VI.

Увы! это слишкомъ вѣрно. Еще Сара не успѣла договорить, какъ уже дверь отворяется и пропускаетъ красное лицо, съ сѣдоватой бахромой волосъ на лбу, клѣтчатое черное съ бѣлымъ платье.

-- Можно войти?-- кричитъ оглушительно громкій голосъ, и особа, которая обладаетъ этимъ органомъ, входитъ, не дожидаясь отвѣта на свой вопросъ.

-- Всѣ живы и благополучны.

-- Мы всѣ живы,-- мрачно отвѣчаетъ Сара,-- еще небрежнѣе подавая ей руку, чѣмъ передъ тѣмъ Райверсу:-- что же касается благополучія....

-- Почему вы сидите въ потемкахъ? Почему всѣ сторы у васъ спущены?-- перебиваетъ та поспѣшно, не будучи въ состояніи скрывать долѣе любопытство, которое душило ее все время, какъ она поднималась по высокой, каменной лѣстницѣ.

Наступаетъ моментъ удручающаго безмолвія, такъ какъ присутствующіе съ горестью убѣждаются, что черезъ-чуръ перехитрили.

-- Я взглянула на окна, проходя мимо,-- продолжаетъ допытываться миссъ Уатсонъ,-- и увидѣла, что всѣ сторы спущены. Я подумала, что лучше немедленно справиться о причинѣ; но не могла добиться удовлетворительнаго отвѣта отъ вашего пажа; Томми, кажется, его зовутъ. Я поговорила съ нимъ на лѣстницѣ, идучи сюда, но кажется, что онъ не очень-то смышленъ, вашъ Томми, не такъ-ли?

-- Мы нарочно взяли его изъ пріюта для идіотовъ, чтобы платить дешевле,-- серьёзно отвѣчаетъ Сара -- и Райверсъ, какъ онъ ни былъ подавленъ духомъ, разражается громкимъ хохотомъ.

-- Бабушка здорова?

-- Вы, можетъ быть, думаете, что она умерла, и что поэтому у насъ сторы спущены?-- иронически замѣчаетъ Сара.-- Благодарствуйте, она совсѣмъ здорова, но еще не вставала. Теперь вѣдь еще довольно ранній часъ.

При этомъ косвенномъ намекѣ, Райверсъ вздрагиваетъ. Не направленъ ли этотъ укоръ въ его сторону? Но особа, которую онъ прямо имѣетъ въ виду, рѣшительно его не замѣчаетъ.

-- Изъ Англіи нѣтъ худыхъ вѣстей?

-- Нѣтъ.

-- Я боялась,-- и глаза ея вопросительно обѣгаютъ всѣхъ присутствующихъ,-- видя, что сторы спущены, не получили ли вы извѣстія о смерти кого нибудь изъ родственниковъ. Нѣтъ? Прекрасно, такъ почему же всѣ сторы спущены?

Минутное молчаніе. Какъ, повидимому, легко было бы отвѣтить на этотъ вопросъ, а между тѣмъ, нельзя. Наконецъ Сара сухо произноситъ:

-- Во всякомъ случаѣ нѣтъ причины теперь не поднять ихъ. М-ръ Райверсъ поднимите сторы.

М-ръ Рейверсъ повинуется. Дома на противуположной сторонѣ улицы снова дѣлаются видимы, и въ комнатѣ становится свѣтло.

-- Я очень рада случаю познакомиться съ вами, м-ръ Райверсъ!-- говоритъ миссъ Уатсонъ, идя за нимъ къ окну и радушно протягивая свою большую руку.-- Какъ только что я услышала ваше имя, такъ сейчасъ же хотѣла спросить, и въ какихъ вы Райверсовъ? Я знаю столькихъ Райверсовъ. Я увѣрена, что знакома со всей вашей родней?

Молодой человѣкъ повернулся къ ней, все еще держа въ рукахъ снурокъ отъ сторы, лицо у него стало почти такъ же красно, какъ и у нея, хотя краска эта гораздо красивѣе.

-- Вотъ мудреный вопросъ,-- проговорилъ онъ съ смущеннымъ смѣхомъ -- причемъ англійская неохота говорить о самомъ себѣ усиливалась еще отъ сознанія, что Белинда жадно прислушивается;-- какъ могу я описывать самого себя?

-- Всѣ рѣки {Тутъ не передаваемая по-русски игра словъ. River по англійски рѣка. Rivers (Райверсъ -- фамилія героя) -- рѣки.} текутъ въ море, но море отъ этого не переполняется!-- замѣчаетъ Сара небрежно, и Райверсъ видимо раздосадованъ.

Никто изъ насъ, какъ бы благоразуменъ, добръ и скроменъ онъ ни былъ, не любитъ, чтобы подшучивали надъ его фамиліей.

-- Я знаю лорда Райверса,-- продолжаетъ миссъ Уатсонъ, неумолимо сверля его взглядомъ.-- По крайней мѣрѣ я могу сказать, что знаю его по виду; мы стояли въ одномъ отелѣ въ Каирѣ въ продолженіе двухъ сутокъ, и хотя никогда не встрѣчались, такъ какъ онъ не обѣдалъ за table d'hôte, но между людьми, стоящими въ одномъ отелѣ, устанавливается родъ франмасонства! Какъ поживаетъ лордъ Райверсъ? онъ здоровъ? пріѣдетъ онъ сюда?

-- Не имѣю ни малѣйшаго понятія,-- отвѣчаетъ Райверсъ рѣзко. Онъ мнѣ вовсе не родня.

-- Ахъ! значитъ (съ просвѣтленнымъ взглядомъ), вы значитъ то другихъ Райверсовъ, изъ фамиліи сера Эдуарда Райверса. Скажите мнѣ поскорѣй, который вы изъ братьевъ? я ихъ всегда смѣшиваю! Вы Гумфри или Рандольфъ? или одинъ изъ самыхъ младшихъ?

-- Я и не Гумфри и не Рандольфъ и не одинъ изъ младшихъ братьевъ,-- отвѣчаетъ сердито Райверсъ, причемъ его юношеское, обычно доброе и всегда красивое лицо становится угрожающимъ въ виду такого несноснаго приставанья.-- Я вовсе не родня сэру Эдуарду Райверсу и никогда не слыхивалъ про него.

-- Ну, въ такомъ случаѣ, я не знаю изъ какихъ вы Райверсовъ,-- отвѣчаетъ его мучительница.

Но такъ какъ глаза ея продолжаютъ быть устремленными на него, и она очевидно не намѣрена отстать, пока не добьется какого-нибудь отвѣта, то онъ произноситъ застѣнчиво, но сердито, глядя въ окно:

-- Я не знаю изъ какихъ мы Райверсовъ. Ихъ много, и мы живемъ Йоркширѣ, гдѣ у моего отца дѣла.

Такъ какъ онъ повернулся спиной къ комнатѣ, а у него нѣтъ въ затылкѣ глазъ, какъ у Сары, то пожалуй она ничѣмъ не рискуетъ, приложивъ руку къ губамъ, въ видѣ трубы, и безшумно произнося въ сторону сестры:-- Ис-кус-ствен-ное удобреніе! Какъ бы то ни было, а она позволила себѣ это.

-- Она въ самомъ дѣлѣ ушла!-- говоритъ Сара полчаса позднѣе, отходя отъ окна, послѣ осторожной рекогносцировки и съ облегченіемъ переводя духъ.-- Обыкновенно она врывается вторично въ комнату, подъ предлогомъ, будто забыла зонтикъ, чтобы подслушать то, что про нее говорятъ. Но теперь на наше счастіе проходили Грины, и она уцѣпилась за нихъ, такъ что имъ никакъ нельзя было ускользнуть отъ нея.

-- Удивляюсь, какъ она не отучилась отъ этой привычки,-- замѣчаетъ Белинда серьезно:-- вѣдь ей не приходится слышать много хорошаго о себѣ.

-- Надежда всегда торжествуетъ надъ опытностью!-- отвѣчаетъ Сара.-- Ну что-жъ,-- продолжаетъ она, весело взглядывая на Райверса:-- пріятно по крайней мѣрѣ знать, что она, наконецъ, открыла изъ какихъ вы Райверсовъ...

-- То-есть, вѣрнѣе сказать, она открыла одно: къ какимъ Райверсамъ я не принадлежу,-- сухо отвѣчаетъ онъ,-- а это не одно и то же.

-- И не Гумфри, и не Рандольфъ -- какое въ самомъ дѣлѣ несчастіе!-- замѣчаетъ Белинда съ счастливой, застѣнчивой и нѣсколько поддразнивающей улыбкой.

-- Однако желала бы я, въ самомъ дѣлѣ, узнать, какъ васъ величаютъ по имени?-- вмѣшивается Сара.-- Ну, иди, иди сюда, она ушла,-- зоветъ она въ тоже время своего шпица.-- Слютти всегда забивается подъ столъ, кдгда приходить миссъ Уатсонъ; она ее страшно ненавидитъ! Я сама старалась пріучить ее кусать миссъ Уатсонъ за ноги, но ненависть ея еще не доходитъ до этого... Ну-съ, такъ какъ же васъ крестили при рожденіи?

-- А какъ вы думаете?-- весело отвѣчаетъ онъ; сердце его сильно бьется отъ ласковаго взгляда, которымъ только-что подарила его богиня.-- Какъ меня зовутъ, по вашему мнѣнію?

-- Вы можете быть Артуромъ,-- говоритъ Сара, держа Слютти на колѣняхъ и мѣряя Райверса взглядомъ съ головы до ногъ: -- не вижу также причины, почему бы вамъ не быть Реджинальдомъ; нѣтъ также основанія вамъ особенно жаловаться на судьбу, если васъ зовутъ Гай.

-- Не такъ, не такъ, совсѣмъ не такъ,-- отвѣчаетъ онъ, выдерживая ея взглядъ съ невозмутимымъ хладнокровіемъ и даже отвѣчая ей такимъ же жесткимъ, холоднымъ взглядомъ.-- Вы за сто верстъ отъ истины. А вы, какъ вы думаете?-- и тонъ его cpaзy мѣняется и дѣлается почтительнымъ, а смѣлые глаза смягчаются и становятся застѣнчивымъ.

-- Постараюсь угадать сразу,-- весело отвѣчаетъ она.-- Васъ зовутъ Давидъ!

-- Давидъ!-- повторяетъ Сара презрительно.-- Какъ похоже! почему бы уже прямо не Голіаѳъ?

Во Райверсъ, въ восторгѣ отъ радости, что его "предметъ" такъ догадливъ, кричитъ:

-- Какъ вы догадались? Почему вы узнали? я вамъ не говорилъ своего имени.

-- Не правда ли, какъ я догадлива? Но нѣтъ, это не догадка, я прочитала ваше имя -- помните вы сидѣли впереди насъ на скамейкѣ въ прошлое воскресенье -- на заглавномъ листѣ вашего молитвенника.

Она покраснѣла какъ китайская роза, дѣлая это признаніе, доказывавшее, что она разсѣянно молилась въ церкви и была занята посторонними предметами.

-- Давидъ!-- повторяетъ Сара, съ сильнымъ сомнѣніемъ въ голосѣ.-- Гмъ!

-- Это наше фамильное имя,-- объясняетъ онъ,-- т.-е. со стороны моей матери.

Наступаетъ минутное молчаніе. Въ первый и послѣдній разъ въ своей жизни Сара жалѣетъ, что миссъ Уатсонъ ушла, такъ какъ она навѣрное спросила бы какъ фамилія его матери. Но такъ какъ у самой у ней не хватаетъ на это духа, то этотъ фактъ остается покрытымъ такамъ же мракомъ неизвѣстности, какъ и характеръ торговыхъ предпріятій его отца.

-- Ну, однако, мнѣ пора, я думаю, уходить,-- говоритъ молодой человѣкъ, тяжело вздыхая и неохотно спуская съ колѣнъ Слютти. (Слютти любитъ его; онъ открылъ на ея нѣжной спинкѣ какъ-разъ то мѣстечко, которое слѣдуетъ почесать, и она, измѣнявъ Сарѣ, вскочила на его колѣни, хотя была вообще очень дурного мнѣнія о мужскихъ колѣняхъ, находя ихъ жесткими и неуютными).-- Я боюсь, что и то уже надоѣлъ вамъ.

Онъ умолкаетъ, глядя съ мольбой на Белинду, которая сидитъ съ опущенной головой. Но ни одна изъ дѣвушекъ не опровергаетъ его словъ: одна потому, что вполнѣ съ ними согласна, другая потому, что думаетъ совсѣмъ противное. Онъ неохотно идетъ къ двери, но вдругъ останавливается.

-- А... а Везенштейнъ?-- съ отчаяніемъ восклицаетъ онъ.

-- Ну вотъ еще!-- отвѣчаетъ Сара, капризно.-- Развѣ вы не слышали, какъ мы призывали при миссъ Уатсонъ всѣхъ боговъ въ свидѣтели, что такъ утомлены поѣздкой въ Морицбургъ, что не въ состояніи пальцемъ пошевелить?

-- Я слышалъ только, что вы говорили это,-- дерзко говоритъ онъ, напирая на мѣстоименіе "вы".

-- Ну, такъ предупреждаю васъ,-- грозитъ она ему пальцемъ,-- что заткну уши, если вы еще разъ упомянете про Beзенштейнъ.

-- Есть и другія мѣста, кромѣ Везенштейна,-- настаиваетъ онъ. Что-то такое въ фигурѣ Белинды -- не въ ея словахъ, конечно, потому что она молчитъ,-- но быть можетъ въ томъ неестественномъ рвеніи, съ какимъ она шьетъ -- придаетъ ему мужество настаивать.

-- Разумѣется,-- капризнымъ тономъ замѣчаетъ Сара:-- Тарандтъ, напримѣръ?

-- Нѣтъ, не Тарандтъ; есть другія мѣста, кромѣ Тарандта. Лохъ-Мюле, напримѣръ; вы видали когда-нибудь Лохъ-Мюле?

-- Нѣтъ,-- раздраженнымъ тономъ, говоритъ Сара,-- и смѣю надѣяться, что никогда не увижу. Къ чему намъ ѣхать куда бы то ни было?-- продолжаетъ она, пряча свое недовольное лицо въ подушки дивана;-- оставьте меня въ покоѣ, дайте мнѣ отдохнуть; мнѣ нисколько не хочется ѣхать куда бы то ни было.

-- А вы всегда дѣлаете только то, что вамъ хочется?-- саркастически спрашиваетъ Райверсъ, весьма немилостивымъ окомъ взирая на ея оживленную, хорошенькую фигурку. Ему она вовсе не кажется хорошенькой.

-- Всегда, если только могу,-- отвѣчаетъ она, поднимая голову, удивленная и слегка раздосадованная его тономъ.-- А вы нѣтъ?

Онъ сухо смѣется.

-- Конечно, когда могу, но въ большой семьѣ это не всегда бываетъ возможно.

-- Въ большой семьѣ,-- повторяетъ она,-- у васъ большая семья?

-- Это зависитъ отъ того, что вы называете большой. Насъ всѣхъ шестеро.

-- Пятъ по моему лишнихъ,-- быстро возражаетъ она.-- А вы, позвольте, третій или четвертый братъ?

-- Я -- старшій.

-- Ты, кажется, заимствовала манеру миссъ Уатсонъ?-- строго замѣчаетъ Белинда, впервые вмѣшиваясь въ разговоръ.

-- Да, кажется,-- отвѣчаетъ та спокойно.-- Если угодно, мы заключимъ такой договоръ: я не буду больше задавать вамъ вопросовъ, а вы дадите мнѣ обѣщаніе, не заговаривать больше ни о какихъ прогулкахъ, хотите?

Говоря это, она снова и уже на этотъ разъ окончательно прячетъ голову въ подушки, а такъ какъ Белинда не прибавляетъ больше ни слова, то онъ вынужденъ, наконецъ, уйти.

Съ минуту послѣ того, какъ онъ исчезъ, Белинда продолжала шить съ азартомъ, щеки ея рдѣли, а въ сердцѣ шла жестокая борьба между любовью и гордостью. Въ первый разъ въ жизни гордость ея оказывается побѣжденной. Она бросаетъ свой чулокъ и бѣжитъ въ двери.

-- М-ръ Райверсъ,-- зоветъ, она дрожащимъ голосомъ,-- м-ръ Райверсъ.

Должно быть онъ очень медленно сходилъ съ лѣстницы, потому что еще не дошелъ до входной двери.

-- Что прикажете?-- отвѣчаетъ онъ съ волненіемъ.

-- Ничего ровно,-- говоритъ она, снова охваченная страшной застѣнчивостью и опуская глаза подъ его выразительнымъ взглядомъ.-- Я хотѣла только сказать вамъ, что... что я тутъ не причемъ, что я съ своей сюроны очень бы желала поѣхать въ Лохъ-Мюле.

-- Если такъ, то ради Создателя, почему ты не говорила этого раньше?-- спрашиваетъ Сара, "длинные" уши которой снова сослужили ей важную службу.-- Я очень жалѣю,-- прибавляетъ она задумчиво, въ то время какъ онъ уходилъ радостный, спѣша устроить задуманную прогулку,-- что его зовутъ Давидъ. Я боюсь, что это худой знакъ; всѣ бѣдные люди очень любятъ заимствовать имена изъ священнаго писанія.

-----

Солнце стоитъ уже высоко въ небѣ и обливаетъ землю теплыми, мягкими лучами; западный вѣтеръ, прохлажденный ночнымъ дождемъ, обдуваетъ массы плодовыхъ деревьевъ; селенія точно потонули въ бѣлыхъ цвѣтахъ; громадныя грушевыя деревья какъ будто гнутся подъ ихъ тяжестью. Белинда разрѣшила Райверсу, садящему въ коляскѣ напротивъ нея, держать надъ ней зонтикъ. Мудрено ли послѣ этого, что Райверсъ позабылъ, что уже скоро три часа пополудни и въ этотъ часъ большинство людей уже плотно позавтракало, а онъ и его компанія все еще находятся на тощакъ? Но онѣ этого не забываютъ. За послѣдніе полторы мили онъ былъ засыпанъ сердитыми вопросами на счетъ того: знаетъ ли кучеръ дорогу; и далеко ли еще ѣхать; да и есть ли тамъ, куда они ѣдутъ, гостинница, и увѣренъ ли онъ, что такое мѣсто какъ Ломенъ (они должны завтракать въ Ломенѣ) вообще существуетъ?

-- Я полагаю,-- говоритъ, наконецъ, профессоръ, надѣвая очки, чтобы взглянуть на него убійственно-пристальнымъ взглядомъ:-- я полагаю, вы создаете, что вся отвѣтственность за эту экскурсію лежитъ на васъ?

-- Да, сознаю,-- отвѣчаетъ РаЙверсъ, невнимательно и мечтательно.

Белинда только что удостоила принять отъ него вѣтку, всю покрытую бѣлыми цвѣтами, и осторожно махаетъ ею, чтобы прогнать надоѣдливыхъ лѣтнихъ мухъ.

У профессора есть пять причинъ быть не въ духѣ, а для большинства людей довольно бываетъ и одной. Во-первыхъ, онъ вовсе не желалъ ѣхать; во-вторыхъ, онъ предвидитъ простуду, схваченную имъ еще въ Морицбургѣ; въ-третьихъ, онъ терпѣть не можетъ сидѣть спиной къ лошадямъ -- и его поклонники и поклонницы обыкновенно и недопускаютъ его до этого,-- но въ настоящемъ случаѣ никто не подумалъ предложить ему сѣсть на передней скамейкѣ; въ-четвертыхъ, пищевареніе у него такое трудное, что не дозволяетъ никакой неправильности въ ѣдѣ; въ-пятыхъ и въ послѣднихъ, Сара три раза явно притворилась, что не слышитъ того, что онъ ей говоритъ, и дерзко попросила его подвинуться и не толкать ее, потому что Сара была еще злѣе его, если это только возможно.

Тихія, нѣжныя слова, которыя вѣтеръ доноситъ до Сары, но которыя предназначены не ей; пылкій взоръ сѣрыхъ, большихъ глазъ, которые она случайно встрѣчаетъ, и которые немедленно при взглядѣ за все теряютъ весь свой жаръ; пыль, потому что, несмотря на ночной дождь, есть пыль; ощущеніе физическаго голода, не скрашиваемое польщеннымъ самолюбіемъ и не согрѣтое страстью,-- все это привело ее, къ тому времени, когда коляска остановилась, наконецъ, у дверей простой, но не лишенной претензій гостинницы, въ такое гнѣвное состояніе духа, передъ которымъ блѣднѣло раздраженіе ея жениха.

-- Какіе они оба сердитые!-- говоритъ Райверсъ, сообразивъ, наконецъ, этотъ достаточно очевидный фактъ, и глядя съ блаженнымъ удивленіемъ имъ вслѣдъ, между тѣмъ какъ профессоръ спѣшилъ въ гостинницу заказать завтракъ, а Сара поспѣшно шла за нимъ.

-- И какіе жадные!-- прибавляетъ Белинда.

Охарактеризовавъ такимъ спокойнымъ манеромъ пороки своихъ спутниковъ, они прохаживались въ небольшомъ садикѣ и совершенно о нихъ забыли. Но ихъ недолго оставляютъ въ покоѣ, и недовольной голосъ профессора, достигшаго, очевидно, крайнихъ предѣловъ раздраженія, доносится къ нимъ изъ раскрытыхъ дверей гостинницы.

-- Мнѣ казалось, м-ръ Райверсъ, что вы говорили намъ, что здѣсь можно найти хорошую гостинницу?

-- А развѣ нѣтъ?-- вопрошаетъ разсѣянно молодой человѣкъ.

Онъ только что сорвалъ вѣтку шиповника для своей богини и обрывалъ на ней всѣ шипы.

-- Полагаю,-- продолжаетъ голосъ,-- что врядъ ли можно назвать хорошею гостинницу, въ которой нельзя достать никакихъ овощей, ни даже картофеля!

-- Конечно нельзя,-- безмятежно возражаетъ Райверсъ, весело указывающій своей спутницѣ на красивую бабочку, опустившуюся на цвѣтокъ.-- Неправда ли какая хорошенькая? Это первая бабочка, которую я видѣлъ нынѣшней весной.

-- И гдѣ,-- продолжаетъ голосъ, съ усиливающимся раздраженіемъ,-- нельзя достать рѣшительно ничего изъ съѣстного, кромѣ телятины.

-- Кромѣ телятины?-- повторяетъ Райверсъ, дѣлая усилія надъ собой, чтобы казаться заинтересованнымъ этимъ вопросомъ;-- неужели? но развѣ это такая бѣда?-- продолжаетъ онъ, снова впадая въ прежнее блаженное состояніе.-- Нѣмецкая телятина очень хороша. Надѣюсь,-- улыбаясь озирается онъ кругомъ,-- никто ничего не имѣетъ противъ телятины?

Хмурое молчаніе служитъ отвѣтомъ на этотъ вопросъ, прерываемое только шопотомъ Белинды, увѣряющей, что она любитъ телятину, и замѣчаніемъ профессора, что всѣ бѣлыя мяса болѣе или менѣе неудобоваримы. Но любятъ они ее или нѣтъ, а дѣлать нечего; дальнѣйшія развѣдки подтверждаютъ, что имъ слѣдуетъ помириться на телятинѣ или совсѣмъ обойтись безъ завтрака.

За то теперь, когда было рѣшено обратиться къ телятинѣ, послѣдняя что-то очень долго заставляетъ себя ждать. Мѣшковатая служанка исподволь накрываетъ столъ грубою скатертью и приносить ножи и вилки въ такъ называемый ею "бавильонъ",-- нѣчто въ родѣ безхитростной бесѣдки, въ концѣ сада, куда профессоръ перебирается немедленно и, усаживаясь передъ пустымъ столомъ, кладетъ передъ собою часы; онъ находить, повидимому, грустное утѣшеніе въ томъ, что считаетъ протекающія минуты и возвѣщаетъ о нихъ Райверсу, который его не слышитъ.

-- Уйдемте подальше отъ нихъ,-- говоритъ онъ нѣжнымъ, умоляющимъ голосомъ Белиндѣ,-- въ томъ состоянія духа, въ какомъ они находятся, возлѣ нихъ опасно оставаться.

-- Знаете, вѣдь сегодня не первое апрѣля, а вы насъ одурачили,-- отвѣчаетъ она, нѣсколько сухо.

-- Вы голодны?-- воскликнулъ онъ,-- вдругъ теряя все свое хладнокровіе.

Голодъ профессора и Сары не возбуждалъ въ немъ ровно никакого участія.

-- Умираю отъ голода!-- отвѣчаетъ она, но съ такой очаровательной улыбкой, которая доказываетъ, что она вполнѣ хорошо себя чувствуетъ и его -- опасенія разсѣиваются.

Наконецъ, телятина подана.

-- Ее невозможно есть!-- объявляетъ профессоръ, кладя вилку и ножикъ на столъ, съ убійственнымъ спокойствіемъ глядя на подходящаго Райверса.

-- Не можетъ быть!-- кричитъ молодой человѣкъ, и смѣло беретъ въ ротъ кусокъ.-- Фи!-- это правда! какая гадость!

Такое выраженіе было вовсе не слишкомъ сильно для обозначенія блюда, стоявшаго передъ этими голодными людьми. Во-первыхъ, теленокъ очевидно умеръ естественной смертью, и хотя, съ цѣлью замаскировать эту маленькую непріятность, его подвергли всевозможнымъ операціямъ: варили, жарили, парили, душили, но все же не успѣли скрыть естественной его смерти.

Наступаетъ мрачное, зловѣщее молчаніе. Всѣ глядятъ на Райверса.

-- Мнѣ казалось,-- говоритъ профессоръ злобнымъ шопотомъ,-- что вы вамъ говорили...

-- Что за дѣло, что онъ говорилъ,-- кричитъ Сара въ ярости, грубо перебивая его.-- Тѣмъ глупѣе, съ нашей стороны, было ему вѣрить! Гораздо будетъ умнѣе, если вы или онъ, или кто другой надоумитъ насъ, какимъ образомъ намъ живыми вернуться въ Дрезденъ!

Новое убійственное молчаніе, прерываемое на этотъ разъ Белиндой, съ трудомъ выговаривающей слово: "яйца въ смятку".

-- Разумѣется,-- кричитъ Райверсъ, хватаясь за этотъ счастливый намекъ, и устремляя благодарно-влюбленный взглядъ на ту, которая его сдѣлала.-- Какъ глупо, что мы сразу не догадались велѣть подать себѣ яицъ! ничто въ мірѣ не можетъ быть лучше и питательнѣе свѣжаго яйца!

Въ одну минуту онъ скрывается въ домѣ, и черезъ секунду возвращается оттуда сіяющій.

-- Разумѣется, у нихъ есть яйца; сколько угодно яицъ, и черезъ три минуты они будутъ сварены.

Но три минуты проходятъ, и еще три минуты, и еще, а яицъ нѣтъ, какъ нѣтъ.

-- Я бы желала,-- говоритъ Сара сердитымъ до послѣдней крайности тономъ, обращаясь къ Райверсу,-- чтобы вы сѣли такъ, чтобы мнѣ васъ не было видно. Мнѣ кажется, что и тогда легче перенесу все это. У васъ такой нелѣпо-счастливый видъ!

Въ то время какъ она говорятъ это, служанка появляется съ блюдомъ, на которомъ раскатывается десятокъ яицъ. Развязная походка ея и явное отсутствіе всякой симпатіи къ голодающимъ ясно доказываютъ, что сама она уже успѣла плотно пообѣдать.

При видѣ яицъ профессоръ слабо улыбается, и даже нахмуренный лобъ Сары нѣсколько разглаживается. Но, увы! они поторопились радоваться. Одного взгляда на яйца достаточно; чтобы видѣть, что это не свѣже-снесенныя, молочно-бѣлыя теплыя яйца, только-что вынутыя изъ-подъ курицы, нѣтъ! это старые ветераны, какъ то ясно доказываетъ ихъ грязный, бурый цвѣтъ. Одному только можно подивиться: какимъ образомъ въ одномъ домѣ могло появиться сразу столько залежалыхъ яицъ.

-- Осторожнѣе разбивайте ихъ,-- говоритъ Райверсъ, нервно смѣясь и некстати пытаясь пошутить въ то время, какъ профессоръ уже разбилъ одно изъ яицъ:-- какъ бы его не взорвало.

Но никто не улыбается.