Скрытыя сокровища.
То же осеннее солнце, которое скрылось за горизонтомъ необъятныхъ водъ, отражалось алымъ свѣтомъ на широкомъ циферблатѣ старыхъ часовъ, надъ воротами Одлей-Корта.
Гладкія окна и рѣшетчатыя ставни были залиты багровымъ отблескомъ заката. Угасавшій свѣтъ игралъ на листьяхъ вѣковыхъ липъ въ длинной аллеѣ, скользилъ но зеркалу спокойнаго пруда, сообщая ему видъ расплавленнаго металла, проникалъ даже въ темные кустарники и отъ времени до времени пробѣгалъ огненной полосой по темному, сырому мху и заржавленному колесу стараго колодца, казавшагося словно облитымъ кровью.
Мычаніе коровы, долетавшее съ луга, всплескъ рыбы въ прудѣ, послѣдніе звуки засыпающей птицы, скрипъ запоздалаго воза на дальней дорогѣ повременамъ нарушали вечернюю тишину и дѣлали еще замѣтнѣе невозмутимое спокойствіе этого уединеннаго уголка. Было что-то почти гнетущее въ этомъ безмолвномъ полумракѣ. Вамъ чудилось, что за этими сѣрыми стѣнами, поросшими плющемъ, долженъ скрываться трупъ: такъ мертвенно-безмолвна была вся окрестность.
Какъ только часы надъ воротами пробили восемь, въ заднемъ фасадѣ дома, выходившемъ въ садъ, отворилась дверь и изъ нея вышла молодая дѣвушка.
Но даже появленіе человѣческаго существа едва оживило безмолвіе вечера; дѣвушка тихо пробиралась по густой травѣ и, войдя въ аллею, окаймлявшую прудъ, исчезла подъ роскошнымъ навѣсомъ липъ.
Ее нельзя было назвать красавицей, но она была очень привлекательна, или, какъ говорятъ обыкновенно, интересна. Интересна уже, быть можетъ, потому, что въ ея блѣдномъ лицѣ и свѣтло-сѣрыхъ глазахъ, въ тонкихъ чертахъ и сжатыхъ губкахъ проглядывала сила воли и самообладаніе, столь рѣдкія въ молодой женщинѣ девятьнадцати или двадцати лѣтъ. Я полагаю, ее можно было бы даже назвать хорошенькой, еслибы не одинъ недостатокъ на ея маленькомъ, овальномъ лицѣ. Недостатокъ этотъ заключался въ отсутствіи краски; не было и тѣни румянца на ея восковыхъ щекахъ, а безцвѣтныя брови и рѣсницы и бѣлые какъ ленъ волоса не имѣли ни малѣйшаго золотистаго или каштановаго оттѣнка. Даже платье ея страдало тою блѣдностью: когда-то лиловая кисея превратилась въ блѣдно-сѣрую, а лента вокругъ ея шеи приняла еще болѣе неопредѣленный цвѣтъ.
Станъ ея былъ строенъ и гибокъ, и, несмотря на простое ея платье, въ ней было что-то, напоминавшее грацію и величавую осанку свѣтской дамы. Однако она была только простая деревенская дѣвушка, по имени Феба Марксъ. Она служила одно время нянькой въ семействѣ мистера Досона, и оттуда леди Одлей взяла ее къ себѣ въ горничныя, послѣ своего брака съ сэромъ Майкломъ.
Разумѣется, мѣсто это было находкой для Фебы, жалованье которой утроилось, а работа была несравненно легче въ такомъ хорошо-устроенномъ хозяйствѣ; потому она такъ же возбуждала зависть въ своихъ подругахъ, какъ сама миледи въ своемъ кругу.
Мужчина, сидѣвшій на краю колодца, вскочилъ, когда служанка вышла изъ тѣни аллеи и остановилась передъ нимъ посреди кустарниковъ и высокой травы.
Я уже сказалъ, что это было заглохшее мѣсто; оно лежало посреди мелкаго кустарника, скрытое отъ другихъ частей сада и было видно только изъ оконъ чердака западнаго флигеля.
-- Какъ ты тихо подкралась, сказалъ мужчина, закрывая складной ножъ, которымъ онъ срѣзывалъ кору съ палки:-- я тебя принялъ за злаго духа. Я прошелъ сюда полями и присѣлъ здѣсь отдохнуть, прежде чѣмъ войти въ домъ освѣдомиться, дома ли ты.
-- Колодезь видѣнъ изъ окна моей спальни, Лука, отвѣчала Феба, указывая на открытыя ставни на чердакѣ.-- Я увидѣла тебя и сошла внизъ поболтать; лучше поговорить здѣсь на свободѣ, чѣмъ въ домѣ, гдѣ всегда кто нибудь подслушиваетъ.
Мужчина былъ рослый, широкоплечій крестьянинъ, съ глупымъ выраженіемъ лица и съ виду лѣтъ около двадцати трехъ. Рыжіе волоса закрывали его лобъ, и густыя брови сходились надъ парою зеленовато-сѣрыхъ глазъ; носъ его былъ недуренъ, хотя великъ, но за то ротъ былъ очень грубъ и съ какимъ-то скотскимъ выраженіемъ. Краснощокій, красноволосый, съ бычачьей шеей, онъ очень походилъ на воловъ, которые паслись на пастбищахъ Одлей-Корта.
Дѣвушка тихо сѣла рядомъ съ нимъ и обвила его толстую шею своими руками, которыя вслѣдствіе ея новой жизни успѣли сдѣлаться бѣлыми и нѣжными.
-- Радъ ты меня видѣть, Лука? спросила она.
-- Разумѣется, радъ, грубо произнесъ онъ и, раскрывъ опять ножикъ, принялся тесать палку.
Онъ былъ ея двоюродный братъ; въ младенчествѣ они играли вмѣстѣ, а въ ранней юности были любовниками.
-- Ты не особенно, кажется, радъ, сказала дѣвушка: -- ты бы взглянулъ на меня и сказалъ бы, похорошѣла ли я послѣ поѣздки.
-- Она тебѣ не придала румянъ, дѣвушка, сказалъ онъ, взглянувъ на нее изподлобья:-- ты такъ же блѣдна, какъ и была до отъѣзда.
-- Но, говорятъ, что путешествіе даетъ людямъ манеры, Лука. Я была съ барыней на материкѣ и во многихъ любопытныхъ странахъ; помнишь ты, какъ, когда я была еще ребёнкомъ, дочери сквайра Гортона выучили меня говорить немного пофранцузски, и какъ я была рада умѣть говорить съ иностранцами.
-- Манеры! воскликнулъ Лука Марксъ съ грубымъ смѣхомъ: -- да кому нужны твои манеры? Не мнѣ, право; когда ты будешь моей женою, тебѣ будетъ недосугъ до манеръ, моя милая. Пофранцузски -- туда же! Чортъ возьми, Феба, когда мы съ тобою собьемъ копейку, чтобы купить маленькую ферму, ты развѣ только съ коровами будешь парлировать пофранцузски?
Слова любовника заставили ее прикусить губы и отвернуться. Онъ же преспокойно продолжалъ вырѣзывать грубую рукоятку своей палки и, посвистывая вполголоса, не обращалъ вниманія на свою двоюродную сестру.
Они молчали нѣсколько минутъ; наконецъ она проговорила, не оборачиваясь къ нему:
-- Какъ хорошо было миссъ Грээмъ путешествовать съ служанкой и съ курьеромъ, въ своей собственной каретѣ, четверней и съ мужемъ, который думаетъ, что нѣтъ на свѣтѣ мѣста, достойнаго ея.
-- Еще бы! кто не знаетъ, что отлично -- имѣть много денегъ, отвѣчалъ Лука:-- и я надѣюсь, ты примешь это къ свѣдѣнію, дѣвушка, и сбережешь свое жалованье къ нашему браку.
-- И что же она была три мѣсяца тому назадъ въ домѣ мистера Досона? продолжала дѣвушка, какъ бы не замѣтивъ его словъ:-- что же она была, какъ не такая же служанка, какъ я? Она получала жалованье и трудилась за него столько же, если еще не болѣе меня. Еслибъ ты только видѣлъ ея истасканныя платья, Лука, заношенныя и въ заплаткахъ, десять разъ перевернутыя, но все таки какъ-то особенно хорошо сидѣвшія на ней. Она мнѣ здѣсь платитъ гораздо болѣе, чѣмъ прежде сама получала у мистера Досона. Я еще не забыла, какъ она, бывало, выходила изъ гостиной съ нѣсколькими соверенами и мелкимъ серебромъ, только что полученными отъ барина; а теперь взгляни на нее!
-- Не думай о ней, сказалъ Лука:-- заботься о себѣ, Феба; право, лучше будетъ. Что скажешь, если намъ современемъ удастся открыть трактиръ, моя милая? Трактиромъ можно гибель денегъ нажить.
Дѣвушка все еще сидѣла отвернувшись отъ своего любовника; руки ея лежали на колѣняхъ, и блѣдные, сѣрые ея глаза были устремлены на послѣднюю красную полосу свѣта, виднѣвшуюся въ промежуткахъ между стволами деревъ.
-- Ты бы заглянулъ во внутренность дома, Лука, сказала она: -- наружный видъ его -- ничто въ сравненіи съ комнатами миледи: все -- картины и позолота и огромныя зеркала отъ полу до потолка. Потолки также расписаны и стоили сотни фунтовъ, какъ говорила мнѣ ключница, и все это сдѣлано для нея.
-- Ей повезло, промычалъ Лука съ лѣнивымъ равнодушіемъ.
-- Ты бы ее видѣлъ, когда мы были заграницей, и толпу джентльменовъ, вертѣвшихся около нея; сэръ Майкль вовсе не ревновалъ и только гордился, когда всѣ восхищались ею. Послушалъ бы: ты, какъ она смѣялась и разговаривала съ ними, какъ отвѣчала на ихъ комплименты и красныя рѣчи, которыми они осыпали ее словно розами. Куда она ни показывалась, она всѣхъ съ ума сводила своимъ пѣніемъ, игрою, рисованіемъ, танцами, прекрасной улыбкой и блестящими какъ солнце нарядами! Она была предметомъ всѣхъ толковъ вездѣ, гдѣ мы ни останавливались.
-- Она сегодня дома?
-- Нѣтъ, она поѣхала съ сэромъ Майклемъ на обѣдъ къ Битовымъ. Туда -- миль семь или восемь, и они не возвратятся раньше одинадцати.
-- Ну, такъ коли ужь убранство дома такъ красиво, какъ ты говоришь, я бы желалъ его посмотрѣть.
-- И увидишь; мистриссъ Бартонъ, ключница, съ виду тебя знаетъ и навѣрное позволитъ мнѣ показать тебѣ лучшія комнаты.
Уже стемнѣло, когда молодые люди выбрались изъ кустарника и тихо направились къ дому. Дверь, въ которую они вошли, вела въ людскую, рядомъ съ которою была комната ключницы. Феба Марксъ на минуту забѣжала къ ключницѣ спросить позволенія показать двоюродному брату нѣкоторыя комнаты и, получивъ согласіе, засвѣтила свѣчку у лампы въ людской и мигнула Лукѣ послѣдовать за нею въ другую часть дома.
Длинные корридоры со стѣнами изъ почернѣвшаго стараго дуба едва освѣщались одной свѣчкой, которую Феба несла въ рукахъ; она мерцала тусклой звѣздочкой посреди мрака широкихъ переходовъ, которыми дѣвушка повела своего двоюроднаго брата. Лука, повременамъ недовѣрчиво оглядывался и пугался скрипа своихъ толстыхъ, подбитыхъ гвоздями сапогъ.
-- Здѣсь -- страхъ непріятное мѣсто, Феба, сказалъ онъ, когда они выходили изъ корридора въ главную залу, которая еще была во мракѣ.-- Я слышалъ, будто въ старое время здѣсь совершено было убійство.
-- Ну, да ужь будто и теперь мало случается убійствъ? отвѣчала дѣвушка, подымаясь вверхъ по лѣстницѣ.
Она прошла черезъ просторную гостиную, убранную всевозможными произведеніями искусства, роскошною мёбелью, бронзой, каменьями, статуетками и всякими бездѣлушками, ярко блестѣвшими въ полумракѣ; потомъ -- черезъ кабинетъ, увѣшанный великолѣпными гравюрами; оттуда -- въ аван-залъ, гдѣ она остановилась и подняла свѣчу высоко надъ головой.
Молодой человѣкъ вытаращилъ глаза и открылъ ротъ отъ удивленія.
-- Вотъ важные-то покои, и что денегъ-то, денегъ они стоили!
-- Погляди на картины на стѣнахъ, сказала Феба, указывая на рѣдкіе Клоды, Нуссены, Вуверманы и др.-- Я слышала, что эти одни стоятъ цѣлое состояніе. Вотъ входъ на половину миледи, бывшей миссъ Грээмъ.-- Она подняла тяжелую зеленую портьеру, и удивленный дикарь вошелъ сначала въ чудный будуаръ и наконецъ въ гардеробную, гдѣ открытые шкапы и множество платьевъ, разбросанныхъ на диванахъ, обнаруживали, что она оставалась точно въ томъ видѣ, въ какомъ ее оставила хозяйка.
-- Я должна убрать всѣ эти вещи до возвращенія миледи, Лука; садись и отдохни; я скоро покончу.
Озадаченный роскошнымъ убранствомъ комнаты, Лука нѣкоторое время въ недоумѣніи осматривался вокругъ себя и, наконецъ, выбравъ самый массивный стулъ, осторожно присѣлъ на самый его кончикъ.
-- Какъ бы я хотѣла показать тебѣ брильйянты, Лука, сказала дѣвушка:-- но она всегда беретъ ключъ отъ шкатулки съ собою; вонъ стоитъ шкатулка-то.
-- Какъ, эта? воскликнулъ Лука, съ изумленіемъ глядя на массивный ящикъ орѣховаго дерева, обитый мѣдью.-- Да въ нее уложатся всѣ этой платья!
-- И она битномъ набита брильйянтами, рубинами, жемчугомъ, отвѣчала Феба, складывая шолковыя платья поочередно на полки гардеробнаго шкапа. Когда она встряхнула послѣднее платье, готовясь уложить его какъ и другія, что-то брякнуло въ карманѣ; она опустила въ него руку.
-- Вотъ чудо-то! воскликнула она:-- миледи въ первый разъ позабыла въ карманѣ свои ключи. Теперь я могу показать тебѣ, Лука, ея брильйянты. Хочешь?
-- Пожалуй, покажи, моя милая, сказалъ онъ, вставая со стула и подымая свѣчу, пока дѣвушка отпирала замокъ. Онъ вскрикнулъ отъ изумленія при видѣ драгоцѣнностей, блестѣвшихъ на бѣлыхъ атласныхъ подушкахъ. Ему захотѣлось взять ихъ въ руки, осмотрѣть ихъ со всѣхъ сторонъ, чтобы угадать ихъ цѣну. Быть можетъ, корысть и зависть уже шевелились въ его сердцѣ, и въ головѣ его мелькала мысль присвоить себѣ одну изъ этихъ бездѣлушекъ.
-- Да вѣдь одного такого брильйянта было бы достаточно, чтобы обогатить насъ, сказалъ онъ, ворочая браслетъ въ своихъ большихъ, красныхъ рукахъ.
-- Положи его на мѣсто, Лука! Сейчасъ положи! воскликнула дѣвушка въ испугѣ: -- Какъ можешь ты говорить что нибудь подобное?
Онъ нехотя возвратилъ ей браслетъ и снова принялся осматривать ящикъ.
-- Что это? вдругъ спросилъ онъ, указывая на мѣдную пуговку въ рамкѣ ящика.
При этихъ словахъ онъ дотронулся до нея, и вдругъ открылся потаенный ящикъ, обитый краснымъ бархатомъ.
-- Гляди-ка! воскликнулъ Лука, обрадованный находкою.
Геба Марксъ бросила платье, которое она начала было укладывать, и подошла къ туалетному столу.
-- Я этого прежде никогда не видала, сказала она.-- Любопытно посмотрѣть, что бы тутъ могло быть?
Въ ящикѣ не было драгоцѣнностей: ни золота, ни брильйянтовъ; только маленькій, дѣтскій шерстяной башмачокъ, завернутый въ бумагу и небольшой локонъ шелковистыхъ русыхъ, очевидно дѣтскихъ волосъ. Сѣрые глаза Фебы засверкали при видѣ этого пакета.
-- Такъ вотъ что миледи прячетъ въ потаенный ящикъ! пробормотала она.
-- Странно прятать подобный хламъ въ такомъ мѣстѣ, небрежно сказалъ Лука.
Странная улыбка скривила ротъ дѣвушки.
-- Ты -- свидѣтель, гдѣ я это нашла, сказала она, пряча свертокъ къ карманъ.
-- Что ты, Феба? Неужели ты возьмешь себѣ такую дрянь? воскликнулъ молодой человѣкъ.
-- Я это предпочитаю брильйянговому браслету, который ты хотѣлъ взять, сказала она.-- Теперь, трактиръ -- твой, Лука!