Миссъ Уатсонъ добилась наконецъ своего. Ей удалось устроить пикникъ въ Везенштейнѣ. Конечно, это не значило, что она привала на себя всѣ издержки этого пикника; нѣтъ, въ этомъ отношеніи она не проявила никакой особенной, неприличной щедрости; но она взяла на себя разослать приглашенія, нанять экипажъ и пр. А такъ какъ такое полномочіе давало ей право проникать не только въ гостиную своихъ знакомыхъ (это право она давно присвоила себѣ невозбранно), но и въ самые интимные покои, то знакомые всегда съ нетерпѣніемъ ожидали конца всего этого предпріятія.
Справедливость требуетъ сказать, что многіе знакомые миссъ Уатсонъ совсѣмъ отказались отъ пикника. Давнишніе дрезденскіе "резиденты" между англичанами, всѣ тѣ, частными дѣлами которыхъ она занималась въ продолженіе всей зимы, интересуясь какъ великъ ихъ счетъ у мясника, сколько жалованья платятъ они своей прислугѣ, нѣтъ ли въ семьѣ умалишенныхъ и банкротовъ или вообще иныхъ мало почетныхъ членовъ,-- всѣ отвѣчали на ея приглашеніе энергическимъ и единодушнымъ: "нѣтъ". Не менѣе энергиченъ былъ отказъ профессора Форта. Никакіе самые прямые вопросы о характерѣ и средоточіи его недуговъ, никакія убѣдительныя завѣренія, кто все это одни его фантазіи, и что для того, чтобы вылечиться ему стоитъ только хорошенько промяться,-- не могли побѣдить его упорства. Но за всѣми этими исключеніями набралось еще довольно значительное число пріѣзжихъ, которые были еще склонны считать миссъ Уатсонъ пріятной особой (эта склонность очень скоро у всѣхъ проходила), знающей свѣтъ и его обычаи (мнѣніе, которое въ самомъ непродолжительномъ времени возбуждало въ нихъ негодующее удивленіе),-- дѣвушекъ, жаждущихъ развлеченій, съ какой бы стороны таковыя ни представились, и красивыхъ здоровыхъ германскихъ воиновъ, всегда готовыхъ сражаться, пить пиво и ухаживать за барышнями. Къ этимъ послѣднимъ слѣдуетъ, конечно, присоединить и Райверса,-- Райверса, который до сихъ поръ уходилъ черезъ заднія двери, выскакивалъ въ окна и убѣгалъ какъ заяцъ, едва лишь его зоркіе глаза завидятъ вдали клѣтчатое бѣлое съ чернымъ платье!
Въ назначенный день онъ первый явился на мѣсто сборища, то-есть въ Lüttichan-Strasse, задолго до назначеннаго часа. Во всю предшествовавшую ночь онъ не сомкнулъ глазъ. И вотъ теперь ему приходится дожидаться на улицѣ появленія своей богини. Но именно сколько минутъ или часовъ проходитъ (во время которыхъ разныя, нисколько для него неинтересныя личности разсаживаются по экипажамъ) -- онъ былъ бы не въ состояніи сказать, пока, наконецъ, она не появляется на лѣстницѣ) въ одномъ изъ тѣхъ восхитительныхъ, воздушныхъ лѣтнихъ платьевъ, мнимой простотой которыхъ мужчины невинно восхищаются, между тѣмъ какъ отцы и мужья ахаютъ, когда имъ приходится платить за нихъ. По правдѣ сказать, это ея лучшее платье, слишкомъ нарядное для предстоящей экскурсіи, и Сара благоразумно припрятала соотвѣтствующее ему въ своемъ гардеробѣ для болѣе приличнаго случая. Но для Белинды настоящій случай кажется самымъ подходящимъ для того, чтобы бытъ нарядно одѣтой. Она садится въ коляску, и его первымъ движеніемъ броситься вслѣдъ за нею. Но онъ успѣваетъ во-время опомниться.
Дѣло въ томъ, что ея спутница, молодая дѣвушка англичанка опередила ее, и выходить такъ, что если уланъ, четвертый партнеръ въ экипажѣ, не сядетъ раньше его, то въ результатѣ окажется, что не онъ, Райверсъ, а уланъ будетъ сидѣть напротивъ Белинды во время предстоящаго длиннаго пути. Спохватившись тотчасъ же, онъ отдергиваетъ ногу, которую-было уже занесъ на подножку, и, поспѣшно отступивъ назадъ, проситъ улана садиться. Но этотъ невинный воинъ, приписывая движеніе Райверса простой вѣжливости, улыбаясь отказывается и проситъ его садиться прежде, на что Райверсъ отвѣчаетъ новымъ и еще болѣе энергичнымъ отказомъ. Но такъ какъ въ дѣлѣ, вѣжливыхъ церемоній, поклоновъ и формальныхъ любезностей англичанину всегда суждено быть разбитымъ, то настоящее пререканіе оканчивается тѣмъ, что Райверсъ безнадежно лишенъ того поста, за которымъ такъ страстно гнался, и блѣдный, разстроенный и несчастный забивается въ уголъ напротивъ цвѣтущей миссъ, которая все видѣла, поняла и жестоко обижена его усиліями отдѣлаться отъ ея сосѣдства.
Экипажъ трогается съ мѣста; вотъ они выѣзжаютъ изъ города, и вступаютъ въ сельскій міръ, который въ настоящее время представляетъ собою одинъ сплошной букетъ. Глазъ всюду натыкается на цвѣты; воздухъ напоенъ ихъ ароматомъ. Природа ликуетъ и какъ бы приглашаетъ раздѣлить ея ликованіе. Но Райверсъ не въ силахъ этого сдѣлать. Промолчавъ какъ пень первыя двѣ мили, онъ теперь вдругъ принялся болтать à tort et à travers. Онъ говоритъ глупости, которыя удивляютъ его самого. Настаиваетъ на томъ, чтобы миссъ, сидящая напротивъ его, позволила ему застегнуть ей перчатки; но онъ долго возится съ пуговицами -- и ужъ, разумѣется, не вслѣдствіе того, чтобы ему это было пріятно -- и все-таки не успѣваетъ застегнуть ихъ. Перчатки слишкомъ малы, а руки слишкомъ толсты, и вся исторія кончается тѣмъ, что онъ, наконецъ, такъ больно щиплетъ руку своей vis-à-vis, что та съ сердцемъ ее отдергиваетъ.
Затѣмъ болтливость у него опять смѣняется лихорадочной молчаливостью, такой же на видъ безпричинной, какъ и прежняя словоохотливость. Какъ можетъ его богиня такъ спокойно и весело относиться къ злополучному недоразумѣнію, раздѣлившему ихъ? Какъ смѣетъ она слушать съ такой безмятежной улыбкой тевтонскіе комплименты своего vis-à-vis? А онъ-то съ какой стати такъ ухаживаетъ за ней? Что онъ хочетъ этимъ сказать? развѣ она глуха, скажите на милость, что онъ наклоняется такъ близко къ ея лицу? Не слѣдуетъ ли ему намекнуть, что англійскія леди не привыкли къ такимъ манерамъ? къ счастію онъ воздерживается отъ исполненія этого дикаго намѣренія. А тѣмъ временемъ ничего не подозрѣвающій уланъ, веселый, развязный, довольный самимъ собой, своимъ положеніемъ и своимъ штатскимъ платьемъ -- роскошь, которую такъ рѣдко могутъ позволить себѣ накрахмаленные нѣмецкіе офицеры -- болтаетъ ломанымъ англійскимъ языкомъ, безпрестанно прибѣгая къ родному нѣмецкому, который Райверсъ, не смотря на свои двѣнадцать уроковъ, очень плохо понимаетъ и не можетъ поэтому быть увѣренъ, это онъ не объясняется въ любви его богинѣ. Онъ почти радуется, замѣчая какъ дурно сшито штатское платье улана и какъ онъ проигрываетъ въ немъ, сравнительно съ тѣмъ, какимъ щеголемъ казался вчера въ своемъ блестящемъ мундирѣ.
А Белинда? Въ началѣ ея разочарованіе било почти такъ же сильно какъ и его; но мало по малу, при мысли, что разъ пріѣхавши въ Везенштейнъ, находящійся въ двухъ часахъ пути, ничто, кромѣ его собственнаго желанія, не помѣшаетъ ему не отходить отъ нея, она кротко и мирно подчиняется неизбѣжному. Женщины лучше умѣютъ мириться съ своимъ положеніемъ, нежели мужчины. Да и что бы было съ ними, еслибы онѣ этого не умѣли!
Однако она радуется, когда они доѣзжаютъ, наконецъ, до Везенштейна. Быть можетъ, она не была бы такъ спокойна, еслибы знала разумный и гуманный планъ Райверса, благодаря которому онъ сравнительно спокойно просидѣлъ послѣднія три мили пути; а именно: броситься на улана при первой же его попыткѣ высадить Белинду изъ коляски.
Но къ счастію дли всего общества, безсознательный виновникъ всей этой кутерьмы приписываетъ британской грубости вообще безцеремонность, съ какой Райверсъ оттираетъ его плечомъ отъ дверцы экипажа, и охотно уступаетъ привилегію, не особенно дли него интересную, безпрепятственно завладѣть тремя пальцами Белинды. Они пріѣхали послѣдними, а потому пользуются тѣмъ преимуществомъ, что всѣ приготовленія въ завтраку уже окончены, и столъ накрытъ подъ липовыми деревьями.
Надъ коттеджами, потонувшими въ сирени, и веселенькой гостинницей возвышается старый, бѣлый замокъ на массивной скалѣ.
Между гостинницей и садомъ, гдѣ накрытъ столъ, протекаетъ небольшая рѣчевка, воды которой бурны и мутны отъ дождя, шедшаго ночью. На миніатюрномъ, но хорошенькомъ деревянномъ мостикѣ, перекинутомъ черезъ рѣчку, стоитъ Сара и занимается тѣмъ, что бросаетъ въ воду кусочки дерева, обломки сиреневыхъ вѣтокъ, словомъ, все, что только можетъ плыть въ краснобурыхъ волнахъ, и затѣмъ бѣжитъ безъ оглядки на другой берегъ, чтобы видѣть какъ ихъ, крутя, уноситъ вода. Это пріятное времяпрепровожденіе раздѣляютъ съ ней два плотныхъ гусара и одинъ конногвардеецъ. Сара въ отличнѣйшемъ расположеніи духа и уже разсказала ихъ про профессора и про то, какъ она рада, что избавилась отъ него.
Остальная компанія разсѣялась въ разныхъ направленіяхъ, всѣ, кромѣ миссъ Уатсонь, которая, повинуясь инстинкту, вложенному въ нее Богомъ, въ силу чего и кротъ роется въ эехлѣ, пчела собираетъ медъ, а ласточка летаетъ,-- суетится, бѣгаетъ взадъ и впередъ съ вспотѣвшимъ, краснымъ лицомъ, всюду суется, ко всѣмъ пристаетъ. Она на дняхъ весело прокатилась съ какими-то пріѣзжими и успѣла къ ихъ досадѣ и собственному удовольствію вытянуть изъ нихъ признаніе, что у нихъ есть сестра въ домѣ умалишенныхъ. Вслѣдствіе этого она въ высшей степени довольна и рада, тѣхъ болѣе, что всѣ гости теперь въ сборѣ и сидятъ за импровизированною трапезой.
Правда, что не успѣли они разсѣсться согласно своимъ вкусамъ и наклонностямъ, какъ уже хозяйка торопится пересадить кхъ по своему.
-- Что это? трое мужчинъ рядомъ, а тамъ двѣ дамы! Нѣтъ, нѣтъ, такъ не годится! мы должны поправить это дѣло! М-ръ Райверсъ прошу васъ помогите мнѣ; идите сюда и сядьте между этими двумя дамами.
Какимъ успѣхомъ увѣнчивается это требованіе можно догадаться, когда мы скажемъ, что Райверсу удалось, наконецъ, достичь цѣли всѣхъ своихъ усилій и примоститься къ Белиндѣ такъ близко, какъ только позволяютъ ножки ихъ стульевъ, а по другую ея руку онъ успѣлъ посадить некрасиваго и прожорливаго юношу, который даже въ немъ не можетъ возбудить ревности.
Хотя голосъ у миссъ Уатсонъ таковъ, что только барабанный бой можетъ покрыть его, но онъ прикидывается, что не слышитъ, даже тогда, когда она повторяетъ еще громче свое приглашеніе.
-- Не лучше ли вамъ обратиться къ кому-нибудь другому,-- является на выручку Сара;-- какъ странно, что онъ васъ не слышитъ.
-- Я должно быть недостаточно громко позвала его,-- отвѣчаетъ та съ безсознательной ироніей.-- М-ръ Райверсъ!
-- Обратитесь лучше въ г. фонъ-Брейденбаху,-- убѣждаетъ Сара, когда и это третье воззваніе остается втунѣ,-- указывая на своего поклонника гусара, который прозѣвалъ мѣсто около нея и теперь вертится за ея стуломъ. Но и ему не хочется исполнять требованіе миссъ Уаконъ, такъ какъ онъ только что отпустилъ остроту, надъ которой первый хохочетъ. Но Сара взглядомъ убѣждаетъ его послушаться; этотъ взглядъ сулитъ ему вознагражденіе впослѣдствіи, и буря предотвращена.
-- Неправда ли какъ печально для молодого человѣка быть такимъ глухимъ,-- говоритъ Сара съ невиннымъ видомъ.
-- Это вѣрно у него фамильное,-- поспѣшно отвѣчаетъ миссъ Уатсонъ.-- Вы знаете, въ нѣкоторыхъ фамиліяхъ это бываетъ. Въ нѣкоторыхъ фамиліяхъ всѣ члены бываютъ глухи отъ рожденія. Всѣ Чемпни изъ Нидеръ-Стона глухи. Я должна спросить фамильное ли это у него?
Мало по малу поднимается общій говоръ и смѣхъ. Почти всѣ гости молоды; всѣ они веселы; они были голодны, а теперь сыты; удивительно ли, что пустякъ заставляетъ ихъ покатываться отъ смѣха.
Воцаряется вавилонское смѣшеніе языковъ. Конецъ исторіи миссъ Уатсонъ о томъ, какъ она ворвалась жъ тибетскому великому ламѣ -- исторія, которую незнакомые съ ней люди считаютъ отважной и глупой ложью, а знакомые находятъ не только правдоподобной, но и истинной -- теряется въ общемъ гвалтѣ.
Сара на верху благополучія. Она учитъ разнымъ фокусамъ окружающихъ ея воиновъ, и наибольшій эффектъ производитъ штука не хитрая, хотя и мало распространенная, принимая во вниманіе ея крайнюю простоту, а именно: скрестивъ указательный и средній палецъ медленно проводить ими по переносицѣ, причемъ начинаетъ казаться, что носъ раздѣленъ на двѣ части глубокой впадиной. Вскорѣ нѣтъ ни одного человѣка за столомъ, который бы не водилъ себя по носу, радуясь, кто новому для него открытію, а кто и старому, но позабытому. Гусары, уланы, конногвардейцы наперерывъ восклицаютъ: "Famose!" "Kolossal!" и когда, наконецъ, всѣ встаютъ изъ-за стола, то оказывается, что Сара отбила у всѣхъ другихъ дѣвушекъ поклонниковъ, такъ какъ они не могли устоять передъ особой, которая къ своимъ Veilchentragen и хорошенькому личику присоединяетъ такіе разнообразные и интересные таланты.
Они всѣ толпятся вокругъ нея, и она такъ любезна, что обѣщаетъ всѣмъ и каждому показать еще и еще много фокусовъ. Все это производятъ такой гвалтъ, что команда миссъ Уатсонъ, двинуться въ путь дли осмотра замка, оставлена нѣвогорое время безъ вниманія.
Наконецъ ей удается собратъ все свое стадо и сдать его на попеченіе угрюмаго и алчнаго Verwalter, который ведетъ ихъ по безконечной анфиладѣ пустыхъ покоевъ, холодныхъ и сырыхъ даже въ этотъ теплый майскій день.