То, что было уже мною рассказано, может служить доказательством, что он не был последним между чудаками, навещавшими Графа Ростопчина. Мне остается прибавить, что Приклонский сделался жертвою разных печальных приключений после занятия Москвы французами. До самого злополучного 1-го сентября он не переставал предаваться разным утешительным мечтам и надеждам, напевая все те же слова: "Нечего бояться! Ну! Осмелится ли Бонапарте вступить в Москву? Он гроб свой в ней найдет... Кутузов клянется своими сединами, что Москва не будет отдана... Да мы шапками закидаем этого корсиканца... Французская армия ляжет и под стенами Москвы истребится!".
Между тем бедный Приклонский, не приуготовленный к печальной участи древней столицы, выходил из оной поспешно в Троицкую заставу, тогда как французские передовые войска оказывались уже на Поклонной горе. Приклонский, всеми оставленный, как упрямый спорщик, бежал один, пешком, навьючив самонужнейшим платьем и бельем. Он имел, однако же, отраду пережить бедствие общего Отечества и собственные свои несчастия. Он возвратился невредим в Москву; опять часто навещал Графа Ростопчина. Начиная новую совершенно жизнь, он любил с самодоволенною улыбкою повторять при всяком случае: "Да не спорьте, пожалуйста! Мало ли что Вы повторяли во времена оно! Наслышался я всего! Чего только не предсказывали, как заняли французы Москву? Да не то предопределено было Всевышним! Я по глупости своей всегда утверждал, что этому мошеннику Бонапарте не сдобровать, что будет и на нашей улице праздник ...И теперь вам тоже твержу: помните мои слова -- отольются волку лютому слезы наши! Он в Москве не славу, а гроб свой найдет! Мы отплатим ему визит: будем в Париже! Освободим Европу от этого мерзкого Бонапартовского порабощения!".
Подобные размышления могли показаться воздушными замками, будучи выражаемыми не Приклонским, а каким-нибудь Меттернихом, Штейном или Веллингтоном18, а потому можно себе представить, как пророчество непримиримого Наполеонова врага было нами принято и как оно на всех позабавило, но нам было весьма хладнокровно сказано в ответ на смех наш: "Да уж вы смейтесь себе там, как хотите... и прежде вы смеялись, а вышло все по моим словам, и теперь что говорю, то сбудется" {Сбылись пророческие слова человека, который не был ни знаменитым генералом, ни тонким дипломатом и вообще не отличался обширными знаниями и просвещением.}.