъ.-- Я долженъ сознаться, что условія, при которыхъ имѣніе это мнѣ завѣщано, меня сильно озадачили, крѣпко разочаровали. Мой двоюродный братъ Джасперъ писалъ мнѣ, что его смерть сдѣлаетъ изъ меня богатаго человѣка. Вмѣсто этого у меня впереди цѣлый годъ ожиданія, причемъ осуществленіе всѣхъ моихъ надеждъ на обладаніе этимъ состояніемъ находится въ полной и совершенной зависимости отъ фантазій и капризовъ молодой дѣвушки.
-- Надѣюсь, вы ни минуты не думали, что миссъ Малькольмъ откажетъ вамъ?
Тревертонъ такъ долго не отвѣчалъ на этотъ вопросъ, что стряпчій вскорѣ повторилъ его нѣсколько громче, вообразивъ, что перваго его вопроса Тревертонъ не слыхалъ.
-- Думаю ли я, что она откажетъ мнѣ?-- разсѣянно повторилъ мистеръ Тревертонъ.-- Право, не знаю. Женщины склонны къ романическимъ взглядамъ на денежные вопросы. У нея, кромѣ того, есть чѣмъ жить. Это она мнѣ высказала вчера вечеромъ, она можетъ тоже предпочесть выдти за кого-нибудь другого. Самыя выраженія этого завѣщанія какъ-бы разсчитаны на то, чтобы вооружить противъ меня гордую независимую дѣвушку.
-- Но она же знаетъ, что отказавъ вамъ, она лишить васъ помѣстья, и пойдетъ наперекоръ желаніямъ своего друга и благодѣтеля. Наврядъ ли она будетъ такъ неблагодарна. Повѣрьте, она сочтетъ своей обязанностью принять ваше предложеніе. Къ тому же, это вовсе не непріятная обязанность -- выдти за человѣка, имѣющаго четырнадцать тысячъ фунтовъ въ годъ. Клянусь честью, мистеръ Тревертонъ, вы должны быть очень плохого о себѣ мнѣнія, если воображаете, что Лора Малькольмъ можетъ отказать вамъ.
Джонъ Тревертонъ на это замѣчаніе ничего не отвѣтилъ, и пребывалъ въ молчаніи до самаго конца прогулки. Онъ нѣсколько оживился за обѣдомъ, и старался быть какъ можно любезнѣе съ хозяиномъ и хозяйкой. Миссъ Сампсонъ подумала, что онъ самый пріятный молодой человѣкъ, какого она когда-либо встрѣчала, особенно когда онъ согласился, послѣ обѣда, засѣсть съ ней за шахматы, и отъ полнѣйшей апатіи и разсѣянности позволилъ ей выиграть три игры подъ-рядъ.
-- Какъ вы находите миссъ Малькольмъ, мистеръ Тревертонъ?-- спросила она, нѣсколько времени спустя, уже разливая чай.
-- Ты не должна предлагать мистеру Тревертону вопросовъ по этому предмету, Элива,-- сказалъ ей братъ, смѣясь.
-- Почему?
-- По причинѣ, которую я обсуждать не воленъ.
-- Въ самомъ дѣлѣ!-- процѣдила миссъ Сампсонъ, внезапно сжавъ свои тоненькія губы.-- Я не имѣла понятія, то-есть я думала, что Лора Малькольмъ почти незнакома съ мистеромъ Тревертономъ.
-- Вы были совершенно правы въ вашемъ предположеніи, миссъ Сампсонъ,-- отвѣчалъ Джонъ Тревертонъ,-- я не вижу никакой причины налагать свое veto на этотъ предметъ. Я нахожу миссъ Малькольмъ очень красивой, манеры ея замѣчательно граціозными и исполненными достоинства,-- вотъ и все, что я теперь могу о ней сказать, такъ какъ мы, по вашему справедливому замѣчанію, едва другъ съ другомъ знакомы. Насколько я могу судить, она мнѣ показалась горячо привязанной къ моему двоюродному брату Джасперу.
Элиза Сампсонъ презрительно покачала головой.
-- Она имѣла основаніе любить его,-- проговорила она.-- Вамъ, конечно, извѣстно, что она была совершенно нищая, когда онъ привезъ ее къ себѣ домой, и, кромѣ того, семья ея, кажется, не отличалась добропорядочностью.
-- Мнѣ кажется, что вы ошибаетесь, миссъ Сампсонъ,-- довольно горячо отвѣтилъ Джонъ Тревертонъ:-- мой двоюродный брать Джасперъ говорилъ мнѣ, что они со Стефеномъ Малькольмомъ были друзья и товарищи по университету. Можетъ быть, онъ и умеръ въ бѣдности, но я ничего не слыхалъ такого, что бы давало поводъ думать, что онъ уклонился съ прямой дороги.
-- Неужели?-- промолвила миссъ Сампсонъ,-- конечно, вамъ лучше знать; все, что двоюродный братъ вашъ говорилъ вамъ -- несомнѣнно справедливо. Сказать по правдѣ, мнѣ миссъ Малькольмъ никогда не нравилась. Въ ней есть какая-то сдержанность, которой я никогда не могла переварить. Я знаю, что мужчинамъ она очень нравится, но не думаю, чтобы у нея когда-либо было много женщинъ-друзей. А что можетъ быть для молодой дѣвушки важнѣе друга-женщины?-- сентенціозно заключила барышня.
-- А! такъ мужчинамъ она очень нравится,-- повторилъ Тревертонъ: -- значить ей уже представлялись случаи выйдти замужъ?
-- Объ этомъ мнѣ ничего не извѣстно, но человѣка влюбленнаго въ нее по уши я знаю.
-- Съ вашей стороны не будетъ нескромностью назвать этого джентльмена.
-- О, нѣтъ. Могу васъ увѣрить, что я самолично открыла эту тайну: миссъ Малькольмъ никогда не удостоивала говорить до мной о своихъ дѣлахъ. Это -- Эдуардо Клеръ, сынъ викарія; я частенько видала ихъ вмѣстѣ. Онъ вѣчно, бывало, найдетъ предлогъ завернуть въ замокъ: то ему нужно потолковать съ мистеромъ Тревертономъ о старинныхъ книгахъ, то о документѣ Археологическаго общества, и т. д., но всякому было ясно, что онъ единственно ради миссъ Малькольмъ проводитъ тамъ такъ много времени.
-- Какъ вы думаете, нравился онъ ей?
-- Богъ вѣдаетъ. Довольно трудно добраться до ея мыслей, на чей бы то ни было счетъ. Я разъ предложила ей этотъ вопросъ, но она холодно и гордо, какъ всегда, увернулась отъ него, сказавъ, что любитъ мистера Клера, какъ друга, и прочее въ томъ же родѣ.
На лицѣ Томаса Сампсона, за все время этого разговора, проглядывало смущеніе.
-- Вы не должны слушать глупыхъ сплетенъ сестры моей, мистеръ Тревертонъ,-- проговорилъ онъ:-- вообще вездѣ трудно помѣшать женщинѣ заниматься сплетнями, но въ такой трущобѣ, какъ нашъ Газльгёрсть, имъ, кажется, больше и дѣлать-то нечего"
Джонъ Тревертонъ принималъ такое живое участіе въ этомъ разговорѣ, на какое самъ не считалъ себя способнымъ, по отношенію къ Лорѣ Малькольмъ. Что ему до нея? почему онъ ощущаетъ такую ревнивую досаду на этого невѣдомаго Эдуарда Клера? Развѣ всѣ, самыя глубокія его чувства, не враждебны ей? Развѣ она не стала особенно непріятной ему съ тѣхъ поръ, какъ онъ ознакомился съ содержаніемъ духовнаго завѣщанія своего родственника?
-- У этого человѣка что-то на душѣ, Элиза,-- сказалъ мистеръ Сампсонъ, стоя на коврѣ у камина и задумчиво грѣясь, когда гость его удалился на покой.-- Помяни мое слово, Элиза, у Джона Тревертона что-то есть на душѣ.
-- Что тебя заставляетъ это думать, Томъ?
-- Да помилуй, онъ ни мало не радуется состоянію, которое унаслѣдовалъ, или унаслѣдуетъ черезъ годъ. А не въ человѣческой природѣ, чтобы джентльменъ, получающій четырнадцать тысячъ фунтовъ въ годъ, которыхъ никогда не ожидалъ, принялъ это благополучіе такъ равнодушно, какъ принимаетъ онъ.
-- Какъ черезъ годъ, что ты хочешь сказать, Томъ? Развѣ помѣстье теперь не ему принадлежитъ?
-- Нѣтъ, Элиза, въ томъ-то и штука.-- И мистеръ Сампсонъ сообщилъ сестрѣ содержаніе духовной Джаспера Тревертона, предупредивъ ее, чтобы она отнюдь никому не сообщала все то, что узнала по этому предмету, подъ страхомъ его вѣчнаго неудовольствія.
На слѣдующій день Тонасъ Сампсонъ былъ слишкомъ занятъ, чтобы посвятить себя своему гостю; а потому Джонъ Тревертонъ отправился на длинную прогулку, съ картой помѣстья, принадлежавшаго къ тревертонскому замку, въ карманѣ. Онъ обогнулъ многое множество полей и луговъ, стоя у калитокъ, ведшихъ въ садики фермъ, любовался уютными домиками, обширными овинами и громадными копнами сѣна, лѣнивыми быками, коровами и овцами, уходившими по-колѣно въ соломенную подстилку, и спрашивалъ себя: неужели онъ когда-нибудь будетъ владѣть всѣмъ этимъ?
Онъ зашелъ далеко, и возвращался домой въ сумерки, тихими шагами и съ задумчивымъ видомъ. Въ разстояніи какой-нибудь мили отъ Газльгёрста онъ оставилъ узенькую дорожку, окаймленную съ обѣихъ сторонъ изгородями, по которой шелъ до сихъ поръ, и вышелъ на лугъ, пересѣкаемый тропинкой для пѣшеходовъ, по направленію къ деревнѣ. Нѣсколько впереди его виднѣлась женская фигура, въ траурѣ. Манера держать голову показалась ему знакомой; онъ поспѣшилъ вслѣдъ за дамой, и вскорѣ шелъ рядомъ съ Лорой Малькольмъ.
-- Вы выходите довольно поздно, миссъ Малькольмъ,-- замѣтилъ онъ, не зная хорошенько что сказать.
-- Въ это время года сумерки наступаютъ такъ быстро. Я навѣщала одно семейство въ Торлеѣ, мили за полторы отсюда.
-- Вы часто, я полагаю, навѣщаете бѣдныхъ?
-- Да, я издавна привыкла проводить два или три дня въ недѣлю среди нихъ. Они прекрасно меня знаютъ и понимаютъ; и, хотя многіе и жалуются на бѣдныхъ, я всегда находила въ нихъ и благодарность и привязанность.
Джонъ Тревертонъ задумчиво смотрѣлъ на нее. На щекахъ ея, въ этотъ вечеръ, горѣлъ яркій румянецъ, темные глаза ея сверкали такимъ блескомъ, какого онъ никогда еще въ нихъ не видалъ. Онъ прошелъ рядомъ съ нею всю дорогу до Газльгёрста, разговаривая сначала о деревенскихъ жителяхъ, которыхъ она теперь навѣщала, а потомъ о ея пріемномъ отцѣ, потерю коего она, повидимому, чувствовала такъ глубоко. Обращеніе ея въ этотъ вечеръ отличалось откровенностью и естественностью, и когда Джонъ Тревертонъ разстался съ нею у воротъ замка, въ душѣ его уже засѣло убѣжденіе, что она столь же очаровательна, сколь прекрасна.
А между тѣмъ, когда онъ повернулся спиной къ высокимъ желѣзнымъ воротамъ и направился къ жилищу мистера Сампсона, изъ груди его вырвался короткій, нетерпѣливый вздохъ; только цѣною усилія удалось ему сохранить нѣкоторое подобіе веселости въ теченіи цѣлаго длиннаго вечера, въ обществѣ брата и сестры Сампсонъ и толстенькаго, краснощекаго фермера, пригашеннаго къ обѣду, съ тѣмъ чтобы потомъ составить дружескую пульку. Весь слѣдующій день Джонъ Тревертонъ провелъ въ догкартѣ съ мистеромъ Сампсономъ, осматривая новыя фермы, и составлялъ себѣ уже болѣе ясное понятіе, чѣмъ прежде, о размѣрахъ и свойствахъ той части Тревертонскаго помѣстья, какая лежала отъ Газльгёрста на разстояніи прогулки въ экипажѣ. Онъ объявилъ своему хозяину, что вынужденъ возвратиться въ городъ утромъ завтрашняго дня съ раннимъ поѣздомъ. Послѣ обѣда мистеру Сампсону пришлось удалиться къ себѣ въ кабинетъ, чтобы съ часовъ поработать надъ какимъ-то важнымъ документомъ, а потому Джонъ Тревертонъ, не цѣнившій особенно высоко удовольствіе, доставляемое продолжительной бесѣдой съ глазу на глазъ съ прекрасной Элизой, надѣлъ шляпу и вышелъ изъ дому, чтобы выкурить сигару на улицѣ.
Его увлекла мечта, или другое чувство, котораго онъ самъ не могъ бы опредѣлить, по направленію къ замку; можетъ быть, ему просто показалось, что узенькая дорожка, вдоль высокой садовой стѣны, къ которой обращенъ боковой фасъ дома, славное мѣстечко, гдѣ пріятно выкурить сигару отдаваясь размышленіямъ. Онъ расхаживалъ нѣсколько времени, взадъ и впередъ, по этой уединенной дорожкѣ,-- раза два или три доходилъ до желѣзныхъ воротъ, и не замѣчая разстилавшагося передъ нимъ сада, похожаго на паркъ, смотрѣлъ на фасадъ дома; сквозь плотно-притворенныя ставни не проникалъ ни единый лучъ свѣта.
-- Желалъ бы я знать, былъ-ли бы я счастливъ,-- задалъ онъ себѣ вопросъ,-- если бы сталъ владѣльцемъ этого дома, имѣя прекрасную жену и значительное состояніе? Было время, когда я воображалъ, что могу существовать только въ водоворотѣ лондонской жизни, но, можетъ быть, я бы сдѣлался, пожалуй, недурнымъ сельскимъ жителемъ, если бы только былъ счастливъ. Возвращаясь на свою дорожку послѣ одной изъ этихъ остановокъ передъ желѣзными воротами, Джонъ Тревертонъ, къ удивленію своему, замѣтилъ, что онъ уже не одинъ на этой дорожкѣ. Высокій мужчина, завернутый въ широкое пальто, съ закрытой складками шерстяного шарфа нижней частью лица, медленно прохаживался взадъ и впередъ, передъ узенькой деревянной дверью, продѣланной въ садовой стѣнѣ. При невѣрномъ свѣтѣ невозможно было разсмотрѣть наружность этого человѣка, тѣмъ болѣе, что лицо его было закрыто полями шляпы и складками шарфа; Джонъ Тревертонъ подозрительно поглядѣлъ на него, идя мимо калитки, и прошелъ дальше, до самаго конца дорожки. Когда онъ повернулъ назадъ, то съ удивленіемъ замѣтилъ, что калитка отворена, и незнакомецъ стойтъ на порогѣ, разговаривая съ кѣмъ-то, находящимся въ саду. Джонъ быстро подался назадъ, желая, сколько можно, разсмотрѣть того, съ кѣмъ незнакомецъ говоритъ; и, приблизясь къ садовой двери, услыхалъ голосъ, ему очень хорошо знакомый, голосъ Лоры Малькольмъ.
-- Намъ рѣшительно нечего опасаться, что намъ помѣшаютъ,-- говорила она,-- и я предпочитаю бесѣдовать съ вами въ саду.
Незнакомецъ, казалось, колебался, пробормоталъ что-то на счетъ "слугъ", и наконецъ вошелъ въ садъ, дверь котораго немедленно за нимъ затворилась.
Джонъ Тревертонъ почти окаменѣлъ отъ этого случая. Кто могъ быть этотъ человѣкъ, котораго миссъ Малькольмъ принимаетъ украдкой? Кто могъ это бытъ какъ не тайный поклонівъ, какой-нибудь обожатель, о которомъ она знала, что онъ недостоинъ ея, и котораго посѣщенія принимала такимъ постыднымъ образомъ. Открытіе это чрезвычайно поразило Тревертона; но ничѣмъ инымъ онъ не умѣлъ объяснить себѣ случая, котораго только-что былъ свидѣтелемъ. Онъ закурилъ новую сигару, рѣшившись ждать на дорожкѣ выхода этого человѣка. Прошло минуть двадцать, наконецъ дверь въ садовой стѣнѣ отворилась, незнакомецъ вышелъ и удалился быстрыми шагами; Джонъ слѣдовалъ за нимъ на приличномъ разстояніи. Онъ вошелъ во дворъ гостинницы, находившейся не вдалекѣ отъ замка, гдѣ его ожидалъ гигъ, въ которомъ дремалъ человѣкъ, державшій возжи въ рукахъ. Незнакомецъ легко вскочилъ въ экипажъ, взялъ возжи изъ рукъ слуги и быстро укатилъ, къ великому разочарованію мистера Тревертона, который не разсмотрѣлъ даже лица его, и не имѣлъ никакой возможности прослѣдить его дальше. Онъ, правда, вошелъ въ маленькую гостинницу, потребовалъ себѣ содовой воды и водки, чтобы только имѣть возможность спросить, кто этотъ господинъ, что сейчасъ уѣхалъ; но хозяинъ только и зналъ, что гигъ остановился у его дверей съ полъ-часа тому назадъ и что лошади приказано было дать сѣна.
-- Человѣкъ, остававшійся при лошади и экипажѣ, пришелъ сюда за стаканомъ водки для джентльмена,-- сказалъ онъ,-- но лица джентльмена я не видалъ. Джонъ Тревертонъ послѣ этого возвратился къ Сампсонамъ, чувствуя себя очень неловко. Онъ рѣшилъ повидаться съ миссъ Малькольмъ на слѣдующее утро, до своего отъѣзда изъ Газльгёрста, съ тѣмъ чтобы узнать хоть что-нибудь о таинственномъ пріемѣ незнакомца въ широкомъ пальто. Вслѣдствіе этого онъ измѣнилъ свои планы, и хотѣлъ ѣхать въ Лондонъ съ поѣздомъ, отходившимъ послѣ полудня; въ часъ онъ явился въ замокь.
Миссъ Малькольмъ была дома, и его снова провели въ кабинетикъ, гдѣ онъ впервые увидалъ ее. Онъ сообщилъ ей о своемъ предполагаемомъ отъѣздѣ, что не должно было ее особенно удивить, такъ какъ онъ говорилъ ей то же самое при ихъ послѣдней встрѣчѣ на лугу. Затѣмъ они поговорили немного о постороннихъ предметахъ; она съ полнымъ самообладаніемъ, онъ съ очевиднымъ смущеніемъ; наконецъ, послѣ довольно неловкой паузы, онъ началъ:
-- Ахъ, да, кстати, миссъ Малькольмъ, есть одно обстоятельство, о которомъ я считаю своимъ долгомъ поговорить съ вами. Можетъ быть, оно и не имѣетъ той важности, какую я склоненъ придавать ему, но въ такомъ уединенномъ деревенскомъ домѣ, въ какомъ вы живете, нельзя не быть слишкомъ осторожнымъ. Вчера вечеромъ, довольно поздно, я пошелъ пройтись и выкурить сигару; мнѣ пришлось проходить по узенькой дорожкѣ, идущей вдоль вашего сада.
Онъ остановился на минуту. Лора Малькольмъ вздрогнула; ему показалось, что она стала блѣднѣе, чѣмъ была прежде, чѣмъ онъ заговорилъ объ этомъ дѣлѣ, но глаза ея смотрѣли на него съ твердымъ, хотя и вопросительнымъ выраженіемъ, не стараясь вовсе избѣгать его взгляда. Онъ продолжалъ:
-- Я увидалъ мужчину высокаго роста, очень закутаннаго въ пальто и шарфъ, съ совершенно закрытымъ лицомъ, расхаживающаго взадъ и впередъ, передъ маленькой дверью въ садовой стѣнѣ. Пять минутъ спустя, къ моему великому удивленію, дверь отворилась и незнакомецъ былъ впущенъ въ садъ. Таинственность, которой все это было облечено, не могла не внушить опасеній каждому, кто только принимаетъ участіе въ обитателяхъ этого дома. Я, разумѣется, заключилъ, что это одна изъ служанокъ, тайкомъ впустила какого-нибудь своего поклонника.
Онъ не въ силахъ былъ, говоря это, твердо встрѣтить взглядъ Лоры Малькольмъ,-- спокойное выраженіе въ ея глазахъ и теперь не измѣнилось. Джонъ Тревертонъ, а не она, замялся и опустилъ глаза.
-- Какого-нибудь своего поклонника,-- повторила миссъ Малькольмъ. Значитъ, вамъ извѣстно, что незнакомца въ садъ впустила женщина?
-- Да,-- отвѣчалъ онъ, сильно озадаченный ея самообладаніемъ. Я слышалъ женскій голосъ. Когда неизвѣстный вышелъ, я далъ себѣ трудъ послѣдовать за нимъ, и открылъ, что въ здѣшнихъ мѣстахъ его никто не знаетъ,-- фактъ, который, разумѣется, дѣлаетъ всю эту исторію еще болѣе подозрительной. Я знаю, что грабежи обыкновенно совершаются при содѣйствіи кого-либо изъ прислуги; знаю, кромѣ того, что имущество, въ этомъ домѣ находящееся, такого рода, что можетъ привлечь на себя вниманіе разбойниковъ по профессіи; вотъ почему я счелъ своей обязанностью сообщить вамъ обо всемъ мною видѣнномъ.
-- Вы очень добры, но, по счастью, я могу совершенно успокоить васъ насчетъ серебра и другихъ цѣнныхъ предметовъ, въ этомъ домѣ находящихся. Человѣкъ, котораго вы видѣли вчера вечеромъ, не разбойникъ, а въ садъ впустила его -- я.
-- Неужели?
-- Да. Это одинъ мой родственникъ, желавшій повидаться со мной, но не желавшій явиться сюда оффиціально и служить предметомъ толковъ и разговоровъ всѣхъ Газльгёрстскихъ жителей. Онъ писалъ мнѣ, что скоро будетъ проѣздомъ въ нашихъ мѣстахъ, и желалъ со мной видѣться бесъ свидѣтелей. Нѣтъ, серьёзно; ему вздумалось пріѣхать сюда съ наступленіемъ ночи и уѣхать, какъ онъ полагалъ, незамѣченнымъ.
-- Надѣюсь, вы не сочтете меня навязчивымъ, изъ-за того только, что я заговорилъ объ этомъ, миссъ Малькольмъ?
-- Нисколько. Съ вашей стороны вполнѣ естественно забояться о безопасности дома.
-- Но вашей; надѣюсь, вы повѣрите, что мысли мои болѣе заняты вашей безопасностью, чѣмъ корыстолюбивыми опасеніями за счетъ цѣлости стариннаго серебра и картинъ. А теперь, такъ какъ я покидаю Газльгёрсть, миссъ Малькольмъ, то могу-ли освѣдомиться о вашихъ планахъ на будущее?
-- Они почти не заслуживаютъ этого названія. Я намѣрена переѣхать изъ этого дома на квартиру, о которой говорила съ вами на-дняхъ -- вотъ и все.
-- Не думаете-ли вы, что вамъ покажется очень скучно жить одной? Не лучше-ли бы вамъ было пріютиться въ какомъ-нибудь пансіонѣ, словомъ, гдѣ-нибудь гдѣ бы вы имѣли общество?
-- Я уже думала объ этомъ, но едва-ли мнѣ придется по душѣ однообразная рутина школы или пансіона; я приготовилась къ мысли, что жизнь моя будетъ скучновата, но мѣста здѣшнія я очень люблю; кромѣ того, я здѣсь не лишена друзей.
-- Я полагаю. У васъ, конечно, множество друзей въ Газльгёрстѣ.
-- Нѣтъ, немного. Я не обладаю способностью составлять себѣ дружескія связи. На свѣтѣ всего два или три человѣка, въ чьей привязанности я увѣрена, они одни понимаютъ меня.
-- Надѣюсь, что сердце ваше не вполнѣ недоступно новымъ притязаніямъ. Есть вопросъ, котораго я, покамѣстъ, касаться не смѣю; было бы жестоко приступать къ вамъ съ нимъ въ такое время, когда я знаю, что душа ваша полна тоскою по умершемъ; но когда настанетъ благопріятная минута, позвольте мнѣ уповать, что дѣло мое не вполнѣ безнадежно.-- Онъ говорилъ очень неувѣренно, что казалось страннымъ въ такомъ опытномъ, свѣтскомъ человѣкѣ. Лора Малькольмъ смотрѣла на него все тѣмъ же твердымъ взглядомъ, какимъ встрѣтила его взглядъ, когда онъ говорилъ о ночной встрѣчѣ наканунѣ.
-- Когда настанетъ благопріятная минута, вы найдете меня готовой повиноваться желаніямъ моего благодѣтеля,-- спокойно отвѣтила она.-- Я не считаю, чтобы соблюденіе условій, выраженныхъ въ его духовномъ завѣщаніи, могло доставить счастіе кому-нибудь изъ насъ; но я любила его слишкомъ нѣжно, чту его память слишкомъ искренно, чтобы воспротивиться осуществленію его плановъ.
-- Почему бы этому завѣщанію не упрочить нашего счастія, Лора?-- спросилъ Джонъ Тревертонъ, съ внезапной нѣжностью.-- Неужели нѣтъ надежды, чтобы я когда-либо заслужилъ вашу любовь?
Она печально покачала головой.
-- Любовь очень рѣдко развивается въ нашихъ съ вами условіяхъ, мистеръ Тревертонъ.
-- Мы можемъ составить счастливое исключеніе изъ общаго правила. Но я сказалъ, что не хочу говорить объ этомъ сегодня. Я желаю только, чтобы вы повѣрили, что я не весь ушелъ въ разсчеты, что мнѣ легче будетъ лишиться этого состоянія, чѣмъ заставить васъ вступить въ ненавистный для васъ бракъ.
Миссъ Малькольмъ ничего не отвѣчала на эту рѣчь; и, поговоривъ еще нѣсколько минутъ о постороннихъ предметахъ, Джонъ Тревертонъ простился съ нею.
-- Она приметъ мое предложеніе,-- говорилъ онъ себѣ, выйдя изъ дому.-- По крайней мѣрѣ, изъ словъ ея это можно было заключить; остальное -- моя забота. Дѣло, по крайней мѣрѣ, начато. Но кто можетъ быть этотъ человѣкъ, почему онъ посѣтилъ ее такамъ тайнымъ, неблагороднымъ образомъ? Еслибъ мы были иначе поставлены, по отношенію другъ къ другу, еслибъ я любилъ ее, я бы настоялъ на болѣе полномъ объясненіи.
Онъ возвратился къ Сампсонамъ, желая проститься со своими друзьями. Стряпчій былъ совсѣмъ готовъ, чтобы везти его на станцію, и заставилъ его обѣщать, что онъ опять прикатитъ въ Газльгёрстъ, какъ только ему будетъ можно, и оснуетъ въ его домѣ свою главную квартиру, въ эту, и во всѣ прочія свои поѣздки.
-- Много-таки вамъ еще придется объясняться въ любви, считая отъ нынѣшняго дня и до конца года,-- не безъ юмора замѣтилъ мистеръ Сампсонъ.
Онъ былъ въ очень хорошемъ расположеніи духа, такъ какъ въ это самое утро далъ мистеру Тревертону денегъ взаймы, на очень выгодныхъ условіяхъ, и принималъ личное живое участіе въ любовныхъ дѣлахъ и женитьбѣ этого джентльмена.
Джонъ Тревертонъ возвратился въ городъ почти въ такомъ-же задумчивомъ настроеніи, въ какомъ находился во время путешествія въ Газльгёрстъ. Какъ онъ ни обдумывалъ свое житейское плаваніе, впереди ему виднѣлись опасныя скалы, и онъ сомнѣвался въ своей способности избѣжать ихъ.
Въ самой глубокой дали мелькали огни гавани; но между этой гаванью и утлой ладьей, заключающей въ себѣ его судьбу, сколько еще мелей и рифовъ,-- онъ долженъ извѣдать всю ихъ опасность, прежде чѣмъ спокойно бросить якорь!