Семейныя дѣла.
Мать Квартальнаго Надзирателя, Марѳа Матвѣевна Спиридонова, имѣла около 45 лѣтъ отъ роду. Бѣдствія и недуги не могли изгнать съ лица ея слѣдовъ прежней красоты. Образованный умъ ея, кротость, твердость въ несчастіяхъ и терпѣнье въ тѣлесныхъ страданіяхъ удивляли и привлекали къ ней добраго Еремѣева, который любилъ ее и уважалъ, какъ родную мать.
-- "Сядьте ко мнѣ, Иванъ Петровичъ, да потолкуемъ-ка," сказала она Еремѣеву, который отъ нетерпѣнія топалъ ногами, сжималъ кулаки, ерошилъ волосы и все поглядывалъ на двери.
-- "Мнѣ бы хотѣлось повидаться съ Алексѣемъ Петровичемъ.... Узнать, что такое...."
-- "Присядьте, теперь не пора итти къ нему. Ему будетъ пріятно, когда вы навѣстите его тогда, какъ онъ останется одинъ. Теперь время рапорта....."
-- "Мнѣ бы хотѣлось узнать поскорѣе, что такое случилось!" сказалъ Еремѣевъ, который прежде не рѣшался обременять больную распросами, предполагая, что воспоминаніе о несчастій сына можетъ огорчить мать. Еремѣевъ, не учился приличіямъ и не зналъ, что такое delicatesse de sentimens (нѣжность чувствованій), но дѣйствовалъ по внушенію сердца, въ которомъ природа положила огромный запасъ нѣжности. Марѳа Матвѣевна поняла простодушнаго воина, и успокоила его улыбкою.
-- "Не бойтесь!" сказала она: "бѣды ни какой нѣтъ. Это просто капризъ нашего Пристава. Сынъ мой ни въ чемъ не провинился."
-- "Но какъ Приставъ смѣетъ?" воскликнулъ Еремѣевъ, вскочивъ со стула.
-- "Вы старый служивый и должны знать лучше меня, что такое субординація. Со старшими не надобно спорить. Гнѣвъ его пройдетъ, и онъ самъ почувствуетъ свою несправедливость." Тутъ она разсказала все, что случилось, какъ слышала отъ городоваго, и заключила замѣчаніемъ: "Правда, что мой Алеша, съ нѣкотораго времени, разсѣянъ, чаще груститъ.... Но какъ я подумаю о нашемъ положеніи, то и не имѣю духу утѣшать его или мучить распросами...." Больная отерла непримѣтно слезы концемъ рукава.
Еремѣевъ молчалъ, но онъ былъ такъ сердишь, что если бъ въ эту пору наткнулся на Частнаго Пристава, то вышла бы плохая шутка. Отъ этого-то именно мать Надзирателя и старалась удержать его дома.
-- "Вы любите моего Алешу, какъ брата, а я люблю васъ, какъ роднаго сына, но вы до сихъ поръ не знаете исторіи нашей жизни и всей доброты моего Алексѣя. Благо теперь мы одни..... Я вамъ разскажу!-- Вы должны знать насъ покороче."
Еремѣевъ съ чувствомъ поцѣловалъ руку почтенной женщины и сказалъ, сквозь слезы: -- "О, если бъ я былъ въ состояніи помочь вамъ!"
-- "При всей нашей бѣдности, мы выше цѣнимъ истинное участіе въ судьбѣ нашей, нежели презрительную помощь," возразила Марѳа Матвѣевна. "Было время, что и мы могли помогать несчастнымъ!" примолвила она печально: "Богу угодно было послать намъ тяжкое испытаніе Слушайте:
"Я осталась сиротою послѣ родителей и была воспитана богатою теткою въ Москвѣ. Мнѣ было не болѣе 16 лѣтъ отъ роду, когда къ теткѣ моей сталъ ѣздить сосѣдъ ея по деревнѣ, Петръ Алексѣевичъ Спиридоновъ. Онъ тогда былъ Капитаномъ въ отставкѣ. У него было пять сотъ душъ, безъ долговъ, и потому не мудрено, что теткѣ моей хотѣлось выдать за него старшую дочь свою, которая, по несчастію, была не молода, не пригожа и не умна. Петръ Алексѣевичъ могъ бы найти въ Москвѣ невѣсту, украшенную всѣми достоинствами; но судьба опредѣлила, чтобъ сердце его выбрало меня, бѣдную сироту. Онъ былъ уменъ, добръ, скроменъ, и я полюбила его прежде, нежели знала, какое чувство къ нему питаю. Если хотите имѣть понятіе объ его наружности, взгляните на моего сына. Это живой портретъ отца... Но это дѣло постороннее.
"Тетка не могла противиться нашему браку, и волею, неволею благословила меня. Обвѣнчавшись, мы уѣхали въ деревню. Чрезъ годъ я родила Алешу, и мы жили въ деревнѣ до десятилѣтняго его возраста, а потомъ отправились на житье въ Москву. Расходы наши въ деревнѣ были не велики, хозяйство хорошее, и мы скопили столько денегъ въ двѣнадцать лѣтъ, что могли воспитывать сына дома, не отдавая его ни въ какое заведеніе. Онъ былъ у насъ одинъ; мы не имѣли твердости разстаться съ нимъ!
"Старанія наши не были напрасны. Алеша превзошелъ наши надежды и ожиданія учителей. Онъ дѣлалъ быстрые успѣхи въ наукахъ и удивлялъ всѣхъ своею понятливостью. Онъ прослылъ маленькимъ ученымъ" *
-- "А мы этого вовсе не замѣтили въ N. N. пѣхотномъ полку!" воскликнулъ Еремѣевъ.
Марѳа Матвѣевна невольно улыбнулась и продолжала: "Мы жили весьма тихо и скромно. Тетушка гнѣвалась на меня; у мужа моего вовсе не было родни въ Москвѣ, и насъ навѣщали только нѣсколько старыхъ сослуживцевъ Петра Алексѣевича. Между ними одинъ болѣе прочихъ былъ дорогъ моему мужу, а именно отставный Маіоръ Ѳедоръ Ивановичъ Ландышевъ, человѣкъ умный, любезный, краснорѣчивый, пламенный, дѣятельный. Покойный Петра" Алексѣевичъ спасъ ему жизнь въ сраженіи и выручилъ нѣсколько разъ изъ бѣдъ, которыя онъ навлекалъ на себя своею пылкостью. Нравъ моего мужа составлялъ противоположность съ характеромъ Ландышева, но они были дружны, какъ братья. Ландышевъ былъ, какъ говорится, прожектеръ. Онъ безпрестанно хлопоталъ: то вступалъ въ подрядѣ!, то покупалъ имѣнья, чтобъ продавать съ барышемъ, то торговалъ хлѣбомъ, скотомъ, виномъ, то пускался въ изобрѣтенія машинъ, устроивалъ заводы и фабрики, однимъ словомъ, безпрерывно дѣйствовалъ, оборачивалъ своими и чужими капиталами, иногда терялъ, чаще получалъ большія выгоды, и пользовался большимъ кредитомъ, ибо велъ дѣла честно. Мужу моему не нравилась эта вѣчная игра, и онъ часто спорилъ съ Ландышевымъ, убѣждая его ограничиться чѣмъ нибудь однимъ и не слишкомъ ввѣряться счастью. Но любовь къ сыну и желанье доставить ему блистательное состояніе ослѣпили наконецъ моего мужа, а примѣръ Ландышева и краснорѣчіе его увлекли Петра Алексѣевича попробовать счастья въ оборотахъ. Безъ моего вѣдома, онъ далъ Ландышеву полную и неограниченную довѣренность на распоряженіе своимъ имѣніемъ, при отъѣздѣ его въ Петербургъ, гдѣ онъ взялъ на себя огромные подряды. Три года Ландышевъ дѣлился съ мужемъ моимъ барышами, которые были весьма значительны; но въ началѣ четвертаго года вдругъ полученъ указъ описать все наше имѣнье и продашь съ публичнаго торга, за неустойку въ подрядахъ и неуплату долговъ Ландышева. Противу довѣренности спорить было нельзя, и мы вдругъ лишились пяти сотъ душъ. Ландышевъ пропалъ безъ вѣсти, и тогда же разнеслись слухи, что онъ лишилъ себя жизни.
"У насъ было еще около ста тысячъ наличныхъ денегъ. Мужъ мой, желая вознаградить потерянное, пустился снова въ обороты и ввѣрилъ капиталъ свой купцамъ. Но несчастіе преслѣдовало насъ. Два банкрутства лишили насъ послѣдняго имущества и всей надежды.
"Мужъ мой вступилъ въ гражданскую службу и отправился на границу, для наблюденія за карантинами. Я осталась съ сыномъ въ Москвѣ. Чрезъ полгода я получила извѣстіе, что мужъ мой умеръ отъ чумы.
"Возвратившійся въ Москву чиновникъ, служившій подъ начальствомъ моего мужа, расказалъ мнѣ ужасныя подробности объ его смерти. Въ чумномъ гошпиталѣ, мужъ мои нашелъ Ландышева, возвращавшагося изъ за границы. Свиданіе двухъ друзей было горестное. Ландышевъ былъ при послѣднемъ издыханіи, и уже борясь со смертью, просилъ прощенія у моего мужа; сказалъ ему, что онъ возвратился въ Россію съ богатствомъ, съ тѣмъ, чтобъ вознаградишь вполнѣ нашу потерю. Несчастный успѣлъ сдѣлать духовное завѣщаніе. Мужъ мой умеръ прежде друга своего нѣсколькими часами. Чиновникъ въ этотъ же день долженъ былъ оставишь карантинъ, и не зналъ, что сталось съ его бумагами; онъ слыхалъ, что для пресѣченія сильно распространявшейся чумы приказано было жечь всѣ вещи, удерживающія въ себѣ ядъ, и предполагалъ, что вѣроятно и бумаги по неосторожности сожжены съ какимъ нибудь старымъ платьемъ. Наличныхъ денегъ послѣ Ландышева осталось весьма мало, а въ чемъ состояло его богатство, гдѣ оно хранится, все это покрыто тайною. Всѣ мои розыски на этотъ счетъ остались безуспѣшными.
"Между тѣмъ нищета угнетала меня. Тетка и кузины не хотѣли даже слышать обо мнѣ, и мы съ сыномъ жили нашими трудами. Ему уже было 16 лѣтъ отъ роду. Я шила, вышивала, вязала чулки; онъ переписывалъ ноты, бумаги, обучалъ грамотѣ бѣдныхъ дѣтей, и мы кое-какъ питались. Но я чувствовала, что сынъ мой не можетъ оставаться въ такомъ положеніи, и сама стала совѣтовать ему вступить въ службу. Онъ давно желалъ этого, но не смѣлъ сказать мнѣ, опасаясь оставить меня безъ помощи. Я разрѣшила всѣ его сомнѣнія. Дворянская кровь въ немъ закипѣла, и онъ предпочелъ военную службу и опредѣлился въ вашъ полкъ. Вы знаете, какъ онъ велъ себя...."
-- "Даю честное слово, что онъ былъ примѣрный офицеръ по службѣ и по поведенію. Никто лучше его не зналъ солдатской выправки, и самъ Полковой Командиръ, который былъ мастеръ своего дѣла, сознавался, что никто лучше Алексѣя Петровича не умѣлъ пригнать ранцевъ и обучить рекрута. Мы хотѣли отправить его въ Учебный полкъ, откуда онъ могъ попасть въ Гвардію если бъ онъ не вышелъ въ отставку!..."
-- "Онъ пожертвовалъ всѣмъ для меня, для бѣдной и увѣчной своей матери!" сказала Марѳа Матвѣевна сквозь слезы. "Лишь только онъ былъ произведенъ въ офицеры, то сталъ дѣлиться со мной своимъ жалованьемъ, отказывая себѣ въ первыхъ потребностяхъ жизни. Напрасно просила я его употреблять жалованье на собственные расходы. Онъ только въ этомъ не слушалъ меня. Онъ жилъ однимъ пайкомъ, получаемымъ на деньщика, и не выходилъ никуда съ квартиры, кромѣ по службѣ, чтобъ сберечь мундиръ. Все это узнала я отъ бывшаго при немъ въ полку прежняго дядьки его, Мирона, брата моей вѣрной Анны.... Мой Алеша, выросшій въ довольствѣ и даже въ роскоши, нѣсколько лѣтъ питался однимъ чернымъ хлѣбомъ и солдатской кашицей, чтобъ доставить пропитаніе матери, и никто не слышалъ, чтобы онъ когда нибудь ропталъ!-- Скажите, много ли такихъ дѣтей!...."
-- "Богъ наградитъ его!" примолвилъ Еремѣевъ: "Удивительно однакожъ, что мы въ полку не замѣтили его крайней нужды. Онъ всегда былъ чисто одѣтъ, не оставался ни кому должнымъ, и отказывался отъ званыхъ обѣдовъ"
-- "Отказывался для того, чтобъ не пріучать себя къ лучшей пищѣ, и чтобъ не чувствовать сильнѣе своей бѣдности. Такъ онъ говорилъ своему дядькѣ, который совѣтовалъ ему полакомиться чужимъ обѣдомъ. Я никогда не могла заставить сына моего сознаться въ этомъ. Когда я пытаюсь заговорить объ его полковой жизни, онъ только цѣлуетъ мои руки и говоритъ: "не вспоминайте, маменька; мнѣ было очень хорошо, только грустно безъ васъ!"
-- "Господи, услыши молитву мою!" сказалъ Еремѣевъ, крестясь и бормоча что-то про себя.
-- "Наконецъ, когда Алеша узналъ, что я, переѣхавъ въ Петербургъ, гдѣ надѣялась найти родныхъ, лишилась употребленія ногъ отъ паралича, онъ вышелъ въ отставку, чтобъ самому ухаживать за мной.... Вы видите, какъ онъ обходится со мной, какъ старается угождать мнѣ, какъ заботится о моемъ здоровьѣ, о моихъ нуждахъ....."
Марѳа Матвѣевна залилась слезами.
-- "Писано есть: чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будетъ и долголѣтенъ будеши на земли," примолвилъ Еремѣевъ: "сынъ вашъ еще молодъ и будущая судьба его въ десницѣ Божіей."
-- "И вотъ какъ поступаютъ съ нимъ!" сказала мать, закрывъ платкомъ глаза.
Нѣсколько времени продолжалось молчаніе.
-- "Ступайте къ нему, Иванъ Петровичъ! Утѣшьте его, но, ради Бога, не навлекайте на nerQ гнѣва начальника. Дайте мнѣ слово, что если вы встрѣтитесь съ Частнымъ Приставомъ, то не станете упрекать его, не станете съ нимъ ссориться...."
--"Нечего дѣлать, даю вамъ слово.... а признаюсь, мнѣ бы хотѣлось высказать ему правду-матку.... Но когда вы не велите, буду молчать -- какъ ружье въ сошкѣ!" --
Еремѣевъ поцѣловалъ руку Мароы Машвѣевны и вышелъ шъ комнаты.