Ошибка слесаря.
Было ровно пять минутъ пятаго, когда мистеръ Робертъ Одлей вышелъ на платформу въ Тардитчѣ. Выйдя изъ вагона, онъ остался спокойно дожидаться, пока носильщикъ, предложившій ему свои услуги съ любезностью, поистинѣ удивительной въ классѣ людей, лишенныхъ права на благодарность публики, выручилъ его щенковъ и чемоданъ. Робертъ Одлей дожидался съ свойственнымъ ему терпѣніемъ. Но такъ-какъ пассажировъ было много и въ числѣ ихъ находились и пассажиры изъ Норфолька съ ружьями и собаками, то потребовалось не мало времени, чтобы всѣхъ удовлетворить, такъ что даже англійское терпѣніе молодаго адвоката начало измѣнять ему.
-- Быть можетъ, когда этотъ господинъ, что такъ шумитъ, отъищетъ свою собаку съ коричневыми пятнами, мнѣ, наконецъ, отдадутъ мои вещи и отпустятъ на всѣ четыре стороны. Мошенники, они тотчасъ по лицу узнали, что всякій можетъ сѣсть мнѣ на голову, и, что еслибъ имъ вздумалось затоптать меня, до смерти на этой самой платформѣ, я бы и тогда не съумѣлъ протестовать противъ компаніи.
Вдругъ въ головѣ его блеснула какая-то мысль, и онъ, оставивъ носильщика заботиться о его вещахъ, пошелъ на другую сторону станціи.
Онъ услышалъ звонокъ и, взглянувъ на часы, припомнилъ, что обратный поѣздъ въ Кольчестеръ долженъ былъ отправляться въ самое это время. Поиски за Джорджемъ пріучили его къ излишней подозрительности. Онъ поспѣлъ какъ-разъ во-время, чтобы увидѣть садившихся пассажировъ.
Въ самую эту минуту влетѣла на платформу молодая дама; она такъ торопилась, боясь опоздать, что чуть-чуть не сбила Роберта съ ногъ.
-- Извините, начала она церемонно, но потомъ, поднявъ глаза, воскликнула:-- Робертъ! Вы въ Лондонѣ?
-- Да, леди Одлей, вы были правы: Гостинница Замка -- дѣйствительно нездоровое мѣсто и мнѣ...
-- И вамъ надоѣло тамъ жить; я такъ и знала. Отворите, пожалуйста, мнѣ дверцы вагона; поѣздъ тронется черезъ двѣ минуты.
Робертъ Одлей смотрѣлъ на жену своего дяди съ нѣсколько озадаченнымъ видомъ.
"Что бы это могло значить?" думалъ онъ: "она вовсе не походитъ на то несчастное, безпомощное существо, сбросившее на минуту маску и устремлявшее на меня такіе жалобные взоры въ маленькой комнаткѣ на Моунт-Станнингѣ. Что могло причинить эту перемѣну?"
Думая это про себя, онъ въ то же время отворилъ дверцы вагона, помогъ ей сѣсть и оправилъ широкія складки ея бархатнаго салопа.
-- Благодарю васъ; вы такъ добры, право! Вы вѣрно найдете очень глупымъ, что я путешествую въ такое время, и не сказавшись мужу. Но я пріѣзжала сюда уплатить страшный счетъ моей модистки, который бы я не хотѣла показать самому снисходительному изъ мужей, потому что какъ онъ ни будь тамъ снисходителенъ, а все же подумаетъ, что я не въ мѣру расточительна, а мнѣ тяжела одна мысль упасть въ его мнѣніи.
-- И Боже васъ отъ этого избави, леди Одлей, серьёзно сказалъ Робертъ.
Она взглянула на него съ улыбкой.
-- И правда, Боже избави, пробормотала она:-- да, я и не думаю, что это когда нибудь случится.
Не успѣла она произнести эти слова, какъ раздался второй звонокъ и поѣздъ тронулся. На лицѣ миледи и въ послѣднюю минуту сіяла та же ясная, вызывающая, торжествующая улыбка.
"Зачѣмъ бы она ни пріѣзжала въ Лондонъ, но она навѣрно успѣла въ своемъ намѣреніи" подумалъ онъ. "Ужь не перехитрила ли она меня какою нибудь женскою уловкой? Неужели я никогда не открою истины, а вѣкъ свой буду мучиться сомнѣніями и подозрѣніями, пока, наконецъ, сойду съ ума? Зачѣмъ пріѣзжала она въ Лондонъ?"
Онъ еще задавалъ себѣ этотъ вопросъ, когда уже подымался по лѣстницы въ Фиг-Три-Кортѣ, съ собаками подъ мышками и пледомъ черезъ плечо.
Онъ нашелъ свои комнаты въ обычномъ порядкѣ. Гераніи свидѣтельствовали о тщательномъ уходѣ, а канарейки уже отправились на покой, потому что клѣтка, заботливыми попеченіями мистриссъ Малоне, была накрыта зеленымъ сукномъ. Окинувъ торопливымъ взглядомъ гостиную, Робертъ Одлей спустилъ собакъ на коверъ передъ каминомъ, и прошелъ въ маленькую комнатку, служившую ему уборной.
Въ этой комнатѣ хранились чемоданы, сундуки и другой громоздкій хламъ; въ этой же комнатѣ Джорджъ Толбойзъ сложилъ и свои вещи. Робертъ взялъ чемоданчикъ, стоявшій наверху большаго сундука и, наклонившись надъ нимъ со свѣчей въ рукахъ, тщательно осмотрѣлъ замокъ.
Суда по всему, чемоданъ былъ въ томъ же положеніи, въ которомъ Джорджъ оставилъ его въ тотъ день, когда онъ присоединилъ свое траурное одѣваніе къ другимъ вещамъ, хранившимся у него въ этомъ чемоданѣ на намять о покойной женѣ. Робертъ провелъ рукавомъ по крышкѣ чемодана, на которой съ мѣдными гвоздочками были выведены буквы G. и Т., но, повидимому, мистриссъ Малоне была отличная хозяйка: ни на чемоданѣ, ни на сундукѣ не было ни пылинки.
Мистеръ Одлей отправилъ мальчика за своей прислужницей, а самъ, между тѣмъ, принялся ходить взадъ и впередъ по своей гостиной, съ нетерпѣніемъ ожидая ея появленія.
Она явилась черезъ какихъ нибудь десять минутъ и, выразивъ свою радость о пріѣздѣ "барина", почтительно дожидалась приказаній.
-- Я послалъ за вами, чтобы узнать только, не былъ ли кто здѣсь, то-есть не спрашивалъ ли кто сегодня ключей отъ моихъ комнатъ -- какая нибудь дама?
-- Дама? Никакъ нѣтъ-съ; осмѣлюсь доложить, что никакой дамы здѣсь не было; а вотъ развѣ слесарь, можетъ, объ немъ изволите говорить.
-- Слесарь!
-- Точно такъ-съ, слесарь, которому приказано ныньче придти.
-- Я приказалъ слесарю придти! воскликнулъ Робертъ. "Нѣтъ, это я оставилъ бутылку коньяку въ шкапу" подумалъ онъ про себя: "и мистриссъ Малоне очевидно угостилась."
-- Право, слесарь, которому вы приказали осмотрѣть замки, продолжала она: -- тотъ самый, что живетъ въ маленькой улицѣ недалеко отъ моста, и мистриссъ Малоне пустилась подробно объяснять его адресъ.
Робертъ поднялъ глаза къ небу въ нѣмомъ отчаяніи.
-- Еслибы вы присѣли на минутку, да постарались бы собраться съ мыслями, мистриссъ М. (онъ съ умысломъ употребилъ это сокращеніе, во избѣжаніе излишняго труда) -- то мы, можетъ быть, наконецъ поняли бы другъ друга. Вы говорите, что здѣсь былъ слесарь?
-- Именно такъ, сэръ.
-- Сегодня?
-- Точно такъ, сэръ.
Слово за слово мистеръ Одлей вывѣдалъ отъ нея слѣдующее: около трехъ часовъ пополудни, къ мистриссъ Малоне явился слесарь и спросилъ у нея ключъ отъ квартиры мистера Одлея для того, чтобы осмотрѣть замки на дверяхъ, которые всѣ почти, по его словамъ, требовали чинки. Онъ объявилъ ей, что пришелъ по приказанію мистера Одлея, отъ котораго онъ получилъ письмо изъ деревни, гдѣ этотъ господинъ проводилъ праздники. Мистриссъ Малоне, положившись на истину его словъ, пустила его въ комнаты мистера Одлея, и онъ оставался тамъ съ полчаса.
-- Но, вѣдь вы, конечно, были съ нимъ, пока онъ осматривалъ замки? спросилъ мистеръ Одлен.
-- Я постоянно входила и выходила, сэръ, потому что я воспользовалась этимъ временемъ, чтобы вымыть лѣстницу.
-- А, вы все время входили и выходили. Не могли ли бы вы отвѣтить мнѣ на простой вопросъ: надолго ли вы отлучались изъ комнаты, пока слесарь работалъ тамъ? скажите самое долгое.
Но мистриссъ Малоне не могла отвѣтить на этотъ простой вопросъ. Могло быть, что и на десять минутъ, хоть она полагала, что менѣе. Конечно, могло быть и четверть часа, но она готова поручиться, что не болѣе того. Ей показалось, такъ около пяти минутъ, да это все изъ-за этой лѣстницы -- и она пустилась въ длинное разсужденіе о мытьѣ лѣстницъ вообще и этой въ особенности.
Робертъ вздохнулъ съ выраженіемъ полнѣйшей покорности судьбѣ.
-- Ничего, ничего, мистриссъ М., сказалъ онъ: -- онъ имѣлъ довольно времени сдѣлать тамъ все, что хотѣлъ, и вы все-таки не были умнѣй, что заходили нѣсколько разъ.
Мистриссъ Малоне посмотрѣла на него съ выраженіемъ ужаса и испуга.
-- Но что жь могъ онъ тамъ украсть за исключеніемъ птицъ и гераніи?
-- Конечно, конечно, я понимаю. А нутка, мистриссъ М., скажите-ка мнѣ адресъ этого человѣка; я пойду къ нему.
-- Да, только вы прежде покушаете, сэръ?
-- Нѣтъ, я прежде побываю у слесаря, а потомъ буду обѣдать.
И cъ этими словами онъ взялъ шляпу и направился къ двери.
-- Такъ что же, адресъ-то, мистриссъ М.?
Ирландка дала ему адресъ въ какой-то маленькой улицѣ, за церковью св. Бранда, и Робертъ Одлей направился туда по грязи и слякоти, которую простодушные лондонскіе жители называютъ снѣгомъ.
Онъ наконецъ нашелъ слесаря; съ большимъ трудомъ и жертвуя своей шляпой, вошелъ онъ въ низенькую дверь лавки. Передъ открытымъ окномъ ярко горѣлъ газовый рожокъ, а изъ маленькой кбмнатки за лавкой слышалось нѣсколько веселыхъ голосовъ, по никто не отвѣтилъ на возгласъ Роберта: "Эй, кто тутъ?" Причина этого невниманія довольно понятна. Веселое общество было слишкомъ занято своимъ веселіемъ, чтобы замѣчать то, что происходило во внѣшнемъ мірѣ и Робертъ Одлей, только проникнувъ въ самую глубь лавки и открывъ стеклянную дверь, отдѣлявшую его отъ веселой компаніи, успѣлъ обратить на себя вниманіе. Глазамъ его представилась веселая, разгульная картина во вкусѣ Теньера.
Слесарь, его жена, дѣти и нѣсколько знакомыхъ женскаго пола сидѣли вокругъ стола, на которомъ красовались двѣ бутылки, но не грубыя, неблаговидныя бутылки съ безцвѣтнымъ экстрактомъ можжевеловыхъ ягодъ, столь любимымъ необразованными массами, а подлинный портвейнъ и хересъ -- свирѣпый, жгучій хересъ -- темный, бурый, даже не въ мѣру, бурый -- и чудный, старый портвейнъ, не тотъ жалкій напитокъ, потерявшій крѣпость отъ старости, а богатое вино, сладкое, питательное и какого цвѣта!
Когда Робертъ Одлей вошелъ въ комнату, слесарь говорилъ:
-- Съ тѣмъ она вышла, и такъ мило, что -- мое почтеніе.
Все общество приведено, было въ смущеніе появленіемъ мистера Одлей, но самъ слесарь былъ озадаченъ болѣе другихъ. Онъ такъ поспѣшно поставилъ на столъ свой стаканъ, что расплескалъ вино и какъ-то нервически принялся утирать ротъ грязной рукою.
-- Вы ныньче были у меня, спокойно сказалъ Робертъ.-- Пожалуйста, не безпокойтесь, сударыни, прибавилъ онъ, обращаясь къ обществу женскаго пола.-- Вы были у меня сегодня, мистеръ Уайтъ, и...
Тотъ перебилъ его.
-- Надѣюсь, сэръ, вы простите мнѣ мою ошибку, бормоталъ онъ.-- Мнѣ, право, такъ совѣстно, такъ совѣстно, что приключилось подобное недоразумѣніе. Меня потребовали къ другому господину -- мистеру Олвинъ, въ Гардеи-Кортѣ, но я совершенно забылъ имя и припомнивъ, что я не разъ уже на васъ работать, и вздумалъ, что и на этотъ разъ вѣроятно вы меня требовали. Вотъ я пришелъ къ мистриссъ Малоне и спросилъ у ней ключи отъ вашихъ комнатъ; но какъ только я увидѣлъ ваніи замки, я сказалъ себѣ: да они всѣ въ порядкѣ и вовсе не нуждаются въ поправкѣ.
-- Однако, вы пробыли полчаса.
-- Да, сэръ, потому что нашелъ одинъ замокъ, который нуждался въ поправкѣ, въ двери, что ближе всѣхъ къ лѣстницѣ. Я его вынулъ, вычистилъ и вставилъ обратно. Я ничего не возьму за него и надѣюсь, что вы забудете эту глупую ошибку; вотъ тридцать лѣтъ будетъ въ іюлѣ, какъ я занимаюсь этимъ ремесломъ и...
-- Никогда ничего подобнаго не случалось, не такъ ли? серьёзно сказалъ Робертъ.-- Правда ваша, дѣло такое странное, что не каждый день случается. Вы, какъ я вижу, наслаждаетесь сегодня; должно быть, ловкую аферу сдѣлали, и теперь, что называется, "угощаетесь" -- Не такъ ли?
Говоря это, Робертъ Одлей смотрѣлъ ему прямо въ глаза. Слесарь былъ съ виду хорошій человѣкъ и во всякомъ случаѣ ему нечего было стыдиться, кромѣ развѣ грязи и неопрятности, да и та, вѣдь по словамъ матери Гамлета -- "вещь обыкновенная". Но глаза мистера Уайта не могли выносить испытующаго взгляда молодаго адвоката и онъ принялся бормотать что-то о своей мистриссъ, и о пріятельницахъ его мистриссъ, и о портвейнѣ, и о хересѣ -- какъ-будто бы онъ, честный механикъ и гражданинъ свободной страны, долженъ былъ извиняться передъ Робертомъ Одлей въ томъ, что позволилъ себѣ такое невинное удовольствіе въ своей же собственной гостиной.
Но Робертъ съ разу осадилъ его, сказавъ съ небрежнымъ поклономъ:
-- Пожалуйста, не извиняйтесь; я люблю видѣть, какъ люди веселятся. Прощайте, мистеръ Уайтъ. Доброй ночи, сударыни.
Онъ поклонился мистриссъ и ея пріятельницамъ, очарованнымъ его развязными манерами и красивымъ лицомъ, и вышелъ изъ лавки.
-- Такъ-то-съ, бормоталъ онъ про себя.-- Съ тѣмъ она вышла, и такъ мила, что -- мое почтеніе.-- Кто это вышла-то? И что такое разсказывалъ кузнецъ, когда я его перебилъ? О! Джорджъ Толбойзъ, Джорджъ Толбойзъ! открою ли я когда-нибудь тайну твоей участи? И приближаюсь ли я по крайней мѣрѣ къ ней хоть медленно, но вѣрно? Дѣйствительно ли радіусъ будетъ съ каждымъ днемъ уменьшаться, пока онъ не охватитъ мрачнымъ кольцомъ даже тѣхъ, кого я люблю? Чѣмъ все это кончится?.
Тоска брала его, когда онъ пробирался обратно въ свою опустѣлую квартиру.
Мистриссъ Малоне между-тѣмъ приготовила ему обыкновенный обѣдъ холостяковъ, очень вкусный и питательный, но неимѣющій притязаній на новизну. Она зажарила ему бараньи котлеты и поставила ихъ, накрывъ тарелкой, на маленькій столикъ передъ каминомъ.
Робертъ Одлей вздохнулъ, увидѣвъ это классическое блюдо и невольно съ грустью вспомнилъ о кухаркѣ своего дядюшки.
-- Ея котлетки à la Maintenon дѣлаютъ изъ баранины что-то болѣе чѣмъ баранину, какое-то нѣжнѣйшее, тончайшее мясо, какого, кажется, невозможно найти ни на какомъ земномъ животномъ, бормоталъ онъ съ умиленіемъ:-- а у мистриссъ Малоне котлетки, подъ часъ, бываютъ и жестки; но такова ужь жизнь -- что тутъ будешь дѣлать.
Онъ съѣлъ нѣсколько кусочковъ и оттолкнулъ тарелку.
-- Я еще не съѣлъ за этимъ столомъ ни одного порядочнаго обѣда съ-тѣхъ-поръ, какъ я потерялъ Джорджа Толбойза, сказалъ онъ.-- Это мѣсто кажется какъ-то особенно мрачно, словно онъ умеръ въ сосѣдней комнатѣ и такъ остался непохороненнымъ. И какъ давно, давно кажется, былъ этотъ сентябрьскій вечеръ, когда я разстался съ нимъ, живымъ и здоровымъ, и потерялъ его такъ же быстро и непонятно, какъ бы подъ нимъ открылась потаенная дверь въ землѣ и прямо спустила его къ антиподамъ.