Софи пришла одѣвать меня ровно въ семь часовъ. Мой брачный туалетъ составлялъ для нея труднѣйшую задачу, и она такъ долго занималась ея рѣшеніемъ, что мистеръ Рочестеръ, выведенный изъ терпѣнія моею медленностью, прислалъ спросить, отчего я не йду. Лишь-только она прикрѣпила брошкой мое покрывало -- квадратную блонду моего собственнаго издѣлія -- я выскользнула изъ-подъ ея рукъ, и пошла навстрѣчу къ своему жениху.
-- Постойте! вскричала заботливая француженка: -- посмотрите на себя: вы еще ни раза не заглянули въ зеркало.
Я обернулась, и увидѣла великолѣпно разряженную фигуру, до того не похожую на мою обыкновенную, скромную особу, что готова была счесть себя за незнакомку.-- "Дженни"! закричалъ громкій мужской голосъ. Я выбѣжала изъ комнаты, и внизу, подлѣ лѣстницы, встрѣтилъ меня мистеръ Рочестеръ.
-- Лѣнивица, сказалъ онъ: -- какъ тебѣ не стыдно! Моя голова горитъ огнемъ отъ нетерпѣнія, а ты готова оставаться въ своей комнатѣ цѣлый день!
Онъ повелъ меня въ столовую, и внимательно осмотрѣлъ съ головы до ногъ. По его суду, я была "прекрасна, какъ лилія, и составляла гордость его жизни". Объявивъ потомъ, что для моего завтрака назпачается не больше десяти минутъ, онъ позвонилъ въ колокольчикъ. Явился одинъ изъ наемныхъ слугъ въ богатой ливреѣ.
-- Приготовляетъ ли Джонъ карету?
-- Да, сэръ.
-- Уложены ли вещи?
-- Ихъ укладываютъ теперь, сэръ.
-- Ступай въ церковь, и посмотри, тамъ ли мистеръ Вудъ (пасторъ) съ кистеромъ. Воротись потомъ и доложи мнѣ.
-- Слушаю, сэръ.
Церковь, какъ читателю извѣстно, была недалеко отъ воротъ господскаго дома. Лакей скоро воротился.
-- Мистеръ Вудъ на своемъ мѣстѣ, сэръ, и уже облачается въ ризы.
-- А карета?
-- Кучеръ закладываетъ лошадей.
-- Въ церковь мы пойдемъ пѣшкомъ, но карета должна стоять у паперти -- мы въ ней возвратимся: пусть всѣ вещи будутъ уложены, и кучеръ сядетъ на свое мѣсто.
-- Слушаю.
-- Дженни, готова ли ты?
Я встала изъ-за стола. Не было ни друзей жениха, ни подругъ невѣсты, ни родственниковъ, ни шаферовъ -- никого не было, кромѣ мистера Рочестера и меня. Мистриссъ Ферфаксъ стояла въ корридорѣ, когда мы вышли изъ столовой. Мнѣ очень хотѣлось поговорить съ нею, но желѣзная рука вела меня впередъ, и едва я успѣвала слѣдовать за быстрыми шагами: взглянуть на лицо мистера Рочестера значило почувствовать, что не должно медлить ни одной секунды. Твердая, непреклонная рѣшимость выражалась во всей его фигурѣ, и едва-ли еще могъ быть другой женихъ съ такими пламенными и сверкающими глазами, изъ-подъ его суровыхъ, насупленныхъ бровей.
Не знаю, былъ ли тогда пасмурный или ясный день. При выходѣ изъ дома, я не могла смотрѣть ни на небо, ни на землю; мои глаза, такъ же какъ и сердце, устремились единственно на мистера Рочестера. Я желала разглядѣть невидимый предметъ, на который онъ, казалось, обратилъ теперь свой взоръ, суровый, мрачный и свирѣпый. Мнѣ хотѣлось самой проникнуться тѣми мыслями, которыя повидимому грозили сокрушить его грудь.
У воротъ кладбища онъ остановился и объявилъ, что мнѣ надобно перевести духъ, такъ-какъ я почти выбилась изъ силъ.
-- Не жестокъ ли я въ своей любви, Дженни? сказалъ онъ: -- Отдохни здѣсь, и облокотись на меня.
Теперь могу я припомнить картину божьяго дома съ его красной кровлей, и багряное утреннее небо надъ моею головой. Помню также, съ удовлетворительною ясностью, зеленую кладбищенскую ограду, и за ней -- двѣ незнакомыя фигуры чрезвычайно-страннаго вида: онѣ бродили между низенькими холмами, невидимому безъ особой цѣли и намѣренія, и читали скромныя эпитафіи, вырѣзанныя на камняхъ. Я замѣтила ихъ хорошо, потому-что они, завидѣвъ насъ, повернули назадъ къ той сторонѣ, гдѣ стояла церковь, и я не сомнѣвалась, что они намѣрены пройдти черезъ боковую дверь, и быть свидѣтелями священнаго обряда. Мистеръ Рочестеръ не могъ замѣтить этихъ незнакомцевъ, потому-что его вниманіе все было обращено на мое лицо, поблѣднѣвшее какъ полотно. Мои губы и щеки были холодны, и я чувствовала, какъ холодный потъ выступалъ на моемъ лбу. Скоро, однакожь, я оправилась, и мы побрели тихимъ шагомъ къ церковной паперти.
Черезъ нѣсколько минутъ вошли мы въ скромный сельскій храмъ. Священникъ уже ожидалъ насъ въ бѣлыхъ ризахъ, и кистеръ стоялъ подлѣ него. Все было тихо, и только двѣ какія-то тѣни шевелились въ отдаленномъ углу. Моя догадка оправдалась; то были незнакомцы, прокравшіеся въ церковь прежде насъ. Они стояли теперь подлѣ фамильнаго склепа Рочестеровъ, обратившись къ намъ спинами, и глядѣли черезъ перила на древній, мраморный памятникъ, подъ которымъ хранились останки Іосифа Рочестера, убитаго въ междоусобную войну, и Елисаветы, его супруги.
Мы заняли свое мѣсто передъ алтаремъ. Заслышавъ осторожный шагъ позади себя, я оглянулась черезъ плечо: одинъ изъ этихъ незнакомцевъ, очевидно джентльменъ, медленно приближался къ пасторской каѳедрѣ. Начался вѣнчальный обрядъ. Пасторъ, какъ и слѣдуетъ, объяснилъ важность и таинственное значеніе брака, и потомъ, сдѣлавъ шагъ впередъ, подошелъ къ мистеру Рочестеру.
-- "Вопрошаю васъ, женихъ и невѣста -- началъ священникъ: и заклинаю отвѣтствовать мнѣ прямодушно, яко же въ страшный день Божія суда, егда всѣ тайны будутъ вѣдомы сердцевѣдцу: не знаетъ ли кто-либо изъ васъ препятствія, почему вы не можете быть соединены законнымъ образомъ для супружеской жизни? Вѣдайте -- мужъ и жена, сочетавающіеся вопреки глаголу Господню, неимутъ на себѣ благословенія Божія, и бракъ ихъ считается незаконнымъ."
Пасторъ остановился, какъ этого требуетъ обыкновенная форма. Слыхалъ ли ты, читатель, чтобъ эту паузу прерывалъ когда-нибудь и кто-нибудь отрицательнымъ отвѣтомъ? Вѣроятно не слыхалъ, потому-что подобные случаи повторяются можетъ-быть не болѣе одного раза во сто лѣтъ. Не отрывая глазъ отъ книги, священникъ, послѣ минутнаго молчанія, продолжалъ священный обрядъ: уже его рука протянулись къ мистеру Рочестеру, и уста открылись для произнесенія извѣстныхъ словъ -- "Хощеши ли ты имѣти оную жену?-- какъ-вдругъ громкій и ясный голосъ сказалъ:
-- Сей бракъ не можетъ состояться: я объявляю существованіе препятствія.
Священникъ и его кистеръ обомлѣли отъ изумленія. Церемонія пріостановилась. Мистеръ Рочестеръ вдругъ отскочилъ отъ своего мѣста, какъ-будто земля разступилась подъ его ногами; скоро, однакожъ, онъ оправился и, обративъ пристальный взглядъ на пастора, сказалъ твердымъ голосомъ:
-- Продолжайте!
Наступило опять глубокое молчаніе на нѣсколько минутъ. Наконецъ пасторъ объявилъ:
-- Я не могу продолжать безъ предварительнаго изслѣдованія словъ этого господина: должно видѣть напередъ, истину или ложь онъ утверждаетъ.
-- Обрядъ долженъ быть прекращенъ, продолжалъ голосъ позади насъ.-- Я въ-состояніи подтвердить свое показаніе: существуетъ непреодолимое препятствіе къ этому браку.
Мистеръ Рочестеръ слышалъ, но не возражалъ: онъ твердо стоялъ на своемъ мѣстѣ, ухватившись крѣпко за мою руку. Его массивное чело поблѣднѣло какъ мраморъ; глаза. Засверкали дикимъ блескомъ: онъ былъ страшенъ и жалокъ. Мистеръ Вудъ не зналъ что дѣлать.
-- Въ чемъ же состоитъ сущность этого препятствія? спросилъ онъ: -- Быть-можетъ, оно окажется неудовлетворительнымъ послѣ законныхъ справокъ.
-- Едва-ли, былъ отвѣтъ: -- я назвалъ его непреодолимымъ въ тѣсномъ юридическомъ смыслѣ.
Выступивъ впередъ и облокотившись на перила, незнакомецъ продолжалъ свою рѣчь, произнося каждое слово твердымъ, яснымъ, спокойнымъ, хотя не громкимъ голосомъ.
-- Непреодолимое препятствіе состоитъ въ существованіи предшествовавшаго брака: первая жена мистера Рочестера еще жива.
Мои нервы разслабѣли при этихъ словахъ, какъ-будто отъ громоваго удара; кровь захолодѣла, глаза помутились; при всемъ томъ, я владѣла всѣми силами своей души, и для меня не было опасности грянуться на каменный церковный полъ въ глубокомъ обморокѣ. Это, можетъ-быть, приведетъ читателя къ разумному, заключенію, что женщина, если захочетъ, всегда можетъ владѣть своими чувствами, не подвергаясь ни обмороку, ни истерическимъ припадкамъ, которые, какъ извѣстно, всего чаще имѣютъ мѣсто въ обстоятельствахъ пустыхъ и ничтожныхъ. Я взглянула на мистера Рочестера и заставила его взглянуть на меня. Все его лицо превратилось въ безцвѣтный обломокъ скалы; неподвижный глазъ еще искрился и сверкалъ. Онъ не отвергалъ ничего и, казалось, будто хотѣлъ вызвать на бой грозную судьбу. Онъ не говорилъ, не улыбался и только судорожно сжималъ мою руку, какъ-будто пробуя свою силу.
-- Что вы за человѣкъ? спросилъ онъ, наконецъ, обращаясь къ незнакомцу.
-- Мое имя Бриггсъ. Я адвокатъ изъ Лондона; живу на (такой-то) улицѣ.
-- И вы рѣшились навязать жену на мою шею?
-- Я рѣшился напомнить вамъ, милостивый государь, что прежняя ваша супруга еще находится въ-живыхъ, и законъ, на-перекоръ вашему желанію, готовъ утвердить за нею принадлежащее ей право.
-- Благоволите объяснить ея имя, родство, мѣсто жительства, ея права на званіе моей супруги.
-- Это моя непремѣнная обязанность.
Мистеръ Бриггсъ спокойно вынулъ бумагу изъ своего кармана и началъ читать оффиціальнымъ, носовымъ голосомъ:
-- "Я нижеподписавшійся утверждаю и могу доказать, что двадцатаго октября, (такого-то) года отъ P. X., Эдуардъ-Ферфаксъ Рочестеръ, Англичанинъ изъ Торнфильдскаго-Замка, что въ Англіи, въ (такомъ-то) ширѣ, сочетался законнымъ бракомъ съ моею сестрою, Бертою-Антуанеттою Месонъ, дочерью Іоны Месона и законной его супруги Антуанетты, урожденной Креолки, въ церкви Спаса, что въ испанскомъ городѣ, въ Ямайкѣ. Свидѣтельство и запись опаго брака хранятся въ реестрахъ спасской церкви, а копія въ моихъ рукахъ. Ричардъ Месонъ."
-- Изъ этого документа, предположивъ его подлинность, видно только то, что я былъ женатъ; но ни откуда не слѣдуетъ, что упомянутая здѣсь женщина еще существуетъ.
-- За три мѣсяца назадъ она была жива, возразилъ юристъ.
-- Какъ, вы это знаете?
-- Есть свидѣтель этого дѣла, и вы, милостивый государь, не можете его опрорергнуть.
-- Приведите его.
-- За этимъ дѣло не станетъ. Мистеръ Месонъ, потрудитесь выступить впередъ.
При этомъ имени, мистеръ Рочестеръ заскрежеталъ зубами и судорожная дрожь пробѣжала по его членамъ. Незнакомецъ, остававшійся до-сихъ-поръ на второмъ планѣ, выступилъ впередъ: его блѣдное лицо выставилось изъ-за плечъ адвоката, и передъ нашими глазами явился Месонъ такимъ же, какъ я видѣла его среди гостей въ Торнфильдскомъ-Замкѣ. Мистеръ Рочестеръ оборотился и взглянулъ на него. Его черные глаза налились кровью, лицо зардѣлось -- оливковыя щеки и безцвѣтный лобъ запылали огнемъ. Онъ спросилъ:
-- Что ты имѣешь сказать?
Блѣдныя губы Месона пробормотали невнятный и едва слышный отвѣтъ.
-- Провались ты сквозь землю, или отвѣчай какъ человѣкъ. Спрашиваю опять: что ты имѣешь сказать?
-- Милостивый государь, прервалъ пасторъ: -- не забывайте, что вы находитесь въ храмѣ божіемъ.-- Обращаясь потомъ къ Месотіу, онъ спросилъ кроткимъ тономъ: -- извѣстно ли вамъ, сэръ, что жена этого господина еще жива?
-- Она живетъ по-сію-пору въ Topнфильдскомъ-Замкѣ, сказалъ Месопъ: -- я видѣлъ ее тамъ въ апрѣлѣ нынѣшняго года. Я родной братъ Берты-Антуанетты.
-- Въ Торнфильдскомъ-Замкѣ! воскликнулъ священникъ.-- Быть не можетъ: я давно живу въ этой сторонѣ, но никогда не удавалось мнѣ слышать о мистриссъ Рочестеръ въ Торнфильдскомъ-Замкѣ.
Болѣзненная улыбка, при этихъ словахъ, скорчила губы мистера Рочестера, и онъ пробормоталъ:
-- Да, я принялъ надежныя мѣры, чтобъ никто не слыхалъ о ея существованіи подъ этимъ именемъ.
Минутъ десять онъ, казалось, размышлялъ съ самимъ-собою среди общаго безмолвія и, наконецъ, выразилъ свое рѣшеніе энергическимъ тономъ:
-- Довольно! Надобно покончить все за одинъ разъ.-- Мистеръ Вудъ, закройте свою книгу и снимите ризы. Джонъ Гринъ (обращеніе къ кистеру), можете выйдти изъ церкви: сегодня не будетъ свадьбы.
Продолжая крѣпко держать меня за руку, онъ вышелъ изъ церкви: три джентльмена послѣдовали за нами.
Мистеръ Рочестеръ, окинувъ собраніе однимъ взглядомъ, продолжалъ:
-- Двоеженство -- чудовищное слово и, однакожь, это правда: я готовъ былъ сдѣлаться двоеженцемъ! Рука Провидѣнія тяготѣетъ на мнѣ, или, быть-можетъ, злая судьба рѣшилась преслѣдовать меня отъ колыбели до могилы. Милостивые государи, планъ мой уничтоженъ!-- Все, что говоритъ юристъ и его кліентъ -- сущая правда: я былъ женатъ, и женщина, на которой меня женили -- жива! Вы говорите, почтенный пасторъ, что никогда не удавалось вамъ слышать о мистриссъ Рочестеръ въ
Тторнфильдскомъ-Замкѣ; но, безъ всякаго сомнѣнія, доходила до вашего слуха молва о какой-то бѣшеной бабѣ, которую берегутъ и караулятъ въ моемъ домѣ. Одни, вѣроятно, говорили вамъ, что это -- моя побочная сестра; другіе -- моя племянница. Все это вздоръ; но теперь я объявляю вамъ всѣмъ, что эта бѣшеная баба -- моя жена, съ которою сочетался я законнымъ бракомъ за пятнадцать лѣтъ передъ этимъ. Имя ея -- Берта Месонъ, и она имѣетъ честь быть сестрою этого героя, который, какъ видите, дрожитъ передо мною, какъ осиновый листъ! Ободрись, Ричардъ! Нечего меня бояться: на такихъ героевъ не поднимается моя рука! Берта Месонъ -- бѣшеная баба, и всѣ члены ея фамиліи -- идіоты и съумасброды по наслѣдству, черезъ три поколѣнія. Ея мать, Креолка, была съумасшедшая и пьяница вмѣстѣ! Все это узналъ я послѣ своей женитьбы: до той поры будущіе мои родственники глубоко хранили отъ меня свои фамильные секреты. Берта, какъ послушная дочь, подражала своей родительницѣ во всѣхъ этихъ пунктахъ. Подруга моя, можете представить, была прекраснѣйшимъ созданьемъ, и я вдоволь наслаждался счастьемъ супружеской жизни. Никто изъ васъ даже вообразить не можетъ всѣхъ этихъ великолѣпныхъ сценъ, которыя представлялись въ моемъ домѣ отъ ранняго утра до глубокаго вечера; но я не считаю нужнымъ пускаться передъ вами въ дальнѣйшія объясненія. Милостивые государи: Бриггсъ, Вудъ, Месонъ, приглашаю васъ зайдти въ Торнфильдскій-Замокъ и удостоить своимъ визитомъ мистриссъ Рочестеръ, паціентку мистриссъ Граціи Пуль!-- Вы увидите собственными глазами, какимъ обманомъ сопровождалась моя женитьба, и разсудите, если угодно, имѣлъ ли я право разорвать эту позорную связь въ пользу существа, имѣющаго по-крайней-мѣрѣ человѣческія чувства. Эта дѣвушка, такъ же, какъ и вы, мистеръ Вудъ, продолжалъ онъ, указывая на меня: -- не подозрѣвала этой отвратительной тайны. Она думала, что все идетъ законнымъ порядкомъ, и не воображала, что она дѣлается орудіемъ фальшиваго существа, уже тѣсно-соединеннаго съ злою, бѣшеною тварью, не имѣющею на себѣ человѣческаго образа. Идемъ!
Около церковной паперти ожидала насъ карета.
-- Ступай назадъ, Джонъ, и отпряги лошадей, сказалъ мистеръ Рочестеръ холоднымъ тономъ:-- карета сегодня не нужна.
При нашемъ приближеніи, мистриссъ Ферфаксъ, Адель, Софи, Лія, выбѣжали къ намъ навстрѣчу для поздравленій.
-- Маршъ всѣ, направо кругомъ! закричалъ мистеръ Рочестеръ.-- Прочь съ вашими поздравленіями! Для кого они нужны? Вы опоздали пятнадцатью годами!
Вмѣстѣ со мною пошелъ онъ наверхъ, приглашая опять джентльменовъ слѣдовать за нами. Послѣ первой лѣстницы, мы прошли темную галерею, и поднялись въ третій этажъ: низенькая черная дверь, отпертая ключомъ мистера Рочестера, привела насъ въ комнату, устланную коврами: здѣсь, между другими живописными предметами, стояла огромная постель, прикрытая со всѣхъ сторонъ толстыми занавѣсами.
-- Знакомо ли тебѣ это мѣсто, Ричардъ? спросилъ нашъ путеводитель.-- Здѣсь она тебя кусала и грызла.
Потомъ онъ отворилъ другую дверь, незамѣтно-вдѣланную въ стѣнѣ, и глазамъ нашимъ представилась довольно-большая комната безъ оконъ: здѣсь былъ каминъ, огражденный высокою и толстою рѣшеткой, и горѣла лампа, повѣшенная на потолкѣ. Передъ каминомъ, гдѣ тоже разведенъ былъ огонь, сидѣла Грація Пуль, переворачивая уголья и разогрѣвая свою порцію пуддинга. Въ отдаленіи, на другомъ концѣ комнаты, бѣгала какая-то фигура взадъ-и-впередъ. Былъ ли это звѣрь, или человѣкъ, никто не могъ навѣрное сказать съ перваго взгляда: фигура, казалось, ползала на четверенькахъ и огрызалась какъ дикое животное; но она была прикрыта какимъ-то платьемъ, вѣроятно простынею, и ея взъерошенные волосы совсѣмъ закрывали ея голову.
-- Съ добрымъ утромъ, мистриссъ Пуль! сказалъ мистеръ Рочестеръ.-- Какъ твое здоровье сегодня, и какъ чувствуетъ себя твоя паціентка?
-- Ничего, сэръ, покорно благодаримъ, отвѣчала Грація, вынимая жаровню изъ камина:-- сегодня мы довольно-сносны; огрызаемся по-временамъ, но не бѣсимся.
Сильный, адски-пронзительный крикъ обличилъ во лжи это благопріятное донесеніе: гіена поднялась во весь ростъ на своихъ заднихъ ногахъ.
-- Берегитесь, сэръ, она видитъ васъ! воскликнула Грація: -- ступайте лучше назадъ.
-- Нѣтъ, Грація, мнѣ должно остаться здѣсь на нѣсколько минутъ.
-- Въ такомъ случаѣ, сэръ, ради Бога, будьте осторожны!
Бѣсноватая заревѣла, и расправивъ косматые волосы на своемъ лицѣ, устремила на насъ свои дикіе взгляды. Я совершенно угадала это багряное лицо съ его распухлыми, посинѣлыми губами. Мистриссъ Пуль сдѣлала шагъ впередъ.
-- Не загораживай дорогу, сказалъ мистеръ Рочестеръ, отталкивая ее въ сторону:-- у ней, кажется, нѣтъ ножа? Я прійму свои мѣры.
-- Трудно узнать, сэръ, что у нея есть или чего нѣтъ: она хитра какъ демонъ, и проведетъ кого-угодно.
-- Право, намъ лучше ее оставить, прошепталъ Месонъ.
-- Ступай къ-чорту! былъ отвѣтъ его шурина.
-- Берегитесь! берегитесь! кричала Грація Пуль.
Три джентльмена отступили въ одно и то же время. Оставивъ меня позади, мистеръ Рочестеръ выступилъ впередъ: въ два прыжка, бѣшеная подступила къ нему, и схвативъ его за горло, обнаружила очевидное намѣреніе вонзить свои клыки въ его щеки. Завязалась страшная борьба. Женщина, высокая и дородная, имѣла атлетическія формы, и обнаружила удивительную изворотливость и силу: нѣсколько разъ она схватывала его за горло, давила, грызла, душила и, однажды, чуть не опрокинула его навзничъ. При-всемъ-томъ, мистеръ Рочестеръ вѣроятно могъ бы сокрушить ее однимъ своимъ богатырскимъ ударомъ; но не давая воли рукамъ, онъ позволялъ себѣ только бороться съ этой тварью. Наконецъ ему удалось овладѣть ея руками: Грація Пуль подала веревку; онъ скрутилъ ея ноги, и привязалъ ее къ стулу, прибитому къ стѣнѣ желѣзной цѣпью. Вся эта операція происходила среди неистовыхъ криковъ и ужаснаго воя. Кончивъ свое дѣло, мистеръ Рочестеръ обратился къ зрителямъ съ язвительной и, вмѣстѣ, отчаянной улыбкой.
-- Вотъ моя жена, милостивые государи! сказалъ онъ.-- Вотъ наши супружескія объятія, нѣжности и поцалуи, которыми мы осыпали другъ друга въ-продолженіе пятнадцати лѣтъ! Другихъ ласкъ не видалъ я отъ нея никогда.
Мы удалились. Мистеръ Рочестеръ остался на нѣсколько-минутъ, вѣроятно для-того, чтобъ дать необходимыя наставленія Граціи Пуль. Когда мы спускались съ лѣстницы, адвокатъ обратился ко мнѣ съ своими объясненіями:
-- Вы, милостивая государыня, можете быть совершенно-спокойны, и свѣтъ не имѣетъ права осуждать васъ. Дядюшка вашъ будетъ очень-радъ, когда услышитъ объ этомъ, если только мистеръ Месонъ, по возвращеніи въ Мадеру, застанетъ его въ-живыхъ.
-- Мой дядюшка! Развѣ вы его знаете?
-- Мистеръ Месонъ знакомъ съ нимъ: мистеръ Эйръ, нѣсколько лѣтъ сряду, считался главнымъ корреспондентомъ его торговаго дома. Когда вашъ дядюшка получилъ письмо, гдѣ вы извѣщали его о своемъ предполагаемомъ бракѣ съ мистеромъ Рочестеромъ, Месонъ, проживавшій тогда въ Мадерѣ для поправленія своего здоровья, былъ у него въ гостяхъ. Мистеръ Эйръ разсказалъ содержаніе письма, такъ-какъ ему было извѣстно, что мой кліентъ былъ когда-то знакомъ съ однимъ джентльменомъ изъ фамиліи Рочестеровъ. Мистеръ Месонъ, какъ можете представить, изумленный и крайне-огорченный въ одно и то же время, объяснилъ ему сущность дѣла. Съ прискорбіемъ я долженъ извѣстить, что дядюшка вашъ теперь опасно боленъ, и если взять въ-разсчстъ его преклонныя лѣта, едва-ли онъ оправится отъ своей болѣзни, тѣмъ болѣе, что она въ короткое время уже сдѣлала быстрые успѣхи. Поэтому самъ онъ не могъ отправиться въ Англію и спасти васъ отъ угрожающей бѣды; но онъ упросилъ мистера Месона немедленно принять мѣры для предотвращенія этого фальшиваго брака. Мистеръ Эйръ указалъ ему на меня, какъ на опытнаго адвоката. Я сдѣлалъ въ этомъ дѣлѣ все, что отъ меня зависѣло, и слава Богу, кажется, не опоздалъ. Еслибъ я нравственно не былъ убѣжденъ, что дядюшка вашъ умретъ прежде, чѣмъ вы можете поспѣть въ Мадеру, я присовѣтовалъ бы вамъ, не теряя ни минуты, ѣхать туда съ мистеромъ Месономъ; но при настоящихъ обстоятельствахъ я полагаю, вамъ всего лучше остаться въ Англіи впредь до подробнѣйшихъ извѣстій о мистерѣ Эйрѣ. Намъ еще нечего здѣсь дѣлать? спросилъ онъ мистера Месона.
-- Нечего, нечего! Ради Бога, выберемся отсюда поскорѣе! былъ безпокойный отвѣтъ.
И, не дожидаясь возвращенія мистера Рочестера, они поспѣшили выйдти изъ дверей. Священникъ остался еще на нѣсколько минутъ, чтобъ дать назидательное наставленіе своему духовному сыну: кончивъ эту обязанность, ушелъ и онъ.
Послѣ его ухода, я машинально пошла въ свою комнату, заперла дверь, и принялась -- не плакать, не грустить; а снимать съ себя одну за другою принадлежности вѣнчальнаго туалета, и одѣваться въ свое прежнее институтское платье, которое, казалось мнѣ, я надѣвала вчера въ послѣдній разъ. Потомъ я сѣла, слабая и утомленная, положила руки на столъ, и облокотила на нихъ свою горемычную голову.
И теперь начала я думать: до этой поры я только слышала, смотрѣла, передвигалась съ мѣста на мѣсто, ходила вверхъ и внизъ, смотря по тому, куда меня вели или тащили, наблюдала многосложные ряды приключеній и открытій; но теперь -- я думала. О чемъ?
Утро было довольно-спокойное и тихое, за исключеніемъ только краткой сцены съ бѣшеной женщиной, Переговоры въ церкви происходили безъ шума: не было при нихъ громкихъ споровъ, бурныхъ проявленій гнѣва, не было ни угрозъ, ни вызововъ, ни слёзъ, ни рыданій: произнесено тихимъ голосомъ нѣсколько словъ, остановившихъ продолженіе вѣнчальнаго обряда; предложено мистеромъ Рочестеромъ нѣсколько суровыхъ вопросовъ; послѣдовали отвѣты, объясненія, открытіе истины и признаніе въ ней; представленъ потомъ живой предметъ для холоднаго любопытства зрителей: адвокатъ ушелъ, Месонъ исчезъ, священникъ удалился и все кончилось.
Въ моей одинокой комнатѣ не произошло никакихъ очевидныхъ перемѣнъ: ничто меня не поразило, не испугало, не изумило, и я, слава Богу, была здорова.
И однакожь, куда дѣвалась вчерашняя Дженни Эйръ? Гдѣ ея жизнь? Гдѣ ея мечты, смѣлыя надежды?
Нѣтъ болѣе Дженни Эйръ, этой пылкой, восторженной, ожидающей женщины и счастливой невѣсты: жизнь ея поблекла, мечты увяли, надежды исчезли, и на мѣстѣ ея явилась опять холодная, одинокая дѣвушка. Зимній морозъ насталъ среди лѣта; декабрская буря забушевала въ половинѣ іюня; ледъ замуравилъ созрѣвшіе яблоки, и отцвѣтающія розы занесены глубокимъ сугробомъ. Сѣнокосы и нивы покрылись снѣжнымъ саваномъ; цвѣтники исчезли, и дорожки вокругъ нихъ сдѣлались непроходимыми; рощи, которыя, не далѣе какъ за двѣнадцать часовъ, красовались своими широкими и густыми листьями, были теперь обнажены, опустошены и казались сосновыми лѣсами вѣчно-холодной Норвегіи. Умерли мои надежды, пораженныя ангеломъ-истребителемъ, который нѣкогда въ одну ночь сразилъ всѣхъ первенцевъ Египта. Я взглянула на желанія, взлелѣянныя моимъ сердцемъ: еще вчера были они въ полномъ цвѣтѣ, а теперь казались холодными, блѣдными трупами, которымъ не суждено болѣе воскреснуть къ новой жизни. Я взглянула на свою любовь -- на это созданіе моего бывшаго друга: любовь трепетала въ моемъ сердцѣ, какъ больное дитя въ холодной колыбели; тоска обуяла ее: она не могла искать объятій мистера Рочестера и прижаться къ его пламенной груди. О, никогда болѣе она не могла обратиться къ нему, потому-что чистая, младенческая вѣра угасла, упованіе исчезло, довѣренность была разрушена! Мистеръ Рочестеръ былъ уже, въ глазахъ моихъ, не то чѣмъ былъ онъ прежде, и мои понятія о немъ перемѣнились. Обвинять его я не хотѣла, и вѣроятно онъ не имѣлъ намѣренія обмануть меня; но идея непреложной правды уже не могла въ моей душѣ соединяться съ представленіями о немъ, и мнѣ слѣдовало бѣжать отъ его присутствія: это понимала я хорошо. Куда бѣжать, когда и какъ, еще не было мнѣ извѣстно; но онъ-самъ, нѣтъ сомнѣнія, поспѣшитъ удалить меня изъ Торнфильдскаго-Замка. Дѣйствительной привязанности, казалось, онъ не могъ имѣть ко мнѣ: это была мгновенная вспышка страсти, вѣроятно теперь совсѣмъ угасшей, и онъ болѣе не имѣетъ во мнѣ нужды. Мнѣ надобно избѣгать даже случайныхъ встрѣчь съ его особой, потому-что мой видъ долженъ быть для него ненавистенъ. О, какъ ослѣплены были мои глаза, и какъ легкомысленно было мое поведеніе!
Глаза мои закрылись сами-собою, темнота обступила меня со всѣхъ сторонъ, и размышленіе мое облеклось въ самыя мрачныя формы. Предоставленная самой-себѣ, утомленная и обезсиленная, я, казалось, была брошена на изсохшее русло большой рѣки: шумный потокъ прорывался изъ отдаленныхъ горъ, готовый затопить меня; но у меня не было ни силъ, ни охоты двинуться съ мѣста. Я лежала въ полузабытьи, въ томительномъ ожиданіи смерти. Одна только идея, съ нѣкоторою ясностью, представилась моей душѣ -- идея о Богѣ. Уже давно, повидимому, я утратила способность обращаться къ Нему съ своими мыслями и чувствами; но теперь всѣ образы моего воображенія смутно группировались около молитвы:
-- "Не удаляйся отъ меня, Господь мой и Богъ мой, ибо смятеніе овладѣло душою моею, и нѣтъ мнѣ ни спасенія, ни помощи отъ людей!"
Но мои руки не простирались къ небу, колѣни не сгибались, уста безмолвствовали, и молитва не была произнесена. Опять водворилось въ моей душѣ сознаніе погибшей жизни, погибшей любви, исчезнувшихъ надеждъ и желаній!..
Читательница! кто бы ты ни была, дай Богъ, чтобъ никогда не приходилось тебѣ испытывать этой ужасной муки, которую выстрадала я въ это роковое утро!