Зала на половинѣ прислуги была одна изъ лучшихъ комнатъ въ замкѣ. Находилась она на задахъ дома, вдали отъ всѣхъ пріемныхъ покоевъ, и составляла нѣкогда часть гораздо болѣе стараго зданія, чѣмъ замокъ, къ которому нынѣ принадлежала. Освѣщалась она двумя четырехъ-угольными рѣшетчатыми окнами, выходившими на конюшенный дворъ. Въ залѣ имѣлась также дверь, выходившая прямо на тотъ же дворъ и представлявшая удобный входъ для бродягъ и цыганъ, смѣло бросавшихъ вызовъ дворовымъ собакамъ и твердо знавшихъ, что самый грозный песъ, когда-либо выражавшій своимъ лаемъ ненависть къ лохмотьямъ и нищенству, страшенъ только въ предѣлахъ описываемаго его длинной цѣпью круга.
Въ этотъ рождественскій сочельникъ зала смотрѣла такой веселой комнатой, какую только можно было выбрать для вечерняго праздника. Громадныя полѣна пылали и трещали въ широкомъ, старинномъ каминѣ; свѣтъ, отъ нихъ падавшій, переливался по выбѣленнымъ стѣнамъ, украшеннымъ вѣнками изъ терновника и плюща и освѣщеннымъ многочисленными свѣчами въ жестяныхъ канделябрахъ, сдѣланныхъ нарочно для этого случая деревенскимъ кузнецомъ. На двухъ длинныхъ столахъ было разставлено такое угощеніе, какое деревенскій ребенокъ можетъ увидать въ счастливомъ сновидѣніи, но едва-ли можетъ надѣяться встрѣтить въ дѣйствительности. Тутъ были горы нарѣзаннаго кусками сладкаго пирога, цѣлыя пирамиды изъ булочекъ и поджареннаго хлѣба съ масломъ, хрустальные кувшины, полные желе рубиноваго цвѣта, груды мармалада. Гости были приглашены къ шести часамъ; когда часы начали бить, они ввалили цѣлой толпой, съ сіяющими лицами и красными, какъ вишни, щеками и носами, послѣ своей прогулки по снѣгу.
Не часто шелъ снѣгъ въ этомъ краю; снѣжокъ на Рождествѣ почитался явленіемъ пріятнымъ и своевременнымъ, составлялъ событіе, которому радовались дѣти. Лора принимала своихъ молодыхъ гостей съ помощью мистера Сампсона, его сестры, Селіи Клеръ и всѣхъ слугъ. Эдуардъ обѣщалъ зайти попозже. Онъ ничего не имѣлъ противъ того, чтобы выказать свой талантъ комическаго чтеца, но и не думалъ раздѣлять утомленіе, сопряженное съ подобнаго рода праздникомъ. Мистеръ и мистриссъ Клеръ хотѣли заглянуть въ теченіе вечера, чтобы посмотрѣть на веселье своихъ маленькихъ прихожанъ.
Чаепитіе было вполнѣ удачно. Селія работала на славу. Пока мистриссъ Тревертонъ и миссъ Сампсонъ разливали чай, живая барышня летала въ разныя стороны съ тарелками пирожковъ, намазывала варенье на безчисленное множество кусковъ хлѣба, завязывала тесемки у двадцати передниковъ, наполняла каждую тарелку, въ ту минуту, когда она оказывалась пустой, и ежеминутно заботилась объ удовольствіи пировавшихъ, сидѣвшихъ въ счастливомъ молчаніи, съ серьёзными, но подвижными лицами, и механически набивавшихъ себѣ рты.
-- Неправда-ли, трудно повѣрить, что имъ страшно весело? шепнула Селія, подходя къ Лорѣ за свѣжимъ запасомъ чая:-- а я знаю, что оно такъ, они всѣ такъ тяжело дышатъ. Будь это собраніе аристократіи графства, ты бы могла почесть его неудавшимся, во въ данномъ случаѣ, молчаніе означаетъ восторгъ.
Когда пробило семь, столы убрали. Началась веселая игра въ жмурки, и молчаливые гости подняли такой шумъ, какимъ сопровождается полетъ стаи грачей въ часъ солнечнаго заката. Въ восемь часовъ прибыли мистеръ и мистриссъ Клеръ, а немного позже Эдуардъ, который вошелъ въ комнату съ нѣсколько кислымъ видомъ, точно будто онъ не окончательно рѣшилъ въ умѣ своемъ,-- долженъ-ли онъ собственно быть здѣсь.
Онъ прямо подошелъ къ Лорѣ, которая только что возвратилась отъ мужа, у изголовья котораго провела полъ-часа.
-- Что за гамъ!-- сказалъ онъ.-- Я пришелъ исполнить свое обѣщаніе, но неужели вы думаете, что этихъ маленькихъ животныхъ займетъ легенда о "Реймской Галкѣ"?
-- Я думаю, что они будутъ рады посидѣть нѣсколько времени смирно, послѣ своей бѣготни, и не сомнѣваюсь въ томъ, что галка насмѣшитъ ихъ. Съ вашей стороны очень мило, что вы пришли.
-- Право? Еслибъ вы знали, какъ я ненавижу малолѣтнихъ школьниковъ, вы бы могли это сказать, но еслибъ вы знали какъ я... онъ не докончилъ своей фразы.
-- Каковъ Тревертонъ?-- спросилъ онъ.
-- Ему гораздо лучше. Мистеръ Мортонъ говоритъ, что черезъ день или два онъ будетъ совсѣмъ здоровъ.
-- Я сейчасъ, на дорогѣ, у самыхъ вашихъ ворогъ обогналъ личность довольно страннаго вида, настоящаго лондонскаго богему, человѣка, самая походка котораго напомнила мнѣ худшіе кварталы этого необыкновеннаго города. Понятія не имѣю, кто онъ такой, но готовъ поклясться, что онъ лондонскій житель, мошенникъ и авантюристъ; мнѣ смутно помнится, что я его прежде видалъ.
-- Въ самомъ дѣлѣ! Вы, вѣроятно, оттого и обратили на него вниманіе?
-- Нѣтъ, меня поразила его фигура, вся его манера. Онъ, какъ-бы преднамѣренно, похаживалъ у воротъ; можетъ быть, намѣреніе его было не изъ самыхъ лучшихъ. Вы, вѣроятно, слыхали объ особомъ видѣ воровства, извѣстнаго подъ именемъ галерейнаго.
-- Нѣтъ, я въ подобныхъ тонкостяхъ ничего не понимаю.
-- Это очень обыкновенное преступленіе въ наше время. Деревенскій домъ съ галлерей представляетъ отличное поле для обнаруженія геніальности разбойниковъ. Одинъ изъ шайки, по наступленіи сумерекъ, влѣзаетъ на галлерею, выбирая преимущественно тотъ часъ, когда семейство обѣдаетъ, съ крыши галлереи спускается въ окно и затѣмъ преспокойно впускаетъ въ домъ своихъ сообщниковъ. Обыкновенно въ подобныхъ грабежахъ, одинъ изъ членовъ шайки, самый умный и образованный, не принимаетъ въ фактѣ преступленія никакого дѣятельнаго участія. Ему принадлежитъ вся умственная работа, онъ задумываетъ предпріятіе и руководитъ имъ; но, хотя полиція его знаетъ и отдала бы все на свѣтѣ, чтобы поймать его на мѣстѣ преступленія, онъ никогда не попадается въ разставленныя ею ловушки. Индивидуумъ, котораго я ныньче вечеромъ видѣлъ у вашихъ воротъ, показался мнѣ именно такого рода человѣкомъ.
Лора сдѣлалась очень серьёзной, ее какъ будто испугала мысль о грабежѣ.
-- Человѣкъ этотъ былъ молодъ или старъ?-- задумчиво спросила она.
-- Ни то, ни другое. Онъ среднихъ лѣтъ, можетъ быть, даже пожилой, но, конечно, не старый. Онъ прямъ какъ копье, худощавъ, но широкоплечъ и имѣетъ военную осанку.
-- Что заставило васъ думать, что онъ питаетъ дурныя намѣренія относительно этого дома?-- спросила Лора, причемъ лица ея отуманилось, подъ вліяніемъ тревожныхъ думъ.
-- Мнѣ не понравилась его манера расхаживать у воротъ. Онъ, казалось, сторожилъ кого-то или что-то, выжидалъ удобной минуты. Я не хочу пугать васъ, Лора. Я хочу только предостеречь васъ, чтобы вы приказали людямъ ныньче вечеромъ, съ особеннымъ тщаніемъ осмотрѣть всѣ двери и всѣ ставни. Человѣкъ этотъ можетъ быть и совершенно безвредный, какой-нибудь ободранный знакомый вашего мужа. Нельзя молодому человѣку жить въ Лондонѣ безъ того, чтобы подобнаго рода грязь не пристала въ его одеждѣ.
-- Подобное предположеніе, съ вашей стороны, не лестна для моего мужа,-- съ обиженнымъ взглядомъ проговорила Лора.
-- Моя дорогая, Лора, неужели вы думаете, что мужчина можетъ прожить вѣкъ свой, не сведя знакомства съ такими личностями, которыхъ онъ не желалъ бы выставить всѣмъ на показъ, при яркомъ свѣтѣ полуденнаго солнца. Вамъ извѣстна старинная поговорка на счетъ бѣдности и странныхъ товарищей, доставляемыхъ ею. Надѣюсь, что съ моей стороны не будетъ дерзостью напомнить вамъ, что мистеръ Тревертонъ не всегда былъ богатъ.
-- Нѣтъ. Я не стыжусь его прошлой бѣдности, но мнѣ было бы стыдно, если-бъ я думала, что у него, во времена его крайности, были знакомые, которыхъ онъ устыдился бы теперь, когда сталъ богатъ. Не начнете-ли вы ваше чтеніе? Дѣти готовы.
Ребятишки, раскраснѣвшіеся отъ своихъ игръ, были разсажены по скамейкамъ соединенными усиліями Тома Сампсона, его сестры и Селіи Клеръ и теперь угощались сладкимъ пирогомъ, запивая его подогрѣтымъ виномъ. Селія поставила маленькій столикъ, съ двумя свѣчами и стаканомъ воды, на концѣ комнаты, для большаго удобства чтеца.
-- Молчать!-- скомандовалъ мистеръ Сампсонъ, когда Эдуардъ подошелъ къ своему мѣсту, слегка кашлянулъ и раскрылъ книгу.-- Молчать и слушать "Реймскую Галку".
The Jackdaw sat on the Cardinal chair,
Bishop, and abbot, and prior were there,
Many а monk and many а friar,
Many а knight and many а sqnire 1).
*) Галка сидѣла на стулѣ кардинала; епископъ, аббатъ и пріоръ, всѣ были на лицо, много тутъ было монаховъ, рыцарей и сквайровъ.
началъ Эдуардъ.
Громкій звонокъ, раздавшійся у входной двери, заставилъ его вздрогнуть. Онъ остановился на минуту и взглянулъ на Лору, сидѣвшую съ викаріемъ и его женой у камина на противоположномъ концѣ комнаты. При звукѣ звонка, она быстро вскинула глазами и, съ взволнованнымъ видомъ, устремила ихъ на дверь, точно ожидая, что кто-нибудь войдетъ.
Онъ не могъ найти никакого предлога, чтобы пріостановить свое чтеніе, хотя любопытство его и было сильно возбуждено этимъ звонкомъ и очевиднымъ смущеніемъ Лоры. Онъ машинально продолжалъ читать, думая о томъ, что теперь происходило въ залѣ нижняго этажа, ненавидя ребятишекъ, жадно ловившихъ каждое его слово и сидѣвшихъ передъ нимъ съ разинутыми ртами и широко-раскрытыми глазами, тогда какъ Селія, сидѣвшая въ концѣ перваго ряда, первая смѣялась и апплодировала.
-- Гдѣ встрѣчалъ я этого человѣка?-- снова и снова спрашивалъ онъ себя, продолжая читать.
Отвѣтъ блеснулъ въ умѣ его, среди какой-то фразы.
-- Это человѣкъ, котораго я видѣлъ съ Шико въ Друриленѣ; человѣкъ, съ которымъ я разговаривалъ въ тавернѣ.
Дверь отворилась, торжественный и полновѣсный Триммеръ вошелъ и тихонько пробрался къ тому мѣсту, гдѣ сидѣла его госпожа. Онъ что-то шепнулъ ей, затѣмъ она шопотомъ сказала мистрисъ Клеръ нѣсколько словъ,-- вѣроятно просила извиненія въ томъ, что оставляетъ ее, и послѣдовала за Триммеромъ изъ комнаты.
"Что этому человѣку,-- если только это ввонилъ онъ,-- можетъ быть нужно отъ нея, недоумѣвалъ Эдуардъ; онъ былъ до такой степени взволнованъ, что лишь съ большимъ трудомъ могъ продолжать чтеніе. "Неужели тайна будетъ обнаружена выньче вечеромъ? Неужели козыри будутъ вырваны у меня изъ рукъ?"
Глава XII.-- Безкорыстный папенька.
-- Какой-то господинъ желаетъ васъ видѣть, сударыня. Онъ проситъ извиненія, что явился такъ поздно, но онъ прибылъ издалека и будетъ очень благодаренъ, если вы примете его.
Эти именно слова прошепталъ дворецкій на ухо мистриссъ Тревертонъ, подавая ей въ то же время карточку, на которой было написано: Полковникъ Мансфильдъ.
Прочитавъ это имя, Лора встала, извинилась передъ мистриссъ Клеръ и спокойно выскользнула изъ комнаты.
-- Гдѣ оставили вы этого джентльмена?-- спросила она у дворецкаго.
-- Я оставилъ его въ залѣ, сударыня. Я не былъ увѣренъ, что вы пожелаете видѣть его.
-- Онъ въ родствѣ съ моимъ семействомъ,-- проговорила Лора, слегка запинаясь;-- я не могу не принять его.
Этотъ короткій разговоръ происходилъ въ корридорѣ, соединявшемъ залу на половинѣ прислуги съ лицевыми комнатами.
Высокій человѣкъ, укутанный въ широкое пальто изъ грубаго сукна, стоялъ у самаго порога валы нижняго этажа, тогда какъ подчиненный Триммера, деревенскій малый въ темно-коричневой ливреѣ, помѣщался въ непринужденной позѣ у камина, очевидно, поставленный тутъ для защиты замка отъ всякихъ злоумышленныхъ покушеній, со стороны неизвѣстнаго посѣтителя.
Лора подошла къ незнакомцу и подала ему руку, не говоря ни слова. Она была очень блѣдна, очевидно было, что гость былъ ей также непріятенъ, какъ посѣщеніе его было для нея неожиданно.
-- Вамъ всего лучше пройти въ мой кабинетъ,-- сказала она.-- Тамъ въ каминѣ разведенъ хорошій огонь. Триммеръ, подайте въ кабинетъ свѣчи и вина.
-- Мнѣ бы лучше водки,-- сказалъ незнакомецъ.-- Я продрогъ до костей. Восьмичасовое путешествіе въ такомъ вагонѣ, въ какомъ возятъ скотъ, можетъ заморозить и молодую кровь. Для человѣка моихъ лѣтъ, страдающаго хронической невралгіей, оно составляетъ настоящее мученіе.
-- Мнѣ очень жаль,-- прошептала Лора, устремляя на него взглядъ, въ которомъ состраданіе боролось съ отвращеніемъ.-- Пожалуйте сюда. Мы можемъ спокойно потолковать въ моей комнатѣ.
Она поднялась по лѣстницѣ -- незнакомецъ шелъ за нею по пятамъ -- и повернула въ галлерею, на которую выходила дверь изъ кабинета Джона Тревертона, бывшаго также ея собственной любимой гостиной. Въ этой комнатѣ они съ мужемъ впервые встрѣтились, два года тому назадъ, въ совершенно такую же ночь. Рядомъ съ кабинетомъ была спальня, въ которой теперь лежалъ Джонъ Тревертонъ. Она не желала, чтобы онъ былъ свидѣтелемъ ея разговора съ сегодняшнимъ посѣтителемъ; но она чувствовала себя подъ нѣкоторой защитой, зная, что мужъ близко и что она каждую минуту можетъ позвать его. До сихъ поръ, въ тѣхъ рѣдкихъ случаяхъ, когда она бывала вынуждена встрѣчаться съ этимъ человѣкомъ, и являлась передъ нимъ одна, безо всякой защиты, никогда не ощущала она своего одиночества такъ живо, какъ въ подобныя минуты.
-- Мнѣ бы слѣдовало сказать Джону всю правду,-- говорила она себѣ;-- но какъ могла я, какъ могла я сознаться.
Она, слегка вздрогнувъ, оглянулась на человѣка шедшаго за нею. Тѣмъ временемъ, они уже дошли до двери кабинета, она отворила ее, онъ вошелъ вслѣдъ за нею и заперъ за собою дверь.
Весело пылалъ огонь въ красивомъ, разукрашенномъ каминѣ. На столѣ стояли свѣчи и стариннаго фасона бутылка на серебряномъ подносѣ, одинъ видъ которой привелъ въ восторгъ душу путника. Онъ налилъ себѣ стаканъ водки и опорожнилъ его, не говоря ни слова.
Онъ испустилъ глубокій вздохъ удовольствія или облегченія, ставя стаканъ на столъ.
-- Теперь немножко лучше,-- сказалъ онъ, а затѣмъ сбросилъ пальто, шарфъ, и повернулся спиной къ камину. Лицо, которое онъ обратилъ къ свѣту, было лицо мистера Дерроля.
Онъ постарѣлъ за послѣдніе шесть мѣсяцевъ. Морщины его стали глубже, щеки ввалились, глава были дикіе, налитые кровью. Жизнь быстро уходитъ отъ человѣка, единственную пищу котораго составляетъ водка.
-- Чтожъ,-- воскликнулъ онъ рѣзкимъ, хриплымъ голосомъ.-- Вы не слишкомъ горячо меня привѣтствуете, дитя мое.
-- Я васъ не ожидала.
-- Тѣмъ пріятнѣе долженъ быть сюрпризъ. Представьте себѣ только нашу встрѣчу въ томъ видѣ, въ какомъ бы ее описали въ романѣ или драмѣ. Вы бы непремѣнно широко разставляли руки, вскрикивали и видались во мнѣ на грудь. Помните-ли вы Юлію въ "Горбунѣ"? Съ какимъ восторженнымъ воемъ бросается она въ объятія Вальтера!
-- А помните-ли вы, чѣмъ Вальтеръ былъ для Юліи?-- спросила Лора, пристально глядя на его дико-блуждавшіе глаза, избѣгавшіе ея взора.
-- Дѣйствительная жизнь вяла и безцвѣтна въ сравненіи съ драмой,-- замѣтилъ Дерроль.-- Что до меня, то она мнѣ искреннѣйшимъ образомъ надоѣла.
-- Мнѣ очень грустно, что у васъ такой болѣзненный видъ.
-- Я -- ходячее страданіе. Во всемъ тѣлѣ моемъ нѣтъ ни одного мускула, который бы не болѣлъ своей особенной болью.
-- Не можете-ли вы найти облегченія отъ этой болѣзни? Неужели въ Германіи не существуетъ минеральныхъ водъ, могущихъ излѣчить васъ?
-- Понимаю,-- прервалъ Дерроль.-- Вы были бы очень рады отдѣлаться отъ меня.
-- Я была бы рада уменьшить ваши страданія. Когда я въ послѣдній разъ писала къ вамъ, я послала вамъ гораздо болѣе значительное пособіе, чѣмъ когда-либо прежде, и сказала, что буду выдавать вамъ шестьсотъ фунтовъ въ годъ, по полутораста черезъ каждые три мѣсяца. Я думала, что этихъ денегъ хватитъ на удовлетвореніе всѣхъ вашихъ потребностей. Мнѣ очень жаль было слышать, что вы были вынуждены путешествовать въ вагонѣ третьяго класса въ такую холодную погоду.
-- Мнѣ не повезло,-- отвѣчалъ Дерроль.-- Я былъ въ Булони: пріятный городъ, но населенный мошенниками. Я попался въ руки ворамъ, и меня обчистили. Вы должны ныньче вечеромъ дать мнѣ пятьдесятъ или сто фунтовъ и не вычитать этой суммы изъ вашего ближайшаго взноса. Вы теперь богатая женщина и могли бы дѣлать для меня втрое больше, чѣмъ дѣлаете. Почему не сказали вы мнѣ, что вы замужемъ? Хорошее обращеніе со стороны дочери, нечего сказать.
-- Отецъ,-- воскликнула Лора, глядя на него все тѣмъ-же спокойнымъ взоромъ: -- хотите-ли вы, чтобы я сказала вамъ правду?
-- Разумѣется. Чего же я и добиваюсь?
-- Даже, если она покажется вамъ суровой и жестокой, какой правда часто бываетъ?
-- Говори смѣло, дитя. Мои бѣдныя старыя кости слишкомъ долго мотались по свѣту, чтобы имъ разсыпаться отъ нѣсколькихъ рѣзкихъ словъ.
-- Какъ можете вы требовать отъ меня дочерней любви?-- спросила Лора тихимъ, серьезнымъ тономъ.-- Какъ можете вы ожидать ея отъ меня? Какую родительскую любовь, какую родительскую заботу видала я отъ васъ когда-нибудь? Что я знаю о вашей жизни, кромѣ того, что въ ней все обманъ и тайна? Подходили ли вы когда во мнѣ не тайкомъ и не съ цѣлью просить денегъ?..
-- Вѣрный счетъ!-- воскликнулъ Дерроль со смѣхомъ, перешедшимъ въ стонъ.
-- Когда я была маленькимъ ребенкомъ, уже лишившимся матери, вы отдали меня единственному вѣрному другу вашей молодости. Онъ взялъ меня въ себѣ въ качествѣ пріемной дочери, оставивъ васъ при смерти, какъ полагалъ. Прошли годы, и вы позволили ему считать васъ умершимъ. Въ теченіи десяти лѣтъ о васъ ничего не было слышно. Ваша дочь, ваше единственное дитя, воспитывалась въ домѣ посторонняго человѣка, и вы ни разу не потрудились справиться о томъ, какъ ей живется.
-- Прямо, можетъ быть. Но почему ты знаешь, какія мѣры могъ я принимать, чтобы получать свѣдѣнія косвеннымъ путемъ, не ставя твоей будущности на карту? Для твоей пользы оставался я въ тѣни, Лора; ради тебя позволялъ моему старому другу считать меня умершимъ. Въ качествѣ его пріемной дочери твое благосостояніе было обезпечено. Чѣмъ была, бы твоя жизнь со мною? Чтобы спасти тебя, я не побоялся солгать.
-- Мнѣ это очень прискорбно,-- холодно замѣтила Лора.-- По моимъ понятіямъ всякая ложь ненавистна. Не могу себѣ представить, чтобы она могла имѣть благія послѣдствія.
-- Въ данномъ случаѣ мой невинный обманъ имѣлъ благія послѣдствія. Ты -- владѣлица великолѣпнаго помѣстья, жена человѣка, котораго, какъ я слышалъ, ты любишь.
-- Всѣмъ сердцемъ, всей душой.
-- Неужели я прошу слишкомъ многаго, желая, чтобы хотя одинъ лучъ озаряющаго твой путь солнца упалъ на меня, чтобы мнѣ имѣть, хотя бы маленькую, выгоду отъ твоего большого состоянія?
-- Я сдѣлаю все, что только въ предѣлахъ благоразумія,-- отвѣчала Лора,-- но даже для моего родного отца -- хотя бы вы были всѣмъ, чѣмъ отецъ долженъ быть для своего ребенка -- не допустила бы я, чтобы состояніе Джаспера Тревертона пошло на дурныя дѣла. Вы говорили мнѣ, что вы -- одни на свѣтѣ, что отъ васъ никто не зависитъ. Право, доходъ въ шестьсотъ фунтовъ можетъ дать вамъ возможность жить удобно и добропорядочно.
-- Такъ и будетъ, когда я освобожусь отъ прошлыхъ обязательствъ. Вспомни, что только шесть мѣсяцевъ, тому назадъ помощь твоя стала значительнѣе; до тѣхъ поръ ты мнѣ давала только сто фунтовъ въ годъ, кромѣ тѣхъ случаевъ, когда я обращался. къ тебѣ, побуждаемый къ тому обстоятельствами, за какой-нибудь лишней бездѣлицей. А на сто фунтовъ въ годъ, въ Лондонѣ, человѣкъ съ плохимъ здоровьемъ едва-едва можетъ свести концы съ концами. У меня были долги. Я былъ несчастливъ въ спекуляціяхъ, обѣщавшихъ хорошій барышъ.
-- Отнынѣ вамъ не будетъ никакой надобности заниматься спекуляціями.
-- Правда,-- со вздохомъ замѣтилъ Дерродь, наливая себѣ новый стаканъ водки.
Лора слѣдила за нимъ съ выраженіемъ страданія на лицѣ. Какъ ей признать этого человѣка отцомъ своимъ передъ любимымъ ею мужемъ? Лишь съ чувствомъ глубочайшаго стыда могла она сознаться въ своемъ близкомъ родствѣ съ существомъ, до такой степени падшимъ.
Дерроль выпилъ водку залпомъ и бросился въ кресло, стоявшее у камина.
-- А позвольте спросить, сколько времени вы замужемъ?-- освѣдомился онъ.
Яркій румянецъ залилъ лицо Лоры при этомъ вопросѣ. То былъ единственный вопросъ, могущій причинить ей жгучее страданіе, такъ какъ онъ напоминалъ ей все, что было тяжелаго въ обстоятельствахъ, которыми сопровождался ея бракъ.
-- Мы обвѣнчались въ послѣдній день минувшаго года,-- сказала она.
-- Вы годъ замужемъ, а я узналъ объ этомъ только ныньче вечеромъ отъ деревенскихъ болтуновъ, въ гостинницѣ, въ которой остановился, чтобы съѣсть кусокъ хлѣба съ сыромъ на пути моемъ сюда.
-- Вы могли бы видѣть объявленіе въ "Times".
-- Могъ бы, но не видалъ. Чтожъ, я, вѣроятно, отказался отъ отцовскихъ правъ, когда ввѣрилъ своего ребенка попеченіямъ другого человѣка; но все оно какъ-то тяжело.
-- Къ чему мучить себя и меня безполезными упреками. Я готова сдѣлать все, что можетъ предписать мнѣ долгъ. Я горячо желаю, чтобы ваша жизнь была окружена удобствами и всеобщимъ уваженіемъ. Скажите мнѣ, гдѣ вы намѣрены жить, и чѣмъ я могу обезпечить ваше счастіе?
-- Счастіе!-- воскликнулъ Дерроль, пожимая плечами.-- Я никогда не зналъ его съ тѣхъ поръ, какъ мнѣ было двадцать пять лѣтъ. Гдѣ я буду жить, спрашиваешь ты? Кто знаетъ? Можешь быть увѣрена, что мнѣ это неизвѣстно. Я странникъ по привычкѣ и по своимъ наклонностямъ. Неужели ты думаешь, что я запрусь въ каменную коробку, выстроенную строителемъ-спекулянтомъ, въ какую-нибудь виллу въ Излингтонѣ и заживу однообразной жизнью почтеннаго пенсіонера. Такого рода прозябаніе можетъ придтись по вкусу удалившемуся отъ дѣлъ торговцу, который провелъ большую часть жизни за однимъ и тѣмъ же прилавкомъ. Но это была бы смерть за-живо для человѣка съ умомъ, человѣка, который путешествовалъ и жилъ среди себѣ подобныхъ. Нѣтъ, милая моя, ты не должна пытаться стѣснять мои дѣйствія, прикладывая къ нимъ мѣрку добропорядочности, какъ ее понимаетъ средній классъ. Выдавай мнѣ мою пенсію безъ всякихъ условій. Позволь мнѣ получать его каждые три мѣсяца отъ твоего лондонскаго повѣреннаго, и такъ какъ ты отрицаешь мои права на твою привязанность, то я обязуюсь никогда болѣе не безпокоить тебя моимъ присутствіемъ.
-- Я этого не требую,-- задумчиво проговорила Лора.-- Намъ слѣдуетъ иногда видаться. Въ силу обмана, къ какому вы прибѣгли по отношенію къ моему благодѣтелю, вы отняли у меня всякую возможность когда-либо признать васъ моимъ отцомъ передъ свѣтомъ. Всѣ въ Газльгёрстѣ думаютъ, что отецъ мой умеръ, когда Джасперъ Тревертонъ усыновилъ меня. Но мужу своему я, по крайней мѣрѣ, могу сказать всю правду; до сей минуты я отъ этого уклонялась, но ныньче, пока мы здѣсь сидѣли, я думала, что поступала до сихъ поръ глупо и малодушно. Джонъ Тревертонъ сохранитъ вашу тайну ради меня, но узнать ее онъ долженъ.
-- Постой,-- воскликнулъ Дерроль, вскочивъ на ноги и говоря громче, чѣмъ говорилъ до сихъ поръ.-- Я запрещаю тебѣ говорить обо мнѣ и дѣлахъ моихъ твоему мужу. Когда я открылся тебѣ, я взялъ съ тебя слово хранить все въ тайнѣ. Я требую.-- Сказавши это, онъ обернулся лицомъ къ двери, раздѣлявшей обѣ комнаты, и остановился съ вытаращенными глазами, пораженный ужасомъ, словно увидѣлъ привидѣніе.
-- Господи!-- воскликнулъ онъ,-- что привело васъ сюда?
Джонъ Тревертонъ стоялъ въ дверяхъ, въ видѣ высокой, темной фигуры въ длинномъ бархатномъ халатѣ. Лора бросилась къ нему.
-- Милый, зачѣмъ было вставать?-- воскликнула она.-- Какая неосторожность!
-- Я услыхалъ громкій, какъ будто угрожающій голосъ. Что привело этого человѣка сюда къ тебѣ?
-- Онъ -- тотъ родственникъ, о которомъ ты когда-то разспрашивалъ меня, Джонъ,-- запинаясь отвѣтила Лора.-- Ты не забылъ?
-- Этотъ человѣкъ -- твой родственникъ?-- воскликнулъ Тревертонъ.-- Этотъ человѣкъ?
-- Да. Вы другъ друга знаете?
-- Мы прежде встрѣчались,-- отвѣчалъ Тревертонъ, не сводившій глазъ съ лица Дерроля.-- Послѣдняя наша встрѣча произошла при очень печальныхъ обстоятельствахъ. Для меня сюрпризъ видѣть твоего родственника въ лицѣ мистера...
-- Мансфильда,-- прервалъ Дерроль.-- Я перемѣнилъ фамилію Малькольма на фамилію Мансфильда, встрѣчавшуюся въ роду моей матери, ради Лоры. Для нея могло бы быть невыгодно признать родство свое съ человѣкомъ, къ которому свѣтъ относился не безъ презрѣнія въ теченіи послѣднихъ десяти лѣтъ.
Дерроль страшно поблѣднѣлъ со времени появленія мужа Лоры, и рука, которой онъ налилъ себѣ третій стаканъ водки, дрожала какъ листъ.
-- Это въ высшей степени любезно съ вашей стороны, мистеръ Мансфильдъ,-- возразилъ Джонъ Тревертонъ.-- Могу я спросить, по какой причинѣ вы удостоили жену мою этимъ позднимъ посѣщеніемъ?
-- По обыкновенной причинѣ, какая приводитъ бѣднаго родственника въ домъ богатаго человѣка. Мнѣ нужны деньги; Лора можетъ мнѣ ихъ дать. Къ чему лишнія фразы?
-- Ровно ни къ чему. Въ данномъ случаѣ гораздо лучше дѣйствовать на чистоту. Я полагаю, такъ какъ это чисто дѣловой вопросъ, то вамъ всего лучше позволить мнѣ уладить его съ вами. Лора, дозволишь ли ты мнѣ опредѣлить права твоего родственника? Можешь быть увѣрена, кто я притѣснять его не стану.
-- Я готова довѣриться тебѣ, милый, теперь и всегда,-- отвѣчала жена, подавая ему руку. Затѣмъ, она подошла къ Дерролю, протянула и ему руку и поглядѣла на него съ нѣжной заботливостью.-- Покойной ночи,-- сказала она,-- прощайте. Прошу васъ довѣриться моему мужу, какъ довѣряюсь ему я. Повѣрьте мнѣ, такъ будетъ лучше для всѣхъ насъ. Онъ съ такой же готовностью призн а етъ права ваши, съ какой признай ихъ я, если вы только довѣритесь ему. Если я довѣрила ему мою жизнь, неужели вы не можете довѣрить ему вашей тайны?
-- Покойной ночи,-- отрывисто проговорилъ Дерроль.-- Я еще не могъ преодолѣть своего удивленія.
-- Чему же вы удивляетесь?
-- Тому, что вы замужемъ.
-- Покойной ночи,-- снова повторила она, стоя на порогѣ, а затѣмъ вернулась, чтобы попросить мужа не утомляться и не волноваться.
-- Я могу дать вамъ только четверть часа,-- сказала она Дерролю.-- Прошу васъ помнить, что мой мужъ боленъ и долженъ лежать въ постели.
-- Ступай къ своимъ школьникамъ, милая,-- проговорилъ Тревертонъ, улыбаясь при видѣ ея тревоги.-- Я буду остороженъ.
Дверь затворилась за Лорой, и двое мужчинъ, жившихъ годъ тому назадъ въ одномъ домѣ въ улицѣ Сибберъ, остались лицомъ въ лицу.
-- Итакъ, вы Джонъ Тревертонъ?-- проговорилъ Дерроль, утирая губы дрожащей рукой и глядя жадными глазами на опорожненную до половины бутылку съ водкой, блуждая взоромъ по всѣмъ окружающимъ предметамъ, лишь бы не смотрѣть прямо въ глаза своему собесѣднику.
-- А вы имѣете претензію на родство съ моей женой?
-- На болѣе близкое, можетъ быть, чѣмъ бы вамъ хотѣлось; на такое близкое, что я имѣю, нѣкоторымъ образомъ, право знать какъ вы, Джэкъ Шико, могли сдѣлаться ея мужемъ, какъ могли вы жениться на ней годъ тому назадъ, въ каковое время прекрасная и талантливая m-me Шико, которую я имѣлъ честь знать, была еще жива? Или эта прелестная женщина не была вашей женой, или бракъ вашъ съ Лорой Малькольмъ недѣйствителенъ.
-- Лора -- моя жена, и бракъ ея настолько дѣйствителенъ, насколько можетъ сдѣлать его законъ,-- отвѣчалъ Джонъ Тревертонъ:-- это все, что вамъ нужно знать. А теперь будьте такъ добры, объясните степень вашего родства съ мистриссъ Тревертонъ. Вы говорите, что ваше настоящее имя Малькольмъ. Въ какомъ родствѣ были вы съ отцомъ Лоры?
-- Лора просила меня довѣрить вамъ мою тайну,-- пробормоталъ Дерроль, снова бросаясь въ кресло у камина и говоря, какъ человѣкъ, взвѣшивающій выгоды, какія представляетъ для него извѣстная политическая программа.-- Почему мнѣ и не быть откровеннымъ съ вами, Джекъ -- Тревертонъ? Старое-то имя само на языкъ просится! Будь вы тѣмъ чопорнымъ образцомъ добропорядочности, какого я думалъ встрѣтить въ лицѣ наслѣдника моего стараго друга Джаспера Тревертона, я, можетъ быть, и затруднился бы открыть вамъ тайну, едва ли служащую къ чести моей, съ точки зрѣнія человѣка, усердно посѣщающаго церковь и исправно платящаго налоги. Но вамъ, Джеку,-- артисту и богемѣ, человѣку участвовавшему во всѣхъ представленіяхъ на ярмаркѣ свѣта -- вамъ я, не краснѣя, могу довѣрить мою тайну. Будьте добрымъ малымъ, налейте-ка мнѣ еще стаканчикъ; рука моя дрожитъ, точно у меня параличъ. Вамъ извѣстна исторія пріемной дочери Джаспера Тревертона?
-- Я, конечно, слыхалъ о ней.
-- Вы слышали, что Тревертонъ, поссорившійся со своимъ другомъ Стефеномъ Малькольмомъ изъ-за глупой любовной исторіи, былъ много лѣтъ спустя призванъ къ одру болѣзни этого друга, засталъ его при смерти, какъ всѣ полагали, сейчасъ же усыновилъ единственнаго ребенка Малькольма и увезъ съ собою его дочь, оставивъ банковый билетъ въ пятьдесятъ фунтовъ на услажденіе послѣднихъ минутъ своего стараго друга и на уплату гробовщику?
-- Все это я слышалъ.
-- Но вы не слыхали того, что затѣмъ слѣдуетъ. Когда докторъ отказывается отъ своего паціента, почитая его все равно что мертвымъ, тотъ иной разъ находится на при къ выздоровленію. Стефену Малькольму удалось обмануть доктора. Можетъ быть, благодаря удобствамъ доставленнымъ ему на деньги друга, можетъ быть, благодаря сознанію, что будущность его единственнаго ребенка обезпечена,-- какъ бы тамъ ни было, но съ плечъ больного словно была снята тяжелая ноша; съ той минуты, какъ Джасперъ Тревертонъ его оставилъ, онъ сталъ поправляться, ожилъ и снова вышелъ на житейскую дорогу одинокимъ странникомъ, счастливый сознаніемъ, что судьба его дочери уже болѣе не связана съ его собственной судьбой, что какія бы бѣдствія ни постегали его самого, но ей предстоитъ счастливая жизнь.
-- Неужели вы хотите сказать, что Стефенъ Малькольмъ выздоровѣлъ, прожилъ цѣлые годы и позволилъ дочери своей считать себя сиротой, а другу своему почитать его умершимъ?
-- Сказать правду значило бы рискнуть благополучіемъ дочери. Въ качествѣ сироты и пріемыша богатаго холостяка, участь ея была обезпечена. Что бы это было, еслибъ ее возвратили ея настоящему отцу и заставили раздѣлять его убогое существованіе? Я все это взвѣсилъ и взглянулъ на вопросъ не съ эгоистической точки зрѣнія. Я могъ бы требовать, чтобы мнѣ возвратили дочь, я могъ бы высасывать изъ Джаспера деньги. Я ни того ни другого не сдѣлалъ,-- я пошелъ своей одинокой дорогой, по каменистому жизненному пути, безъ ласки, безъ любви.
-- Вы!-- воскликнулъ Джонъ Тревертонъ,-- вы!
-- Да. Вы видите во мнѣ развалину Стефена Малькольма.
-- Вы -- отецъ Лоры! Боже милосердый! Но вы ни единой чертой, ни единымъ взглядомъ не напоминаете ее. И вы ея отецъ? Это точно открытіе.
-- Ваше удивленіе не лестно для меня. Моя дочь похожа на мать свою, которая была одной изъ прелестнѣйшихъ женщинъ, какихъ я когда-либо видалъ. Но могу васъ увѣрить, мистеръ -- Тревертонъ, что въ ваши годы Стефенъ Малькольмъ имѣлъ претензію на красоту.
-- Я этого не оспориваю. Вы могли быть красивы, какъ Адонисъ; но отецъ моей Лоры долженъ бы былъ хоть сколько-нибудь походить на нее взглядомъ и осанкой, ну хоть улыбкой, поворотомъ головы, чѣмъ-нибудь, что могло бы обнаружить таинственную связь, существующую между отцомъ и ребенкомъ. Знаетъ она объ этомъ? Признаётъ васъ своимъ отцомъ?
-- Признаётъ, бѣдняжка. По ея желанію я и вамъ-то открылся.
-- Какъ давно она знаетъ?
-- Прошло съ небольшимъ пять лѣтъ съ тѣхъ поръ, какъ я ей все сказалъ. Я только-что возвратился съ континента, гдѣ провелъ семь лѣтъ своей жизни въ добровольной ссылкѣ. Мной внезапно овладѣло свойственное изгнанникамъ страстное желаніе снова побывать на родной землѣ, взглянуть еще разъ на мѣста, въ которыхъ провелъ молодость,-- прежде чѣмъ смерть на-вѣки закроетъ мнѣ глаза. Я возвратился -- не могъ воспротивиться стремленію, какое влекло меня къ дочери, однажды сталъ на ея пути и разсказалъ ей свою исторію. Съ этого дня я, отъ времени до времени, видалъ ее.
-- И получали отъ нея деньги,-- вставилъ Джонъ Тревертонъ.
-- Она богата, а я бѣденъ. Она помогала мнѣ.
-- Вы бы могли жить на деньги, которыя она вамъ давала, нѣсколько по-приличнѣе и по-порядочнѣе, чѣмъ жили въ улицѣ Сибберъ.
-- Въ чемъ же меня можно обвинить? Жизнь моя была самая безобидная.
-- Въ безалаберномъ образѣ жизни и въ пристрастіи въ водкѣ, губящей тѣло и душу.
-- У меня хроническая болѣзнь, дѣлающая водку необходимостью для меня.
-- Не правильнѣе ли было бы сказать, что водка ваша хроническая болѣзнь. Ну, мистеръ Мансфильдъ, я хочу сдѣлать вамъ предложеніе въ качествѣ вашего зятя.
-- Я долженъ сказать вамъ нѣсколько словъ, прежде чѣмъ вы его сдѣлаете. Я открылъ вамъ мою тайну, которую и весь свѣтъ можетъ безпрепятственно узнать. Я не совершилъ никакого преступленія, дозволивъ моему старому другу считать меня мертвымъ. Я только пожертвовалъ собственными интересами для пользы дочери моей; но у васъ, мистеръ Тревертонъ, есть своя тайна, и эту тайну вамъ едва ли было бы пріятно обнажить передъ цѣлымъ свѣтомъ, въ которомъ вы теперь разыгрываете такую важную роль. Владѣлецъ газльгёрстскаго замка наврядъ ли можетъ желать, чтобы было доказано его тождество съ Джекомъ Шико, каррикатуристомъ и мужемъ -- по крайней мѣрѣ согласно общей молвѣ -- танцовщицы, имя которой красовалось на всѣхъ лондонскихъ стѣнахъ.
-- Нѣтъ,-- замѣтилъ Тревертонъ,-- это темная страница въ моей жизни, которую я бы охотно вырвалъ изъ книги; но я всегда считалъ вѣроятнымъ, что рано или поздно тождество мое будетъ доказано. Этотъ свѣтъ нашъ безобразно великъ, когда человѣкъ пытается играть въ немъ роль, но очень малъ, когда, онъ хочетъ спрятаться отъ своихъ собратій. Я сказалъ женѣ все, что могу сказать ей, не срывая покрывала съ своего прошедшаго. Открыть ей больше того, значило бы сдѣлать ее несчастной. Вы не можете имѣть никакой причины высказать ей больше, чѣмъ сказалъ я. Могу я, въ этомъ дѣлѣ, положиться на вашу честь?
-- Можете,-- отвѣчалъ Дерроль, какъ-то странно глядя на него;-- но я надѣюсь, что вы отнесетесь ко мнѣ со щедростью и великодушіемъ, какъ долженъ зять, получившій состояніе, благодаря своему браку, относиться къ отцу жены.
-- Что бы вы назвали щедростью?-- спросилъ Тревертонъ.
-- Сейчасъ скажу. Дочь моя, имѣющая чисто-женскія понятія о деньгахъ, предлагала мнѣ шестьсотъ фунтовъ въ годъ. Я хочу тысячу.
-- Да?-- замѣтилъ Тревертонъ, съ худо-скрытымъ презрѣніемъ.-- Чтожъ, живите добропорядочной жизнью, и ни дочь ваша, ни я не пожалѣемъ для васъ тысячи фунтовъ въ годъ.
-- Я заживу жизнью джентльмена,-- не въ Англіи, дочь моя хочетъ выпроводить меня отсюда; она сейчасъ это говорила, или, по крайней мѣрѣ, въ ея словахъ заключался намекъ на это. Жизнь на материкѣ была бы мнѣ по вкусу, а можетъ быть, исправила бы и мое здоровье. Пенсіонеры долговѣчны.
-- Не тогда, когда они выпиваютъ бутгілку водки въ день.
-- Въ болѣе мягкомъ климатѣ я могу уменьшить порцію. Дайте мнѣ, для начала, сто фунтовъ чистыми деньгами, и я возвращусь въ Лондонъ завтра утромъ съ первымъ поѣздомъ, а вечеромъ выѣду въ Парижъ. Я не требую своего отцовскаго мѣста за вашимъ рождественскимъ столомъ. Мнѣ не нужно, чтобы вы для меня закалывали откормленнаго теленка.
-- Понимаю,-- проговорилъ Тревертонъ, съ невольной насмѣшкой:-- вамъ нужны только деньги. Вы ихъ получите.
Онъ вынулъ изъ кармана связку ключей и открылъ ящикъ, въ которомъ имѣлъ привычку держать деньги, полученныя имъ отъ управляющаго, до отсылки ихъ въ банкъ. Въ ящикѣ было съ небольшимъ сто фунтовъ банковыми билетами и золотомъ. Джонъ Тревертонъ отсчиталъ сто фунтовъ; новенькіе билеты, блестящее золото, лежали соблазнительной грудой передъ нимъ на столѣ, но онъ продержалъ руку на деньгахъ минуты съ двѣ, а самъ сидѣлъ и смотрѣлъ на нихъ съ задумчивымъ выраженіемъ лица:
-- Кстати, мистеръ Мансфильдъ,-- началъ онъ:-- когда вы, послѣ столькихъ лѣтъ, явились предъ вашей дочерью, какія удостовѣренія принесли вы съ собой?
-- Удостовѣренія?
-- Да. Другими словами, какъ доказали вы ей, что вы -- вы? Вы разстались съ нею, когда она была шестилѣтнимъ ребенкомъ. Припомнила она васъ, когда встрѣтилась съ вами семнадцатилѣтней дѣвушкой, или повѣрила вамъ на-слово въ томъ, что вы и есть тотъ отецъ, котораго она считала въ могилѣ?
-- Она вспомнила меня, когда я ей себя напомнилъ; сначала памяти ея все представлялось смутно. Она помнила, какъ сквозь сонъ, мое лицо, но достовѣрно сказать не могла, когда и гдѣ въ послѣдніе разъ видѣла его, пока я не напомнилъ ей различныхъ обстоятельствъ ея дѣтства, послѣднихъ дней, проведенныхъ нами вмѣстѣ передъ моей серьезной болѣзнью, не заговорилъ съ ней о матери, о маленькомъ братѣ, который умеръ, когда ей было три года. Джонъ Тревертонъ, вы клевещете на природу, если полагаете, что инстинктъ дочери можетъ измѣнить ей, когда къ нему взываетъ отецъ. Еслибъ понадобились матеріальныя доказательства, чтобы убѣдить дочь мою въ томъ, что передъ нею стоялъ отецъ ея, эти доказательства у меня были, и я показалъ ихъ ей,-- старыя письма, ея метрическое свидѣтельство, портретъ ея матери. Портретъ я отдалъ Лорѣ. Документы и теперь при мнѣ. Я никогда съ ними не разставался.
Онъ вытащилъ изъ кармана старый портфель, кожа котораго вся лоснилась отъ долгаго употребленія, а шелковая подкладка истрепалась, и вынулъ изъ этого вмѣстилища штукъ шесть пожелтѣвшихъ отъ времени бумагъ. Одна изъ нихъ была метрическое свидѣтельство Лоры Малькольмъ, остальныя пять были письма, адресованныя на имя Стефена Малькольма, эсквайра, Плющевый-коттеджъ, Чисвикъ. Одно изъ этихъ писемъ, послѣднее, судя по выставленному на немъ числу, было отъ Джаспера Тревертона.
"Глубоко огорчило меня извѣстіе о твоей серьёзной болѣзни, мой бѣдный другъ,-- писалъ онъ;-- твое письмо послѣдовало за мной въ Германію, гдѣ я проводилъ осень на знаменитыхъ минеральныхъ водахъ. Я тотчасъ-же выѣхалъ въ Англію и вышелъ здѣсь на берегъ полъ-часа тому назадъ. Пріѣду такъ скоро, какъ смогутъ доставить меня желѣзно-дорожный поѣздъ и кэбы, и надѣюсь быть съ тобою до полученія настоящаго письма.
Твой искренній
Джасперъ Тревертонъ.
Корабельный-Отель.
Дувръ.
Октября 15-го, 185**.
Другія письма были отъ старыхъ друзей, подобныхъ Джасперу. Въ одномъ заключалась помощь въ видѣ чека. Въ другихъ сочувственные и исполненные сожалѣній отказы. Писавшіе осыпали своего недостаточнаго друга всякими добрыми пожеланіями и благодушно препоручали его Провидѣнію. Въ обоихъ случаяхъ добропорядочность и почтительный тонъ корреспондентовъ Стефена Малькольма доказывали, что онъ нѣкогда былъ джентльменомъ. Значительное разстояніе отдѣляло положеніе человѣка, къ которому были писаны всѣ эти письма, отъ положенія мистера Дерроля, занимавшаго комнаты второго этажа въ улицѣ Сибберъ.
Невозможно было отрицать значеніе представленныхъ имъ удостовѣреній. Лора признала его своимъ отцомъ. На какомъ основаніи могъ Джонъ Тревертонъ отказаться отъ признанія его правъ? До денегъ, которыхъ тотъ требовалъ, ему не было никакого дѣла, но ему было невыразимо больно признать этого развращеннаго бродягу, пропитаннаго алькоголемъ,-- отцомъ любимой имъ женщины.
-- Вотъ ваши сто фунтовъ, мистеръ Мансфильдъ,-- сказалъ онъ,-- а такъ какъ, благодаря вамъ, маленькій газльгёрстскій мірокъ считаетъ жену мою сиротой, то позвольте вамъ замѣтить, что чѣмъ рѣже вы будете здѣсь показываться, тѣмъ лучше будетъ для насъ всѣхъ. Въ деревняхъ любятъ сплетни. Еслибъ васъ увидали въ этомъ домѣ, люди пожелали бы узнать, кто вы такой и все, что до васъ касается.
-- Я оказалъ вамъ, что выѣду въ Парижъ завтра вечеромъ,-- отвѣчалъ Дерроль, стягивая ремешки своего бумажника, раздувшагося до-нельзя отъ банковыхъ билетовъ и волота.-- Я намѣренія своего не измѣню. Я люблю Парижъ и парижскіе обычаи и знаю этотъ чудный городъ почти также хорошо, какъ вы, хотя никогда на француженкѣ женатъ не былъ.
Джонъ Тревертонъ сидѣлъ молча, устремивъ задумчивый взоръ на огонь и, повидимому, не замѣчая насмѣшки своего собесѣдника.
-- Да, да, Джэкъ: будутъ какія порученія къ вашимъ старымъ друзьямъ изъ Латинскаго квартала? Нѣтъ? Ахъ да, вѣроятно, газльгёрстскій сквайръ повернулся спиной въ товарищамъ Джэка Шико; точно также какъ король Генрихъ Пятый отступился отъ веселыхъ товарищей принца Валлійскаго. Это пренебреженіе разбило сердце бѣднаго старика Фальстафа; но это не болѣе какъ подробность. Доброй ночи, Джэкъ.
Лора вошла въ комнату въ эту самую минуту и подалась назадъ, пораженная тѣмъ, что отецъ ея относился въ мужу съ такой дружеской короткостью.
-- Я все сказалъ мистеру Тревертону, дорогая,-- проговорилъ Дерроль.
-- Я такъ этому рада,-- отвѣчала Лора; затѣмъ она положила руку на плечо старика и продолжала съ серьёзной ласковостью:-- постарайтесь вести хорошую жизнь, милый отецъ, и давайте намъ иногда о себѣ вѣсточку, будемъ съ любовью думать другъ о другѣ, хотя судьба и разлучила насъ.
-- Хорошую жизнь,-- пробормоталъ онъ, остановивъ на ней, на минуту, свои налитые кровью глаза и поглядѣвъ на нее такъ, что внезапный ужасъ овладѣлъ ею.-- Деньгамъ слѣдовало бы придти раньше, дѣвочка моя. Я слишкомъ далеко зашелъ по дурной дорогѣ. Ну, прощай, дорогая. Не тревожься о такомъ старомъ кутилѣ, каковъ я. Джэкъ, посылайте мнѣ мои деньги каждые три мѣсяца по этому адресу,-- онъ бросилъ на столъ грязную карточку,-- и я никогда болѣе безпокоить васъ не стану. Можете, коли пожелаете, вычеркнуть меня изъ своей памяти; вамъ нечего бояться, чтобы мой языкъ сказалъ о васъ дурное слово, куда-бы судьба меня ни забросила.
-- Я въ этомъ готовъ на васъ положиться,-- отвѣчалъ Джонъ Тревертонъ, протягивая ему руку.
Дерроль либо не видалъ этого движенія, либо не пожелалъ взять протянутую руку. Онъ схватилъ свою засаленную шляпу и быстро вышелъ изъ комнаты.
-- Милый, неужели ты не худшаго обо мнѣ мнѣнія съ тѣхъ поръ, какъ знаешь, что этотъ человѣкъ мой отецъ?-- спросила Лора, когда дверь затворилась за Дерролемъ, и раздался звонокъ, извѣщавшій Триммера объ уходѣ гостя.
-- Худшаго-ли я мнѣнія о жемчужинѣ, потому что ее извлекаютъ изъ устрицы,-- проговорилъ мужъ, улыбаясь ей.-- Голубка, еслибъ приходскій рабочій домъ былъ весь населенъ твоими родственниками, моя любовь и мое уваженіе въ тебѣ не умалились бы ни на волосъ.
-- Въ такомъ случаѣ, ты не вѣришь въ преемственность дарованій. Ты не думаешь, чтобы наши характеры находились въ исключительной зависимости отъ характеровъ нашихъ отцовъ и матерей.
-- Еслибъ я этому вѣрилъ, я бы думалъ, что твоя мать была ангелъ, и что ты наслѣдовала ея характеръ.
-- Бѣдный отецъ мой,-- проговорила Лора съ тяжкимъ вздохомъ.-- Онъ нѣкогда былъ джентльменомъ.
-- Несомнѣнно, милая. Трудно опредѣлить, какъ низко можетъ пасть человѣкъ, разъ споткнувшись.
-- Не будь онъ джентльменомъ, мой пріемный отецъ не могъ бы быть его другомъ,-- размышляла Лора.-- Для Джаспера Тревертона было совершенной невозможностью имѣть дѣло съ чѣмъ-либо низкимъ.
-- Да, милая. А теперь скажи мнѣ, когда отецъ твой впервые явился предъ тобой, очень тебя удивило, сильно взволновало его признаніе?
-- Конечно, да.
-- Разскажи мнѣ, милая, какъ все это случилось. Сообщи мнѣ всѣ обстоятельства, если тебѣ это не тяжело.
-- Нѣтъ, дорогой мой. Мнѣ было тяжело за тебя знать, что отецъ мой палъ такъ низко, но теперь, когда ты знаешь худшее, у меня легче на душѣ. Для меня уже составляетъ облегченіе возможность говорить о немъ свободно. Вспомни, Джэкъ, что онъ торжественно обязалъ меня молчать. Я не хотѣла нарушить своего обѣщанія, даже для тебя.
-- Я все понимаю, дорогая.
-- Въ первый разъ, когда я увидѣла отца моего,-- запинаясь, начала Лора, словно ей тяжело было называть его этимъ священнымъ именемъ,-- было лѣто, прелестный августовскій вечеръ, и я послѣ обѣда вышла въ фруктовый садъ. Ты знаешь калитку, выходящую изъ этого сада въ поле. Я увидала мужчину, стоявшаго по ту сторону забора и курившаго, опершись руками о калитку. Замѣтивъ незнакомца, я отвернулась, желая уйти отъ него, но прежде чѣмъ я сдѣлала три шага, онъ остановилъ меня. Миссъ Малькольмъ, ради Бога, позвольте мнѣ говорить съ вами,-- сказалъ онъ. Я старый другъ, котораго вы должны помнить. Я подошла къ нему и взглянула ему прямо въ лицо; въ его обращеніи замѣтна была такая горячность, что мнѣ и въ голову не пришло, чтобы онъ могъ быть обманщикомъ.-- Право, я васъ не помню,-- сказала я,-- когда же видѣла я васъ? Тогда онъ назвалъ меня по имени.-- Лора,-- сказалъ онъ,-- вамъ было шесть лѣтъ, когда мистеръ Тревертонъ привезъ васъ сюда. Неужели вы совершенно позабыли жизнь, которую вели до того?
Она остановилась; мужъ усадилъ ее на низенькій стулъ у камина, самъ сѣлъ подлѣ нея, такъ, чтобы голова ея могла покоиться на его плечѣ.
-- Продолжай, голубка,-- тихо сказалъ онъ,-- но только если эти воспоминанія не волнуютъ тебя.
-- Нѣтъ, милый. Для меня облегченіе -- довѣриться тебѣ. Я сказала ему, что помню свою жизнь до пріѣзда въ замокъ. Нѣкоторыя событія я помнила ясно, другія смутно, точно видѣла ихъ во снѣ. Я помнила, что была во Франціи, на берегу моря, въ такомъ мѣстѣ, гдѣ жены рыбаковъ носили яркія юбки и высокіе чепцы, гдѣ я играла съ дѣтьми однихъ со мною лѣтъ и гдѣ солнце, казалось, всегда свѣтило. Потомъ жизнь измѣнилась; пошли скучные сѣрые дни гдѣ-то у рѣки, въ такомъ мѣстѣ, гдѣ были узенькія дорожки и поля, и между тѣмъ по близости былъ городъ съ высокими дымовыми трубами и шумными улицами. Я помнила, что здѣсь мать моя была больна, лежала нѣсколько недѣль въ темной комнатѣ; потомъ отецъ повезъ меня въ Лондонъ въ омнибусѣ и оставилъ въ большомъ, холодномъ съ виду домѣ, на одномъ изъ большихъ сквэровъ; всѣ комнаты въ этомъ домѣ были огромныя, высокія и смотрѣли какъ-то страшно послѣ нашей маленькой пріемной; я цѣлый день сидѣла въ гостиной въ обществѣ старушки въ черномъ атласномъ платьѣ, позволявшей мнѣ забавляться, какъ и чѣмъ мнѣ угодно. Отецъ сказалъ мнѣ, что старушка его тётка, и что я должна называть ее тётей; но я слишкомъ ее боялась, чтобы давать ей какія бы та ни было названія. Я думаю, что прожила тамъ съ недѣлю, показавшуюся мнѣ вѣками, такъ какъ я чувствовала себя очень несчастной и всякій вечеръ засыпала въ слезахъ послѣ того, какъ горничная, бывало, уложитъ меня въ постель въ большой, мрачной комнатѣ въ верхнемъ этажѣ дома; потомъ отецъ пріѣхалъ и снова повезъ меня домой въ красномъ омнибусѣ. Я видѣла, что онъ очень несчастливъ, а пока мы шли по дорогѣ, ведшей къ нашему дому, онъ сказалъ мнѣ, что моя милая мама ушла отъ насъ, и что я никогда болѣе не увижу ее въ этомъ мірѣ. Я страстно любила ее, Джэкъ, и потеря эта почти разбила мое сердце. Я говорю тебѣ гораздо больше, чѣмъ сказала незнакомцу. Ему я сказала столько, сколько было нужно, чтобы доказать, что я помню свою старую жизнь.
-- Что же онъ отвѣчалъ?
-- Онъ вынулъ изъ кармана сафьянный футляръ и подалъ его мнѣ, попросивъ меня взглянуть на портретъ, заключающійся въ немъ. О, какъ хорошо я помнила это милое лицо. Воспоминаніе о немъ блеснуло въ умѣ моемъ точно сонъ, который позабудешь и тщетно стараешься припомнить, до тѣхъ поръ, пока онъ вдругъ, въ одно мгновеніе, не вспомнится. Да, то была лицо моей матери. Точно такою помнила я ее, когда она сидѣла съ работой на прибрежныхъ скалахъ, а я играла на пескѣ съ другими дѣтьми въ этомъ счастливомъ мѣстечкѣ во Франціи. Я помнила, что она сидѣла у моей постельки каждый вечеръ, пока я не засну. Я спросила незнакомца, какимъ образомъ достался ему этотъ портретъ.-- Я готова была бы отдать за него всѣ деньги, какія имѣю, сказала я.-- Ничего подобнаго вамъ дѣлать не надо,-- отвѣчалъ онъ,-- я вамъ его дарю, но я бы этого не сдѣлалъ, еслибъ вы не вспомнили лица вашей матери. А теперь, Лора, взгляните на меня и скажите: видали ли вы меня когда-нибудь прежде?
-- Ты взглянула и припомнить его не могла,-- проговорилъ Джонъ Тревертонъ.
-- Нѣтъ. А между тѣмъ, въ лицѣ этомъ было нѣчто, казавшееся мнѣ знакомымъ. Когда онъ говорилъ, я знала, что прежде слышала этотъ голосъ. Онъ звучалъ ласково, дружески, какъ голосъ кого-то, кого я знала давнымъ-давно. Онъ просилъ меня постараться понять, какую перемѣну десять лѣтъ несчастій могутъ произвести въ наружности человѣка. Не одно время измѣнило его,-- сказалъ онъ мнѣ,-- но пренебреженіе свѣта, плохое здоровье, тяжелая работа, разъѣдающее горе.-- Примите все это во вниманіе,-- сказалъ онъ,-- взгляните на меня снисходительными глазами, постарайтесь обратить мысли ваши назадъ, къ прежней жизни въ Чизвивѣ, и скажите, какую роль игралъ я въ ней. Я посмотрѣла на него очень серьезно, и чѣмъ болѣе я смотрѣла, тѣмъ знакомѣе становилось его лицо.-- Я думаю, что вы должны быть другомъ моего отца,-- сказала я наконецъ.-- Бѣдняки не имѣютъ друзей,-- отвѣчалъ онъ:-- въ то время, какое вы помнить можете, отецъ вашъ ихъ не имѣлъ. О, дитя, дитя, неужели десять лѣтъ могутъ изгладить изъ памяти образъ отца? Я твой отецъ!
Лора остановилась, тяжело дыша, переживая съизнова волненія этой минуты.
-- Я не могу выразить тебѣ, что я почувствовала, когда онъ это сказалъ,-- вскорѣ продолжала она. Мнѣ казалось, что я упаду въ обморокъ къ его ногамъ. Мозгъ мой отуманился; я ничего не могла понять; потомъ, когда сознаніе медленно возвратилось ко мнѣ, я спросила его: какъ могло это быть справедливо? Развѣ отецъ мой не умеръ нѣсколько часовъ послѣ того, какъ Джасперъ Тревертонъ увезъ меня? Мой пріемный отецъ говорилъ мнѣ, что оно такъ и было. Тогда онъ -- отецъ мой -- сказалъ, что онъ дозволилъ Джасперу Тревертону считать его мертвымъ, ради меня, съ тою цѣлью, чтобы я могла быть пріемышемъ богатаго человѣка, и хорошо поставлена въ жизни, тогда какъ онъ -- мой настоящій отецъ.-- былъ странникомъ и нищимъ. Мистеръ Тревертонъ получилъ письмо, извѣщавшее его о смерти его стараго друга,-- письмо, написанное подъ чужую руку самимъ отцомъ моимъ, и никогда не далъ себѣ труда освѣдомиться о подробностяхъ смерти и погребенія. Онъ чувствовалъ, что сдѣлалъ достаточно, оставивъ денегъ на удовлетвореніе потребностей больного, и освободивъ его отъ всякихъ заботъ относительно дочери. Вотъ что сказалъ мнѣ отецъ. Какъ могла я упрекать его, Джэкъ, какъ могла я презирать его за этотъ обманъ, за ложь, до такой крайности унизившую его. Онъ согрѣшилъ ради меня.
-- И ты не усомнилась въ немъ? Ты твердо повѣрила, что онъ тотъ самый отецъ, котораго ты почитала умершимъ и погребеннымъ десять лѣтъ тому назадъ?
-- Какъ могла я сомнѣваться? Онъ показалъ мнѣ бумаги,-- письма,-- которыя никому не могли принадлежать, кромѣ моего отца; онъ далъ мнѣ портретъ матери, и потомъ лицо его вспоминалось мнѣ какъ лицо, мнѣ нѣкогда очень знакомое; голосъ его также былъ мнѣ памятенъ.
-- Дала ты ему денегъ при этой первой встрѣчѣ?
-- Онъ сказалъ мнѣ, что онъ бѣденъ, что онъ раззорившійся джентльменъ, безъ занятій, съ плохимъ здоровьемъ, и лишенъ всякой возможности заработать себѣ средства въ жизни. Могла ли я, дочь его, жившая въ роскоши, не предложить ему всей помощи, какая только была въ моей власти. Я просила его открыться мистеру Тревертону -- пап а, какъ я всегда называла его,-- но ему не хотѣлось, что весьма понятно, сознаться въ обманѣ, поставившемъ его въ такое ложное положеніе.-- Нѣтъ,-- сказалъ онъ,-- я солгалъ ради тебя и долженъ держаться за эту ложь ради самого себя.-- Я не могла настаивать на томъ, чтобы онъ измѣнилъ свое намѣреніе по этому вопросу; я чувствовала, какъ тяжело ему будетъ стать лицомъ въ лицу съ своимъ старымъ другомъ при такихъ унизительныхъ условіяхъ. Я обѣщала сохранить его тайну, и сказала ему, что буду посылать ему все, что смогу удѣлить изъ своего дохода, если только онъ дастъ мнѣ адресъ, по которому я могла бы пересылать деньги.
-- Какъ часто видала ты его послѣ этого?-- спросилъ Джонъ Тревертонъ.
-- До сегодняшняго вечера, только три раза. Одно изъ этихъ свиданій происходило въ тотъ вечеръ, въ который я на глазахъ твоихъ впустила его въ садовую дверь.
-- Такъ,-- проговорилъ Тревертонъ, краснѣя при воспоминаніи о жестокихъ подозрѣніяхъ, пробудившихся въ умѣ его вслѣдствіе этого тайнаго свиданія.-- И ты никогда не говорила моему двоюродному брату о твоемъ отцѣ?
-- Никогда. Онъ взялъ съ меня слово хранить его существованіе въ тайнѣ отъ всего свѣта; и даже, еслибъ я не была связана этимъ обѣщаніемъ, я бы не рѣшалась разсказать мистеру Тревертону о томъ, какъ его обманули; я чувствовала, что это былъ обманъ, какъ бы безкорыстны и великодушны ни были причины, которыя его породили.
-- Обманъ-то безцѣльный, мнѣ кажется,-- задумчиво проговорилъ Джонъ,-- разъ обѣщавъ заботиться о тебѣ, едва ли бы мой двоюродный братъ, Джасперъ, бросилъ тебя опять на жертву бѣдности и тоскѣ. Нѣтъ, голубка, разъ узнавъ твою кротость, твою правдивую, любящую душу, безчеловѣчно было бы отказаться отъ тебя.
-- Къ несчастію, бѣдный отецъ мой думалъ иначе.
-- Дорогая моя, не дозволяй этому заблужденію отца твоего омрачать твою жизнь. Я, знакомый съ ухищреніями и затрудненіями, до которыхъ бѣдность можетъ довести человѣка, сожалѣю о немъ и, до нѣкоторой степени, понимаю его. Мы сдѣлаемъ все, что можетъ сдѣлать щедрость, чтобы остатокъ дней своихъ онъ провелъ въ счастіи и приличной обстановкѣ.