Еслибы миссъ Уатсонь находилась на своемъ обсерваціонномъ посту, на которомъ она просиживаетъ по шести или восьми часовъ въ сутки, и на которомъ по какой-то непостижимой случайности отсутствуетъ сегодня въ четыре часа пополудни, она могла бы видѣть, какъ Белинда Чорчиль отправляется на прогулку одна одинехонька. И въ такомъ случаѣ она бы не преминула ринуться за ней съ распросами: почему она одна? куда она идетъ? почему съ нею нѣтъ сестры? почему она не взяла съ собой собакъ?
-- Я ухожу гулять въ Grosse-Garten, Сара,-- объявила Белинда сестрѣ не особенно увѣреннымъ голосомъ и очевидно довольная, что необходимость застегнуть безчисленныя пуговицы перчатокъ дозволяютъ ей не глядѣть на сестру и стоять съ опущенной головой.
-- Въ самомъ дѣлѣ?-- отвѣчаетъ та безпечно; но что-то въ манерахъ сестры говорятъ ей о важности предстоящей прогулки и она прибавляетъ совсѣмъ другимъ тономъ:
-- Да будетъ мое благословеніе надъ тобою! Какъ бы я желала спрятаться за дерево и послушать, какъ онъ тебѣ объясняется въ любви! Впрочемъ,-- прибавляетъ она, пожимая плечами, въ этихъ случаяхъ не бываетъ большого разнообразія; всѣ они говорятъ приблизительно одно и то же; у нихъ мало воображенія.
Въ то время какъ Белинда идетъ въ двери, ее отворяетъ Томми, явившійся на звонокъ Сары.
-- Слушай, Томми,-- говорятъ эта послѣдняя, обращаясь въ мальчику съ внушительнымъ видомъ,-- если трое нѣмецкихъ джентльменовъ придутъ съ визитомъ, смотри не впускай ихъ всѣхъ вмѣстѣ, а только по одному за-разъ. Если второй придетъ, прежде нежели первый ушелъ, скажи ему, что я занята и попроси прійти позже. Понимаешь? одного за-разъ.
Она все еще внушаетъ безтолковому пажу, какъ ему слѣдуетъ поступить съ ея поклонниками, а Белинда уже давно скрылась изъ виду.
Она проходить вдоль улицы. Одна сторона ея залита солнцемъ, другіая въ тѣни.
Белиндѣ кажется, что это эмблема той разницы, какая существуетъ между ея жизнью до вчерашняго дня и послѣ вчерашняго.
Grosse-Garten не особенно усердно посѣщается; но ей все-таки попадаются немногіе гуляющіе одинокіе мужчины, женщины, няньки съ дѣтьми. Всѣхъ ихъ она жалѣетъ до глубины души; никто изъ нихъ не идетъ на свиданіе съ Райверсомъ. Вотъ она дошла до условнаго мѣста: скамейки у пруда съ неподвижной, стоячей водой, на которой плаваютъ царственные лебеди, подъ горячими лучами солнца. Его тамъ нѣтъ -- онъ еще не приходилъ. Она первая пришла на свиданіе. Легкое разочарованіе сжимаетъ ей душу; но это ощущеніе тотчасъ же проходитъ. Вѣроятно въ своей поспѣшности она шла быстрѣе обыкновеннаго. Вѣроятно она пришла раньше назначеннаго часа. Она глядитъ на часы. Остается еще пять минутъ до условнаго времени. Она садится на скамейку и ждетъ. Воспоминаніе о томъ, какъ она гуляла въ послѣдній разъ съ Сарой въ этомъ самомъ мѣстѣ, приходитъ ей въ голову, и она вспоминаетъ также совѣтъ Сары ускорить развязку. Это воспоминаніе вызываетъ улыбку счастія и гордости на ея лицѣ. Она не прибѣгала ни въ какимъ маневрамъ, не унижалась до уловокъ кокетства, а между тѣмъ сама Сара не могла бы увлечь его сильнѣе, чѣмъ она.
Теперь уже вѣроятно пятый часъ. Она опять глядитъ на часы. Да, теперь пять минутъ пятаго; но, вѣроятно, ея часы впереди. Они постоянно бѣгутъ. Снова успокоившись, она терпѣливо продолжаетъ ждать. Скамейка, на которой она сидитъ, приходится почти напротивъ того мѣста, съ котораго онъ бросилъ ей букетъ перваго мая. При этомъ воспоминаніи она снова улыбается и на этотъ разъ такъ откровенно и весело, что какой-то прохожій вопросительно и пристально взглядываетъ на нее, очевидно принимая ея улыбку на свой счетъ.
Лицо ея снова дѣлается серьезнымъ. Это мѣсто слишкомъ на виду. Когда онъ придетъ, они поищутъ болѣе укромнаго уголка. Когда онъ придетъ? Но онъ всё еще не пришелъ? Почему онъ не приходитъ?
Она тревожно поворачиваетъ голову въ томъ направленіи, откуда онъ долженъ появиться, и невольный страхъ закрадывается въ ея душу. Неужели она не поняла его указаній? Неужели она тщетно ждетъ его здѣсь, между тѣмъ какъ онъ дожидается ее на другомъ какомъ-нибудь пунктѣ этого обширнаго сада? Но нѣтъ, это невозможно! она слишкомъ отчетливо слышала тѣ немногія, но ясныя слова, какими онъ просилъ ее прійти сюда, и они съ тѣхъ поръ не переставали звучать въ ея душѣ. Ей остается только вооружиться терпѣніемъ.
Снова устремляетъ она свои глаза, теперь уже не такіе ясные, на прудъ и лебедей, которымъ какой-то ребенокъ бросаетъ въ эту минуту хлѣбъ; какая-то бюргерская чета остановилась и любуется этимъ зрѣлищемъ.-- Почему онъ не идетъ? Чувство оскорбленной женской гордости, жгучаго, мучительнаго стыда за то, что она оказывается самой аккуратной изъ нихъ, что ее заставляютъ такъ долго и нестерпимо ждать на ея первомъ любовномъ свиданіи, примѣшивается въ ея тревогѣ и дѣлаетъ ее еще больнѣй. Во всѣхъ мысленныхъ представленіяхъ объ этомъ свиданіи, которыя всю ночь осаждали ея разгоряченную голову, только это одно ни разу не возникало въ ней, что онъ можетъ быть неаккуратенъ; онъ, который съ такимъ безумнымъ жаромъ хватался за всякій предлогъ, чтобы побыть съ нею, по цѣлымъ часамъ дежурилъ на Luttichau-Strasse, несмотря ни на дождь, ни на вѣтеръ, дожидаясь часа, когда могъ бы прилично явиться съ вищитомъ. А сегодня онъ на цѣлыхъ полчаса опоздалъ. Это невозможно, невѣроятно. И однако, если какое-нибудь непредвидѣнное обстоятельство помѣшало ему, развѣ онъ не могъ бы написать. Быть можетъ, даже ее дожидается дома записка. Подъ вліяніемъ этой мысли, она дѣлаетъ два лихорадочныхъ шага по направленію къ дому. Но вдругъ ее останавливаетъ мысль, что онъ можетъ прійти въ ея отсутствіе, и она остается въ мучительной нерѣшительности. Но сидѣть на скамейкѣ и глядѣть на лебедей она больше рѣшительно не въ состояніи.
Она начинаетъ прохаживаться... О! какъ измѣнилось все вокругъ и внутри ея сравнительно съ тѣмъ, когда она подходила къ этому мѣсту! она идетъ нѣсколько далѣе, не на столько далеко, чтобы потерять изъ виду скамейку, съ которою все еще связаны ея надежды, но на столько, чтобы видѣть главную аллею на далекомъ протяженіи. Дрожащею рукой она защищаетъ глаза отъ солнца и вперяетъ вдаль жадный взоръ. О! еслибы она могла хоть издали увидѣть его! Подъ деревьями раскидывается яркій весенній зеленый коверъ, на который ложатся длинныя тѣни отъ деревьевъ. Все кругомъ тихо и спокойно, и... безлюдно.
Съ чѣмъ-то въ родѣ подавленнаго рыданія въ горлѣ, которое возмущаетъ ее самое, она собирается уходить, какъ вдругъ на другомъ концѣ аллеи замѣчаетъ фигуру человѣка, направляющуюся къ ней. Лицо разглядѣть нельзя, но, конечно, это его походка и общій видъ.
Цѣпляясь за эту надежду, она спѣшитъ на-встрѣчу идущему человѣку. Да, это онъ. Что-жъ! она ни за что не станетъ упрекать его. Она не допуститъ оскорбленному самолюбію нарушить дивную гармонію ихъ сердецъ, влекомыхъ другъ къ другу. Она даже не спроситъ его, почему онъ такъ запоздалъ. Безъ сомнѣнія, на это есть основательная причина, которую онъ самъ въ свое время объяснитъ ей. Но увы! она можетъ приберечь свои благородныя намѣренія до другого раза. Сегодня они ей не понадобятся. Уже издали она видитъ, что тотъ, кто идетъ ей навстрѣчу -- не Райверсъ; что даже при ближайшемъ осмотрѣ оказывается, что онъ вовсе на него не похожъ.
Это такое горькое разочарованіе, что она сворачиваетъ въ боковую аллею, чтобы скрыть свои слезы; но поспѣшно отеревъ ихъ, торопливо возвращается на мѣсто свиданія въ паническомъ страхѣ, что быть можетъ онъ появится тамъ съ какой-нибудь неожиданной стороны. Но его тамъ нѣтъ, и она съ замираніемъ сердца прислушивается въ бою часовъ: половина пятаго! Цѣлый часъ уже ждетъ она здѣсь по его прихоти, одураченная, осмѣянная.
Съ чувствомъ сильнаго негодованія направляется она домой, но не сдѣлавъ и пяти шаговъ, перемѣняетъ намѣреніе. Она еще не можетъ примириться съ мыслью, что этотъ чудный и такъ много обѣщавшій день долженъ окончиться такимъ убійственнымъ, унизительнымъ образомъ! Она подождетъ его еще пять минутъ. Быть можетъ и даже довольно вѣроятно, что онъ ошибся въ часѣ и хотѣлъ сказать въ половинѣ шестого, а не въ половинѣ пятаго. Въ такомъ случаѣ онъ даже и совсѣмъ не опоздалъ.
Немного успокоенная этой возродившейся надеждой, она снова садится на скамью. Да; она подаритъ ему еще пять минутъ, и въ продолженіе этихъ пяти минутъ не будетъ даже глядѣть кругомъ себя, не будетъ искать его глазами. Быть можетъ, это принесетъ ей счастіе. Но нѣтъ; пять минутъ проходятъ, а его все нѣтъ. Она ждетъ еще десять минутъ, потомъ еще пять. Два раза совершаетъ она свою лихорадочную прогулку по главной аллеѣ; но на этотъ разъ даже не испытываетъ никакой фальшивой тревоги, отъ случайнаго сходства съ нимъ какого нибудь прохожаго.
Только когда часы бьютъ шесть, она, наконецъ, отчаянно и рѣшительно идетъ домой. Каждый ея шагъ отзывается въ ея сердцѣ такъ, какъ еслибы по немъ били молотомъ.
Но не говоря уже о безсмысленности дальнѣйшаго ожиданія, чувство собственнаго достоинства, проснувшееся въ ней наконецъ, запрещаетъ ей прибавить хотя бы только нѣсколько лишнихъ секундъ къ тѣмъ унизительнымъ и мучительнымъ полутора-часамъ, которые она провела на этомъ мѣстѣ.
-- Если бы у меня была настоящая гордость, и бы часъ тому назадъ ушла,-- говоритъ она себѣ, въ горькомъ отчаяніи возвращаясь домой. Голова, которая обыкновенно у нея гордо закинута назадъ, теперь опущена. Ей кажется, что всякій, кто ее ни встрѣтитъ, прочитаетъ на ея лицѣ глубокое униженіе и досаду. Она спѣшитъ пройти мимо всѣхъ, спѣшитъ поскорѣй миновать всѣ эти улицы, залитые свѣтомъ, въ которыхъ она можетъ встрѣтить кого-нибудь изъ знакомыхъ, хуже того: кого-нибудь изъ вчерашнихъ участниковъ на пикникѣ, и хуже всѣхъ -- миссъ Уатсонъ.
По мѣрѣ приближенія къ Lüttichau-Strasse, безпокойство ея нѣсколько затихаетъ. Надежда найти дома записку, что-нибудь, что разрѣшитъ эту безчеловѣчную загадку, ускоряетъ ея шаги и проясняетъ ея взгляды. Не можетъ быть, чтобы неранъяснилось это злополучное contretemps. Но надо, чтобы это было весьма пріятное разъясненіе, говоритъ она самой себѣ, чтобы вознаградить ее за тѣ страданія, какія она перенесла сегодня.
-- Ну,-- кричитъ Сара, стоя у открытыхъ дверей гостиной и глядя черезъ плечо сестры, какъ бы ища еще кого-то другого,-- гдѣ онъ? что вы съ нимъ дѣлали? я желаю броситься ему на шею и поцѣловать его. Я давно уже,-- прибавляетъ она смѣясь,-- ищу предлога для этого, и вотъ теперь у меня есть -- отличный.
Белинда совсѣмъ не намѣревалась идти въ гостиную; она разсчитывала незамѣтно проскользнуть въ свою комнату, такъ какъ Томми въ отвѣтъ на ея лихорадочные разспросы философски завѣрилъ, что нѣтъ ни письма, ни записки.
-- Не смѣйся,-- говоритъ она, задыхаясь.-- Я не могу этого вынести. Я его не видѣла, огіъ совсѣмъ не приходилъ!
-- Совсѣмъ не приходилъ!-- повторяетъ Сара тономъ глубокаго удивленія, широко раскрывъ свои хорошенькіе глазки и ротикъ.
-- Но если такъ,-- спрашиваетъ она, постепенно приходя въ себя,-- то гдѣ же ты была все это время, что ты дѣлала?
-- Я ждала его,-- отвѣчаетъ Белинда, стараясь говорить твердо, хотя при этомъ унизительномъ сознаніи такая яркая краска заливаетъ ея гордое лицо, что можно подумать, что вся кровь прихлынула къ ея головѣ.
-- Но это чудовищно!-- кричитъ ея сестра съ неописаннымъ волненіемъ;-- èa na pas de nom! Это какое-нибудь недоразумѣніе. Вѣдь онъ порядочный человѣкъ, джентльменъ, конечно, онъ написалъ, онъ объяснилъ въ чемъ дѣло?
Белинда качаетъ головой.
-- Нѣтъ; я спрашивала Томми.
-- Томми!-- повторяетъ Сара тономъ самаго презрительнаго негодованія;-- Томми! скажите пожалуйста?!.. Этотъ мальчишка несомнѣненный кандидатъ въ каторгу или на висѣлицу, а можетъ быть и туда, и сюда. Представь только себѣ,-- послѣ того, что я ему приказывала, при тебѣ, онъ впустилъ всѣхъ ихъ заразъ!
И, позвонивъ изо всѣхъ силъ, она повелительно обращается въ Томми, явившемуся на зовъ:-- Томми, какъ смѣешь ты утверждать, что не приходило записки на имя миссъ Чорчиль? Конечно, записка получена. Ступай за ней и не смѣй возвращаться безъ записки.
Не обращая никакого вниманія на его удостовѣренія, она выталкиваетъ его изъ комнаты и затѣмъ наступаетъ нѣсколько минутъ мучительнаго ожиданія. По истеченіи ихъ Томми возвращается съ конвертомъ на подносѣ.
-- Я говорила тебѣ, что должна быть записка!-- кричитъ Сара съ торжествомъ и немедленно накидывается на злополучнаго мальчика.-- Какъ смѣешь ты такъ врать, дрянной мальчишка?-- развѣ ты не знаешь, что лгуновъ сажаютъ въ тюрьму?
И хотя Томми старается свалить вину на Густель, которая отворяетъ двери, когда его куда-нибудь посылаютъ, она не слушаетъ его оправданій. Съ нетерпѣливой тревогой заглядываетъ она черезъ плечо Белинды, дрожащіе пальцы которой не въ состояніи скоро раскрыть конвертъ.
Изъ него выпадаетъ тоненькая синяя бумага. Это счетъ изъ магазина фарфоровыхъ издѣлій за двѣ статуи, купленныхъ недѣлю тому назадъ. Не въ силахъ долѣе сдерживать своего гори, Белинда роняетъ счетъ на полъ и заливается слезами.