До-сихъ-поръ читатель видѣлъ, я припоминала подробности своего дѣтства, и первымъ десяти годамъ своей жизни посвятила почти столько же главъ въ своихъ запискахъ. Я, однакожь, отнюдь не имѣю въ виду писать правильную авто-біографію, и память моя останавливается только на тѣхъ подробностяхъ, которыя могутъ имѣть нѣкоторый интересъ. Поэтому, къ удовольствію читателя, я прохожу молчаніемъ послѣдніе восемь лѣтъ своего пребыванія въ школѣ; но для связи разсказа, необходима еще одна глава, которая будетъ служить переходомъ къ моему вступленію въ свѣтъ.
Окончивъ свои губительныя опустошенія, тифусъ мало-по-малу исчезъ изъ ловудской школы, обративъ вниманіе публики на страшное число несчастныхъ жертвъ. Послѣ отобранныхъ справокъ, приведены были въ извѣстность ужасающіе факты, которые въ высокой степени возбудили негодованіе истинныхъ любителей человѣчества. Нездоровое свойство почвы, количество и качество дѣтской пищи, протухлая вода, подававшаяся къ столу, нищенское платье дѣвицъ -- все это было открыто и такое открытіе произвело результатъ, огорчительный для мистера Броккольгерста но благодѣтельный для института.
Богатыя и благодѣтельныя особы въ этой области подписались на значительныя суммы для постройки училищнаго зданія на новомъ мѣстѣ; введены были новые уставы и постановленія относительно пищи, одежды и хода учебныхъ занятій; капиталы школы были ввѣрены непосредственному управленію и надзору комитета. Мистеръ Броккельгерстъ, по своимъ фамильнымъ связямъ, не могъ быть совершенно-отстраненъ: онъ удержалъ за собою должность казначея, но къ нему приставили добросовѣстныхъ помощниковъ, которые обязаны были смотрѣть за каждымъ его шагомъ; его инспекторская должность также раздѣлена была двумя особами, умѣвшими соединить экономію съ комфортомъ и строгость съ благоразумнымъ снисхожденіемъ. Такимъ-образомъ, школа улучшилась во всѣхъ своихъ частяхъ, и сдѣлалась истинно-полезнымъ учрежденіемъ. Я пробыла въ ней восемь лѣтъ послѣ этого перерожденія: шесть какъ воспитанница и два года въ должности классной дамы.
Во все это время, жизнь моя была однообразна, но довольно-счастлива, потому-что я не имѣла недостатка въ дѣятельности. Получивши превосходное воспитаніе, какое только доступно въ моемъ положеніи, основательно изучить всѣ школьные предметы и пріобрѣсти постоянную любовь окружающихъ меня особъ: вотъ что сдалось задушевной цѣлью моей жизни, и, могу сказать, что я вполнѣ воспользовалась средствами для ея достиженія. Съ теченіемъ времени я сдѣлалась первою въ старшемъ классѣ, и тогда возложили на меня учительскую должность, которую я два года исполняла съ большимъ усердіемъ; но къ концу этого времени произошла во мнѣ перемѣна.
Послѣ возрожденія института, миссъ Темпель по-прежнему оставалась директриссой, и ея просвѣщенному руководству я преимущественно одолжена своимъ образованіемъ. Ея общество и дружба служили для меня самымъ лучшимъ утѣшеніемъ и отрадой она замѣняла мнѣ мать, гувернантку, и, въ-послѣдствіи, она была лучшимъ моимъ товарищемъ и другомъ. Наконецъ она вышла замужъ, и мы должны были разстаться: супругъ ея, пасторъ вполнѣ-достойный такой жены, переѣхалъ съ нею въ другую область.
Съ ея отъѣздомъ уже ничто больше не привязывало меня и Ловудскому-Институту, и я живо почувствовала, что опять осталась сиротою среди незнакомыхъ лицъ, которымъ до меня это никакого дѣла.
Разъ, вечеромъ, недѣли черезъ двѣ послѣ отъѣзда миссъ Темпель, я вышла за училищную ограду, чтобъ разогнать свою грусть. Передо мною, съ одной стороны, разстилалась широкой скатертью большая дорога, съ другой журчалъ ручей, чистый и прозрачный какъ всегда. Я живо припомнила время когда ѣхала по этой самой дорогѣ въ почтовой каретѣ: цѣлый вѣкъ, казалось мнѣ, прошелъ съ той поры, какъ я впервые увидѣла Ловудъ, и въ этотъ вѣкъ, заключенная какъ птица въ клѣткѣ я ни разу не оставляла его. Всѣ каникулы проводила я въ школѣ: мистриссъ Ридъ ни разу не присылала за мной въ Гетсгедъ, и никто изъ ея родныхъ не справлялся обо мнѣ. Внѣшній, заучилищный міръ для меня не существовалъ, и я не имѣла съ нимъ ни словеснаго, ни письменнаго сообщенія: школьныя правила, школьныя обязанности, школьныя привычки и понятія, и лица, и голоса, и фразы, и костюмы, школьные предметы привязанности и антипатіи: такова была моя жизнь, однообразная и скучная, безъ наслажденій, безъ радостей, безъ любви. Нѣтъ, этого слишкомъ-мало для меня: я желала болѣе привольной жизни въ разнообразномъ обществѣ людей; я желала по-крайней-мѣрѣ новой службы и перемѣны своихъ занятій. Гдѣ же и какъ найдти эту жизнь?
Задавъ себѣ этотъ вопросъ, я воротилась въ школу; тамъ пробилъ вечерній звонокъ, призывавшій дѣтей въ столовую: я отправилась къ своей должности -- смотрѣть за порядкомъ ужина.
Цѣль размышленій моихъ прервалась, и я не скоро могла возобновить ихъ даже ночью, потому-что въ одной со мною комнатѣ жила другая классная дама, миссъ Грайсъ, любившая на сонъ грядущій поболтать о разныхъ пустякахъ. Наконецъ, она захрапѣла, и я, съ облегченнымъ сердцемъ, поспѣшила сѣсть у отвореннаго окна.
-- Новая служба! Есть о чемъ подумать, говорила я сама съ собою, разумѣется, въ-тихомолку.-- Восемь лѣтъ служила я въ одномъ и томъ же углу, и теперь необходимо для меня другое мѣсто; но гдѣ и какъ его найдти? Объ этомъ надобно подумать, да подумать.
И я думала всю ночь на-пролетъ.
-- Чего я хочу? Новаго мѣста въ новомъ домѣ, между новыми лицами, при новыхъ обстоятельствахъ, и хочу потому, что ничего лучшаго не могу имѣть въ виду. Какъ же, спрашивается, отыскиваются новыя мѣста? Въ такихъ случаяхъ, мнѣ кажется, обращаются къ друзьямъ; но у меня нѣтъ друзей. Какъ тутъ быть? Впрочемъ много на свѣтѣ людей, которые, тоже какъ я, не имѣютъ ни друзей, ни родственниковъ; что они дѣлаютъ, когда пріискиваютъ себѣ новыя мѣста?
Напрасно я мучила свой мозгъ надъ этимъ вопросомъ: не было никакого отвѣта. Думая опять и опять, я чувствовала, какъ нервы бьются вокругъ моей головы, но въ хаосѣ перепутанныхъ мыслей не было ни одной, за которую могъ бы ухватиться усталый разсудокъ. Истомленная и обезсиленная, я легла въ постель.
И лишь-только прикоснулась я къ подушкѣ, вѣроятно благодѣтельная волшебница шепнула мнѣ въ ухо:
"Особы, нуждающіяся въ мѣстахъ, дѣлаютъ объявленія. Тебѣ, какъ и всѣмъ, слѣдуетъ напечатать объявленіе въ газетахъ".
-- Какъ же это бываетъ? Я не знаю ничего на-счетъ объявленіи.
Но отвѣты на этотъ вопросъ выработались быстро въ моей мозгу:
-- Слѣдуетъ запечатать объявленіе вмѣстѣ съ деньгами, въ почтовый кувертъ, и сдѣлать на немъ адресъ: "Издателю такой-то газеты"; затѣмъ, при первомъ удобномъ случаѣ, поѣхать въ городъ и отнести пакетъ въ почтовую контору; отвѣты могутъ адресовать въ тотъ же городъ на имя: Д. Э. poste restante. Черезъ недѣлю ты можешь справиться въ почтовой конторѣ, не получено ли писемъ на твое имя, и затѣмъ опять дѣйствовать по усмотрѣнію.
Обдумавъ этотъ планъ, я осталась вполнѣ довольною собой, и уснула крѣпкимъ сномъ. Поутру на другой день, передъ классомъ я написала слѣдующее объявленіе:
"Молодая лэди, привыкшая къ надзору за дѣтьми, желаетъ имѣть мѣсто въ благородномъ семействѣ и учить дитя не свыше четырнадцати лѣтъ. Она можетъ преподавать англійскій и французскій языки, географію, исторію, живопись и музыку. Адресоваться въ Лоутонъ, въ почтовую контору, на имя Д. Э."
Этотъ документъ весь день пролежалъ подъ замкомъ въ моею коммодѣ. Послѣ чаю, новая директриса, соглашаясь на мою просьбу, позволила мнѣ отправиться въ Лоутонъ для исполненія нѣкоторыхъ порученій. Въ мокрую погоду я прошла двѣ мили, и еще засвѣтло успѣла прибыть въ городъ, потому-что дни были очень длинны. Посѣтивъ два три магазина, я отдала пакетъ на почту, и отправилась назадъ домой въ проливной дождь, въ измокшемъ платьѣ, но съ облегченнымъ сердцемъ.
Слѣдующая недѣля казалась мнѣ безконечною, но, наконецъ, прошла и она, подобно всѣмъ вещамъ въ подлунномъ мірѣ, и я еще разъ въ концѣ осенняго дня, отправилась по большой дорогѣ въ Лоутонъ. На этотъ разъ я отпросилась заказать себѣ башмаки, и поэтому первый мой визитъ былъ къ башмачнику, который снялъ съ меня мѣрку. Изъ его лавки, черезъ узкій переулокъ, побѣжала я въ почтовую контору, которую въ этомъ горедѣ содержала довольно-невзрачная старуха, съ рогатыми очками на носу.
-- Нѣтъ ли писемъ на имя Д. Э.? спросила я.
Она взглянула на меня черезъ свои очки, открыла коммодъ, и такъ-долго рылась между всякимъ хламомъ, что я уже начиная терять всякую надежду. Наконецъ, продержавъ минутъ пять вожделѣнный документъ передъ своими глазами, она подала ей черезъ контору, сопровождая это дѣйствіе инквизиторскимъ взгддомъ.
-- Еще нѣтъ? спросила я, принимая письмо съ надписью: Д. Э.
-- Еще нѣтъ, отвѣчала старуха.
Я засунула письмо въ ридикюль и отправилась домой. Была уже половина восьмаго, а по правиламъ школы, мнѣ слѣдовало воротиться ровно въ восемь часовъ. Письмо до времени осталось нераспечатаннымъ.
Въ школѣ ожидали меня разныя обязанности: около часа мнѣ слѣдовало пробыть въ классной залѣ при повтореніи уроковъ, и затѣмъ моя очередь была читать молитвы на сонъ грядущій и провожать дѣвицъ въ дортуаръ; послѣ я должна была ужинать съ другими классными дамами и потомъ уже идти въ свою комнату. Но здѣсь неизбѣжнымъ моимъ товарищемъ была миссъ Грайсъ, охотница болтать до поздней поры. На этотъ разъ, въ вашемъ подсвѣчникѣ былъ весьма-небольшой сальный огарокъ, и я боялась, что его не хватитъ до окончанія нашей бесѣды. Къ-счастію, жирный соусъ произвелъ на мою подругу усыпительное дѣйствіе: она захрапѣла еще прежде, чѣмъ я успѣла раздѣться. Я вынула письмо, сломала печать и прочла:
"Если госпожа Д. Э., объявившая о себѣ въ газетѣ, въ прошлый четверкъ, дѣйствительно имѣетъ необходимую опытность и свѣдѣнія, и если можетъ она представить, по востребованію, удовлетворительныя свидѣтельства о своемъ характерѣ и поведеніи, то ей согласны предложить мѣсто воспитательницы маленькой дѣвочки десяти лѣтъ отъ-роду, съ жалованьемъ по тридцати фунтовъ въ годъ. При чемъ рекомендуется г-жѣ Д. Э. прислать свои аттестаты съ подробнымъ означеніемъ имени, фамиліи и мѣста жительства, адресуя письмо: Ея благородію мистриссъ Ферфаксъ, въ Торнфильдѣ, недалеко отъ Миллькота, въ такой-то области."
Долго и внимательно разсматривала я полученный документъ: почеркъ былъ старинный и довольно-нетвердый, обличавшій руку пожилой дамы. Это обстоятельство казалось удовлетворительнымъ; но особенный страхъ меня мучилъ: поступая такимъ-образомъ безъ всякаго посторонняго руководства, я подвергалась опасности попасть въ какую-нибудь западню. Кто мнѣ растолкуетъ и докажетъ, что я не сдѣлаюсь жертвой злонамѣренности, обольщенія, обмана? Пожилая дама во всякомъ случаѣ была на первый разъ удовлетворительной рекомендаціей. Мистриссъ Ферфаксъ! Я представляла ее себѣ въ черной блузѣ, въ скромномъ вдовьемъ чепчикѣ, строгою можетъ-быть, но не сварливою, не брюзгливою. Торнфильдъ! такъ, безъ-сомнѣнія, называется имѣніе этой дамы, расположенное на чистомъ и опрятномъ мѣстѣ съ пріятными и, вѣроятно, поэтическими видами. Миллькотъ, и такая-то область! Я обратилась къ своимъ географическимъ воспоминаніямъ и отъискала на картѣ Англіи какъ область, такъ и городъ, который, по моимъ соображеніямъ, былъ къ Лондону ближе на семьдесятъ миль противъ того отдаленнаго захолустья, гдѣ помѣщалась ловудская школа. Это опять было для меня удовлетворительной рекомендаціей, такъ-какъ я желала видѣть движеніе и жизнь въ обширныхъ размѣрахъ. Миллькотъ -- город мануфактурный, расположенный на берегахъ судоходной рѣки, безъ сомнѣнія -- городъ дѣловой и шумный: тѣмъ лучше, потому-что тѣмъ разительнѣе будетъ перемѣна въ моей одинокой жизни. Городская суматоха, шумъ и гвалтъ, длинныя трубы и густые клубы дыма не слишкомъ-пріятно дѣйствовали на мое воображеніе, но я разсчитывала, что мѣстечко Торнфильдъ вѣроятно на значительномъ разстояніи отъ города.
Здѣсь свѣтильня догорѣла и погасла; я легла въ постель.
На другой день надлежало приступить къ выполненію задумавнаго плана, который уже не могъ болѣе оставаться тайной для окружающихъ меня особъ. Въ двѣнадцать часовъ, послѣ утренникъ классовъ, я отправилась къ директрисѣ и сказала, что имѣю въ виду новое мѣсто, гдѣ жалованья даютъ вдвое больше того, какое получаю въ Ловудѣ, при чемъ просила ее принять на себя трудъ переговорить съ мистеромъ Броккельгерстомъ и другими членами комитета, отъ которыхъ зависѣло дать мнѣ аттестатъ. Директриса обязательно согласилась быть посредницею въ моей дѣлѣ. На другой день обо всемъ донесено было мистеру Броккельгерсту, который объявилъ, что необходимо въ этомъ случай списаться съ мистриссъ Ридъ, какъ моей ближайшей родственницей. Мистриссъ Ридъ, на сдѣланный ей запросъ, отвѣчала, что она уже давно оставила всякое участіе въ моихъ дѣлахъ, и теперь предоставляемъ меня собственному моему произволу. Вслѣдствіе этой записки, представленной членамъ комитета, рѣшено "Дѣвицѣ Дженни Эйръ дать формальное позволеніе дѣйствовать по усмотрѣнію при перемѣнѣ своего мѣста и снабдить ее, съ подписаніемъ инспекторовъ и директрисы, похвальнымъ аттестатомъ съ подробнымъ обозначеніемъ ея поведенія, прилежанія, успѣховъ и учительскихъ трудовъ по окончаніи курса въ Ловудскомъ-Институтѣ".
Чрезъ недѣлю я получила этотъ аттестатъ и препроводя копію мистриссъ Ферфаксъ, которая въ своемъ отвѣтѣ изъяснила, что остается вполнѣ довольною сдѣланными обо мнѣ отзывами, почему и проситъ меня явиться черезъ двѣ недѣли для занята мѣста гувернантки въ ея домѣ.
Двѣ недѣли прошли скоро въ разныхъ хлопотахъ и приготовленіяхъ къ отъѣзду. Гардеробъ мой былъ не великъ, хотя вполнѣ удовлетворялъ моимъ нуждамъ: въ сундукѣ, пріѣхавшемъ со мной изъ Гетсгеда за восемь лѣтъ, уложились всѣ мои вещи,
Наконецъ все устроилось какъ слѣдуетъ, и наступилъ послѣдній день пребыванія моего въ Ловудѣ. Черезъ полчаса, послѣ утреннихъ классовъ, извощикъ долженъ былъ заѣхать за моимъ сундукомъ, чтобъ отвезти его въ Лоутонъ, куда на другой день раннимъ утромъ, надлежало пріѣхать и мнѣ, чтобъ сѣсть въ дилижансъ. Я вычистила свое дорожное платье, приготовила шляпку, перчатки, муфту, перерылась еще разъ въ своихъ шкафахъ, чтобъ не забыть въ нихъ какой нибудь-вещи и, наколешь, не имѣя больше никакого дѣла, сѣла и старалась успокоиться. Напрасное стараніе: несмотря на безпрерывныя хлопоты, продолжавшіяся во весь день, я была слишкомъ-взволнована, и никакъ не могла освободиться отъ тревожныхъ мыслей. Первый періодъ моей жизни приходилъ къ концу, и не далѣе какъ завтра должна была открыться передъ моими глазами совершенно новая перспектива дѣятельности, трудовъ, занятій, предметовъ и лицъ: было отчего кружиться головѣ.
Чтобъ разсѣять нѣсколько свои мысли, я вышла на галерею, и здѣсь встрѣтила меня служанка:
-- Сударыня, сказала она:-- васъ спрашиваютъ зачѣмъ-то внизу, и желаютъ съ вами говорить.
Это безъ-сомнѣнія извозчикъ, подумала я и безъ дальнѣйшихъ разспросовъ побѣжала съ лѣстницы. Въ нижнемъ этажѣ, подлѣ учительской комнаты, когда я хотѣла пройдти въ кухню, остановилъ меня чей-то голосъ:
-- Вотъ она! Вотъ она! Ну, да, я угадала бы ее въ толпѣ среди тысячи человѣкъ!
Я оглянулась и увидѣла передъ собою женщину въ платьѣ хорошо-одѣтой служанки. Она была еще довольно-молода и миловидна.
-- Ну, вглядитесь-ко хорошенько, кто я? спросила она такимъ голосомъ и съ такой улыбкой, которыя показались мнѣ знакомыми.-- Не-ужь-то вы совсѣмъ забыли меня, миссъ Дженни?
-- Бесси! Бесси! вскричала я съ восторгомъ, бросаясь въ объятія и покрывая поцалуями ея полное, румяное лицо.
Бесси заплакала, засмѣялась, и мы отправились въ пріемную залу. Здѣсь, подлѣ камина, остановился мальчикъ лѣтъ трехъ въ полосатой курткѣ и такихъ же панталонахъ.
-- Это мой сынъ, сказала Бесси, указывая на него.
-- Развѣ ты замужемъ, Бесси?
-- Да, ужь около пяти лѣтъ, за кучеромъ, Робертомъ Ливенъ, если вы его знали. Кромѣ этого мальчика, Бобби, у меня есть и дочь, которую я назвала Дженни.
-- И ты ужь не живешь въ Гетсгедѣ?
-- О, нѣтъ, я тамъ же; только наша квартира у воротъ, въ дворницкой: старый дворникъ перешелъ на другое мѣсто.
-- Ну, какъ они живутъ теперь? Разскажи мнѣ о нихъ все что знаешь, Бесси; да только напередъ садись, моя милая, и пусть твой сынокъ сядетъ у меня на колѣняхъ. Поди сюда, Бобби.
Но Бобби предпочелъ тереться около своей матери и теребить ее за платье.
-- Однако нельзя сказать, миссъ Дженни, что вы пополнѣли, продолжала мистриссъ Дивенъ:-- да и выросли вы не слишкомъ-много, Элиза выше васъ цѣлою головою и плечами, а что касается до миссъ Жорджины, она по-крайней-мѣрѣ вдвое толще противъ васъ: видно у васъ въ школѣ не слишкомъ-хорошо содержатъ.
-- Жорджина должна быть очень-хороша, Бесси: не правда ли?
-- Да, она красавица. Прошлой зимой она ѣздила съ матерью въ Лондонъ, и тамъ, говорятъ, всѣ любовались на ея красоту; даже одинъ лордъ влюбился въ миссъ Жорджину, да только родственники не позволили ему жениться.
-- Отчего же?
-- Не могу знать; но дѣло могло бы обойдтись и безъ позволенія, потому-что онъ и миссъ Жорджина убѣжали.
-- Какъ это?
-- Да такъ: убѣжали, и все тутъ; но бѣда въ томъ, что ихъ догнали и остановили. Все это сдѣлалось по милости миссъ Элизы Ридъ, которая давно присматривала за молодыми людьми.
-- Ей какое дѣло?
-- Никакого, разумѣется; но она, видите ли, слишкомъ-завистлива, и, говорятъ, сама напередъ добивалась чести быть похищенною. Теперь опять обѣ сестры живутъ вмѣстѣ, все равно, что кошка съ собакой: онѣ ссорятся каждый день.
-- Ну, а какъ поживаетъ Джонъ Ридъ?
-- Плохо, миссъ Дженни: изъ него вышло совсѣмъ не то, чего ожидала мать. Онъ учился, видите ли, въ коллегіи, но его оттуда выгнали за какую-то шалость; потомъ родственники отправили его въ университетъ, чтобы онъ поготовился въ адвокаты, но это ни къ-чему не повело: мистеръ Джонъ преразвратный молодой человѣкъ, и ужь вѣрно не сносить ему своей головы.
-- Какова его наружность?
-- Онъ очень-высокъ, и нѣкоторые называютъ его прекраснымъ молодымъ человѣкомъ, только у него чрезвычайно-толстые губы.
-- Какъ поживаетъ мистриссъ Ридъ?
-- Ничего, она всегда здорова и ужасно растолстѣла; но думать надо, домашнія непріятности ее очень огорчаютъ, особенно безпутное поведеніе сына: говорятъ, онъ много тратитъ денегъ
-- Не она ли тебя прислала сюда, Бесси?
-- Никакъ нѣтъ: мнѣ самой хотѣлось васъ видѣть. Когда я услышала, что отъ васъ получено письмо, и что вы собираетесь въ дальнюю дорогу, я разочла, что не мѣшаетъ, по старой памяти, повидаться съ вами по-крайней-мѣрѣ одинъ разъ въ жизни.
-- Признайся, Бесси, ты не нашла во мнѣ, чего ожидала можетъ-быть ты разсчитывала увидѣть хорошенькую дѣвицу?
Бесси бросила на меня проницательный взглядъ; но на лицѣ ея не было замѣтно никакого удивленія при этомъ вопросѣ.
-- Да вы совсѣмъ-недурны, миссъ Дженни; могу даже сказать вы очень-миловидны и смотрите, какъ знатная дама. Ну, разумѣется, красавицей вамъ нельзя быть: вы и дѣвочкой были не очень-красивы.
Я улыбнулась при этомъ откровенномъ отвѣтѣ, чувствуя всю его справедливость; но, признаюсь, такое мнѣніе о моей наружности далеко не обрадовало меня: очень-естественно желать нравиться въ восьмнадцать лѣтъ, и убѣжденіе въ невозможности достигнуть этой цѣли, не можетъ произвести пріятнаго впечатлѣнія на молодую дѣвицу.
-- Вы, я думаю, очень-образованы и научились всѣмъ наукамъ, продолжала Бесси, какъ-будто желая меня утѣшить.-- Играете ли вы на фортепьяно?
-- Немного.
Въ комнатѣ стоялъ рояль: Бесси поспѣшила его открыть и просила меня показать ей свое музыкальное искусство. Я съиграла два или три вальса, и Бесси была очарована.
-- О, миссъ Ридъ далеко не такъ играетъ! сказала она съ восторгомъ.-- Впрочемъ я всегда говорила, что вы превзойдете ихъ въ наукахъ; а умѣете ли вы рисовать?
-- Вотъ эта картина надъ каминомъ моей работы.
Я указала на ландшафтъ, написанный акварелью, который я подарила директрисѣ въ признательность за участіе въ моемъ дѣлѣ и за ходатайство передъ комитетомъ. Картина висѣла въ вызолоченой рамкѣ.
-- Прекрасно, миссъ Дженни, безподобно! Я увѣрена, такой картины не напишетъ даже рисовальный учитель моихъ барышень. А умѣете -ли вы по-французски?
-- Да, Бесси, я говорю и читаю на этомъ языкѣ.
-- Умѣете ли вы вышивать по канвѣ?
-- Да.
-- О, вы настоящая лэди, миссъ Дженни! Вы пойдете далеко, скажу я вамъ -- нѣтъ нужды, что спѣсивая родня не хочетъ васъ знать. Ахъ, что-то я хотѣла сказать вамъ... Да, слышали ли вы когда-нибудь о родственникахъ вашего батюшки?
-- Никогда.
-- Очень-хорошо. Вы знаете, барыня всегда говорила, что они бѣдны, и такъ-себѣ, народъ мизеристый. Можетъ-быть это и правда, только я увѣрена, что они такіе же дворяне, какъ и эти Риды. Однажды, лѣтъ семь тому назадъ, какой-то мистеръ Эйръ пріѣзжалъ въ Гетсгедъ и хотѣлъ васъ видѣть: барыня сказала, что вы въ училищѣ за пятьдесятъ миль отъ ея дома. Это его крайне огорчило, тѣмъ болѣе, что ждать онъ никакъ не могъ: онъ собирался ѣхать въ чужіе краи, и корабль долженъ былъ отправиться изъ Лондона дня черезъ два. Смотрѣлъ онъ настоящимъ джентльменомъ и, я полагаю, онъ братъ вашего батюшки.
-- Куда же онъ ѣхалъ, Бесси?
-- Да на какой-то мудреный островъ за нѣсколько тысячъ миль; тамъ приготовляютъ заморское вино... буфетчикъ мнѣ сказывалъ его имя.
-- Не Мадера ли?
-- Такъ точно; теперь я вспомнила.
-- И онъ уѣхалъ?
-- Уѣхалъ. Онъ останавливался у насъ не больше какъ на четверть часа: барыня была съ нимъ очень-горда, и послѣ съ презрѣніемъ называла его "низкимъ купчишкой". Мой Робертъ думаетъ, что онъ торгуетъ заграничными винами.
-- Очень можетъ быть, отвѣчала я: -- или, гораздо вѣроятное, онъ исполняетъ коммиссіи какого-нибудь негоціанта.
Такимъ-образомъ я и Бесси разговаривали около часа о старинныхъ временахъ и лицахъ. Поутру на другой день еще разъ я свидѣлась съ нею въ Лоутонѣ, въ конторѣ дилижансовъ. Наконецъ мы распростились у воротъ городской гостинницы: она отправилась искать дешеваго попутчика въ Гетсгедъ, а я сѣла въ почтовую карету, которая должна была ѣхать въ Миллькотъ, гдѣ ожидали меня новыя обязанности и новая жизнь.