Клара.
Выходя изъ дверей, Робертъ Одлей нашелъ своего извощика, спящаго на козлахъ, его угостили слишкомъ крѣпкимъ пивомъ, и онъ невольно забылся; но, очнувшись, съ радостью встрѣтилъ своего сѣдока. Старая бѣлая лошадь, которой, казалось, было столько же лѣтъ, сколько и экипажу, также спала и только проснулась въ ту минуту, когда Робертъ съ шумомъ сошелъ съ лѣстницы. Понуряемая бичомъ, она поплелась тихонько, словно во снѣ. Молодой же человѣка, надвинулъ шляпу на брови и сталъ думать о пропавшемъ другѣ.
Онъ нѣкогда игрывалъ въ этомъ скучномъ саду, подъ этими унылыми елями и былъ веселъ, если можно допустить веселость въ домѣ Гаркорта Толбойза. Онъ, быть можетъ, игрывалъ съ этой самой сестрой, которая теперь не проронила о немъ ни одной слезы. Робертъ Одлей смотрѣлъ на прямыя правильныя дорожки, на прямыя деревья и удивлялся, какъ Джорджъ, выросшій въ подобномъ мѣстѣ, могъ сдѣлаться тѣмъ откровеннымъ, добрымъ, беззаботнымъ другомъ, какимъ онъ его знавалъ. Какъ могло случиться, что, имѣя постоянно передъ глазами своего отца, онъ не пошелъ по его слѣдамъ и не сдѣлался непріятнѣйшимъ человѣкомъ для себя и другихъ? Какъ могло это случиться? Очень просто, потому что мы обязаны душею, дѣлающею насъ великими или мелкими людьми, существу, которое неизмѣримо выше нашихъ родителей. Носы и подбородки могутъ переходить отъ отца къ сыну, отъ дѣда къ внуку, подобно тому, какъ всѣ формы увядшаго осенью цвѣтка воспроизводятся на слѣдующую весну въ новомъ цвѣткѣ; но душа не подчинена никакимъ земнымъ правиламъ: ею руководитъ только воля Всемогущаго.
"Слава-богу!" думалъ Робертъ Одлей: "слава-богу! Все кончено. Бѣдный мой другъ будетъ отдыхать въ неизвѣстной могилѣ и я не причиню позора тѣмъ, кого люблю. Рано или поздно, позоръ этотъ придетъ, но я не буду тутъ причастенъ. Тяжелый кризисъ прошелъ, и я свободенъ."
Ему какъ-то легче теперь дышалось. Благородная его натура отворачивалась отъ принятой имъ на себя роли шпіона и полицейскаго сыщика.
Между тѣмъ экипажъ выѣзжалъ изъ воротъ сада и Робертъ привсталъ, чтобы еще разъ взглянуть на мрачныя ели, прямыя дорожки, гладкую мураву лужка и на большой одинокій кирпичный домъ.
Вдругъ онъ вздрогнулъ; по аллеѣ бѣжала, почти летѣла женщина, махая бѣлымъ платкомъ.
Нѣсколько времени онъ съ удивленіемъ смотрѣлъ на это странное явленіе.
-- Не за мною ли гонится эта женщина? воскликнулъ онъ наконецъ.-- Стой, прибавилъ онъ, обращаясь къ извощику.-- Странный нынѣ, экцентрическій вѣкъ, ненормальная эпоха человѣческой исторіи. Она вѣрно гонится за мною. Можетъ быть, я забылъ свой платокъ и мистеръ Толбойзъ посылаетъ его мнѣ съ этой женщиной. Не лучше ли мнѣ пойдти къ ней на встрѣчу? Право, очень вѣжливо послать мнѣ мой платокъ.
Робертъ Одлей медленно вылѣзъ изъ экипажа и тихо направился на встрѣчу къ спѣшившей къ нему женщинѣ.
Онъ былъ нѣсколько близорукъ, и только когда они совершенно поравнялись, онъ узналъ ее.
-- Боже милостивый! воскликнулъ онъ:-- вѣдь это -- миссъ Толбойзъ!
Это была дѣйствительно миссъ Толбойзъ. Она едва переводила духъ отъ усталости и волненія.
Робертъ теперь, въ первый разъ, могъ вполнѣ разсмотрѣть ея лицо. Она была замѣчательно хороша собою. У нея были каріе глаза, какъ у Джорджа, блѣдный цвѣтъ лица, правильныя черты и удивительная подвижность физіономіи. Робертъ все это замѣтилъ въ нѣсколько мгновеній и еще болѣе удивился холодности, выказанной ею во все время его разговора съ мистеромъ Толбойзомъ. Въ глазахъ ея не видно было слезъ, но они ужасно блестѣли, губы же дрожали отъ волненія, когда она говорила.
-- Миссъ Толбойзъ, сказалъ онъ:-- что могу я?... зачѣмъ...
Она вдругъ его перебила и, схвативъ за руку, воскликнула:
-- О, дайте мнѣ поговорить съ вами, дайте мнѣ поговорить съ вами, или я сойду съ-ума! Я все слышала. Я вѣрю тому, чему вы вѣрите; и я сойду съ-ума, если хоть чѣмъ нибудь не помогу отомстить за его смерть.
Гобертъ Одлей былъ слишкомъ озадаченъ, чтобы тотчасъ же ей отвѣчать. Онъ менѣе всего на свѣтѣ ожидалъ этого.
-- Возьмите мою руку, миссъ Толбойзъ, сказалъ онъ, наконецъ.-- Пожалуйста, успокойтесь. Пойдемте назадъ къ дому и будемте спокойно разсуа;дать. Я бы не сталъ говорить, еслибъ я зналъ...
-- Еслибы вы знали, что я люблю моего брата, быстро произнесла она.-- Какъ могли вы знать, что я его люблю? Какъ могъ кто нибудь знать, что я его люблю, если я не съумѣла побудить отца принять его, сказать ему ласковое слово? Какъ смѣла я выказать мою любовь къ нему въ этомъ домѣ, гдѣ привязанность сестры только обратилась бы ему во вредъ? Вы не знаете моего отца, мистеръ Одлей. Я его знаю. Я знала, что просить за Джорджа было бы только испортить его дѣло. Я знала, что единственная надежда увидѣть опять любимаго брата основывалась на времени. Поэтому я дожидалась -- терпѣливо дожидалась, все въ ожиданіи лучшаго; ибо я знаю, что отецъ мои любитъ своего сына. Я вижу, вы недовѣрчиво улыбаетесь, мистеръ Одлей; конечно, незнакомцу трудно повѣрить, что подъ маскою стоицизма у моего отца кроется доля, хотя и малая, любви къ его дѣтямъ. Постойте, прибавила она вдругъ, положа ему руку на плечо и посматривая назадъ на прямую аллею.-- Я убѣжала изъ дому заднимъ ходомъ. Папа не долженъ видѣть, что я съ вами разговариваю, мистеръ Одлей, и не долженъ видѣть вашъ экипажъ у воротъ. Пойдите, прикажите извощику ѣхать впередъ, а я пройду черезъ садъ и, выйдя изъ другой калитки, встрѣчу васъ на большой дорогѣ.
-- Но вы простудитесь, миссъ Толбойзъ, возразилъ Робертъ съ сожалѣніемъ, замѣтивъ, что она дрожала.-- Вы дрожите.
-- Не отъ холода, отвѣчала она.-- Я думаю о моемъ братѣ Джорджѣ. Если вы имѣете хоть искру сожалѣнія къ сестрѣ вашего несчастнаго друга, сдѣлайте то, что я васъ прошу. Я должна поговорить съ вами, я должна поговорить съ вами, если съумѣю спокойно и разсудительно.
Она провела рукою по лбу, какъ бы стараясь припомнить что-то, и потомъ указала на ворота. Робертъ поклонился и отошелъ. Онъ приказалъ извощику потихоньку ѣхать къ станціи и пошелъ пѣшкомъ вокругъ забора, окружавшаго садъ мистера Толбойза. Саженяхъ въ пяти или десяти отъ главныхъ воротъ онъ подошелъ къ небольшой калиткѣ и сталъ дожидаться миссъ Толбойзъ.
Она вскорѣ явилась въ томъ же платкѣ на головѣ, съ тѣми же блестящими какъ уголь глазами.
-- Пойдемте со мною по саду, сказала она.-- Насъ могутъ увидѣть на большой дорогѣ.
Онъ поклонился, вошелъ въ калитку и притворилъ ее за собою.
Взявъ протянутую ему руку, онъ замѣтилъ, что она сильно дрожала.
-- Пожалуйста, успокойтесь, миссъ Толбойзъ, сказалъ онъ.-- Я могу ошибиться въ своемъ мнѣніи; я могу...
-- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, воскликнула молодая дѣвушка:-- вы не ошибаетесь. Брата моего убили. Скажите мнѣ имя этой женщины -- женщины, которую вы подозрѣваете въ участіи въ его исчезновеніи -- въ его убійствѣ.
-- Этого я не могу сдѣлать до тѣхъ поръ...
-- До которыхъ поръ?
-- Пока навѣрно не узнаю, виновна ли она.
-- Вы сказали моему отцу, что покинете всякую мысль добраться до истины, что вы согласны оставить участь моего брата ужасною тайною, никогда неразрѣшимою здѣсь на землѣ. Но вы этого не сдѣлаете, мистеръ Одлей. Вы не измѣните памяти вашего друга. Вы отомстите тѣмъ, кто его погубили. Вы это сдѣлаете. Не правда ли?
Мрачное облако затмило прекрасное лицо Роберта Одлея. Онъ вспомнилъ то, что онъ сказалъ наканунѣ въ Соутгэмптонѣ:
"Рука, сильнѣе моей, ведетъ меня впередъ по этой темной дорогѣ".
За четверть часа тому назадъ, онъ воображалъ, что все кончено, и что онъ избавленъ отъ ужасной обязанности раскрыть тайну смерти Джорджа. Теперь эта дѣвушка, эта, повидимому, безчувственная дѣвушка заговорила и побуждала его идти впередъ, туда, куда вела его судьба.
-- Еслибы вы знали, какое несчастіе можетъ послѣдовать для меня отъ открытія истины, миссъ Толбойзъ, сказалъ онъ:-- то вы едва ли стали бы просить меня продолжать эти поиски.
-- Но я васъ прошу, отвѣчала она:-- я васъ прошу отомстить за преждевременную смерть моего брата. Хотите вы это сдѣлать? Да, или нѣтъ?
-- Если я вамъ отвѣчу -- нѣтъ?
-- Тогда я сама это сдѣлаю! воскликнула она, устремивъ на него свои большіе каріе глаза.-- Я сама выслѣжу эту тайну; я найду эту женщину, да, хотя вы и отказываетесь сказать мнѣ, въ которой части Англіи мой братъ пропалъ. Если вы откажетесь открыть эту тайну для меня, то я хотя объѣду весь свѣтъ, а открою ее сама. Я -- совершеннолѣтняя и могу дѣлать что хочу; я богата, ибо мнѣ оставила хорошее состояніе одна изъ моихъ тётокъ. Я въ состояніи нанять людей, которые мнѣ помогутъ, и которыхъ личный интересъ будетъ побуждать мнѣ хорошо служить. Выбирайте, мистеръ Одлей. Вы или я, кто изъ насъ откроетъ убійцу моего брата?
Робертъ взглянулъ ей прямо въ лицо и убѣдился, что рѣшеніе ея не было плодомъ минутнаго женскаго увлеченія, которое исчезло бы отъ перваго столкновенія съ различными преградами. Нѣтъ, прекрасное лицо ея выражало твердую рѣшимость, которую одна смерть могла поколебать; эта рѣшимость придавала всѣмъ ея чертамъ какое-то мрачное выраженіе.
-- Я выросла въ атмосферѣ постояннаго гнёта, спокойно сказала она:-- я подавляла естественныя чувства, пока они стали наконецъ неестественны по своей пламенности. Мнѣ не позволяли питать ни любви, ни дружбы. Мать моя умерла, когда я еще была ребёнкомъ. Отецъ мои всегда былъ такимъ, какимъ вы его сегодня видали. У меня оставался одинъ только братъ. Вся любовь моя сосредоточена была на немъ. Теперь удивляетесь ли вы, что когда я слышу, что онъ измѣннически убитъ, я жажду мщенія? О, Боже мой, воскликнула она, ломая руки и устремляя взоръ на холодное, зимнее небо:-- укажи мнѣ убійцу моего брата, и дозволь моей рукѣ отмстить за преждевременную его смерть!
Робертъ Одлей, пораженный удивленіемъ, смотрѣлъ На нее. Пожиравшая ее страсть придавала ея красотѣ какое-то непонятное величіе. Она не была похожа на жеицинъ, которыхъ Робертъ до сихъ поръ видалъ. Двоюродная его сестра была хороша собою, жена его дядюшки восхитительна, но Клара Толбойзъ была красавица. Лицо Ніобеи, облагороженное горемъ, едва ли могло быть классичнѣе ея лица. Даже ея сѣрое пуританское платье шло къ ней болѣе чѣмъ самое роскошное платье къ женщинѣ не столь красивой.
-- Миссъ Толбойзъ, сказалъ Робертъ послѣ нѣкотораго молчанія:-- вашъ братъ будедъ. отомщенъ. Онъ не будетъ забытъ. Я не думаю, чтобы какой нибудь адвокатъ могъ бы такъ вѣрно привести васъ къ открытію тайны, какъ я васъ приведу, если вы только будете терпѣливы и вполнѣ мнѣ довѣритесь.
-- Я вамъ довѣряю, отвѣчала она:-- я вижу, что вы поможете мнѣ.
-- Ужь, видно, такъ суждено мнѣ судьбою, торжественно произнесъ Робертъ.
Впродолженіе своего разговора съ Раркортомъ Толбойзомъ, онъ тщательно избѣгалъ дѣлать какіе нибудь выводы изъ приводимыхъ фактовъ. Онъ просто разсказалъ исторію жизни Джорджа со времени его пріѣзда въ Лондонъ до его исчезновенія. Теперь онъ видѣлъ, что Клара Толбойзъ пришла къ тому же заключенію и что они другъ друга поняли.
-- Получали ли вы письма отъ вашего брата, миссъ Толбойзъ? спросилъ онъ.
-- Два письма. Одно -- написанное имъ прежде свадьбы, другое -- изъ Ливерпуля, наканунѣ дня, когда онъ отправился въ Австралію.
-- Позволите вы мнѣ взглянуть на нихъ?
-- Да, я пришлю ихъ вамъ, если вы оставите мнѣ вашъ адресъ. Вы будете повременамъ писать ко мнѣ, не правда ли, чтобы увѣдомить меня, приближаетесь ли вы къ открытію тайны. Пока я нахожусь здѣсь, я должна буду дѣйствовать по секрету, но мѣсяца черезъ два или три, я уѣду отсюда и буду тогда свободна дѣлать, что хочу.
-- Вы оставляете Англію? спросилъ Робертъ.
-- О, нѣтъ! я поѣду погостить къ знакомымъ въ Эссексъ.
Робертъ такъ сильно вздрогнулъ при этихъ словахъ, что Клара пристально посмотрѣла на него. Волненіе, ясно выразившееся на его лицѣ, выдало часть его тайны.
-- Мой братъ Джорджъ исчезъ въ Эссексѣ, сказала она.
-- Сожалѣю, что вы это открыли, отвѣчалъ онъ.-- Мое положеніе съ каждымъ днемъ дѣлается все запутаннѣе и непріятнѣе.
Она машинально подала ему свою руку, холодную какъ мраморъ.
-- Пожалуйста, воротитесь домой, дружески сказалъ Робертъ.-- Я боюсь, чтобы вы не пострадали отъ сегодняшней утренней прогулки.
-- Чтобы я пострадала! воскликнула она съ ѣдкою ироніею.-- Вы говорите мнѣ о страданіи, когда единственное существо, любившее меня, на этомъ свѣтѣ, похищено изъ него въ цвѣтѣ лѣтъ. Что же мнѣ остается какъ не страдать? Что мнѣ морозъ? прибавила она, отбрасывая шаль съ головы.-- Я готова босыми ногами, по снѣгу, пойдти отсюда въ Лондонъ, еслибъ я этимъ могла только возвратить ему жизнь? Чего бы я не сдѣлала, только бы возвратить ему жизнь? Чего бы я не сдѣлала?
Въ этихъ словахъ она излила всю свою страшную горесть и, закрывъ лицо руками, она въ первый разъ заплакала. Рыданія ея были такъ сильны, они такъ потрясли ея нѣжную натуру, что она доля;на была прислониться къ ближайшему дереву.
Робертъ смотрѣлъ на нее съ выраженіемъ нѣжнаго состраданія; она была такъ похожа на друга, котораго онъ любилъ и потерялъ, что ему невозможно было считать ее чужою; невозможно было припомнить, что они въ первый разъ встрѣтились съ нею въ это утро.
-- Пожалуйста, успокойтесь, сказалъ онъ:-- надѣйтесь, хотя и нѣтъ надежды. Мы, можетъ быть, оба ошибаемся. Вашъ братъ, можетъ быть, еще живъ.
-- О, еслибъ это было! страстно прошептала она: -- еслибъ это могло быть.
-- Будемте надѣяться.
-- Нѣтъ, отвѣчала она, смотря на него сквозь слезы:-- будемте надѣяться на одно только мщеніе. Прощайте, мистеръ Одлей. Постойте; вашъ адресъ.
Онъ подалъ ей свою карточку, которую она тотчасъ же спрятала въ карманъ.
-- Я пришлю вамъ письма Джорджа, сказала она: -- они могутъ быть вамъ полезны. Прощайте.
Она оставила его совершенно пораженнаго ея страстной энергіей и благородной красотой ея лица. Онъ остановился и смотрѣлъ ей вослѣдъ до тѣхъ поръ, пока она исчезла за прямыми елями. Потомъ онъ медленно вышелъ изъ саду.
"Да поможетъ небо тѣмъ, которые стоятъ между мною и тайною", думалъ онъ; "они будутъ принесены въ жертву памяти Джорджа Толбойза.