Пасторъ Дэль и сквайръ Гэзельденъ разстались; послѣдній пошелъ посмотрѣть своихъ овецъ, а первый -- навѣстить прихожанъ, въ томъ числѣ и Ленни Ферфилда, котораго оселъ лишилъ яблока.
Ленни Ферфилда, по всей вѣроятности, не будетъ дома, потому что мать его наняла у помѣщика нѣсколько десятинъ луговъ, а теперь самое время сѣвокоса. Леонардъ, болѣе извѣстный подъ именемъ Ленни, былъ единственный сынъ у матери, которая была вдова. Домикъ ихъ стоялъ отдѣльно и въ нѣкоторомъ отдаленіи отъ длинной, зеленѣющей садами деревенской улицы. Это былъ настоящій англійскій коттэджъ, выстроенный, по меньшей мѣрѣ, три столѣтія тому назадъ со стѣнами, выложенными изъ бутоваго камня, съ дубовыми связями, и покрываемыми всякое лѣто новымъ слоемъ штукатурки, съ соломенной кровлей, маленькими окнами и развалившеюся дверью, которая возвышается отъ земли только на двѣ ступеньки. Въ этомъ скромномъ жилищѣ замѣтна была всевозможная роскошь, какую только допускаетъ бытъ крестьянина: надъ дверью извивалась вѣтка козьяго листа, на окнахъ, стояло нѣсколько горшковъ цвѣтовъ; небольшая площадка земли передъ домомъ была содержима въ необыкновенномъ, порядкѣ и опрятности; по обѣимъ сторонамъ дороги къ дому лежали довольно крупные камни, представляя такимъ образомъ родъ маленькаго шоссе, обросшаго цвѣтущими кустарниками и ползучими растеніями. Гряды картофеля скрывались за душистымъ горошкомъ и волчьими бобами. Все это довольно скромныя украшенія, но они много говорятъ въ пользу крестьянъ и помѣщика: вы видите, что крестьянинъ любитъ свой домъ, привязанъ къ нему и имѣетъ довольно свободнаго времени и охоты, чтобы заняться исключительно украшеніемъ своего жилища. Такой крестьянинъ, конечно, плохой посѣтитель кабаковъ и вѣрный защитникъ пользъ сквайра.
Подобное зрѣлище было такъ же восхитительно для пастора, какъ самый изысканный итальянскій ландшафтъ для какого нибудь дилетанта. Онъ остановился на минуту у калитки, осмотрѣлся кругомъ и съ наслажденіемъ вдыхалъ упоительный запахъ горошка, смѣшаный съ запахомъ вновь-скошеннаго сѣна, который легкій вѣтерокъ приносилъ къ нему съ луга, бывшаго позади. Потомъ онъ поднялся на крыльцо, бережно отеръ свои башмаки, которые всегда были особенно чисты и свѣтлы, потому что мистеръ Дэль считался щеголемъ между своею братіею, прошелъ подошвами раза два по скобкѣ, бывшей снаружи, и взялся за ручку двери. Какой нибудь художникъ съ артистическимъ восторгомъ смотритъ на фигуру нимфы, изображенной на этрусской вазѣ, какъ будто она выжимаетъ сокъ изъ кисти винограда въ классическую урну. И пасторъ почувствовалъ столь же усладительное, если не столь же утонченное, удовольствіе, при видѣ вдовы Ферфилдъ, которая наполняла водою, наравнѣ съ краями, блестящую чистотою чашку, для утоленія жажды трудолюбивыхъ косарей.
Мистриссъ Ферфилдъ была опрятная женщина среднихъ лѣтъ, съ тою проворною точностію въ движеніяхъ, которая происходитъ отъ дѣятельности и быстроты ума, и когда она теперь обернулась, услыхавъ за собою шаги пастора, то показала физіономію вполнѣ приличную; хотя и не особенно красивую,-- физіономію, на которой расцвѣтшая въ эту минуту добродушная улыбка изгладила нѣкоторые слѣды горя, но горя прошедшаго, и ея щоки, бывшія блѣднѣе чѣмъ у большей части особъ прекраснаго пола и ея комплекціи, родившихся и выросшихъ посреди сельскаго населенія, скорѣе заставляли предполагать, что первая половина ея жизни протекла въ удушливомъ воздухѣ какого нибудь города, посреди комнатныхъ затворническихъ трудовъ.
-- Пожалуете, не стѣсняйтесь, сказалъ пасторъ, отвѣчая на ея поклонъ и замѣтивъ, что она хочетъ надѣть фартукъ: -- если вы пойдете на сѣнокосъ, я пойду съ вами; мнѣ нужно кое-что сказать Ленни.... славный мальчикъ!
-- Вы очень добры, сэръ; но, въ самомъ дѣлѣ, онъ добрый ребенокъ.
-- Онъ читаетъ необыкновенно хорошо, пишетъ сносно; онъ первый ученикъ въ школѣ по предметамъ катехизиса и библейскаго чтенія, и повѣрьте, что когда я вижу, какъ онъ стоитъ въ церкви, прислушиваясь внимательно къ службѣ, то мнѣ кажется, что я читалъ бы проповѣди вдвое лучше, если бы у меня были все такіе слушатели.
Вдова (отирая глаза концомъ своего фартука). Въ самомъ дѣлѣ, сэръ, когда мой бѣдный Маркъ умиралъ, я не могла себѣ представить, что проживу и такъ, какъ прожила. Но этотъ мальчикъ до того ласковъ и добръ, что когда я смотрю ни него, сидя на креслѣ моего малаго Марка, я припоминаю, какъ Маркъ любилъ его, что онъ говорилъ ему обыкновенно, то мнѣ кажется, что будто самъ покойный улыбается мнѣ и говоритъ, что пора и мнѣ къ нему, потому что мальчикъ подростаетъ и я ему не нужна болѣе.
Пасторъ (смотря въ сторону и послѣ нѣкотораго молчанія). Вы ничего не слыхали о старикахъ Лэнсмерахъ?
-- Ничего, сэръ; съ тѣхъ поръ, какъ бѣдный Маркъ умеръ, ни я, ни сынъ мой не имѣли отъ нихъ никакой вѣсточки. Но, прибавила вдова съ нѣкотораго рода гордостію: -- это я не къ тому говорю, чтобы нуждалась въ ихъ деньгахъ, только тяжело видѣть, что отецъ и мать для насъ точно чужіе.
Пасторъ. Вы должны извинить имъ. Вашъ отецъ, мистеръ Эвенель, сдѣлался совершенно другимъ человѣкомъ послѣ этого несчастнаго происшествія; но вы плачете, мой другъ! простите меня... ваша матушка немножко горда, но и вы не безъ гордости, только въ другомъ отношеніи.
Вдова. Я горда! Богъ съ вами, сэръ! во мнѣ нѣтъ и тѣни гордости! отъ этого-то они такъ и смотрятъ на меня высокомѣрно.
Пасторъ. Ваши родители еще не уйдутъ отъ насъ; я пристану къ нимъ черезъ годъ или два насчетъ Ленни, потому что они обѣщали содержать его, когда онъ выростетъ, да и должны по справедливости.
Вдова (разгорячившись). Я увѣрена, сэръ, что вы не захотите этого сдѣлать: я бы не желала, чтобы Лении былъ отданъ на руки къ тѣмъ, которые съ самого рожденія его не сказали ему ласковаго слова.
Пасторъ съ важностію улыбнулся и поникъ головою, видя, какъ бѣдная мистриссъ Ферфильдъ обличила себя, противъ воли, въ гордости; но, понимая, что теперь не время примирять самую упорную вражду,-- вражду въ отношеніи къ близкимъ родственникамъ, онъ поспѣшилъ прервать разговоръ и сказалъ:
-- Хорошо! еще будетъ время подумать о судьбѣ Ленни; а теперь мы совсѣмъ забыли нашихъ косарей. Пойдемте.
Вдова отворила дверь, которая вела чрезъ маленькій яблочный садъ къ лугу.
Пасторъ. У васъ здѣсь прелестное мѣсто, и я вижу, что другъ мой Ленни не будетъ имѣть недостатка въ яблокахъ. Я несъ было ему яблочко, да отдалъ его на дорогѣ.
Вдова. О, сэръ, не подарокъ дорогъ, а доброе желаніе. Я очень цѣню, напримѣръ, что сквайръ -- да благословитъ его Господь!-- приказалъ сбавить мнѣ два фунта съ арендной платы въ тотъ годъ, какъ онъ, то есть Маркъ, скончался.
Пасторъ. Если Ленни будетъ вамъ такъ же помогать впередъ, какъ теперь, то сквайръ опять наложитъ два фунта.
-- Да, сэръ, отвѣчала вдова простодушно: -- я думаю, что наложитъ.
-- Странная женщина! проворчалъ пасторъ.-- Вѣдь вотъ, окончившая курсъ въ школѣ дама не сказала бы этого. Вы не умѣете ни читать, ни писать, мистриссъ Ферфильдъ, а между тѣмъ выражаетесь довольно отчетливо.
-- Вы знаете, сэръ, что Маркъ былъ въ школѣ, точно такъ же, какъ и моя бѣдная сестра, и хотя я до самого замужства была тупой, безтолковой дѣвочкой, но, выйдя замужъ, я старалась, сколько могла, образовать свой умъ.