Кто ее взялъ?
На горной вершинѣ безъ устали ржала лошадь. Лошадь Кончи просила завтрака.
Этотъ протестъ голоднаго желудка достигъ до ушей всадниковъ, поднимавшихся въ гору съ запада. Одному изъ нихъ онъ показался знакомымъ.
-- Чортъ возьмні Это ржетъ Чикита! воскликнулъ предсѣдатель "Компаніи Ртутной Руды": -- Проклятый мексиканецъ, вѣроятно, заснулъ пьяный гдѣ-нибудь по близости.
Поровнявшись съ покинутымъ на произволъ судьбы животнымъ, докторъ Тильдъ бросилъ по сторонамъ пронзительный взглядъ.
-- Мнѣ это не нравится, сказалъ онъ: -- американецъ можетъ бросить своего коня по легкомыслію, но мексиканецъ -- никогда. Прибавьте шагу, молодцы; пожалуй, мы уже опоздали.
Черезъ полчаса, они остановились передъ развалившейся печью и неподвижно лежавшей фигурой Кончи, завернутой въ одѣяло.
-- Что я вамъ говорилъ? онъ пьянь! сказалъ предсѣдатель.
Докторъ не произнесъ ни слова, но нахмурилъ брови. Всѣ сошли съ лошадей и на четверенькахъ взлѣзли на выступъ утеса надъ самой печью.
-- Посмотрите! воскликнулъ секретарь Биссъ: -- насъ предупредили. Здѣсь уже выставлены объявленія.
Дѣйствительно, на скалѣ висѣли два объявленія на полотнѣ о томъ, что земля эта занята Мануэлемъ, Мкгуэлемъ, Педро, Вайльсомъ и Роскомономъ.
-- А пока эти молодцы распоряжались, докторъ, произнесъ предсѣдатель: -- вашъ проклятый мексиканецъ спалъ пьяный. Что намъ дѣлать?
Но докторъ молча направился къ виновнику ихъ несчастья. Остальные послѣдовали за нимъ. Онъ всталъ на колѣни передъ Кончо, развернувъ одѣяло, прилегъ ухомъ къ его сердцу и сказалъ:
-- Умеръ!
-- Неудивительно. Онъ принялъ вчера вечеромъ ваше лежарство. Всему виною ваши проклятыя лошадиныя средства.
Докторъ не обратилъ вниманія на это безцеремонное замѣчаніе. Онъ пристально взглянулъ на выпученные глаза Кончи и, открывъ ему ротъ, ощупалъ вспухшій языкъ.
-- Ничего, молодцы, не бойтесь! сказалъ онъ, вставая: -- сорвите эти объявленія, но спрячьте ихъ и смѣло выставляйте свои. Никто не станетъ оспаривать вашего права. Тутъ, кромѣ грабежа, совершено и убійство.
-- Убійство!
-- Да, отвѣчалъ докторъ въ волненіи: -- я покажу на судѣ подъ присягою, что этотъ человѣкъ задушенъ. Посмотрите, прибавилъ онъ, указывая на руку Кончи, въ которой лежалъ пистолетъ: -- на него напали во время сна и онъ, очнувшись, инстинктивно взвелъ курокъ, но не успѣлъ выстрѣлить.
-- Да, это вѣроятно, отвѣчалъ предсѣдатель: -- никто не заснетъ держа въ рукахъ пистолетъ съ взведеннымъ куркомъ. Но что намъ дѣлать?
-- Все, отвѣчалъ докторъ: -- преступленіе совершено только часа два тому назадъ. Тѣло еще тепло. Мы не встрѣтили убійцу: слѣдовательно, онъ находится гдѣ-нибудь между этой горой и Tree Pines.
-- Господа! произнесъ предсѣдатель торжественно: -- двое изъ васъ останутся караулить тѣло, а остальные послѣдуютъ за мною въ Tr è s-Pinos. Законъ нарушенъ самымъ преступнымъ образомъ. и надо возстановить его святость.
-- Ѣдемъ! сказали эти полуциничвые, полулегкомысленные и вполнѣ смѣлые, отчаянные люди, обратившіеся вдругъ въ трезвыхъ, искреннихъ гражданъ.
-- Не подождать ли намъ составленія протокола и выдачи исполнительнаго листа на поимку убійцы? сказалъ секретарь съ благоразумной осторожностью.
-- Сколько насъ?
-- Пятеро.
-- Такъ на кой намъ чортъ проклятый исполнительный листъ! воскликнулъ предсѣдатель, резюмируя одной фразой все существующее въ Калифорніи законодательство.