Докторъ Риккабокка не былъ человѣкъ безразсудный, не поступалъ никогда опрометчиво. Кто хочетъ, чтобъ свадебное платье сидѣло на немъ хорошо, тотъ долженъ удѣлить порядочное количество времени для снятія мѣрки. Съ того дня, въ который получено письмо, итальянецъ замѣтно измѣнилъ свое обращеніе съ миссъ Гэзельденъ. Онъ прекратилъ ту щедрость на комплименты, которою до этого ограждалъ себя отъ серьёзныхъ объясненій. Дѣйствительно, Риккабокка находилъ, что комплименты для одинокаго джентльмена были то же самое, что черная жидкость у нѣкотораго рода рыбъ, которою онѣ окружаютъ себя въ случаѣ опасности, и подъ прикрытіемъ которой убѣгаютъ отъ своего непріятеля. Кромѣ того, онъ не избѣгалъ теперь продолжительныхъ разговоровъ съ этой молодой лэди и не старался уклоняться отъ одинокихъ прогулокъ съ ней. Напротивъ, онъ искалъ теперь всякаго случая быть съ нею въ обществѣ, и, совершенно прекративъ говорить ей любезности, онъ принялъ въ разговорахъ съ ней тонъ искренней дружбы. Онъ пересталъ щеголять своимъ умомъ для того собственно, чтобъ испытать и оцѣнить умъ миссъ Джемимы. Употребляя весьма простое уподобленіе, мы скажемъ, что Риккабокка сдувалъ пѣну, которая бываетъ на поверхности обыкновенныхъ знакомствъ, особливо съ прекраснымъ поломъ, и которая, оставаясь тутъ, лишаетъ возможности узнать качество скрывающейся подъ ней жидкости. По видимому, докторъ Риккабокка былъ доволенъ своими изслѣдованіями; во всякомъ случаѣ, онъ уже догадывался, что жидкость подъ той пѣной не имѣла горькаго вкуса. Итальянецъ не замѣчалъ особенной силы ума въ миссъ Джемимѣ, но зато сдѣлалъ открытіе, что миссъ Гэзельденъ, за устраненіемъ нѣкоторыхъ слабостей и причудъ, одарена была на столько здравымъ разсудкомъ, что могла совершенно понимать простыя обязанности супружеской жизни; а въ случаѣ, еслибъ этого разсудка было недостаточно, то вмѣсто его съ одинаковой пользой могли послужить старинныя англійскія правила хорошей нравственности и прекрасныя качества души.
Не знаю почему, но только многіе умнѣйшіе люди никогда не обращаютъ такого вниманія, какъ люди менѣе даровитые, на умъ своей подруги въ жизни. Очень многіе ученые, поэты и государственные мужи, сколько извѣстно намъ, не имѣли у себя жонъ, одаренныхъ.... не говоря уже: блестящими, даже посредственными умственными способностями, и, по видимому, любили ихъ еще лучше за ихъ недостатки. Посмотрите, какую счастливую жизнь провелъ Расинъ съ своей женой, за какого ангела онъ считалъ ее,-- а между тѣмъ она никогда не читала его комедій. Конечно, и Гёте никогда не докучалъ гой лэди, которая называла его "господиномъ тайнымъ совѣтникомъ", своими трактатами "о единицахъ" и "свѣтѣ" и сухими метафизическими проблемами во второй части "Фауста". Вѣроятно, это потому, что такіе великіе геніи, постигая, по сравненію себя съ другими геніями, что между умными женщинами и женщинами посредственныхъ дарованій всегда бываетъ небольшая разница, сразу отбрасывали всѣ попытки пробудить въ душѣ своихъ спутницъ влеченіе къ ихъ труднымъ умственнымъ занятіямъ и заботились исключительно объ одномъ, чтобъ связать одно человѣческое сердце съ другимъ самымъ крѣпкимъ узломъ семейнаго счастія. Надобно полагать, что мнѣнія Риккабокка поэтому предмету были подобнаго рода, потому что, въ одно прекрасное утро, послѣ продолжительной прогулки съ миссъ Гэзельденъ, онъ произнесъ про себя:
"Duro con duro
Non fece mai buon muro......"
Что можно выразить слѣдующею перифразою: "изъ кирпичей безъ извести выйдетъ весьма плохая стѣна." Въ характерѣ миссъ Джемимы столько находилось прекрасныхъ качествъ, что можно было извлечь изъ нихъ превосходную известь; кирпичи Риккабокка бралъ на себя.
Когда кончились изслѣдованія, нашъ философъ весьма символически обнаружилъ результатъ, къ которому привели его эти изслѣдованія; онъ выразилъ его весьма просто, но разъясненіе этого просто поставило бы васъ въ крайнее замѣшательство, еслибъ вы не остановились на минуту и не подумали хорошенько, что оно означало. Докторъ Риккабокка снялъ очки! Онъ тщательно вытеръ ихъ, положилъ въ сафьянный футляръ и заперъ въ бюро,-- короче сказать, онъ пересталъ носить очки.
Вы легко замѣтите, что въ этомъ поступкѣ скрывалось удивительно глубокое значеніе. Съ одной стороны, это означало, что прямая обязанность очковъ исполнена; что если философъ рѣшился на супружескую жизнь, то полагалъ, что съ минуты его рѣшимости гораздо лучше быть близорукимъ, даже нѣсколько подслѣповатымъ, чѣмъ постоянно смотрѣть на семейное благополучіе, котораго онъ рѣшился искать для себя, сквозь пару холодныхъ увеличительныхъ стеколъ. А что касается до предметовъ, выходящихъ за предѣлъ его домашняго быта, если онъ и не можетъ видѣть ихъ хорошо безъ очковъ, то развѣ онъ не намѣренъ присоединить къ слабости своего зрѣнія пару другихъ глазъ, которые никогда не проглядятъ того, что будетъ касаться его интересовъ? Съ другой стороны, докторъ Риккабокка, отложивъ въ сторону очки, обнаруживалъ свое намѣреніе начать тотъ счастливый передъ-брачный періодъ, когда каждый человѣкъ, хотя бы онъ былъ такой же философъ, какъ и Риккабокка, желаетъ казаться на столько молодымъ и прекраснымъ, насколько позволяютъ время и сама природа. Согласитесь сами, можетъ ли нѣжный языкъ нашихъ очей быть такъ выразителенъ, когда вмѣшаются эти стеклянные посредники! Я помню, что, посѣщая однажды выставку художественныхъ произведеній въ Лондонѣ, и чуть-чуть не влюбился, какъ говорится, по-уши, въ молоденькую лэди, которая вмѣстѣ съ сердцемъ доставила бы мнѣ хорошее состояніе, какъ вдругъ она вынула изъ ридикюля пару хорошенькихъ очковъ въ черепаховой оправѣ и, устремивъ на меня черезъ нихъ проницательный взглядъ, превратила изумленнаго Купидона въ ледяную глыбу! Какъ вамъ угодно, а поступокъ Риккабокка, обнаруживавшій его совершенное несогласіе съ мнѣніемъ псевдо-мудрецовъ, что подобныя вещи въ высочайшей степени нелѣпы и забавны, я считаю за самое вѣрное доказательство глубокаго знанія человѣческаго сердца. И конечно, теперь, когда очки были брошены, невозможно отвергать того, что глаза итальянца были замѣчательно прекрасны. Даже и сквозь очки или когда они поднимались немного повыше очковъ, и тогда его глаза отличались особеннымъ блескомъ и выразительностью; но безъ этихъ принадлежностей блескъ ихъ становился мягче и нѣжнѣе: они имѣли теперь тотъ видъ, который у французовъ называется velouté, бархатность, и вообще казались десятью годами моложе.
-- Итакъ, вы поручаете мнѣ переговорить объ этомъ съ нашей милой Джемимой? сказала мистриссъ Дэль, въ необыкновенно пріятномъ расположеніи духа и безъ всякой горечи въ произношеніи слова "милой".
-- Мнѣ кажется, отвѣчалъ Риккабокка: -- прежде чѣмъ начать переговоры съ миссъ Джемимой, необходимо нужно узнать, какъ будутъ приняты мои предложенія въ семействѣ.
-- Ахъ, да! возразила мистриссъ Дэль.
-- Безъ всякаго сомнѣнія, сквайръ есть глаза этого семейства.
Мистриссъ Дэль (разсѣянно и съ нѣкоторымъ неудовольствіемъ).-- Кто? сквайръ? да, весьма справедливо... совершенно такъ (взглянувъ на Риккабокка, весьма наивно продолжала) Повѣрите ли, я вовсе не подумала о сквайрѣ. И вѣдь знаете, онъ такой странный человѣкъ, у него такъ много англійскихъ предразсудковъ, что, дѣйствительно... скажите, какъ это досадно! мнѣ и въ голову не приходило подумать, что мистеръ Гэзельденъ имѣетъ голосъ въ этомъ дѣлѣ! Оно, если хотите, такъ родство тутъ весьма дальнее,-- совсѣмъ не то, еслибъ онъ былъ отецъ ей; притомъ же, Джемима уже въ зрѣлыхъ лѣтахъ и можетъ располагать собой, какъ ей угодно; но все же, какъ вы говорите, не мѣшаетъ, и даже слѣдуетъ, посовѣтоваться со сквайромъ, какъ съ главой семейства.
Риккабокка. И неужели вы думаете, что сквайръ Гэзельденъ не согласится на этотъ союзъ? Какъ торжественно звучитъ это слово! Конечно, я и самъ полагаю, что онъ весьма благоразумно будетъ противиться браку своей кузины съ чужеземцемъ, за которымъ онъ ничего не знаетъ, исключая развѣ того, что во всѣхъ государствахъ считается безславнымъ, а въ вашемъ отечествѣ криминальнымъ преступленіемъ, и именно -- бѣдности!
Мистриссъ Дэль (снисходительно). Вы очень дурно судите о насъ, бѣдныхъ островитянахъ, и кромѣ того, весьма несправедливы къ сквайру -- да сохранитъ его небо! Мы сами прежде находились въ крайней бѣдности,-- находились бы, можетъ быть, и теперь, еслибъ сквайру не угодно было избрать моего мужа пастыремъ своихъ поселянъ и сдѣлать его своимъ сосѣдомъ и другомъ. Я буду говорить съ нимъ безъ всякаго страха....
Риккабокка. И со всею откровенностью. Теперь же, высказавъ вамъ мое намѣреніе, позвольте мнѣ продолжать признаніе, которое вашимъ участіемъ, прекрасный другъ мой, въ моей судьбѣ, было въ нѣкоторой степени прервано. Я сказалъ уже, что еслибъ я могъ надѣяться, хотя это довольно и дерзко съ моей стороны, что мои предложенія будутъ приняты какъ самой миссъ Гэзельденъ, такъ и прочими членами ея фамиліи, то, конечно, отдавая полную справедливость ея прекраснымъ качествамъ, считалъ бы себя.... считалъ бы....
Мистриссъ Дэль (съ лукавой улыбкой и нѣсколько насмѣшливымъ тономъ). Счастливѣйшимъ изъ смертныхъ -- это обыкновенная англійская фраза, докторъ.
Риккабокка. Вѣрнѣе и лучше ничего нельзя сказать. Но -- продолжалъ онъ, серьёзнымъ тономъ -- мнѣ хотѣлось бы объяснить вамъ, что я.... уже былъ женатъ.
Мистриссъ Дэль (съ изумленіемъ). Вы были женаты!
Риккабокка. И имѣю дочь, которая дорога моему сердцу,-- невыразимо дорога! До этого времени она проживала заграницей, но, по нѣкоторымъ обстоятельствамъ, необходимо теперь, чтобы она жила вмѣстѣ со мной. И я откровенно признаюсь вамъ, ничто такъ не могло привязать меня къ миссъ Гэзельденъ, ничто такъ сильно не возбуждало во мнѣ желанія къ нашему брачному союзу, какъ полная увѣренность, что, при ея душевныхъ качествахъ и кроткомъ характерѣ, она можетъ быть доброю, нѣжною матерью моей малютки.
Мистриссъ Дэль (съ чувствомъ и горячностью). Вы судите о ней весьма справедливо.
Риккабокка. Что касается до денежной статьи, то, по образу жизни моей, вы легко можете заключить, что я ничего не могу прибавить къ состоянію миссъ Гэзельденъ, какъ бы оно велико или мало ни было.
Мистриссъ Дэль. Это затрудненіе можетъ устраниться тѣмъ, что состояніе миссъ Гэзельденъ будетъ составлять ея нераздѣльную собственность; въ подобныхъ случаяхъ у насъ это принято за правило.
Лицо Риккабокка вытянулось.
-- А какъ же моя дочь-то? сказалъ онъ, съ глубокимъ чувствомъ.
Это простое выраженіе до такой степени было чуждо всѣхъ низкихъ и касающихся его личности корыстолюбивыхъ побужденій, что у мистриссъ Дэль недоставало духу сдѣлать весьма естественное замѣчаніе, что "эта дочь не дочь миссъ Джемимы, и что, можетъ статься, у васъ и еще будутъ дѣти."
Она была тронута и отвѣчала, съ замѣтнымъ колебаніемъ;
-- Въ такомъ случаѣ, изъ тѣхъ доходовъ, которые будутъ общими между вами и миссъ Джемимой, вы можете ежегодно откладывать нѣкоторую часть для вашей дочери, или, наконецъ, вы можете застраховать вашу жизнь. Мы это сами сдѣлали, когда родилось у насъ первое дитя, котораго, къ несчастію, лишились (при этихъ словахъ на глазахъ мистриссъ Дэль навернулись слезы), и мнѣ кажется, что Чарльзъ и теперь еще продолжаетъ страховать свою жизнь для меня, хотя Богу одному извѣстно, что.... что....!
И слезы покатились ручьемъ. Это маленькое сердце, живое и рѣзвое, не имѣло ни одной тончайшей фибры, эластическихъ мускульныхъ связей, которыя съ такимъ изобиліемъ и такъ часто выпадаютъ на долю сердецъ тѣхъ женщинъ, которымъ заранѣе предназначается вдовья участь. Докторъ Риккабокка не могъ долѣе продолжать разговора о застрахованіи жизни. Однакожь, эта идея, никогда неприходившая въ голову философа, очень понравилась ему, и, надобно отдать ему справедливость, онъ далеко предпочиталъ ее мысли удерживать изъ приданаго миссъ Гэзельденъ небольшую часть въ свою собственную пользу и въ пользу своей дочери.
Вскорѣ послѣ этого разговора Риккабокка оставилъ домъ пастора, и мистриссъ Дэль поспѣшила отъискать своего мужа -- сообщить ему объ успѣшномъ приведеніи къ концу задуманнаго ею плана и посовѣтоваться съ нимъ о томъ, какимъ образомъ лучше познакомить съ этимъ обстоятельствомъ сквайра.
-- Хотя сквайръ, говорила она, съ нѣкоторымъ замѣшательствомъ:-- и радъ бы быль видѣть Джемиму замужемъ, но меня тревожитъ одно обстоятельство. Вѣроятно, онъ спроситъ: кто и что такое этотъ докторъ Риккабокка? скажи пожалуста, Чарльзъ, что я стану отвѣчать ему?
-- Тебѣ бы нужно было подумать объ этомъ раньше, отвѣчалъ мистеръ Дэль, необыкновенно сурово.-- Я никакъ не полагалъ, чтобы изъ смѣшного, какъ мнѣ казалось это, вышло что нибудь серьёзное. Иначе я давнымъ бы давно попросилъ тебя не вмѣшиваться въ подобныя дѣла. Боже сохрани! продолжалъ мистеръ Дэль, мѣняясь въ лицѣ: -- Боже сохрани! чтобъ мы стали, какъ говорится, тайкомъ вводить въ семейство человѣка, которому мы всѣмъ обязаны, родственную связь, по всей вѣроятности, слишкомъ для него непріятную! это было бы низко съ нашей стороны! это былъ бы верхъ неблагодарности!
Бѣдная мистриссъ Дэль была испугана этими словами и еще болѣе неудовольствіемъ ея супруга и суровымъ выраженіемъ его лица. Отдавая должную справедливость мистриссъ Дэль, здѣсь слѣдуетъ замѣтить, что каждый разъ, какъ только мужъ ея огорчался или оскорблялся чѣмъ нибудь, ея маленькое своенравіе исчезало: она дѣлалась кротка какъ ягненокъ. Лишь только она оправилась отъ неожиданнаго удара, какъ въ ту же минуту поспѣшила разсѣять всѣ опасенія мистера Дэля. Мистриссъ Дэль увѣряла, что она убѣждена въ томъ, что если сквайру не понравятся претензіи Риккабокка, то итальянецъ немедленно прекратить ихъ и миссъ Джемима никогда не узнаетъ объ его предложеніи. Слѣдовательно, изъ этого еще ничего дурного не можетъ выйти. Это увѣреніе, совершенно согласовавшееся съ убѣжденіями мистера Дэля касательно благородства души Риккабокка, весьма много способствовало къ успокоенію добраго человѣка, и если онъ не чувствовалъ въ душѣ своей сильной тревоги за миссъ Джемиму, которой сердце, легко можетъ статься, было уже занято любовью къ Риккабокка, если онъ не опасался, что ея счастье, чрезъ отказъ сквайра, могло быть поставлено въ весьма опасное положеніе, то это происходило не отъ недостатка въ нѣжности чувствъ мистера Дэля, а отъ его совершеннаго знанія женскаго сердца. Кромѣ того онъ полагалъ, хотя и весьма ошибочно, что миссъ Гэзельденъ была не изъ тѣхъ женщинъ, на которыхъ обманутыя ожиданія подобнаго рода могли бы произвесть пагубное впечатлѣніе. Вслѣдствіе этого, послѣ непродолжительнаго размышленія, онъ сказалъ весьма ласково:
-- Ничего, мой другъ, не огорчайся; я не менѣе долженъ винить и себя въ этомъ дѣлѣ. Мнѣ, право, казалось, что для сквайра гораздо бы легче было пересадить высокіе кедры въ огородъ, чѣмъ для тебя возбудить въ душѣ Риккабокка намѣреніе вступить въ супружескую жизнь. Впрочемъ, отъ человѣка, который добровольно, ради одного только опыта, посадилъ себя въ колоду, всего можно ожидать! Какъ бы то ни было, а мнѣ кажется, что гораздо лучше будетъ, если я самъ переговорю объ этомъ съ сквайромъ и сейчасъ же пойду къ нему.
Мистеръ Дэль надѣлъ свою широкополую шляпу и отправился на образцовую ферму, гдѣ въ эту пору дня непремѣнно надѣялся застать сквайра. Но едва только онъ вышелъ на деревенскій лугъ, какъ увидѣлъ мистера Гэзельдена, который, опершись обѣими руками на трость, внимательно разсматривалъ приходское исправительное заведеніе. Должно замѣтить, что послѣ переселенія Ленни Ферфильда и его матери негодованіе къ колодѣ снова вспыхнуло въ жителяхъ Гэзельдена. Въ то время, какъ Ленни находился въ деревнѣ, это негодованіе изливалось обыкновенно на него; но едва только онъ оставилъ приходъ, какъ всѣ начали чувствовать къ нему состраданіе. Это происходило не потому, чтобы тѣ, которые болѣе всего преслѣдовали его своими насмѣшками, раскаявались въ своемъ поведеніи или считали себя хоть на сколько нибудь виновными въ его изгнаніи изъ деревни: нѣтъ! они, вмѣстѣ съ прочими поселянами, сваливали всю вину на приходскую колоду и употребляли всевозможныя средства, чтобъ привести ее въ то положеніе, въ какомъ она находилась до своего возобновленія.
Само собою разумѣется, что мистеръ Стирнъ не дремалъ въ это время. Онъ ежедневно докладывалъ своему господину о лицахъ, которыя, по его подозрѣніямъ, были главными виновниками въ новыхъ неудовольствіяхъ въ приходѣ. Но мистеръ Гэзельденъ былъ или слишкомъ гордъ, или слишкомъ добръ, чтобъ повѣрить на слово своему управителю и явно упрекать обвиняемыхъ; онъ ограничился сначала тѣмъ, что, при встрѣчѣ съ ними во время прогулокъ, отвѣчалъ на ихъ привѣтствія молчаливымъ и принужденнымъ наклоненіемъ головы; но впослѣдствіи, покоряясь вліянію Стирна, онъ съ гнѣвомъ произносилъ, что "не видитъ никакой причины оказывать какое бы то ни было снисхожденіе неблагодарнымъ людямъ. Нужно же наконецъ дѣлать какое нибудь различіе между хорошими и дурными." Ободренный такимъ отзывомъ господина, мистеръ Стирнъ еще свободнѣе началъ обнаруживать гоненіе на подозрѣваемыхъ лицъ. По его распоряженію, для нѣкоторыхъ бѣдняковъ обыкновенныя порціи молока съ господской фермы и овощей съ огородовъ были рѣшительно прекращены. Другимъ дано строгое приказаніе запирать своихъ свиней, которыя будто бы врывались въ господскій паркъ, и, уничтожая жолуди, портили молодыя деревья. Нѣкоторымъ воспрещено было держать лягавыхъ собакъ, потому что чрезъ это, по мнѣнію Стирна, нарушались законы псовой охоты. Старухамъ, которыхъ внуки въ особенности не благоволили къ сыну мистера Стирна, прекращено дозволеніе собирать по аллеямъ парка сухіе сучья, подъ тѣмъ предлогомъ, что онѣ ломали тутъ же и свѣжіе, и, что всего обиднѣе было для молодого поколѣнія деревни Гэзельденъ, такъ это строгое запрещеніе собираться для игръ подъ тремя каштановыми, однимъ орѣховымъ и двумя вишневыми деревьями, которыя вмѣстѣ съ мѣстомъ, занимаемымъ ими съ временъ незапамятныхъ, были отданы въ полное распоряженіе гэзельденскихъ юношей. Короче сказать, Стирнъ не пропускалъ ни одного случая гдѣ только можно было придраться къ правому и виноватому, безъ всякаго разбора. Послѣ этого покажется неудивительнымъ, что выраженія неудовольствія становились чаще и сильнѣе. Недовольные изливали свою досаду или эпиграммами на Стирна, или изображеніемъ его въ каррикатуртіомъ видѣ на самыхъ видныхъ мѣстахъ. Одна изъ подобныхъ каррикатуръ въ особенности обратила на себя вниманіе сквайра, въ то время, какъ онъ проходилъ мимо колоды на образцовую ферму. Сквайръ остановился и началъ разсматривать ее, придумывая въ то же время вѣрнѣйшія средства къ прекращенію подобныхъ шалостей. Въ этомъ-то положеніи, какъ мы уже сказали, и засталъ его мистеръ Дэль, отправлявшійся къ нему съ чрезвычайно важнымъ извѣстіемъ.
-- Вотъ кстати, такъ кстати, сказалъ мистеръ Гэзельденъ съ улыбкой, которая, какъ онъ воображалъ, была пріятная и непринужденная, но мистеру Дэлю она показалась чрезвычайно горькою и холодною: -- не хотите ли полюбоваться моимъ портретомъ?
Мистеръ Дэль взглянулъ на каррикатуру, и хотя сильно пораженъ былъ ею, но весьма искусно скрылъ свои чувства. Съ благоразуміемъ и кротостію онъ въ туже минуту старался отъискать какой нибудь другой оригиналъ для весьма дурпо выполненнаго портрета.
-- Почему же вы полагаете, что это вашъ портретъ? спросилъ мистеръ Дэль: -- мнѣ кажется, эта фигура скорѣе похожа на Стирна.
-- Вы такъ думаете? сказалъ сквайръ.-- А къ чему же эти ботфоргы? Стирнъ никогда не носитъ ботфортъ.
-- Да вѣдь и вы ихъ не носите, исключая развѣ тѣхъ случаевъ, когда отправляетесь на охоту. Впрочемъ, вглядитесь хорошенько; мнѣ кажется, это вовсе не ботфорты: это -- длинные штиблеты; а вѣдь вамъ самимъ извѣстно, что Стирнъ любитъ часто щеголять въ нихъ. Кромѣ того, вонъ этотъ крючокъ, наброшенный, вѣроятно, для изображенія носа, какъ нельзя болѣе походитъ подъ крючковатую форму носа Стирна, между тѣмъ какъ вашъ, по моему мнѣнію, ни въ чемъ не уступаетъ носу Апполона, который стоитъ въ гостиной Риккабокка.
-- Бѣдный Стирнъ! произнесъ сквайръ, голосомъ, въ которомъ обнаруживалось удовольствіе, смѣшанное съ сожалѣніемъ.-- Это почти всегда выпадаетъ на долю вѣрнаго слуги, который съ ревностію исполняетъ обязанность, возложенную на него. Однако, вы замѣчаете мистеръ Дэль, что дерзости начинаютъ заходить черезчуръ далеко, и теперь въ томъ вопросъ: какія должно принять мѣры для прекращенія ихъ? Подстеречь и поймать шалуновъ нѣтъ никакой возможности, такъ что Стирнъ совѣтуетъ даже учредить около колоды правильный ночной караулъ. Мнѣ до такой степени непріятно это, что я почти рѣшился уѣхать отсюда въ Брайтонъ или Лимингтонъ, а въ Лимингтонѣ, должно вамъ сказать, чудная охота, и уѣхать на цѣлый годъ, собственно затѣмъ, чтобъ увидѣть, что эти неблагодарные будутъ дѣлать безъ меня!
При послѣднихъ словахъ губы сквайра задрожали.
-- Мой добрый мистеръ Гэзельденъ, сказалъ мистеръ Дэль, взявъ за руку друга: -- я не хочу щеголять своей мудростью; но согласитесь, куда какъ было бы хорошо, еслибъ вы послушались моего совѣта; quieta non movere. Скажите откровенно; бывалъ ли гдѣ нибудь приходъ миролюбивѣе здѣшняго, видали ли вы гдѣ нибудь столь любимаго своимъ приходомъ провинціяльнаго джентльмена, какимъ были вы до возобновленія этой безобразной колоды, хотя вы и возобновили ее въ томъ убѣжденіи, что она будетъ придавать красу деревнѣ?
При этомъ упрекѣ въ душѣ сквайра закипѣло сильное негодованіе.
-- Такъ что же, милостивый государь, воскликнулъ онъ: -- не прикажете ли мнѣ срыть ее до основанія?
-- Прежде мнѣ хотѣлось одного только -- чтобъ вы вовсе не возобновляли ея, а оставили бы въ первобытномъ видѣ; но если вамъ представится благовидный предлогъ разрушить ее, то почему же и не такъ? И, сколько я полагаю, предлогъ этотъ легко можетъ представиться,-- напримѣръ (не мѣшаетъ здѣсь обратить вниманіе читателя на искусный оборотъ въ краснорѣчіи мистера Дэля,-- оборотъ, достойный самого Риккабокка, и вмѣстѣ съ тѣмъ доказывающій, что дружба мистера Дэля съ итальянскимъ философомъ была небезполезна),-- напримѣръ, по случаю какого нибудь радостнаго событія въ вашемъ семействѣ.... Положимъ, хоть свадьбы!
-- Свадьбы! да, конечно; но какой свадьбы? не забудьте, что Франкъ только-только что сбросилъ съ себя курточку.
-- Извините: на этотъ разъ я вовсе и не думалъ о Франкѣ,-- я хотѣлъ намекнуть на свадьбу вашей кузины Джемимы.
Сквайръ до такой степени изумленъ былъ этимъ неожиданнымъ намекомъ, что отступилъ нѣсколько назадъ и, за неимѣніемъ лучшаго мѣста, сѣлъ на скамейку, составлявшую принадлежность колоды.
Мистеръ Дэль, пользуясь минутнымъ замѣшательствомъ сквайра, немедленно приступилъ къ изложенію дѣла. Онъ началъ съ похвалы благоразумію Риккабокка и его совершенному знанію правилъ приличія, обнаруженному тѣмъ, что прежде формальнаго объясненія съ миссъ Джемимой онъ просилъ непремѣнно посовѣтоваться съ мистеромъ Гэзельденомъ. По увѣренію мистриссъ Дэль, Риккабокка имѣлъ такое высокое понятіе о чести и такое безпредѣльное уваженіе къ священнымъ правамъ гостепріимства, что въ случаѣ, еслибъ сквайръ не изъявилъ согласія на его предложенія, то мистеръ Дэль былъ вполнѣ убѣжденъ, что итальянецъ, въ ту же минуту отказался бы отъ дальнѣйшихъ притязаній на миссъ Джемиму. Принимая въ соображеніе, что миссъ Гэзельденъ давно уже достигла зрѣлаго возраста, въ строгомъ смыслѣ этого слова, и что все ея богатство давно уже передано въ ея собственное распоряженіе, мистеръ Гэзельденъ принужденъ былъ согласиться съ заключеніемъ мистера Дэля, выведеннымъ изъ его перваго приступа, "что со стороны Риккабокка это была такая деликатность, какой нельзя ожидать отъ другого англійскаго джентльмена". Замѣтивъ, что дѣло принимаетъ весьма благопріятный оборотъ, мистеръ Дэль началъ доказывать, что если миссъ Джемимѣ придется рано или поздно выходить замужъ (чему, конечно, сквайръ не будетъ препятствовать), то желательно было бы, чтобъ она лучше вышла за такого человѣка, который, хотя бы это былъ и иностранецъ, но безукоризненнаго поведенія, находился бы въ ближайшемъ сосѣдствѣ съ мистеромъ Гэзельденомъ, чѣмъ подвергаться опасности вступать въ бракъ съ какимъ нибудь искателемъ богатыхъ невѣстъ на минеральныхъ водахъ, куда миссъ Джемима отправлялась почти ежегодно. Послѣ этого мистеръ Дэль слегка коснулся прекрасныхъ качествъ Риккабокка и заключилъ другимъ искуснымъ оборотомъ рѣчи, что этотъ превосходный свадебный случай представляетъ возможность сквайру предать колоду всесожженію и тѣмъ возстановить въ селеніи Гэзельденъ прежнее спокойствіе и тишину.
Задумчивое, но не угрюмое лицо сквайра при этомъ заключеніи совершенно прояснилось. Надобно правду сказегь, сквайру до смерти хотѣлось отдѣлаться отъ этой колоды, но само собою разумѣется, отдѣлаться удачно и безъ малѣйшей потери собственнаго своего достоинства.
Вслѣдствіе этого, когда мистеръ Дэль окончилъ свою рѣчь, сквайръ отвѣчалъ весьма спокойно и весьма благоразумно:
"Что мистеръ Риккабокка поступилъ въ этомъ случаѣ, какъ должно поступить всякому благовоспитанному джентльмену, и за это онъ (т. е. сквайръ) весьма много обязанъ ему; что онъ не имѣетъ права вмѣшиваться въ это дѣло; что Джемима въ такихъ теперь лѣтахъ, что сама можетъ располагать своей рукой, и чѣмъ дальше отлагать это, тѣмъ хуже.-- Съ своей стороны, продолжалъ сквайръ: -- хотя мнѣ Риккабокка чрезвычайно нравится; но я никогда не подозрѣвалъ, чтобы Джемима могла плѣниться его длиннымъ лицомъ; впрочемъ, нельзя по своему собственному вкусу судить о вкусѣ другихъ. Моя Гэрри въ этомъ отношеніи гораздо проницательнѣе меня; она часто намекала мнѣ на этотъ союзъ; но само собою разумѣется, я всегда отвѣчалъ ей чистосердечнымъ смѣхомъ. Оно, правда, мнѣ показалось слишкомъ что-то страннымъ, когда этотъ монсиръ, ни съ того, ни съ другого, снялъ очки... ха, ха! Любопытно знать, что скажетъ намъ на это Гэрри. Пойдемте къ ней сію минуту и сообщимъ эту новость."
Мистеръ Дэль, приведенный въ восторгъ такимъ неожиданнымъ успѣхомъ своихъ переговоровъ, взялъ сквайра подъ руку, и оба они, въ садомъ пріятномъ расположеніи духа, отправились въ Гэзельденъ-Голлъ. При входѣ въ цвѣточный садъ, они увидѣли, что мистриссъ Гэзельденъ срывала сухіе листья и увядшіе цвѣты съ любимыхъ своихъ розовыхъ кустовъ. Сквайръ осторожно подкрался къ ней сзади и, быстро обнявъ ея талію, крѣпко поцаловалъ ея полную, гладкую щоку. Мимоходомъ сказать, по какому-то странному соединенію понятій, онъ дозволялъ себѣ подобную вольность каждый разъ, какъ только въ деревнѣ затѣвалась чья нибудь свадьба.
-- Фи, Вильямъ! произнесла мистриссъ Гэзельденъ застѣнчиво и потомъ раскраснѣлась, когда увидѣла мистера Дэля.-- Вѣрно опять готовится новая свадьба! чья же это?
-- Какъ вамъ покажется, мистеръ Дэль! воскликнулъ сквайръ, съ видомъ величайшаго удивленія: -- она заранѣе догадывается, въ чемъ дѣло! Разскажите же ей все,-- все.
Мистеръ Дэль повиновался.
Мистриссъ Гэзельденъ, какъ можетъ полагать каждый изъ моихъ читателей, обнаружила гораздо меньше удивленія, чѣмъ ея супругъ. Она выслушала эту новость съ явнымъ удовольствіемъ и сдѣлала почти такой же отвѣтъ, какой сдѣланъ былъ сквайромъ.
-- Синьоръ Риккабокка, говорила она: -- поступилъ благородно. Конечно, дѣвица изъ фамиліи Гэзельденовъ могла бы сдѣлать выгоднѣйшую партію; но такъ какъ она уже нѣсколько промедлила отъисканіемъ такой партіи, то съ нашей стороны было бы напрасно и неблагоразумно противиться ея выбору, если только это правда, что она рѣшилась выйти за синьора Риккабокка. Что касается ея приданаго, въ этомъ они сами должны условиться между собой. Все же не мѣшаетъ поставить, на видъ миссъ Джемимѣ, что проценты съ ея капитала составляютъ весьма ограниченный доходъ. Что докторъ Риккабокка вдовецъ, это опять совсѣмъ другое дѣло. Странно, однако, и даже нѣсколько подозрительно, почему онъ такъ упорно скрывалъ до сихъ поръ всѣ обстоятельства прежней своей жизни. Конечно, его поведеніе весьма выгодно говорило въ его пользу. Такъ какъ онъ для насъ былъ не болѣе, какъ обыкновенный; знакомый и притомъ еще арендаторъ, то никто не имѣлъ права дѣлать какія нибудь нескромныя освѣдомленія. Теперь-же, когда онъ намѣренъ вступить въ родство съ нашей фамиліей, то сквайру, слѣдовало бы по крайней мѣрѣ знать о немъ что нибудь побольше: кто и что онъ такое? по какимъ причинамъ оставилъ, онъ свое отечество? Англичане ѣздятъ за границу для того собственно, чтобъ сберечь лишнюю пенни изъ своихъ доходовъ; а нельзя предположить, чтобы чужеземецъ выбралъ Англію за государство, въ которомъ можно сократить свои расходы. По моему мнѣнію, иностранный докторъ здѣсь недиковинка; вѣроятно, онъ былъ профессоромъ какого нибудь итальянскаго университета. Во всякомъ случаѣ, если сквайръ вступился въ это дѣло, то онъ непремѣнно долженъ потребовать отъ синьора Риккабокка нѣкоторыя объясненія.
-- Ваши замѣчанія, мистриссъ Гэзельденъ, весьма основательны, сказалъ мистеръ Дэль.-- Касательно причинъ, по которымъ другъ нашъ Риккабокка покинулъ свое отечество, мнѣ кажется, намъ не нужно дѣлать особенныхъ освѣдомленій. По моему мнѣнію, онъ долженъ представить намъ одни только доказательства о благородномъ своемъ происхожденіи. И если это будетъ составлять единственное затрудненіе, то надѣюсь, что мы можемъ скоро поздравить миссъ Гэзельденъ со вступленіемъ въ законный бракъ съ человѣкомъ, который хотя и весьма бѣденъ, умѣлъ, однако же, перенести всѣ лишенія безъ всякаго ропота, предпочелъ долгу всѣ трудности, сдѣлалъ предложеніе открыто, не обольщая сердца вашей кузины,-- который, короче сказать, обнаружилъ въ душѣ своей столько прямоты и благородства, что, надѣюсь, мистриссъ Гэзельденъ, мы извинимъ ему, если онъ только докторъ, и, вѣроятно, докторъ юриспруденціи, а не какой нибудь маркизъ или по крайней мѣрѣ баронъ, за которыхъ иностранцы любятъ выдавать себя въ нашемъ отечествѣ.
-- Въ этомъ отношеніи, вскричалъ сквайръ: -- надобно отдать Риккабокка полную справедливость: онъ и въ помышленіи не имѣлъ ослѣпить насъ блескомъ какого нибудь титула. Благодаря Бога, Гэзельдены никогда не были большими охотниками до громкихъ титуловъ; и если я самъ не гнался за полученіемъ титула англійскаго лорда, то, конечно, мнѣ куда бы было какъ стыдно своего зятя, котораго я принужденъ бы былъ называть маркизомъ или графомъ! Не менѣе того мнѣ было бы непріятно, еслибъ онъ былъ курьеромъ или камердинеромъ! А то докторъ! Гэрри! да мы имѣли полное право гордиться этимъ: это въ англійскомъ вкусѣ! Моя родная тетушка была замужемъ за докторомъ богословія.... отличный былъ человѣкъ этотъ докторъ! носилъ огромный парикъ и впослѣдствіи былъ сдѣланъ деканомъ. Поэтому тутъ нечего и безпокоиться. Дѣло другое, еслибъ онъ былъ какой нибудь фокусникъ: это было бы обидно. Между чужеземными господами въ нашемъ отечествѣ бываютъ настоящіе шарлатаны; они готовы, пожалуй, ворожить для васъ и скакать на сценѣ вмѣсто паяца.
-- Помилуй, Вильямъ! откуда ты заимствовалъ такія понятія? спросила Гэрри, съ выраженіемъ сильнаго упрека.
-- Откуда заимствовалъ! я самъ видѣлъ такого молодца въ прошломъ году на ярмаркѣ -- ну вотъ еще когда я покупалъ гнѣдыхъ -- видѣлъ его въ красномъ жилетѣ и треугольной, приплюснутой шляпѣ. Онъ называлъ себя докторомъ Фоскофорино, носилъ напудренный парикъ и продавалъ пилюли! Презабавный былъ человѣкъ, настоящій паяцъ,-- особливо въ своихъ обтянутыхъ розовато цвѣта панталонахъ,-- кувыркался передъ нами и сказывалъ, что пріѣхалъ изъ Тимбукту. Нѣтъ, нѣтъ; избави Богъ Джемиму попасть за такого человѣка: такъ и знай, что она перерядится въ розовое платье съ блестками и будетъ шататься по ярмаркамъ въ труппѣ странствующихъ комедіантовъ.
При этихъ словахъ какъ сквайръ, такъ и жена его такъ громко и такъ непринужденно засмѣялись, что мистеръ Дэль считалъ дѣло рѣшеннымъ, и потому, воспользовавшись первой удобной минутой, откланялся сквайру и поспѣшилъ къ Риккабокка съ утѣшительнымъ донесеніемъ.
Риккабокка, съ весьма легкимъ нарушеніемъ спокойствія и равнодушія, постоянно отражавшихся на его лицѣ, выслушалъ извѣстіе о томъ, что предубѣжденіе островитянъ и болѣе выгодные виды всего семейства Гэзельденъ не представляли его искательству руки миссъ Джемимы никакихъ затрудненій. Это легкое волненіе произошло въ душѣ философа не потому, чтобы онъ страшился навсегда отказаться отъ близкой и безоблачной перспективы счастія, для котораго онъ нарочно снялъ очки, чтобъ смотрѣть на него открытыми глазами: нѣтъ! онъ уже достаточно приготовился къ тому,-- но потому, что ему такъ мало оказывали въ жизни снисхожденія, что онъ былъ тронутъ не только искреннимъ участіемъ въ его благополучіи человѣка совершенно чуждаго ему по отечеству, по языку, образу жизни и самой религіи,-- но и великодушіемъ, съ которымъ его принимали, несмотря на его извѣстную бѣдность и чужеземное происхожденіе, въ родственный кругъ богатой и старинной англійской фамиліи. Онъ соглашался удовлетворить одинъ только пунктъ условія, переданнаго ему мистеромъ Дэлемъ съ деликатностію человѣка, которому, по своей профессіи, не въ первый разъ приходилось имѣть дѣло съ самыми нѣжными и щекотливыми чувствами. Этимъ пунктомъ требовалось отъискать между друзьями или родственниками Риккабокка особу, которая подтвердила бы убѣжденіе сквайра въ благородствѣ происхожденія итальянца. Онъ согласился, я говорю, съ основательностію этого пункта, но не обнаружилъ особеннаго расположенія и усердія исполнить его. Лицо его нахмурилось. Мистеръ Дэль поспѣшилъ увѣрить его, что сквайръ былъ не изъ числа тѣхъ людей, которые слишкомъ гонятся за титулами, но что онъ желалъ бы открыть въ будущемъ своемъ зятѣ званіе не ниже того, которое, судя по воспитанію и дарованіямъ Риккабокка, оправдывало бы сдѣланный имъ шагъ требовать руки благородной дѣвицы.
Итальянецъ улыбнулся.
-- Мистеръ Гэзельденъ будетъ удовлетворенъ, сказалъ онъ весьма хладнокровно.-- Изъ газетъ сквайра я узналъ, что на дняхъ прибылъ въ Лондонъ одинъ англійскій джентльменъ, который былъ коротко знакомъ со мной въ моемъ отечествѣ. Я напишу къ нему и попрошу его засвидѣтельствовать мою личность и мое хорошее происхожденіе. Вѣроятно, и вамъ не безъизвѣстно имя этого джентльмена,-- даже должно быть извѣстно, какъ имя офицера, отличившаго себя въ послѣдней войнѣ. Его зовутъ лордъ Л'Эстренджъ.
Мистеръ Дэль вздрогнулъ.
-- Вы знаете лорда Л'Эстренджа? Я боюсь, что это распутный, дурной человѣкъ.
-- Распутный! дурной! воскликнулъ Риккабокка.-- Какъ ни злословенъ нашъ міръ, но я никогда не думалъ, чтобы подобныя выраженія были примѣнены къ человѣку, который впервые научилъ меня любить и уважать вашу націю.
-- Быть можетъ, онъ перемѣнился съ того времени....
Мистеръ Дэль остановился.
-- Съ какого времени? спросилъ Риккабокка съ очевиднымъ любопытствомъ,
Мистеръ Дэль, по видимому, приведенъ былъ въ замѣшательство.
-- Извините меня, сказалъ онъ: -- тому уже много лѣтъ назадъ; впрочемъ, надобно вамъ сказать, что мнѣніе, составленное мною въ ту пору объ этомъ джентльменѣ, было основано на обстоятельствахъ, которыхъ я не могу сообщить.
Вѣжливый итальянецъ молча поклонился, но глаза его выражали, какъ будто онъ хотѣлъ продолжать дальнѣйшіе разспросы.
-- Каковы ни были ваши впечатлѣнія касательно лорда л'Эстренджа, сказалъ Риккабокка послѣ непродолжительнаго молчанія: -- я полагаю, въ нихъ не скрывается ничего, что могло бы заставить васъ сомнѣваться въ его чести, или не признать дѣйствительнымъ его отзывъ о моей личности?
-- Да, основываясь на свѣтскихъ понятіяхъ о нравственности, отвѣчалъ мистеръ Дэль, стараясь быть какъ можно опредѣлительнѣе: -- сколько я знаю о лордѣ Л'Эстренджѣ, нельзя допустить предположенія, что въ этомъ случаѣ онъ скажетъ неправду. Кромѣ того, онъ пользуется именемъ заслуженнаго воина и занимаетъ почетное положеніе въ обществѣ.
Разговоръ прекратился, и мистеръ Дэль простился съ Риккабокка.
Спустя нѣсколько дней, докторъ Риккабокка отправилъ къ сквайру въ конвертѣ, безъ всякой надписи, письмо, полученное имъ отъ лорда Л'Эстренджа. По всему видно было, что этому письму предназначалось встрѣтиться со взорами сквайра и служить вѣрнымъ ручательствомъ за прекрасное имя и происхожденіе доктора. Оно не было написано по формѣ обыкновеннаго свидѣтельства, но съ соблюденіемъ всѣхъ условій деликатности, обнаруживавшихъ болѣе чѣмъ хорошее образованіе, какого должно было ожидать отъ человѣка въ положеніи лорда Л'Эстренджа. Изысканныя, но нехолодныя, выраженія учтивости,-- выраженія, переданныя бумагѣ прямо отъ сердца, тонъ искренняго уваженія къ особѣ Риккабокка, говорившій въ пользу его, сильнѣе всякаго формальнаго свидѣтельства о его качествахъ и предшествовавшихъ обстоятельствахъ его жизни, были весьма достаточны, чтобъ устранить всякія сомнѣнія въ душѣ человѣка, гораздо недовѣрчивѣе и пунктуальнѣе сквайра Гэзельдена.
Такимъ образомъ счастію Риккабокка и миссъ Гэзельденъ все благопріятствовало.