По профессіи, я -- корреспондентъ и пишу для газетъ. Живу я въ Польтнейвиллѣ. У меня всегда была страсть въ чудесному и я отличался той легкостью, съ которою выслѣживалъ тайны и раскрывалъ загадочныя происшествія. Вечеромъ 17 іюня 1845 года, я вышелъ изъ своей редакціи и шелъ домой. Ночь была свѣтлая, звѣздная. Я обдумывалъ въ головѣ смыслъ странной статьи, только-что прочитанной мною въ "Times'ѣ". Я достигъ того мѣста моего пути, гдѣ было всего темнѣе, и замѣтилъ, что машинально повторяю: "Пожилой джентльменъ недѣлю тому назадъ вышелъ изъ своей квартиры на Кентъ-Родѣ", какъ вдругъ услыхалъ шаги за собою.
Быстро обернувшись съ выраженіемъ ужаса на лицѣ и при свѣтѣ только-что взошедшаго молодого мѣсяца, я увидалъ пожилого джентльмена съ зеленымъ бумажнымъ зонтикомъ; онъ приближался во мнѣ. Его сѣдые, бѣлоснѣжные волосы были раздѣлены проборомъ на высокомъ, открытомъ челѣ. Выраженіе его лица, слегка раскраснѣвшагося, было приторно любезно до глупости. Глаза его, широко открытые, странно вопросительно смотрѣли,-- взглядъ имѣлъ полоумное или идіотское выраженіе. Проходя мимо меня, онъ остановился и слегка повернулся лицомъ ко мнѣ, дѣлая вопросительный жестъ. Я все еще какъ будто вижу его; бѣлые локоны его волосъ слегка колеблятся отъ ночного вѣтерка, шляпа надѣта немного назадъ, а лицо рельефно выступаетъ на фонѣ темно-голубого неба.
Вдругъ онъ прямо взглянулъ на меня своими кроткими главами. Легкая улыбка заиграла вокругъ его тонкихъ губъ. Голосомъ, немного дрожащимъ отъ лѣтъ, и съ полу-довольнымъ тономъ дурака онъ спросилъ, указывая на вставшій мѣсяцъ: "зачѣмъ?-- Шш!"
Онъ спрятался за меня и боязливо глядѣлъ на дорогу. Онъ положилъ свои худыя руки мнѣ на плечи и я чувствовалъ, какъ дрожало отъ страха его старческое тѣло, указывая мнѣ по направленію предполагаемой опасности.
-- Шш! развѣ вы не слышите, они идутъ?-- Я прислушивался; ничего не было слышно, кромѣ шелеста деревъ, по сторонамъ дороги, качаемыхъ ночнымъ вѣтромъ. Я старался успокоить его, и отчасти успѣлъ въ этомъ: черезъ нѣсколько минуть прежняя слабая улыбка показалась на его добродушномъ лицѣ.
-- Зачѣмъ?-- За вопросительнымъ взглядомъ послѣдовало безнадежное, безумное выраженіе.
-- Зачѣмъ!-- повторилъ я успокоительнымъ тономъ.
-- Зачѣмъ,-- сказалъ онъ и лучъ разума блеснулъ у него въ лицѣ:-- вонъ этотъ мѣсяцъ, когда онъ плыветъ въ голубомъ эѳирѣ, бросая потоки свѣта на холмы и долины, подобно -- зачѣмъ,-- повторилъ онъ, слабо улыбаясь,-- вонъ этотъ мѣсяцъ, когда онъ плыветъ въ голубомъ эѳирѣ... Онъ остановился въ нерѣшимости. заикнулся -- и безнадежно глядѣлъ на меня, слезы капали изъ его влажныхъ, широко раскрытыхъ главъ.
Я ласково взялъ его руку въ свою.-- Бросая тѣнь на холмы и долины,-- спокойно повторилъ я, наводя его на тотъ же предметъ,-- подобно... Пойдемте.
-- А!-- сказалъ онъ, пожимая мнѣ руку дрожащею рукою,-- вы знаете?
-- Знаю. Не похоже ли это на... на... удобное помѣщеніе въ Лимгоузъ-Родъ?
Послѣдовалъ безсмысленный, удивленный взглядъ. Онъ грустно покачалъ головою. "Похоже на молодыхъ людей нужныхъ для легкой, хорошей работы"?
Онъ лукаво покачалъ своею старческою дряхлою головою.
-- Или, м-ръ Вордъ,-- сказалъ я смѣло и увѣренно,-- похоже на таинственное исчезновеніе на Кентъ-Родѣ?
Минута была полна ожиданія. Онъ, казалось, меня не разслышалъ. Вдругъ онъ повернулся.
-- Ха!
Я бросился впередъ. Но онъ уже исчезъ во мракѣ.