Шкатулка.
Городовой унтеръ-офицеръ поставилъ на столъ шкатулку и сказалъ:-- "Какіе-то бездѣльники украли, изъ погорѣлаго дома, шкатулку и разбили за угломъ. Но въ это время я наткнулся на нихъ и ухватилъ одного за воротъ. Онъ вывернулся, и мошенники хотѣли было сбить меня съ ногъ -- да я, вспомнивъ старину, выхватилъ тесакъ, и давай крошить.-- Они бѣжали, а шкатулка осталась мнѣ въ добычу. Извольте посмотрѣть, что тутъ есть."
Крышка уже была разбита. Надзиратель заглянулъ въ нее, и увидѣлъ, что она набита бумагами.-- "Надобно сдѣлать, тотчасъ, опись бумагамъ, при городовомъ," сказалъ Алексѣй Петровичъ: "и представить при рапортѣ. Дѣло не терпитъ отлагательства. Еремѣевъ! пособи братецъ!"
-- "Я также буду пособлять тебѣ, Алеша!..." сказала Елисавета Ѳедоровна. "Съ этой поры я должна раздѣлять всѣ труды твои "
-- "Очень радъ! работа будетъ игрушкой съ тобою, мой ангелъ," возразилъ Надзиратель, взглянувъ нѣжно на Лизу.
Городовой смотрѣлъ съ удивленіемъ, и не понималъ, откуда появилась такая красавица въ квартирѣ Надзирателя, да еще и хозяйничаетъ при матери. Онъ надулъ усы и покачалъ головою. Принесли столъ, поставили его возлѣ постели больной-и сѣли за работу. Лиза взяла перо и приготовилась писать подъ диктовку, а Надзиратель и Еремѣевъ стали разбирать бумаги.
-- "Ба! да это Дѣловыя бумаги Князя Каверзева и повѣреннаго его, твоего милаго женишка, Загвоздкина!" сказалъ, улыбаясь Надзиратель: "шкатулка принадлежитъ ему, потому, что его собственныя бумаги не попали бы къ Князю. Векселей порядочное число!...."
-- "А это что за бумага!" сказалъ Еремѣевъ. "Господи воля твоя, хорошо ли я вижу.... Да здѣсь упомянуты ваши имена, твое Алексѣй и ваше Елисавета Ѳедоровна!...."
-- "Что такое, покажите!" воскликнула Елисавета Ѳедоровна, и выхватила бумагу. "Боже мой! да это рука покойнаго отца моего! вотъ его подпись! У меня сохранились письма сто къ покойной маменькѣ.... Что это значитъ!
-- "Духовное завѣщаніе!" сказалъ Еремѣевъ.
-- "А я до сихъ поръ не слыхала, что послѣ него осталось духовное завѣщаніе..... Читайте вслухъ, ради Бога!"
-- "Маменька!" сказалъ Надзиратель: "вообразите себѣ, что моя Лиза, дочь Ѳедора Ивановича Ландышева, друга папенькина!"
-- "Неужели! Да онъ былъ холостъ, когда пропалъ безъ вѣсти!"
-- "Папенька женился въ Константинополѣ, на Гречанкѣ," сказала Лиза. "Мать моя умерла послѣ родовъ, и на другой годъ отецъ мой вознамѣрился возвратиться въ отечество.... Смерть постигла его въ карантинѣ -- Этому минуло шестнадцать лѣтъ!"
-- "Въ эту самую пору умеръ въ карантинѣ же и мужъ мой," сказала мать Надзирателя, утирая слезы.
-- "Они встрѣтились въ карантинѣ, примирились, и вотъ доказательство честности отца моей Лизы," примолвилъ Надзиратель, смотря въ бумагу. "Духовнымъ завѣщаніемъ онъ отдаетъ намъ взятыя у насъ деньги, съ процентами, всего полтораста тысяча", а дочери своей, моей Лизѣ, оставляетъ пять сотъ тысячъ и проситъ, чтобъ она любила меня какъ брата, если не можетъ любить какъ мужа "
-- "Боже мой, да это чудеса!" сказалъ Еремѣевъ, крестясь.
-- "Мудреное дѣло, Ваше Благородіе!" примолвилъ городовой, который изъ всего этого понялъ только сотни тысячъ.
-- "Но гдѣ жъ деньги?" спросилъ Еремѣевъ.
-- "Вотъ здѣсь написаны нумера билетовъ -- а гдѣ они --это знаетъ Князь и его повѣренный," возразилъ Надзиратель: "и должны сказать передъ судомъ."
-- "Разумѣется, а между тѣмъ поздравляю!" примолвилъ Еремѣевъ.
Опять наступила радость, но радость тихая, безслезная, радость, которая бы свела съ ума человѣка съ душою обыкновенною, если бъ онъ изъ нищаго сдѣлался внезапно богатымъ. Радость эта не тронула глубоко душъ высокихъ, а родилась и улеглась въ умѣ, не задѣвъ сердца.
Между тѣмъ надобно было кончить дѣло. Бумаги описали, завѣщаніе поставили въ описи, но удержали у себя, а прочія бумаги отослали чрезъ городоваго, при рапортѣ, къ Частному Приставу. Внесли кровать для Лизы въ комнату матери, и всѣ улеглись спать. Но сонь не смыкалъ глазъ счастливцевъ. Всѣ крайности сходятся, и счастье во многомъ походитъ на несчастіе.