Безвѣстность продолжается.
Сентябрское солнце отражалось въ брызгахъ фонтана въ саду Темпля, когда Робертъ Одлей возвратился на слѣдующее утро въ Фиг-Три-Кортъ.
Канарейки весело пѣли въ хорошенькой маленькой комнатѣ, гдѣ Джорджъ обыкновенно спалъ, но все тамъ было въ томъ же порядкѣ: стулья на мѣстѣ и даже крышка сигарнаго ящика не поднята, что ясно доказывало, что Джорджа Толбойза здѣсь не бывало. Робертъ объискалъ всѣ столы, заглянулъ и на каминъ, въ надеждѣ найти письмо отъ Джорджа.
"Онъ, можетъ быть, ночевалъ здѣсь и отправился сегодня рано утромъ въ Соутгэмптонъ" думалъ онъ: "мистриссъ Малоней вѣроятно уже заходила сюда и послѣ его ухода привела все въ порядокъ".
Пока онъ сидѣлъ, лѣниво осматривая комнату и, повременамъ, подсвистывая своимъ канарейкамъ, на лѣстницѣ послышалась легкая походка мистриссъ Малоней, прислужницы молодыхъ людей. Она сказала, что мистеръ Толбойзъ не возвращался домой; она приходила убирать комнаты въ шесть часовъ утра и никого не видала.
-- Не случилось ли что съ бѣднымъ, милымъ джентльменомъ? спросила она, замѣтивъ блѣдное лицо Роберта.
При этомъ вопросѣ, онъ сердито воскликнулъ:
-- Случилось съ нимъ! Что могло съ нимъ случиться? Мы разстались только вчера въ два часа.
Мистриссъ Малоней хотѣла-было разсказать ему исторію бѣднаго, молодаго машиниста, жившаго у ней: онъ послѣ сытнаго обѣда, ушелъ въ веселомъ расположеніи духа, и черезъ нѣсколько часовъ былъ убитъ при столкновеніи экстреннаго и багажнаго поѣздовъ, но, Робертъ, не давъ честной ирландкѣ начать плачевный разсказъ, надѣлъ шляпу и вышелъ изъ дому.
Уже стемнѣло, когда онъ достигъ Соутгэмптона. Онъ зналъ дорогу къ ряду несчастныхъ маленькихъ домиковъ въ уединенной улицѣ, ведущей къ морю, гдѣ жилъ тесть Толбойза. Маленькій Джорджъ игралъ у открытаго окна гостиной, когда молодой человѣкъ проходилъ по улицѣ.
Быть можетъ, этотъ случай, и скучный и молчаливый видъ дома наполнили умъ Роберта Одлей увѣренностью, что здѣсь не было того, кого онъ искалъ. Старикъ самъ отворилъ ему дверь и ребёнокъ выглянулъ изъ гостиной, чтобъ посмотрѣть на страннаго джентльмена. Это былъ красивый мальчикъ съ карими глазами и съ волнистыми каштановыми волосами отца, но безъ отцовскаго выраженія, такъ что, хотя всѣ черты ребёнка напоминали Джорджа Толбойза, онъ все-таки не былъ на него похожъ.
Старикъ изъявилъ радость при видѣ Роберта Одлей; онъ напомнилъ, что имѣлъ удовольствіе видѣть его въ Уентнорѣ, и въ заключеніе фразы, обтеревъ выступившія на его глазахъ слезы, пригласилъ мистера Одлея войти. Робертъ вошелъ въ маленькую гостинную. Мебель была истасканная и старая и отовсюду несло дешевымъ табакомъ и водкой. Сломаныя игрушки, разбитыя глиняныя трубки, изорванныя газеты, залитыя водкой, валялись въ страшномъ безпорядкѣ на грязномъ коврѣ. Маленькій Джорджъ поползъ на встрѣчу къ Роберту и украдкою слѣдилъ за нимъ своими большими карими глазами. Робертъ посадилъ мальчика къ себѣ на колѣни и далъ ему играть своею часовою цѣпочкою, пока онъ разговаривалъ со старикомъ.
-- Почти не стоитъ упоминать вамъ причину моего прихода, сказалъ онъ.-- Я надѣялся застать здѣсь вашего зятя.
-- Какъ! Вы знали, что онъ будетъ въ Соутгэмптонѣ?
-- Зналъ, что онъ сюда будетъ! воскликнулъ Робертъ уже гораздо веселѣе.-- Значитъ, онъ здѣсь?
-- Нѣтъ, его здѣсь нѣтъ теперь, но онъ былъ здѣсь.
-- Когда?
-- Вчера, поздно ночью, онъ пріѣхалъ въ дилижансѣ.
-- И немедленно уѣхалъ?
-- Онъ пробылъ здѣсь неболѣе часа.
-- Боже милостивый! сказалъ Робертъ:-- сколько этотъ человѣкъ надѣлалъ мнѣ безпокойствъ! Что бы все это значило?
-- Такъ вы ничего не знали о его намѣреніи?
-- О какомъ намѣреніи?
-- Я хочу сказать о его рѣшеніи ѣхать въ Австралію.
-- Я зналъ, что онъ постоянно объ этомъ думалъ, но не предполагалъ столь скораго рѣшенія.
-- Онъ сегодня уѣзжаетъ изъ Ливерпуля и заходилъ сюда въ часъ пополуночи взглянуть на мальчика въ послѣдній разъ передъ отъѣздомъ изъ Англіи, можетъ быть, навсегда. Онъ говорилъ мнѣ, что свѣтъ ему опротивѣлъ и, что только тамошняя грубая, суровая жизнь была ему по нраву. Онъ пробылъ здѣсь около часу, поцаловалъ мальчика, не разбудивши его, и уѣхалъ изъ Соутгэмптона въ дилижансѣ, отходящемъ въ четверть третьяго.
-- Что бы все это значило? сказалъ Робертъ.-- Какая причина могла его побудить такимъ образомъ покинуть Англію, не написавъ ни слова мнѣ, его лучшему другу? Онъ даже не взялъ своего платья, такъ-какъ всѣ его вещи остались у меня въ квартирѣ. Чрезвычайно странное поведеніе!
Старикъ взглянулъ на него очень серьёзно.-- Знаете ли мистеръ Одлей, сказалъ онъ, показывая на свой лобъ:-- я иногда думаю, что смерть Елены имѣла страшное дѣйствіе на бѣднаго Джорджа.
-- Вздоръ! презрительно воскликнулъ Робертъ.-- Ударъ этотъ причинилъ ему много страшныхъ страданій, но разсудокъ его остался такъ же ясенъ, какъ и вашъ или мой.
-- Можетъ быть, онъ напишетъ вамъ изъ Ливерпуля, сказалъ тесть Джорджа, который, казалось, очень желалъ смягчить негодованіе, обнаруживаемое Робертомъ.
-- Долженъ бы, серьёзно возразилъ Робертъ: -- мы вѣдь были всегда друзьями съ самаго вступленія въ Итонъ. Джорджъ Толбойзъ нехорошо поступаетъ, обращаясь такъ со мною.
Но, даже въ ту минуту, когда онъ произносилъ упрекъ, онъ чувствовалъ уже угрызеніе совѣсти.
-- Это непохоже на него, сказалъ онъ: -- это непохоже на Джорджа Толбойза.
Маленькій Джорджъ встрепенулся: -- Меня такъ зовутъ, сказалъ онъ:-- и моего папашу также -- большаго джентльмена-то, знаете.
-- Да, Джорджъ и папаша былъ здѣсь вчера и поцаловалъ тебя, когда ты спалъ. Помнишь?
-- Нѣтъ, сказалъ мальчикъ, качая своей кудрявой головкой.
-- Ты, видно, очень крѣпко спалъ, Джорджъ, что невидалъ бѣднаго твоего папашу.
Ребёнокъ не отвѣчалъ, но вдругъ, не спуская глазъ съ Роберта, рѣзко произнесъ:
-- Гдѣ красивая леди?
-- Какая красивая леди?
-- Красивая леди, что прежде сюда приходила.
-- Онъ думаетъ о бѣдной своей маменькѣ, сказалъ старикъ.
-- Нѣтъ, рѣшительно воскликнулъ мальчикъ:-- не о маменькѣ. Маменька все плакала. Я не любилъ маменьку.
-- Тише, тише, Джорджъ!
-- Я ее не любилъ и она меня также не любила. Она всегда плакала. Я говорю о красивой леди, которая такъ хорошо была одѣта и подарила мнѣ золотые часы.
-- Онъ говоритъ о женѣ моего стараго капитана -- прекрасной женщинѣ, которая очень любила Джорджа и дѣлала ему дорогіе подарки.
-- Гдѣ мои золотые часы? Дайте мнѣ мои золотые часы; я хочу показать ихъ этому господину! воскликнулъ Джорджъ.
-- Они отданы въ чистку, Джорджъ, отвѣчалъ его дѣдушка.
-- Они всегда въ чисткѣ, отвѣтилъ мальчикъ.
-- Часы въ сохранности, увѣряю васъ, мистеръ Одлей, проговорилъ въ оправданіе старикъ, вынимая росписку ростовщика и подавая ее Роберту.
Тамъ было написано: "отъ капитана Мортимера -- часы съ брилліантами, 11 фунтовъ".
-- Я часто нуждаюсь въ нѣсколькихъ шиллингахъ, мистеръ Одлей, сказалъ старикъ.-- Мой зять былъ очень щедръ въ отношеніи меня; но есть другіе, другіе, мистеръ Одлей...и... и... со мною нехорошо поступили.-- Онъ обтеръ снова свои глаза, говоря все это слезливымъ и пискливымъ голосомъ.-- Пойдемъ, Джорджъ; пора спать. Пойдемъ съ дѣдушкой. Извините меня на четверть часа, мистеръ Одлей.
Мальчикъ охотно повиновался. Выходя изъ дверей, старикъ взглянулъ на посѣтителя и произнесъ тѣмъ же прежнимъ голосомъ: -- Здѣсь невеселое мѣсто для меня кончать свои дни, мистеръ Одлей. Я принесъ многія жертвы и еще готовъ на новыя, но со мною худо поступили.
Оставшись одинъ въ полусвѣтлой маленькой гостиной, Гобертъ Одлей скрестилъ руки на груди и безсмысленно устремилъ глаза на полъ.
Джорджъ уѣхалъ; онъ могъ получить отъ него, можетъ быть, письмо по возвращеніи въ Лондонъ; но, вѣроятнѣе всего, ему уже никогда не увидѣться съ своимъ старымъ другомъ.
-- И какъ подумаешь, что я столько забочусь объ этомъ человѣкѣ! сказалъ онъ, подымая брови до половины лба: -- здѣсь точно въ кабакѣ воняетъ дешевымъ табакомъ, прибавилъ онъ: -- закурю лучше сигару.
Онъ вынулъ порт-сигаръ; въ маленькомъ каминѣ еще свѣтился уголекъ и онъ окинулъ взоромъ комнату, въ надеждѣ найти, чѣмъ бы закурить сигару.
Смятая, полуобгорѣвшая бумажка лежала на полу; онъ поднялъ и расправилъ ее, чтобы свернуть изъ нея приличный фитиль. При этомъ взоръ его невольно упалъ на знакомое имя, написанное на бумажкѣ -- имя того лица, о которомъ онъ столько думалъ. Онъ поднесъ бумажку къ окну, чтобы яснѣе разсмотрѣть ее.
Это былъ отрывокъ телеграфической депеши, верхняя часть которой была сожжена, но главная и большая часть посланія была еще цѣла.
"Толбойзъ прибылъ въ вчера ночью и поѣхалъ въ дилижансѣ въ Лондонъ по дорогѣ въ Ливерпуль, откуда поѣдетъ въ Сидней."
Число, имя и адресъ отправителя депеши сгорѣли вмѣстѣ съ оглавленіемъ. Лицо Роберта Одлей покрылось смертною блѣдностью. Онъ осторожно сложилъ лоскутокъ бумажки и положилъ его въ свой бумажникъ.
-- Боже мой! сказалъ онъ:-- что бы это значило? Я сегодня же отправлюсь въ Ливерпуль и наведу справки.