Бетси Джен, бывшей помощнице кухарки, нелегко было справляться с больной после визита доброго майора; Рахиль Арнольд бредила с каждой минутой все сильнее и сильнее; она произносила бессвязные фразы, в которых обязательно присутствовало имя Руперта. Какие только бредни не слетали с ее горячих губ! Сиделка поминутно обкладывала ее голову холодными компрессами, но они не оказывали желаемого действия. Наконец Бетси Джен махнула рукой; усевшись как можно удобнее на табуретке перед камином и прислонившись головой к медной его решетке, она принялась читать увлекательный роман "Рудольф с красной рукой".
Она, должно быть, не напрасно жаловалась доктору Люмкинсу на то, что в предыдущую ночь не смыкала глаз, так как вскоре начала путаться в нумерации страниц и перескакивать с 17-й на 20-ю. В конце концов она запуталась до такой степени, что заснула на самой интересной странице, и ей приснилось, что герой с красной рукой лежит на постели под балдахином и говорит о сэре Руперте Лисле.
-- Леди Лисль! -- слышалось ей. -- Леди Лисль!.. Позовите поскорее леди Лисль!..
Тут Рудольф с красной рукой начал так шуметь и буянить, что разбудил сиделку -- всего лишь на мгновение: она вздрогнула и переменила положение головы, переместив ее с решетки на колени.
В это время больная, приподнявшись с подушек, смотрела на дверь.
-- Леди Лисль! Позовите поскорее леди Лисль, -- повторяла она.
Бетси открыла заспанные глаза, но все же и теперь не была в состоянии понять, что больная ее о чем-то просит.
-- Отыщите ее! -- продолжала Рахиль. -- Приведите ее, чтобы я могла сказать ей кое-что перед смертью... Приведите ее, чтобы я могла спасти свою грешную душу... Слышите? Приведите ее сюда немедленно!
Но девушка сидела неподвижно. Рахиль Арнольд кидала на нее взгляды, полные бешенства, и, вдруг схватив нож, лежавший на тарелке, пронзительно закричала:
-- Ступайте же за нею, или я убью вас!
Бетси Джен с криком вскочила, бросилась вниз по лестнице, а оттуда в парадные комнаты дома.
Великолепный замок с некоторых пор стал чрезвычайно скучным. Сэр Руперт уезжал то в Лондон, то в Брайтон, где играл на бильярде в гостинице "Лисльвуд", в которой когда-то останавливался Вальдзингам, то наведывался в Чичестер, одним словом, появлялся везде, кроме своего дома. Ему было здесь как-то не по себе, и он блуждал по роскошным залам Лисльвуда скорее с видом совершенно постороннего человека, чем их владельца. Его страшил даже вид старых слуг, отцы которых жили и умерли, служа знатному роду Лислей. Оливия, со своей стороны, проводила большую часть времени в Бокаже, или скакала на лошади, или сидела в своей комнате. Таким образом, весь замок был к услугам мистера и миссис Варней. Слуги получали приказания от одного майора. В округе начали поговаривать об этих странностях, добавляя, что Оливия Лисль на ножах со своим мужем, что баронет сделался пьяницей и развратником, и его разорение неизбежно, несмотря на все старания Варнея.
Случилось так, что в описываемый нами вечер леди Лисль была дома. Она сидела у окна, смотря на шедший в это время дождь, когда дверь внезапно отворилась, и в комнату влетела сиделка, пробежавшая без оглядки от мансарды до зала.
-- В чем дело? Что вам нужно? -- спросила леди Лисль.
-- О миледи, простите! -- ответила Бетси. -- Бедная миссис Арнольд, миледи, умоляла меня пойти за вами... Она схватила нож и сказала, что убьет меня, если я не пойду... О миледи, идите!
-- Рахиль Арнольд желает видеть меня?
-- Да, да, вас, миледи; она целый день бредила, говорила, что ей нужно очистить свою душу... О миледи, идите...
-- Иду, иду, -- поспешно ответила леди Лисль. -- Бедная женщина!.. Не знаю, что ей от меня нужно, но все-таки пойду!
Оливия последовала за сиделкой и, тихо войдя в комнату, села у постели Рахили.
-- Вот я привела к вам миледи, -- сказала Бетси Джен. -- Не все бы согласились исполнить ваши требования!
-- Леди Лисль!.. Леди Лисль!.. -- повторяла больная, не замечая Оливию.
-- Да, леди Лисль пришла. Если вы и сейчас недовольны, так вам после этого ничем не угодишь.
Рахиль приподнялась на локтях и взглянула на леди.
-- Нет, нет, не та! -- закричала она. -- Приведите другую! Эта слишком мрачная, и черные глаза ее горят, как уголья... я боюсь ее! Нет, мне нужна другая!.. Мне нужна та, которая в молодости была похожа на меня! О Господи, спаси и помилуй!
-- Она говорит о моей матери! -- прошептала Оливия, называвшая матерью Клэрибелль Вальдзингам.
-- Я говорю о той, у которой печальное и бледное лицо и белокурые волосы... О той, что вышла замуж за Реджинальда Лисля... которая до безумия любила единственного сына! Бедная леди Лисль! Мне нужно ее видеть!
-- Вы не можете ее увидеть, ее нет в Лисльвуде, -- ответила Оливия. -- Но если вам необходимо сказать ей что-нибудь важное, вы ее увидите через день или два.
-- Что-нибудь важное? -- повторила Рахиль. -- Дело идет о Жизни и смерти... о спасении души моей... Разве я могу умереть с такой тяжестью на сердце и на совести?
-- Но, если вы хотите облегчить вашу совесть, не можете ли сделать это теперь? -- сказала Оливия. -- Все, касающееся миссис Вальдзингам, касается и меня. Почему вы не хотите довериться мне?
-- Нет! -- воскликнула больная. -- Вы мне не простите. Ведь вы -- его жена... И с вами я поступила еще хуже, чем с ней... да, несравненно хуже. Она может простить меня, потому что она была моей госпожой и знала меня, когда я еще была девушкой, молодой и счастливой. Она простит меня за то, что я хранила эту гнусную тайну, но вы, вы не простите!
-- Вы сильно ошибаетесь! Расскажите мне все, и я даю вам слово, что прощу вам все!
-- Вы даете слово?! -- воскликнула Рахиль. -- Но ведь вы же не знаете... вы не знаете сами, что вы мне обещаете... Повторяю вам, вы не сможете простить меня. Вы такая надменная... Я слышала, что вы очень древнего рода... Нет, от вас нельзя ждать искреннего прощения!
-- Я прощу вас, -- уверяла Оливия, встревоженная выходками больной. -- О, скажите мне все! -- добавила она, схватив руку Рахили.
-- Тогда спрячьтесь за балдахин, чтобы я могла представить себе, что говорю с другой... но сперва отошлите эту девушку!
-- Вы можете идти, -- обратилась Оливия к сиделке, любопытство которой было возбуждено сверх меры предыдущей сценой. -- Можете отправляться, и советую вам не подслушивать нас! Сойдите вниз по лестнице так, чтобы я слышала ваши шаги!
Бетси Джен удалилась, а леди Лисль приготовилась выслушать исповедь, спрятав свое прекрасное лицо в тень занавески, отчего оно сделалось мрачнее обыкновенного.
Какова бы ни была тайна, выданная под влиянием болезненного бреда и изливавшаяся в сбивчивых и отрывочных фразах, она произвела страшное впечатление на безмолвную слушательницу: Оливия вышла из спальни Рахили Арнольд с мертвенно-бледным, почти окаменевшим от ужаса лицом и начала спускаться по лестнице, шатаясь и останавливаясь, чтобы провести рукой по холодному лбу и прошептать с испугом и жгучей тоскою:
-- Можно ли быть так глубоко испорченным? Неужели все это не сон, а страшная, роковая явь?