Не было ни потѣшныхъ огней, ни арокъ изъ цвѣтовъ, ни празднествъ для фермеровъ и ихъ рабочихъ, когда Джонъ Тревертонъ съ женою возвратились къ себѣ домой; въ Газльгёрстскій замокъ. Они пріѣхали неожиданно, въ одно прекрасное іюльское послѣ-обѣда, пріѣхали въ наемномъ экипажѣ изъ Бичамптона, къ величайшему отчаянію мистриссъ Триммеръ, объявившей на отрѣзъ, что у нея въ домѣ рѣшительно ничего нѣтъ. А между тѣмъ, многія заботливыя городскія хозяйки сочли бы за что-нибудь прекрасную коллекцію окороковъ, подвѣшенныхъ подъ кухонный потолокъ, корзину только-что снесенныхъ яицъ, шафранныя булочки съ черносливомъ, домашняго приготовленія, сладкіе сухарики, бычачьи языки и еще неощипанныхъ цыплятъ.
-- Вамъ бы слѣдовало прислать мнѣ депешу, сударыня, тогда бы я все устроила по настоящему,-- печально проговорила мистриссъ Триммеръ.-- Я не думаю, чтобы въ цѣломъ Газльгёрстѣ можно было достать рыбы. Была я ныньче, въ двѣнадцать часовъ, на деревнѣ, и одна только камбала пеклась у Тримпсена на прилавкѣ; несомнѣнно, что она уже теперь продана.
-- Если и не продана, то навѣрное порядочно-таки испеклась, а потому намъ ее не нужно,-- смѣясь замѣтилъ Джонъ Тревертонъ: -- не хлопочите очень объ обѣдѣ, голубушка, мы слишкомъ счастливы, чтобы замѣчать что ѣдимъ.-- Онъ обнялъ жену за талью и повелъ ее по корридору, заканчивавшемуся книжной комнатой, въ которой она оставила его погруженнаго въ отчаяніе только семь мѣсяцевъ тому назадъ. Они вошли въ эту комнату вмѣстѣ, и онъ затворилъ за ними дверь.
-- Голубка, подумай только, что я вхожу въ эту комнату счастливѣйшимъ изъ людей, я, который, сидя у этого самаго стола, испытывалъ такую муку, какую дано испытать немногимъ. О, Лора, то былъ самый мрачный день въ моей жизни.
-- Забудь его,-- горячо проговорила она: -- не станемъ никогда упоминать о прошломъ. Въ немъ многое еще составляетъ для меня тайну. Ты такъ мало разсказывалъ мнѣ о первыхъ годахъ твоей молодости, Джонъ, что еслибъ я стала думать о прошедшемъ, я бы могла усомниться въ тебѣ. О, милый, я слѣпо ввѣрилась тебѣ. Даже когда я ничего понять не могла, я продолжала довѣрять тебѣ, я цѣплялась за мою вѣру въ твою честность. Не знаю, слабость ли моя, или сила внушала мнѣ подобную увѣренность.
-- Это была сила твоя, дорогая, сила невинности, сила того божественнаго милосердія, которое "не мыслитъ зла". Милая, задачей всей жизни моей будетъ доказать тебѣ, что ты была права, показать себя достойнымъ твоего довѣрія.
Они бродили вмѣстѣ по дому, все осматривали, точно каждый предметъ былъ новостью для нихъ, и были счастливы какъ дѣти. Они припоминали свою первую встрѣчу, вторую, признавались во всемъ, что почувствовали въ обоихъ случаяхъ. Имъ было отрадно припоминать исторію своей любви, теперь, когда жизнь была свѣтла и будущее казалось вполнѣ обезпеченнымъ.
Подобную жизнь вели они въ теченіе многихъ дней. Лора посвящала мужа въ его обязанности, сопряженныя съ положеніемъ Газльгёрстскаго сквайра. Она обошла съ нимъ всѣ хижины и познакомила его со всѣми обитателями ихъ. Супруги придумывали усовершенствованія, которыя должны были превратить Газльгёрстскій замокъ въ одно изъ наиболѣе усовершенствованныхъ помѣстій въ цѣлой Англіи. Прежде всего, всѣ должны были быть счастливыми.
Осушка болотъ и оздоровленіе мѣстности должны быть доведены до такого совершенства, что лихорадка и заразительныя болѣзни должны были сдѣлаться просто невозможными явленіями. Каждый работникъ съ фермы будетъ имѣть чистое и уютное жилище и клочокъ земли, на которомъ можетъ разводить капусту, а если небо благословило его любовью въ прекрасному, то ростить розы и гвоздики, могущія соперничать съ садовыми цвѣтами любого герцога. Здѣсь, въ этомъ умѣренномъ климатѣ, гдѣ морозъ и снѣгъ почти неизвѣстны, земледѣлецъ можетъ одѣть стѣны своей хижины миртами, и выростить фуксіи величиной съ яблонь. Эта новая, деревенская жизнь казалась Джону Тревертону, которому страшно надоѣли города, исполненной наслажденій. Его занимали конюшни, собственная ферма, сады, даже птичникъ. Онъ находилъ ласковое слово для послѣдняго мужика, жившаго на его землѣ. Казалось, будто среди великаго счастія своей брачной жизни, онъ раскрылъ свое сердце для всего рода человѣческаго.
-- И ты дѣйствительно счастлива, Лора?-- спросилъ онъ однажды, когда они съ женою проводили августовское послѣ-обѣда на берегу той же рѣки, у которой встрѣтились въ іюньскій вечеръ при лунѣ.-- Совершенно-ли ты увѣрена, что твой пріемный отецъ наилучшимъ образомъ позаботился о твоей будущности, отдавъ тебя мнѣ?
Онъ предложилъ этотъ вопросъ въ минуту очаровательнаго far niente, лежа у ногъ жены, сидѣвшей въ креслѣ, образованномъ самой природой изъ двухъ глыбъ гранита, причемъ подлѣ нея лежали забытыя книги и работа, а подлѣ него -- удочка. Онъ, конечно, хорошо зналъ, какой на его вопросъ послѣдуетъ отвѣтъ, иначе онъ бы едва-ли предложилъ его.
-- Я думаю, что дорогой пап а долженъ былъ быть одаренъ даромъ пророческимъ, чтобы выбрать то, что было для меня лучшаго,-- промолвила она, съ улыбкой глядя на мужа.
Разговоръ продолжался въ томъ же тонѣ; они вспоминали время, когда были почти чужими другъ другу, съ заботливой точностью припоминали его чувства и думы, ея мечты и надежды и то, какъ онъ началъ съ твердой рѣшимости возненавидѣть ее, и какъ это мрачное намѣреніе улетучилось изъ ума его, при ихъ первомъ же свиданіи, несмотря на всѣ его старанія крѣпко держаться этого намѣренія.
-- Есть одинъ вопросъ, который я желалъ бы предложить тебѣ, Лора,-- вскорѣ заговорилъ онъ, съ неожиданной серьёзностью, причемъ во взглядѣ его мелькнула тѣнь заботы:-- но мнѣ почему-то неловко было его предлагать, и я все откладывалъ. А между тѣмъ, мной руководитъ вполнѣ естественное любопытство, и едва-ли онъ можетъ обидѣть тебя.
Ея лицо стало даже серьёзнѣе его лица, выраженіе страха лежало на немъ. Она не отвѣчала ни слова, но сидѣла, слегка раскрывъ губы, и ждала продолженія его рѣчи.
-- Помнишь-ли твое свиданіе съ господиномъ, котораго ты впустила въ садъ, по наступленіи темноты, и о которомъ впослѣдствіи говорила мнѣ, что онъ твой родственникъ. Почему же, голубка, во всѣхъ вашихъ задушевныхъ разговорахъ, ты никогда не говорила со мной объ этомъ человѣкѣ?
-- Отвѣтъ самый простой,-- спокойно заговорила она,-- во всѣхъ нашихъ разговорахъ мы касались только предметовъ, почему-либо связанныхъ съ нашимъ счастіемъ. Ты никогда не касался темныхъ страницъ твоей жизни, то же дѣлала и я. Помнишь слова Лонгфелло: Въ жизни каждаго долженъ идти дождь, должны встрѣчаться темные и печальные дни. Родственникъ этотъ -- человѣкъ, которому въ жизни не повезло. Мой дорогой пріемный отецъ былъ предубѣжденъ противъ него; по крайней мѣрѣ онъ такъ полагалъ. Отъ времени до времени онъ обращался во мнѣ за помощью, и я втайнѣ помогала ему. Мнѣ очень жаль его, до глубины души жаль, и я рада помогать ему издали; но есть причины, по которымъ я никогда не искала и никогда не должна искать сближенія съ нимъ.
-- Я убѣжденъ, что все, что ты ни дѣлала, было разумно и правильно, дорогая. Въ каждой семьѣ должна быть своя черная овца. Я самъ игралъ эту роль и обязанъ сочувствовать всѣмъ виновнымъ этого рода.-- Деликатность помѣшала ему продолжать этотъ разговоръ. Могъ-ли онъ не оказать ей полнаго довѣрія, ей, выказавшей такую благородную довѣренность по отношенію къ нему?
Такая счастливая жизнь позволила бы имъ ограничиться самымъ тѣснымъ кружкомъ знакомыхъ, еслибъ Джонъ Тревертонъ и жена его соображались только съ собственными вкусами; но общество ожидаетъ многаго отъ благорожденнаго деревенскаго джентльмена, обладающаго сорока тысячами фунтовъ ежегоднаго дохода. Лэди Паркеръ и лэди Баркеръ, о которыхъ Селія отзывалась нѣсколько неодобрительно, торжественно явились, легко покачиваясь на пружинахъ своихъ старинныхъ экипажей, съ визитомъ къ молодой четѣ.
За этими посѣщеніями послѣдовали приглашенія на церемонные обѣды, принятые съ великой неохотой, такъ какъ отказаться отъ нихъ было бы ужъ совершенно нелюбезно; а тамъ мистриссъ Триммеръ, ключница, выродила мысль, что въ замвѣ слѣдуетъ дать цѣлую серію обѣдовъ, въ родѣ той, какую она помнила съ тѣхъ поръ, какъ была молодой, легкомысленной дѣвушкой, состоявшей при кухнѣ и находившейся въ услуженіи у отца и матери Джаспера Тревертена.
-- Они, бывало, разошлютъ приглашенія на два или на три обѣда, при началѣ охоты на фазановъ, да тѣмъ и отдѣлаются,-- говорила мистриссъ Триммеръ,-- домосѣды они были и не больно любили общество. Старый баринъ былъ занятъ своими книжками, старая барыня своимъ садомъ; но разъ они давали обѣдъ, все было какъ слѣдуетъ.
Лорѣ оставалось только подчиниться неумолимымъ обычаямъ.
-- Мы обѣдали у другихъ, и я думаю, что должны пригласить ихъ сюда,-- сказала она, съ выраженіемъ полу-серьёзной, полу-комической досады на лицѣ,-- или насъ сочтутъ недобросовѣстными. Не составить ли мнѣ списка приглашенныхъ, Джэкъ, и не дать ли намъ Триммеръ carte blanche насчетъ обѣда?
-- Полагаю, что такъ будетъ всего лучше,-- согласился, Джонъ, христіанское имя котораго любовь превратила въ кличку Джэкъ:-- Триммеръ -- отличная кухарка солидной англійской школы, ея menu можетъ быть недостаетъ оригинальности, но за то оно но внушаетъ никакихъ опасеній.
-- Очень рада, что вы начинаете понимать необходимость жить какъ христіане, какъ цивилизованные люди, вмѣсто того, чтобы цѣлый день томиться въ четырехъ стѣнахъ дома, въ сравненіи съ которымъ островъ Робинзона Крузе долженъ былъ представлять настоящій водоворотъ увеселеній,-- воскликнула Селія Клеръ, присутствовавшая при этомъ разговорѣ.-- Я очень рада, что вы наконецъ, хотя бы въ моихъ интересахъ, намѣрены соображаться съ законами. Какъ добыть мнѣ себѣ мужа, желала бы я знать, если я никого у васъ встрѣчать не буду? Другого дома, который бы стоило посѣщать, въ сосѣдствѣ нашемъ не существуетъ.
-- Мы примемъ ваши потребности въ соображеніе, дорогая моя,-- весело отвѣтилъ Джонъ,-- и если вы можете указать намъ на подходящихъ холостяковъ, мы пригласимъ ихъ обѣдать.
-- Этого-то именно я сдѣлать и не могу,-- проговорила Селія, пожимая плечами.-- Мѣстныхъ, на здѣшней почвѣ возросшихъ подходящихъ холостяковъ, не существуетъ. Одно могу вамъ предложить, это прибавить къ вашимъ пригласительнымъ билетамъ примѣчаніе, гласящее: если у васъ имѣются милые молодые люди, то пожалуйста привезите ихъ.
-- Лора могла бы на Рождествѣ дать танцовальный вечеръ, тогда бы мы и о молодыхъ людяхъ похлопотали,-- отвѣтилъ Джонъ:-- боюсь, что пока мы ограничиваемся обѣдами, мы не будемъ имѣть возможности что-нибудь для васъ сдѣлать, моя бѣдная Селія.
-- Но развѣ у васъ никто не будетъ гостить, когда начнется охота на фазановъ,-- спросила Селія, приподнимая брови.-- Развѣ старые друзья ваши не соберутся къ вамъ подъ крылышко? Я думала, что они это всегда дѣлаютъ, когда человѣкъ получитъ въ наслѣдство такое состояніе.
-- Полагаю, что это одна изъ отличительныхъ чертъ дружбы,-- сказалъ Джонъ.-- Но я потерялъ изъ виду моихъ старыхъ друзей, полковыхъ друзей, хочу я сказать, около семи лѣтъ тому назадъ, и у меня нѣтъ охоты ихъ откапывать.
-- Удивляюсь, что они по собственному побужденію не выплываютъ на поверхность,-- сказала Селія.-- Ну, а друзья, пріобрѣтенные вами съ тѣхъ поръ, какъ вы оставили полкъ? Не могли же вы прожить семь лѣтъ безъ общества.
-- Я прожилъ эти годы безъ того, что вы бы назвали обществомъ.
-- Понимаю,-- промолвила Селія.-- Люди, съ которыми вы знались, были не таковы, чтобы вы пожелали привезти ихъ сюда, представить ихъ женѣ вашей.
-- Именно.
"Бѣдная Лора",-- подумала Селія; затѣмъ наступила пауза, короткая, но все-таки непріятная.
-- Составить мнѣ списокъ приглашенныхъ?-- спросила Лора, засѣдавшая за своимъ бюро. Они сидѣли въ книжной комнатѣ; свѣжій осенній воздухъ врывался въ окна и шевелилъ лепестками роскошныхъ сентябрьскихъ цвѣтовъ, наполнявшихъ садовыя куртины.
-- Да, дорогая, начиная конечно съ сэра Джошуэ и лэди Паркеръ, и нисходя, по общественной лѣстницѣ ихъ до...
-- Моихъ родителей,-- прервала Селія,-- если вы намѣрены пригласить ихъ. Я увѣрена, что ниже вамъ не спуститься какъ до приходскаго пастора; онъ обыкновенно самый бѣдный человѣкъ въ своемъ приходѣ.
-- И часто самый любимый,-- проговорилъ Джонъ Тревертонъ.
-- Неужели ты думаешь, что я была бы въ состояніи дать свой первый званый обѣдъ, не пригласивши на него твоего отца и твою мать, Селія?-- съ упрекомъ спросила Лора.-- Они будутъ моими самыми почетными гостями.
-- Господь знаетъ, какъ моя madré ухитрится сдѣлать себѣ новое платье,-- воскликнула Селія,-- но, право, въ старомъ она явиться не можетъ. Это сѣрое, атласное платье ея побывало уже на столькихъ обѣдахъ, что, мнѣ кажется, оно могло бы отправиться одно и знало бы какъ вести себя, не будучи надѣтымъ на бѣдную маму. Какъ отлично всѣ окрестные слуги должны знать спинку этого платья; и темное пятно на немъ, на томъ самомъ мѣстѣ, на которое дворецкій лэди Баркеръ пролилъ соусъ отъ омаровъ. Точно кровавое пятно на рукѣ лэди Макбетъ. Никакому бензину не вывести этого несчастнаго пятна. Ахъ, кстати,-- продолжала Селія, болтавшая, не переводя духа:-- если вы точно не боитесь, что васъ одолѣетъ семейство Клеръ, то не надпишете ли пригласительный билетъ на имя Теда?
-- Съ удовольствіемъ,-- сказала Лора:-- но развѣ онъ не въ Лондонѣ?
-- Въ настоящую минуту да, но мы со дня на день ожидаемъ его въ викаріатъ. Онъ, бѣдняга, не достигъ предположенной себѣ цѣли, и Лондонъ ему порядкомъ надоѣлъ. Я думаю, что тамъ слишкомъ много молодыхъ людей и что всѣ они стремятся въ одной съ нимъ цѣли.