Карточный столъ давно уже приготовленъ въ гостиной господскаго дома Гэзельдена, а маленькое общество все еще оставалось за чайнымъ столомъ, въ глубокой ниши огромнаго окна, которая въ размѣрахъ своихъ поглотила бы, кажется, лондонскую гостиную умѣренной величины. Прекрасный лѣтній мѣсяцъ разливалъ по зеленой муравѣ такой серебристый блескъ, высокія, густыя деревья бросали такую спокойную тѣнь, цвѣты и только что скошенная трава наполняла воздухъ такимъ пріятнымъ благоуханіемъ, что затворить окна, опустить занавѣски и освѣтить комнаты не тѣмъ небеснымъ свѣтомъ, которымъ освѣщалась вся природа, было бы явной насмѣшкой надъ поэзіей жизни, о чемъ не рѣшался даже намекнуть и капитанъ Бернэбесь, для котораго вистъ въ городѣ составлялъ дѣльное занятіе, а въ деревнѣ -- пріятное развлеченіе, или лучше сказать, увеселеніе. Сцена за стѣнами дома Гэзельдена, освѣщенная свѣтлымъ сіяніемъ луны, дышала прелестью свойственною мѣстности, окружающей тѣ старинныя деревенскія резиденціи англійскихъ лордовъ, въ наружности которыхъ хотя и сдѣланы нѣкоторыя измѣненія, сообразныя съ требованіями и вкусомъ нынѣшняго вѣка, но которыя до сей поры еще сохранили свой первоначальный характеръ: вы видите здѣсь, налѣво отъ дома, бархатный лугъ, испещренный большими цвѣтными куртинами, окаймленный кустами сирени, ракитника и пышной розы, отъ которыхъ долетало до васъ сладкое благоуханіе; тамъ, направо, по ту сторону низко выстриженныхъ тисовъ, разстилался другой зеленый лугъ, назначенный для гимнастическихъ игръ, по срединѣ котораго мелькали бѣлыя колонны лѣтней бесѣдки, построенной въ голландскомъ вкусѣ, во времена Вильяма III. Наконецъ, передъ главнымъ фасадомъ зданія, широкій лугъ, какъ гладкій, пушистый зеленый коверъ, далеко разстилался отъ дома и сливался съ мрачною тѣнью густого, волнистаго парка, окаймленнаго рядомъ незыблемыхъ кедровъ. Сцена внутри зданія, при тихомъ, спокойномъ мерцаніи той же луны, не менѣе того характеризовала жилища людей, которыхъ нѣтъ въ другихъ земляхъ, и которые теряютъ уже эту, такъ сказать, природную особенность въ своемъ отечествѣ. Вы видите здѣсь толстаго провинціяла-джентльмена,-- но отнюдь не въ строгомъ смыслѣ провинціала: нѣтъ! вы видите здѣсь джентльмена, который рѣдко, очень рѣдко оставляетъ свое помѣстье, который успѣлъ смягчить нѣсколько грубыя привычки, свыкнуться съ требованіями просвѣщеннаго вѣка и совершенно отдѣлиться отъ обыкновеннаго спортсмена или фермера,-- во все еще джентльмена простого и даже грубаго, который ни за что не отдаетъ преимущества гостиной предъ старинной залой, и у котораго на столѣ, вмѣсто "Твореній Фокса" и "Лѣтописей Бекера", не лежатъ книги, вышедшія въ свѣтъ не далѣе трехъ мѣсяцевъ назадъ, который не покинулъ еще предразсудковъ, освѣщенныхъ глубокой стариной,-- предразсудковъ, которые, подобно сучьямъ въ его наслѣдственной дубовой мебели, скорѣе придаютъ красоту слоямъ дерева, но отнюдь не отнимаютъ ere крѣпости. Противъ самого окна, до тяжелаго карниза, высился огромный каминъ, съ темными, полированнымя украшеніями, на которыхъ игралъ отблескъ луны. Широкіе, довольно неуклюжіе, обтянутые ситцемъ диваны и скамейки временъ Георга III представляли рѣзкій контрастъ съ разставленными между ними дубовыми стульями съ высокими спинками, которые должно отнести къ болѣе отдаленнымъ временамъ, когда лэди въ фижмахъ и джентльмены въ ботфортахъ не были еще знакомы съ тѣмъ комфортомъ и удобствами домашней жизни, которыми наслаждаемся мы въ вѣкъ просвѣщенія. Стѣны, изъ гладкихъ, свѣтлыхъ дубовыхъ панелей, были увѣшаны фамильными портретами, между которыми мѣстами встрѣчались баталическія картины и картины фламандской школы, показывающія, что прежній владѣтель не былъ одаренъ вкусомъ исключительно къ одному роду живописи. Вблизи камина стояло открытое фортепьяно; длинный и низенькій книжный шкафъ, въ самомъ отдаленномъ концѣ комнаты, спокойной улыбкой своей дополнялъ красоту сцены. Этотъ шкафъ заключалъ въ себѣ то, что называлось въ ту пору "дамской библіотекой", и именно: коллекцію книгъ, основаніе которой положено, блаженной памяти, бабушкой сквайра. Покойница его мать, имѣвшая большее расположеніе къ легкимъ литературнымъ произведеніямъ, довершила предпринятое бабушкой, такъ что нынѣшней мистриссъ Гэзельденъ оставалось сдѣлать весьма немного прибавленій, и то изъ одного только желанія имѣть въ домѣ лишнія книги. Мистриссъ Гэзельденъ не была большой охотницей до чтенія, а потому она ограничивалась подпискою на одинъ только клубный журналъ. Въ этой дамской библіотекѣ назидательныя сочиненія, пріобрѣтенныя мистриссъ Гэзельденъ-бабушкой, стояли въ странномъ сближеніи съ романами, купленными мистриссъ Гэзельденъ-матушкой, Но не безпокойтесь: эти романы, несмотря на такія заглавія, какъ, напримѣръ, "Пагубныя слѣдствія чувствительности", "Заблужденія сердца", и проч., были до такой степени невинны, что я сомнѣваюсь, могли ли ближайшіе сосѣди ихъ сказать о нихъ что нибудь предосудительное.
Попугай дремлющій на своей насѣсти, золотыя рыбки, спавшія крѣпкимъ сномъ въ хрустальной вазѣ, двѣ-три собаки на коврѣ и Флимси, миссъ Джемимы любимая болонка, свернувшаяся въ мячикъ на самомъ мягкомъ диванѣ, рабочій столъ мистриссъ Гэзельденъ, въ замѣтномъ безпорядкѣ, какъ будто мистриссъ Гэзельденъ недавно сидѣла за нимъ, "Лѣтописи Сентъ-Джемса", свисшія съ маленькой пульпитры, поставленной подлѣ кресла сквайра, высокій экранъ, обтянутый тисненой кожей съ золотыми узорами, которымъ прикрывался карточный столъ,-- всѣ эти предметы, разсѣянные по комнатѣ, довольно большой, чтобъ заключать ихъ въ себѣ и не показывать виду, что она стѣснена ими, представляли множество мѣстъ, на которыхъ взоръ, отвлеченный отъ міра природы къ домашнему быту человѣка, могъ остановиться съ удовольствіемъ.
Но посмотрите: капитанъ Бернэбесъ, подкрѣпленный четвертой чашкой чаю, собрался окончательно съ духомъ и рѣшился шепнуть мистриссъ Гэзельденъ, что мистеръ Дэль скучаетъ въ ожиданіи виста. Мистриссъ Гэзельденъ взглянула на мистера Дэля и улыбнулась, сдѣлала сигналъ Бернэбесу, а вслѣдъ за тѣмъ раздался призывный звонокъ, внесли свѣчи въ комнату, опустили занавѣси, и черезъ нѣсколько минутъ вокругъ ломбернаго стола образовалась группа. Самые лучшіе изъ насъ подвержены человѣческимъ слабостямъ; эта истина не новая, но, несмотря на то, люди забываютъ о ней въ повседневной жизни, и смѣю сказать, что изъ среды нашей найдутся весьма многіе, которые, въ этотъ самый моментъ, весьма благосклонно помышляютъ о томъ, что моему деревенскому пастору не слѣдовало бы, по настоящему, играть въ вистъ. На это могу я сказать только, что "каждый смертный имѣетъ свою исключительную слабость", отъ которой онъ часто не только не старается избавиться, но, напротивъ, съ его вѣдома и согласія, она становится его любимой слабостью и развивается въ немъ. Слабость мастера Дэля заключалась въ привязанности къ висту. Мистеръ Дэль поступилъ въ пасторы, правда, не такъ давно, но все же въ ту пору, когда церковнослужители принимали этотъ санъ гораздо свободнѣе, чѣмъ нынѣ. Старый пасторъ того времени игралъ въ вистъ и не видѣлъ въ этомъ ничего предосудительнаго. Въ игрѣ мистера Дэля обнаруживались, впрочемъ, такіе поступки, которые, по всей справедливости, слѣдовало бы поставить ему въ вину. Во первыхъ, онъ игралъ не для одного только развлеченія и не для того, чтобъ доставить удовольствіе другимъ: нѣтъ! онъ находилъ особое удовольствіе въ игрѣ, онъ радовался случаю поиграть, онъ углублялся въ игру,-- короче сказать, не могъ смотрѣть на игру равнодушно. Во вторыхъ, лицо его принимало печальное выраженіе, когда, по окончаніи игры, приходилось ему вынимать шиллинги изъ кошелька, и онъ чрезвычайно былъ доволенъ, когда клалъ въ свой карманъ чужіе шиллинги. Наконецъ, по одному изъ тѣхъ распоряженій, весьма обыкновенныхъ въ супружеской четѣ, имѣющей обыкновеніе играть, въ карты за однимъ и тѣмъ же столомъ, мистеръ и мистриссъ Гэзельденъ дѣлались безсмѣнными партнёрами, между тѣмъ какъ капитанъ Бернэбесъ, игравшій съ почестью и выгодой въ домѣ Грагама, по необходимости становился партнёромъ мистера Дэля, въ свою очередь игравшаго весьма основательно. Такъ что, по строгой справедливости, эту игру нельзя было назвать настоящей игрой, въ соединеніи двухъ знатоковъ своего дѣла противъ неопытной четы. Правда, мистеръ Дэль усматривалъ несоразмѣрность силъ двухъ борющихся сторонъ и часто дѣлалъ предложеніе или перемѣнить партнёровъ, или оказать нѣкоторыя снисхожденія слабой сторонѣ, но предложенія его всегда отвергались.
Весьма удивительнымъ и чрезвычайно страннымъ кажется для каждаго то различіе, съ которымъ вистъ дѣйствуетъ на расположеніе духа. Нѣкоторые утверждаютъ, что это зависитъ отъ различія характеровъ; но это неправда. Мы часто видимъ, что люди, одаренные прекраснѣйшимъ характеромъ, дѣлаются за вистомъ людьми самыми несносными, между тѣмъ какъ люди несносные, брюзгливые, своенравные переносятъ свои проигрыши и неудачи въ вистѣ со стоицизмомъ Эпиктета. Это въ особенности замѣтно обнаруживалось въ контрастѣ между представляемыми нами соперниками. Сквайръ, считавшійся во всемъ округѣ за человѣка самаго холерическаго темперамента, лишь только садился за вистъ, противъ свѣтлаго лица своей супруги, какъ дѣлался самымъ милымъ, самымъ любезнымъ человѣкомъ, какого едва ли можно представить. Вы никогда не услышите, чтобы эти плохіе игроки бранили другъ друга за такія ошибки, которыя въ вистѣ считались непростительными; напротивъ того, потерявъ игру съ четырьмя онёрами на рукахъ, они упрекали другъ друга однимъ только чистосердечнымъ смѣхомъ. Все, что говорено было съ ихъ стороны касательно игры, заключалось въ слѣдующихъ словахъ: "Помилуй, Гэрри, какіе у тебя маленькіе козыри!" Или: "Ахъ, Гэзельденъ, возможно ли такъ играть! они успѣли сдѣлать три леве, а ты все время держалъ на рукахъ туза козырей! Ха, ха, ха!"
При подобныхъ случаяхъ Бернэбесъ, съ непритворной радостью, какъ олицетворенное эхо, повторялъ звука сквайра и мистриссъ Гэзельденъ: "Ха, ха, ха!"
Не такъ велъ себя за вистомъ мистеръ Дэль. Онъ съ такимъ напряженнымъ вниманіемъ слѣдилъ за игрой, что даже ошибка его противниковъ тревожила его. И вы можете услышать, какъ онъ, возвысивъ голосъ, дѣлалъ жесты съ необыкновенной ажитаціей, выставляя весь законъ игры, ссылаясь на трактаты виста и приводя въ свидѣтели панять и здравый разсудокъ, возставалъ противъ ошибокъ въ игрѣ. Но потокъ краснорѣчія мистера Дэля еще болѣе возбуждалъ веселость пастора и мистриссъ Гэзельденъ. Въ то время, какъ эти четыре особы занимались вистомъ, мистриссъ Дэль, явившаяся, несмотря на головную боль, вмѣстѣ съ своимъ супругомъ, сидѣла на диванѣ подлѣ миссъ Джемимы, или, вѣрнѣе сказать, подлѣ собачки миссъ Джемимы, которая заняла уже самую середину дивана и скалила зубы при одной мысли, что ее потревожатъ. Пасторъ Франкъ, за особымъ столомъ, отъ времени до времени бросалъ самодовольный взглядъ на бальные башмаки, или любовался каррикатурами Гилроя, которыми маменька снабдила его для умственныхъ его потребностей. Мистриссъ Дэль, въ душѣ своей, любила миссъ Джемиму лучше, чѣмъ любила ее мистриссъ Гэзельденъ, которую она уважала и боялась, несмотря мы то, что большую честь юныхъ лѣтъ провели онѣ вмѣстѣ и что по съ пору продолжали называть иногда другъ друга Гэрри и Корри. Впрочемъ, эти нѣжныя уменьшительныя имена принадлежать въ разряду словъ "моя милая", "душа моя" и между дамами употребляются весьма рѣдко,-- развѣ только въ тѣ счастливыя времена, когда, не обращая вниманія на законы, предписанные приличіемъ, онѣ рѣшаются пощипать другъ друга. Мистриссъ Дэль все еще была весьма хорошенькая женщина, тамъ какъ и мистриссъ Гэзельденъ была весьма прекрасная женщина. Мистриссъ Дэль умѣла рисовать водяными красками и пѣть, умѣла дѣлать изъ папки различныя коробочки и называлась "элегантной, благовоспитанной женщиной". Мистриссъ Гэзельденъ превосходно сводила счеты сквайра, писала лучшія части его писемъ, держала обширное хозяйство въ отличномъ порядкѣ и заслужила названіе "прекрасной, умной, образованной женщины". Мистриссъ Дэль часто подвержена была головнымъ болямъ и разстройству нервной системы; мистриссъ Гэзельденъ oтъ роду не страдала ни головными болями, ни нервами. Мистриссъ Дэль, отзываясь о мистриссъ Гэзельденъ, говорила: "Гарри никому не дѣлаетъ вреда, но мнѣ крайне не нравится ея мужественная осанка". Въ свою очередь, и мистриссъ Гэзельденъ отзывалась о мистриссъ Дэль такимъ образомъ: "Кэрри была бы доброе созданіе еслибъ только не чванилась такъ много." Мистриссъ Дэль говорила, что мистриссъ Гэзельденъ какъ будто нарочно создана затѣмъ, чтобъ бытъ женою сквайра; а мистриссъ Гэзельденъ говорила, что "мистриссъ Дэль была единственная особа въ мірѣ, которой слѣдовало бытъ женой пастора." Когда Карри разговаривала о Гарри съ третьимъ лицомъ, то обыкновенно обозначала ее такъ: "милая мистриссъ Гэзельденъ". А когда Гарри отзывалась случайно о Кэрри, то называла ее: "бѣдная мистриссъ Дэль". Теперь читатель, вѣроятно, догадывается, почему мистриссъ Гэзельденъ называла мистриссъ Дэль "бѣдной",-- по крайней мѣрѣ долженъ догадаться, сколько я полагаю. Это слово принадлежало къ тому разряду словъ въ женскомъ словарѣ, которыя можно назвать "темными значеніями". Объяснять эти значенія -- дѣло большой трудности; скорѣе можно показать на самомъ дѣлѣ ихъ употребленіе.
-- А у васъ, Джемима, право, премиленькая собачка! сказала мистриссъ Дэль, вышивавшая шолкомъ слово "Каролина", на каемкѣ батистоваго носового плотка, и потомъ, подвинувшись немного подальше отъ миленькой собачки, присовокупила: -- и онъ, вѣрно, не кусается... вѣдь онъ не укуситъ меня?
-- О, нѣтъ, помилуйте! отвѣчала миссъ Джемима, пожалуста, произнесла она шопотомъ, съ особенной довѣренностью: -- не говорите онъ: эта собачка -- лэди!
-- О! сказала мистриссъ Дэль, отодвигаясь еще дальше, какъ будто это признаніе еще болѣе усиливало ея опасенія.
Миссъ Джимима. Скажите, видѣли ли вы въ газетахъ объявленія о нарушеніи даннаго обѣщанія вступить въ законный бракъ? И кто же нарушилъ это обѣщаніе? шестидесяти-лѣтній старикашка! Нѣтъ, даже самыя лѣта не могутъ исправить мужчинъ. И когда подумаешь, что конецъ человѣческому роду приближается, что....
Мистриссъ Дэль (торопливо прерывая, потому что всякій другой конекъ миссъ Джемимы она предпочитать этому траурному, на которомъ Джемима приготовляется опередить похороны всей вселенной). Но, душа моя, оставимъ этотъ разговоръ. Вы знаете, что мистеръ Дэль имѣетъ по этому предмету свои собственныя мнѣнія, а мнѣ, какъ женѣ его (эти три слова произносятся съ улыбкой; на ланитахъ мистриссъ Дэль образуется ямочка, которая въ прелести своей нисколько не уступаетъ тремъ ямочкамъ миссъ Джемимы, а напротивъ того, выигрываютъ гораздо больше), мнѣ должно соглашаться съ нимъ.
Миссъ Джемима (съ горячностью) Но позвольте! вѣдь это ясно какъ день; стоитъ только вглядѣться....
Мистриссъ Дэль (игриво опуская руку на колѣни миссъ Джемимы). Прошу васъ, объ этомъ больше ни слова! Скажите лучше, что вы думаете объ арендаторѣ сквайра, который поселился въ казино,-- о синьорѣ Риккабокка? Не правда ли, вѣдь это очень интересная особа?
Миссъ Джемима. Интересная! но ужъ никакъ не для меня. Интересная! Скажите, что же находите вы въ немъ интереснаго?
Мистриссъ Дэль молчитъ, ворочаетъ въ своихъ хорошенькихъ, бѣленькихъ ручкахъ батистовый платокъ и, повидимому, разсматриваетъ букву Р въ словѣ Каролина.
Миссъ Джимима (полу-шутливымъ полусерьёзнымъ тономъ ). Почему же онъ интересенъ? Признаться сказать, я почти еще не видала его; говорятъ, что онъ куритъ трубку, никогда не ѣстъ и, въ добавокъ, безобразенъ до-нельзя.
Мистриссъ Дэль. Безобразенъ! кто вамъ сказалъ? Неправда. У него прекрасная голова, совершенно какъ у Данта.... Но что значитъ красота?
Миссъ Джемима. Весьна справедливо; и въ самомъ дѣлѣ, что значитъ красота? Да, я думаю, какъ вы говорите, въ немъ есть что-то интересное. Онъ кажется такимъ печальнымъ; но, можетъ статься, это потому, что онъ бѣденъ.
Мистриссъ Дэль. Для меня удивительно, право, какимъ образомъ можно обращать вниманіе на этотъ недостатокъ въ особѣ, которую любишь. Чарльзъ и я были очень, очень бѣдны до сквайра....
Мистриссъ Дэль остановилась на этомъ словѣ, взглянула на сквайра и въ полъ-голоса произнесла благословеніе, теплота котораго вызвала слезы на ея глаза.
-- Да, продолжала она, послѣ минутнаго молчанія: -- мы были очень бѣдны; но, при всей! нашей бѣдности, мы были счастливы, за что болѣе должна благодарить я Чарльза, а не себя....
И слезы снова затуманили свѣтлые, живые глазки маленькой женщины, въ то время, какъ она нѣжно взглянула на супруга, котораго брови мрачно нахмурились надъ дурной сдачей картъ.
Миссъ Джемима. Знаете, что я скажу вамъ; вѣдь одни только мужчины считаютъ деньги за источникъ всякаго благополучія. Въ моихъ глазахъ джентльменъ нисколько не долженъ терять уваженія, хотя онъ и бѣденъ.
Мистриссъ Дэль. Удивляюсь, право, почему сквайръ такъ рѣдко ириглашаетъ къ себѣ синьора Риккабокка. Знаете, вѣдь это настоящая находка!
При этихъ словахъ, за ломбернымъ столомъ раздался голосъ сквайра.
-- Кого, кого я долженъ приглашать почаще, скажите-ка мнѣ, мистриссъ Дэль?
Мистеръ Дэль дѣлаетъ нетерпѣливое возраженіе.
-- Оставьте ихъ, сквайръ; играйте, пожалуста; я хожу съ дамы бубенъ -- не угодно ли вамъ крыть?
Сквайръ. Я бью вашу даму козыремъ. Мистриссъ Гэзельденъ, берите взятку.
Мистеръ Дэль. Позвольте, позвольте! вы бьете мои бубны козыремъ?
Капитанъ Бэрнебесъ (торжественно). Взятка закрыта. Извольте ходить, сквайръ.
Сквайръ. Король бубенъ!
Мистриссъ Гэзельденъ. Помилуй! Гэзельденъ! что ты дѣлаешь? какая явная, непростительная ошибка! ха, ха, ха! Крыть даму бубенъ козыремъ -- и въ ту же минуту ходитъ съ короля бубенъ. Вотъ что называется разсѣянность!
Голосъ мистера Дэля возвышается; но его покрываетъ громкій смѣхъ противниковъ и звучный голосъ капитана, которымъ онъ восклицаетъ:
-- Мы прибавляемъ три къ нашему счету! игра!
Сквайръ (отирая глаза). Нѣтъ, Гэрри, теперь ужь не воротишь. Приготовь, пожалуста, карты за меня!... Кого же я долженъ приглашать сюда, мистриссъ Дэль? (Начиная сердиться). Я первый разъ слышу, что гостепріимство Гэзельдена навлекаетъ на себя упрекъ.
Мистриссъ Дэль. Извините, милостивый государь, вы знаете пословицу: кто подслушиваетъ....
Сквайръ (съ неудовольствіемъ). Что это значитъ? Съ тѣхъ поръ, какъ поселился здѣсь этотъ Монсиръ, я ничего больше не слышу кромѣ пословицъ. Сдѣлайте одолженіе, сударыня, говорите яснѣе.
Мистриссъ Дэль (немного разгнѣванная такимъ возраженіемъ). Объ этомъ-то Монсирѣ, какъ вы называете его, я и говорила.
Сквайръ. Какъ! о Риккабокка?!
Мистриссъ Дэль (стараясь поддѣлаться подъ чистое ита льянское произношеніе). Да, о синьорѣ Риккабокка.
Сквайръ ( пользуясь промежуткомъ времени, допущеннымъ капитаномъ для соображенія). Мистриссъ Дэль, въ этомъ прошу меня не винить. Я звалъ къ себѣ Риккабокка, съ временъ незапамятныхъ. Но, вѣроятно, я не понутру этимъ господамъ иноземцамъ: онъ не изволилъ пожаловать къ намъ. Вотъ все, что я знаю.
Между тѣмъ капитанъ Бэрнебесъ, которому наступила очередь готовить карты, тасуетъ ихъ, для побѣдной игры, заключающей роберъ, такъ осторожно и такъ медленно, какъ поступалъ, можетъ быть, одинъ только Фабій при выборѣ позиціи для своей арміи. Сквайръ встаетъ съ мѣста, чтобъ расправить свои ноги, но въ эту минуту вспоминаетъ объ упрекѣ, сдѣланномъ его гостепріимству, и обращается къ женѣ.
-- Завтра, Гэрри, напиши ты сама этому Риккабокка и попроси его провести съ нами денька три.... Слышите, мистриссъ Дэль, мое распоряженіе?
-- Слышу, слышу, отвѣчала мистриссъ Дэль, закрывая уши руками: этимъ она хотѣла замѣтить сквайру, что онъ говорилъ слишкомъ громко.-- Пощадите меня, сэръ! вспомните, какое я слабонервное созданіе.
-- Прошу извинить меня, проворчалъ мистеръ Гэзельденъ.
И вмѣстѣ съ тѣмъ онѣ обратился къ сыну, который, соскучившись разсматривать каррикатуры, притащилъ на столъ огромный фоліянтъ -- "Исторію Британскихъ Провинцій", единственную шагу въ домашней библіотекѣ, которую сквайръ цѣнитъ выше всѣхъ другихъ, и которую онъ обыкновенно держалъ подъ замкомъ, въ своемъ кабинетѣ, вмѣстѣ съ книгами, трактующими о сельскомъ хозяйствѣ, и управительскими счетами.. Сквайръ, уступая въ тотъ день просьбѣ капитана Гиджинботэма, весьма неохотно вынесъ эту книгу въ гостиную. Надобно замѣтить, что Гиджинботэмы -- старинная саксонская фамилія, чему служитъ очевиднымъ доказательствомъ самое названіе ея -- имѣли нѣкогда обширныя помѣстья въ той же провинціи, гдѣ находилось помѣстье Гэзельденъ; и капитанъ, при каждомъ посѣщеніи Гэзельденъ-Голла, поставилъ себѣ въ непремѣнную обязанность заглянуть, съ позволенія хозяина дома, въ "Исторію Британскихъ Провинцій", собственно съ той цѣлью чтобъ освѣжить свои взоры и обновить чувство гордости при воспоминаніи о томъ высокомъ мѣстѣ, какое занимали въ обществѣ его предки. Это удовольствіе доставляла ему слѣдующая статья въ помянутой исторіи: "Налѣво отъ деревни Дундеръ, въ глубокомъ оврагѣ, на прекрасномъ мѣстоположеніи, находятся Ботэмъ-Голлъ, резиденція старинной фамиліи Гиджинботэмъ, какъ она обыкновенно нынѣ именуется. Изъ документовъ здѣшней провинціи и судя по различнымъ преданіямъ, оказывается, что первоначально эта фамилія называлась Гиджесъ и продолжала называться такъ до тѣхъ поръ, пока резиденція ихъ не основалась въ Ботэмѣ. Совокупивъ эти два названія, фамилія Гиджесъ стала именоваться Гиджесъ-Инботэмъ и уже съ теченіемъ времени, а равно уступая принятому въ простонародьи обыкновенію коверкать собственныя имена, измѣнилась въ Гиджинботэмъ."
-- Эй, Франкъ! ты подбираешься, кажется, къ моей исторіи! вскричалъ сквайръ.-- Мистриссъ Гэзельденъ, вы не замѣчаете, что онъ взялъ мою исторію!
-- Ну что же, Гэзельденъ, пускай его! теперь и ему пора узнать что нибудь о нашей провинціи.
-- И что нибудь объ исторіи, замѣтилъ мистеръ Дэль.
Франкъ. Увѣряю васъ, сэръ, я буду остороженъ съ вашей книгой. Въ настоящую минуту она сильно интересуетъ меня.
Капитанъ (опуская колоду картъ для съемки). Не хочешь ли ты взглянуть на 706 страницу, гдѣ говорится о Ботэмъ-Голлѣ? э?
Франкъ. Нѣтъ; мнѣ хочется узнать, далеко отсюда ли помѣстья мистера Десди, до Рудъ-Гола. Вы вѣдь знаете, мама?
-- Не могу сказать, чтобы знала, отвѣчала мистриссъ Гээельденъ.-- Лесли не принадлежитъ къ нашей провинціи, а притомъ же Рудъ лежитъ отъ насъ въ сторону, гдѣ-то очень далеко.
Франкъ. Почему же они не принадлежатъ къ нашей провинціи?
Мистриссъ Гэзельденъ. Потому, мнѣ кажется, что они хоть бѣдны, но горды: вѣдь это старинная фамилія.
Мистеръ Дэль (подъ вліяніемъ нетерпѣнія, постукиваетъ по столу ). Ахъ, какъ не кстати! заговорили о старинныхъ фамиліяхъ въ то время, какъ карты уже съ полчаса, какъ стасованы.
Капитанъ Бэрнебесъ. Не угодно ли вамъ, сударыня, снять за вашего партнёра?
Скаайръ (съ задумчивымъ видамъ слушавшій разспросы Франка). Къ чему ты хочешь знать, далеко ли отсюда до Рудъ-Голла?
Франкъ (довольно нерѣшительно). Къ тому, что Рандаль Лесли отправился туда на всѣ каникулы.
Мистеръ Дэль. Мистеръ Гэзельденъ! ваша супруга сняла за васъ. Хотя этого и не должно бы допускать; но дѣлать нечего. Не угодно ли вамъ садиться и играть, если только вы намѣрены играть.
Сквайръ возвращается къ столу, и черезъ нѣсколько минутъ игра рѣшается окончательнымъ пораженіемъ Гэзельденовъ, чему много способствовали тонкія соображенія и неподражаемое искусство капитана. Часы бьютъ десять; лакеи входятъ съ подносомъ: сквайръ сосчитываетъ свой проигрышъ и проигрышъ жены, и въ заключеніе всего капитанъ и мистеръ Дэль дѣлятъ между собою шестнадцать шиллинговъ.
Сквайръ. Надѣюсь, мистеръ Дэль, теперь вы будете повеселѣе. Вы отъ насъ такъ много выигрываете, что, право, можно содержать на эти деньги экипажъ и четверку лошадей.
-- Какой вздоръ! тихо произнесъ мистеръ Дэль.-- Знаете ли, что къ концу года у меня отъ вашего выигрыша не останется ни гроша?
И дѣйствительно, какъ ни мало правдоподобно казалось подобное признаніе, но оно было справедливо, потому что мистеръ Дэль обыкновенно дѣлилъ свои неожиданныя пріобрѣтенія на три части: одну треть онъ дарилъ мистриссъ Далъ на булавки; что дѣлалось съ другой третью, въ этомъ онъ никогда не признавался даже своей дражайшей половинѣ, а извѣстно было, впрочемъ, что каждый разъ, какъ только онъ выигрывалъ семь съ половиною шиллинговъ, полъ-кроны, въ которой онъ никому не давалъ отчета, и которой никто не могъ учесть, отправлялась прямехонько въ приходскую кружку для бѣдныхъ,-- между тѣмъ какъ остальную треть мистеръ Дэль удерживалъ себѣ. Но я нисколько не сомнѣваюсь, что въ концѣ года и эти деньги такъ же легко переходили къ бѣднымъ, какъ и тѣ, которыя были опушены въ кружку.
Все общество собралось теперь вокругъ подноса, исключая одного Франка, который, склонивъ голову на обѣ руки и погрузивъ пальцы въ свои густые волосы, все еще продолжалъ разсматривать географическую карту, приложенную къ "Исторіи Британскихъ Провинцій".
-- Франкъ, сказалъ мистеръ Гэзельденъ: -- я еще никогда не замѣчалъ въ тебѣ такого прилежанія.
Франкъ выпрямился и покраснѣлъ: казалось, ему стыдно стало, что его обвиняютъ въ излишнемъ прилежаніи.
-- Скажи, пожалуста, Франкъ, продолжалъ мистеръ Гэзельденъ, съ нѣкоторымъ замѣшательствомъ, которое особенно обнаруживалось въ его голосѣ: -- скажи, пожалуста, что ты знаешь о Рандалѣ Лесли?
-- Я знаю, сэръ, что онъ учится въ Итонѣ.
-- Въ какомъ родѣ этотъ мальчикъ? спросила мистриссъ Гэзельденъ.
Франкъ колебался: видно было, что онъ дѣлалъ какія-то соображенія,-- и потомъ отвѣчалъ:
-- Говорятъ, что онъ самый умный мальчикъ во всемъ заведеніи. Одно только нехорошо: онъ ведетъ, себя какъ саперъ.
-- Другими словами, возразилъ мистеръ Дэль, съ приличною особѣ своей важностью: онъ оченъ хорошо понимаетъ, что его послали въ школу учить свои уроки, и онъ учитъ ихъ. Вы называете это сапернымъ искусствомъ, а я называю исполненіемъ своей обазанности. Но скажите на милость, кто и что такое этотъ Рандаль Лесли, изъ за котораго вы, сквайръ, по видимому, такъ сильно встревожены?
-- Кто и что онъ такое? повторилъ сквайръ, сердитымъ тономъ.-- Вамъ извѣстно, кажется, что мистеръ Одлей Эджертонъ женился на миссъ Лесли, богатой наслѣдницѣ; слѣдовательно, этотъ мальчикъ приходится ей родственникъ. Правду сказать, прибавилъ сквайръ: -- онъ и мнѣ довольно близкій родственникъ, потому что бабушка его носила нашу фамилію. Но все, что я знаю объ этихъ Лесли, заключается въ весьма немногомъ. Мистеръ Эджертонъ, какъ говорили мнѣ, не имѣя у себя дѣтей, послѣ кончины жены своей -- бѣдная женщина!-- взялъ молодого Рандаля на свое попеченіе, платитъ за его воспитаніе и, если я не ошибаюсь, усыновилъ его и намѣренъ сдѣлать своимъ наслѣдникомъ. Дай Богъ! дай Богъ! Франкъ и я, благодаря Бога, ни въ чемъ не нуждаемся отъ мистера Одлея Эджертона.
-- Я вполнѣ вѣрю великодушію вашего брата къ родственнику своей жены, довольно сухо сказалъ мистеръ Дэль: -- я увѣренъ, что въ сердцѣ мистера Эджертона много благороднаго чувства.
-- Ну что вы говорите! что вы знаете о мистерѣ Эджертонѣ! Я не думаю даже, чтобы вамъ когда нибудь доводилось говорить съ нимъ.
-- Да, сказалъ мистеръ Дэль, покраснѣвъ и съ замѣтнымъ смущеніемъ:-- я разговаривалъ съ нимъ всего только разъ,-- и, замѣтивъ изумленіе сквайра, присовокупилъ: -- это было въ ту пору, когда я жилъ еще въ Лэнсмерѣ и, признаюсь, весьма непріятный предметъ нашего разговора имѣлъ тѣсную связь съ семействомъ одного изъ моихъ прихожанъ.
-- Понимаю! одного изъ вашихъ прихожанъ въ Лэнсмерѣ -- одного изъ избирательныхъ членовъ, совершенно уничтоженнаго мистеромъ Одлеемъ Эджертономъ,-- уничтоженнаго послѣ всѣхъ безпокойствъ, которыя я принялъ на себя, чтобъ догавять ему мѣста. Странно, право, мистеръ Дэль, что до сихъ поръ вы ни разу не упомянули объ этомъ.
-- Это вотъ почему, мой добрый сэръ, сказалъ мистеръ Дэль, понижая свой голосъ и мягкимъ тономъ выражая кроткій упрекъ:-- каждый разъ, какъ только заговорю я о мистерѣ Эджертонѣ, вы, не знаю почему, всегда приходите въ сильное раздраженіе.
-- Я прихожу въ раздраженіе! воскликнулъ сквайръ, въ которомъ гнѣвъ, такъ давно уже подогрѣваемый, теперь совершенно закипѣлъ: -- въ раздраженіе, милостивый государь! Вы говорите правду; по крайней мѣрѣ, я долженъ такъ думать. Какъ же прикажете поступать мнѣ иначе, мистеръ Дэль? Вы не знаете, что это тотъ самый человѣкъ, котораго я былъ представителемъ въ городскомъ совѣтѣ! человѣкъ, за котораго я стрѣлялся съ офицеромъ королевской службы и получилъ пулю въ правое плечо! человѣкъ, который за все это до такой степени былъ неблагодаренъ, что рѣшился съ пренебреженіемъ отозваться о поземельныхъ доходахъ... мало того: рѣшился явно утверждать, что въ земледѣльческомъ мірѣ не существовало бѣдствія въ ту несчастную годину, когда у меня самого раззорились трое самыхъ лучшихъ фермеровъ! человѣкъ, милостивый государь, который произнесъ торжественную рѣчь о замѣнѣ звонкой монеты въ нашей провинціи ассигнаціями и получилъ за эту рѣчь поздравленіе и одобрительный отзывъ. Праведное небо! Хороши же вы, мистеръ Дэль, если рѣшаетесь вступаться за такого человѣка. Я этого не зналъ! И послѣ этого извольте сберечь ваше хладнокровіе!-- Послѣднія слова сквайръ не выговорилъ, но прокричалъ, а, въ добавокъ къ грозному голосу, до такой степени нахмурилъ брови, что на лицѣ его отразилось раздраженіе, которымъ съ удовольствіемъ бы воспользовался хорошій артистъ для изображенія бьющагося Фитцгеральда.-- Я вамъ вотъ что скажу, мистеръ Дэль, если бъ этотъ человѣкъ не былъ мнѣ полубратъ, я бы непремѣнно вызвалъ его на дуэль. Мнѣ не въ первый разъ драться. У меня ужь была пуля въ правомъ плечѣ.... Да, милостивый государь! я непремѣнно вызвалъ бы его.
-- Мистеръ Гэзельденъ! мистеръ Гэзельденъ! я трепещу за васъ! вскричалъ мистеръ Дэль, и, приложивъ губы къ уху сквайра, продолжалъ говорить что-то шопотомъ.-- Какой примѣръ показываете вы вашему сыну! Вспомните, если изъ него выйдетъ современемъ дуэлистъ, то вините въ этомъ одного себя.
Эти слова, по видимому, охладили гнѣвъ мистера Гэзельдена.
-- Вы сами вызвали меня на это, сказалъ онъ, опустился въ свое кресло и носовымъ платномъ началъ навѣвать за лицо свое прохладу.
Мистеръ Дэль видѣлъ, что, перевѣсъ былъ на его сторонѣ, и потому, нисколько не стѣсняясь и притомъ весьма искусно, старался воспользоваться этимъ случаемъ.
-- Теперь, говорилъ онъ: -- когда это совершенно въ вашей волѣ и власти, вы должны оказать снисхожденіе и ласки мальчику, котораго мистеръ Эджертонъ, изъ уваженія къ памяти своей жены, принялъ подъ свое покровительство,-- вашему родственнику, который въ жизни своей не сдѣлалъ вамъ оскорбленіе,-- мальчику, котораго прилежаніе въ наукахъ служитъ вѣрнымъ доказательствомъ тому, что онъ можетъ быть превосходнымъ товарищемъ вашему сыну.-- Франкъ, мой милый (при этомъ мистеръ Дэль возвысилъ голосъ), ты что-то очень усердно разсматривалъ карту нашей провинціи: не хочешь ли ты сдѣлать визитъ молодому Лесли?
-- Да, я бы хотѣлъ, отвѣчалъ Франкъ довольно робко: -- если только папа не встрѣтитъ къ тому препятствія.-- Лесли всегда былъ очень добръ ко мнѣ, несмотря, что онъ уже въ шестомъ классѣ и считается старшимъ во всей школѣ.
-- Само собою разумѣется, сказала мистриссъ Гэзельденъ: -- что прилежный мальчикъ всегда питаетъ дружеское чувство къ другому прилежному мальчику; а хотя, Франкъ, ты проводишь свои каникулы совершенно безъ всякихъ занятій зато, я увѣрена, ты очень много потрудился въ школѣ.
Мистриссъ Дэль съ изумленіемъ устремила глаза на мистриссъ Гэзельденъ.
Мистриссъ Гэзельденъ отразила этотъ взглядъ съ неимовѣрной быстротой.
-- Да, Кэрри, сказала она, кивая головой, вы вправѣ полагать, что Франкъ мой не умница; но по крайней мѣрѣ всѣ учители отзываются о немъ съ отличной стороны. На прошломъ полугодичномъ экзаменѣ онъ удостоился подарка.... Скажи-ка, Франкъ -- держи прямо голову, душа моя -- за что ты получилъ эту миленькую книжку?
-- За стихи, мама, отвѣчалъ Франкъ, весьма принужденно.
Мистриссъ Гэзельденъ (съ торжествующимъ видомъ). За стихи! слышите, Кэрри? за стихи!
Франкъ. Да, за стихи! только не моего произведенія: для меня написать ихъ Лесли.
Мистриссъ Гэзельденъ (съ выраженіемъ сильнаго упрека ). О, Франкъ! получить подарокъ за чужіе труды -- это неблагородно.
Франкъ (весьма простодушно). Вамъ, мама, все еще не можетъ быть такъ стыдно, какъ было стыдно мнѣ въ ту пору, когда мнѣ вручали этотъ подарокъ.
Мистриссъ Дэль (хотя до этого нѣсколько и обиженная словами Гэрри, обнаруживаетъ теперь торжество великодушія надъ легонькой раздражительностью своего характера). Простите меня, Франкъ: я совсѣмъ иначе думала объ васъ. Ваша мама столько же должна гордиться вашими чувствами, сколько гордилась тѣмъ, что вы получили подарокъ.
Мистриссъ Гэзельденъ обвиваетъ рукой шею Франка, обращается къ мистриссъ Дэль съ лучезарной улыбкой и потомъ вполголоса заводитъ съ своимъ сыномъ разговоръ о Рандалѣ Лесли. Въ это время Джемима подошла къ Кэрри и голосомъ, совершенно неслышнымъ для другихъ, сказала:
-- А мы все-таки забываемъ бѣднаго мистера Риккабокка. Мистриссъ Гэзельденъ хотя и самое милое, драгоцѣнное созданіе въ мірѣ, но, къ несчастію, вовсе не имѣетъ способности приглашать къ себѣ людей. Какъ вы думаете, Кэрри, не лучше ли будетъ, если вы сами замолвите ему словечко?
-- А почему бы вамъ самимъ не послать къ нему записочки? отвѣчала мистриссъ Дэль, закутываясь въ шаль: пошлите, да и только; и я между тѣмъ, безъ всякаго сомнѣнія, увижусь съ нимъ.
-- Мой добрый другъ, вы, вѣроятно, простите дерзость моихъ словъ, сказалъ мистеръ Дэль, положивъ руку на плечо сквайра.-- Вы знаете, что я имѣю привычку допускать себѣ странныя вольности передъ тѣми, кого я искренно люблю и уважаю.
-- Стоитъ ли объ этомъ говорятъ! отвѣтилъ сквайръ, и, бытъ можетъ, вопреки его желанія, на лицѣ его появилась непринужденная улыбка.-- Вы всегда поступаете по принятому вами правилу, и мнѣ кажется, что Франкъ долженъ прокатиться повидаться съ питомцемъ моего....
-- Брата, подхватилъ мистеръ Дэль, заключивъ сентенцію сквайра такимъ голосомъ, который придавалъ этому милому слову такой сладостный, пріятный звукъ, что сквайръ хотя и приготовлялся, но не сдѣлалъ на это никакого возраженія.
Мистеръ Дэль простился окончательно; но въ то время, какъ онъ проходилъ мимо капитана Бернэбеса, кроткое выраженіе лица его внезапно измѣнилось въ суровое.
-- Не забудьте, капитанъ Гиджинботэмъ вашихъ ошибокъ въ игрѣ!
Сказавъ это отрывисто, онъ величественно вышелъ изъ гостиной.
Ночь была такая прелестная, что мистеръ Дэль и его жена, возвращаясь домой, сдѣлали маленькій détour по кустарникамъ, окружающимъ селеніе.
Мистриссъ Дэль. Мнѣ кажется, я успѣла надѣлать въ этотъ вечеръ чрезвычайно много.
Мистеръ Дэль (пробуждаясь отъ глубокой задумчивости). И въ самомъ дѣлѣ, Кэрри!-- да! у тебя это будетъ премиленькій платочекъ!
Мистриссъ Дэль. Платочекъ! Ахъ, какіе пустяки! Я объ немъ и забыла въ эту минуту. Какъ ты думаешь, мой другъ, мнѣ кажется, что еслибъ судьба свела Джемиму и синьора Риккабокка вмѣстѣ, вѣдь они, право, были бы счастливы.
Мистеръ Дэль. Еслибъ судьба свела ихъ вмѣстѣ!
Мистриссъ Дэль. Ахъ, другъ мой, ты не хочешь понять меня; -- я говорю, что еслибъ мнѣ можно было сдѣлать изъ этого супружескую партію!
Мистеръ Дэль. Кажется, этому не бывать. Я думаю, Риккабокка, давно уже обреченъ составить партію, но только не съ Джемимою.
Мистриссъ Дэлъ (надменно улыбаясь). Посмотримъ, посмотримъ. Вѣдь за Джемимой, кажется, есть капиталъ въ четыре тысячи фунтовъ?
Мистеръ Дэль (снова углубленный въ прерванныя размышленія). Да, да; мнѣ кажется.
Мистриссъ Дэль. И, вѣроятно, на этотъ капиталъ наросли проценты, такъ что, по моему мнѣнію, въ настоящую пору у нея должно быть почти шесть тысячь фунтовъ!... Какъ ты думаешь, Чарльзъ? Ты опять задумался, мой другъ!...