Въ слѣдующій вторникъ утромъ Джонъ Тревертонъ снова предсталъ предъ судьею.
Присутствовали тѣ же самые свидѣтели, которые были допрошены въ первый разъ. Два медика дали свои показанія касательно кинжала, отосланнаго къ нимъ для осмотра. Одинъ заявилъ, что лезвіе носитъ неоспоримые слѣды кровавыхъ пятенъ, и выразилъ мнѣніе, что сталь, однажды подобнымъ образомъ запятнанная, никогда уже не отчистится. Другой показалъ, что стальное лезвіе, быстро обтертое, пока кровь на немъ еще не засохла, не сохранитъ вовсе подобныхъ неизгладимыхъ слѣдовъ ея, что тусклый видъ кинжала долженъ быть приписанъ единственно вліянію времени и атмосферы.
Слѣдствіе тянулось вяло, обѣщая, повидимому, кончиться пустяками, но въ ту самую минуту, когда оно, казалось, приходило къ концу, пожилая женщина, закутанная въ толстую сѣрую шаль, въ мантилью изъ кошачьяго мѣха, съ лицомъ, закрытымъ густымъ вуалемъ, завязаннымъ поверхъ старушечьей черной шляпы, взошла въ сопровожденіи Джорджа Джерарда и объявила, что желаетъ дать показаніе. То была мистриссъ Эвитъ, поправившаяся настолько, что могла доползти отъ кэба до свидѣтельской скамьи, опираясь на руку доктора.
-- О,-- сказалъ судья, когда Джонъ-Софія Эвитъ была приведена въ присягѣ:-- такъ вы квартирная хозяйка? Почему не были, вы здѣсь въ прошлый вторникъ? Васъ, кажется, вызывали.
-- Да, ваша милость, но состояніе здоровья не позволило бы мнѣ это вынести.
-- А, вы были слишкомъ больны, чтобы явиться, такъ ли? Ну, что вы имѣете сказать объ обвиняемомъ?
-- Не во гнѣвъ вашей милости будь сказано, не слѣдъ ему быть имъ. Я должна была бы явиться и сказать всю правду раньше; меня страшно тяготило, что я этого не сдѣлала,-- къ тому же прелестная молодая жена.
-- Что значить эта безсвязная рѣчь?-- съ негодованіемъ спросилъ судья.-- Бѣдная женщина бредить, что ли?
-- Нѣтъ, сэръ, я также брежу, какъ ваша милость. По всему тѣлу моему пробѣгала дрожь, меня бросало въ жаръ и въ ознобъ, но благодареніе Богу, умъ мой не омрачался.
-- Вамъ нѣтъ никакой надобности толковать намъ о вашихъ недугахъ. Что вамъ извѣстно объ обвиняемомъ?
-- Только то, что онъ также невиненъ какъ вонъ тотъ ягненочекъ,-- сказала мистриссъ Эвитъ, указывая на грудного ребенка, котораго держала на рукахъ жалкаго вида замарашка изъ близъ-лежащихъ логовищъ квартала Сентъ-Джильсъ; ребенокъ только-что разразился рѣзкимъ крикомъ, и полисменъ выгонялъ его изъ залы.-- Онъ столько же причастенъ этому дѣлу, какъ это невинное дитя, которое сейчасъ вынесли изъ засѣданія.
Затѣмъ мистриссъ Эвитъ, постоянно отдаляясь отъ главнаго предмета и постоянно подвергаясь рѣзкимъ замѣчаніямъ со стороны судьи, разсказала свою страшную исторію о пучкѣ сѣдыхъ волосъ и объ окровавленномъ халатѣ, запрятанномъ въ стѣнной шкапъ за кроватью въ задней комнатѣ ея второго этажа.
-- И по сей день онъ тамъ находится, въ чемъ полиція можетъ сама убѣдиться, если пожелаетъ найти и взглянуть,-- заключила мистриссъ Эвитъ.
-- Она не преминетъ это исполнить, -- сказалъ судья.-- Гдѣ этотъ Дерроль?
-- Его розыскиваютъ, сэръ,-- отвѣчалъ мистеръ Леопольдъ.-- Съ вашего позволенія, къ залѣ засѣданія находятся два джентльмена, которымъ извѣстны факты, имѣющіе важное отношеніе въ дѣлу.
-- Приведите ихъ къ присягѣ.
Первый изъ этихъ двухъ добровольныхъ свидѣтелей былъ мистеръ Іосифъ Лемуэль, извѣстный биржевой маклеръ и милліонеръ, при появленіи котораго на скамьѣ свидѣтелей въ залѣ засѣданія наступило внезапное молчаніе, и на всѣхъ лицахъ изобразилось то глубокое вниманіе, какое вызываетъ только присутствіе великихъ міра сего.
Даже та замарашка изъ сосѣдняго Сентъ-Джильса слыхала объ Іосифѣ Лемуэлѣ. Имя его фигурировало въ дешевыхъ газетахъ. Это былъ человѣкъ, про котораго говорили, что онъ наживаетъ милліонъ всякій разъ, какъ въ Европѣ война, и теряетъ милліонъ при всякомъ финансовомъ кризисѣ.
-- Извѣстно ли вамъ что-нибудь по этому дѣлу, мистеръ Лемуэль?-- дружелюбнымъ тономъ спросилъ судья, когда свидѣтель былъ приведенъ въ присягѣ, какъ-бы желая сказать: "вы право удивительно добры, что заботитесь объ участи ближняго; и я желаю, насколько возможно, облегчить вамъ эту задачу изъ уваженія къ вамъ".
-- Мнѣ кажется, что я могу объяснить побужденіе, которымъ руководствовался убійца,-- сказалъ мистеръ Лемуэль, казавшійся болѣе взволнованнымъ, чѣмъ можно было ожидать.-- Я поднесъ несчастной жертвѣ ожерелье приблизительно за недѣлю до ея смерти, и имѣю поводъ опасаться, что этотъ подарокъ могъ быть причиной ея ужасной смерти.
-- Значитъ, ожерелье было настолько драгоцѣнно, что могло соблазнить убійцу?
-- Нѣтъ. Но непривычному главу оно казалось драгоцѣннымъ. Подарокъ этотъ былъ поднесенъ мною дамѣ, талантамъ которой я, на правахъ обыкновеннаго зрителя, восторженно поклонялся.
-- Понятно,-- согласился судья, какъ-бы желая сказать: "Не бойтесь, дорогой сэръ. Я не намѣренъ предлагать вамъ никакихъ нескромныхъ вопросовъ".
-- Ожерелье это я купилъ въ Парижѣ, въ Пале-Роялѣ, не задолго передъ тѣмъ. Оно было работы спеціалиста такого рода вещей. Оно могло ввести въ обманъ кого угодно, за исключеніемъ торговца брильянтами, и могло бы обмануть даже такого торговца, еслибъ онъ судилъ о немъ только на глазъ. Я заплатилъ пятьдесятъ фунтовъ за ожерелье. Оно было прелестно отдѣлано и дѣйствительно могло почитаться произведеніемъ искусства.
-- А m-me Шико предполагала, что камни настоящіе?
-- Мнѣ это неизвѣстно. Я ничего не говорилъ ей объ ожерельѣ. Оно показалось мнѣ подходящимъ подаркомъ для актрисы, въ глазахъ которой призракъ также важенъ какъ дѣйствительность.
-- M-me Шико не освѣдомлялась о настоящей цѣнности вашего подарка?
-- Нѣтъ. Онъ былъ поднесенъ и принятъ молча.
-- Это все, что вы имѣете сказать?
-- Все.
Слѣдующій свидѣтель былъ мистеръ Моше, торговецъ брильянтами. Показаніе его состояло изъ откровеннаго и сжатаго разсказа о его свиданіи съ незнакомцемъ, предлагавшимъ продать ему поддѣльные брильянты въ полной увѣренности, что предлагаетъ настоящіе камни большой цѣнности.
-- Нѣкоторые изъ этихъ кристалловъ были по величинѣ своей равны крупнѣйшимъ брильянтамъ, извѣстнымъ въ нашей торговлѣ,-- сказалъ мистеръ Моше.-- Они могли бы послужить страшной приманкой для вора, еслибъ были настоящіе.
Онъ опредѣлилъ день посѣщенія незнакомца; оказалось, что онъ явился ровно черезъ недѣлю послѣ убійства Шико.
-- Могли-ли бы вы узнать человѣка, являвшагося къ вамъ съ этими камнями?-- спросилъ судья.
-- Полагаю, что могъ бы.
-- Это не былъ обвиняемый?
-- Конечно, нѣтъ. То былъ человѣкъ отъ пятидесяти до шестидесяти лѣтъ.
-- Имѣется у кого-нибудь фотографическая карточка Дерроля?
Да, въ залѣ засѣданія имѣлась фотографическая карточка.
Мистриссъ Эвитъ снабдила полицію двумя, подаренными ей Дерролемъ при разныхъ случаяхъ. Одна находилась на лицо, другая въ рукахъ сыщика, розыскивающаго Дерроля.
Карточка была показана свидѣтелю.
-- Да,-- сказалъ мистеръ Моше,-- мнѣ кажется, что это то самое лицо. У человѣка, посѣтившаго меня, была большая сѣдая борода. Вся нижняя часть лица была закрыта и отъ бороды онъ казался старше. Я заключаю, что борода была подвязная. Но, по крайнему моему разумѣнію, это одна и та же личность. Верхняя часть лица замѣчательна. Не думаю, чтобы я могъ обмануться на этотъ счетъ.
Послѣ этого показанія, мистеръ Леопольдъ сталъ настаивать на отсутствіи основаній для дальнѣйшаго задержанія Джона Тревертона. Судья, послѣ непродолжительнаго обсужденія, изъявилъ на то свое согласіе, и обвиняемый былъ освобожденъ.