Никакое событіе въ жизни людей высшаго сословія не пробуждаетъ такой симпатичности въ людяхъ, поставленныхъ въ общественномъ быту на низшую ступень, какъ свадьба.
Съ той минуты, какъ слухъ о предстоящей свадьбѣ распространился по деревнѣ, вся прежняя любовь поселянъ къ сквайру и его фамиліи снова была вызвана наружу. Снова искреннія привѣтствія встрѣчали сквайра у каждаго дома въ деревнѣ, въ то время, какъ онъ проходилъ мимо ихъ, отправляясь на ферму,-- снова загорѣлыя и угрюмыя лица поселянъ принимали веселый видъ при его поклонѣ. Мало того: деревенскіе ребятишки снова собирались для игръ на любимое мѣсто.
Сквайръ еще разъ испытывалъ въ душѣ своей всю прелесть той особенной приверженности, пріобрѣсти которую стоитъ дорого и потерю которой благоразумный человѣкъ весьма справедливо сталъ бы оплакивать,-- приверженности, проистекающей изъ увѣренности въ нашу душевную доброту. Подобно всякому блаженству, сильнѣе ощущаемому послѣ нѣкотораго промежутка, сквайръ наслаждался возвращеніемъ этой приверженности съ какимъ-то отраднымъ чувствомъ, наполнявшимъ все его существованіе; его мужественное сердце билось чаще и сильнѣе, его тяжелая поступь сдѣлалась гораздо легче, его красивое англійское лицо казалось еще красивѣе и еще сильнѣе выражало типъ англичанина; вы сдѣлались бы на цѣлую недѣлю веселѣе, еслибъ только до вашего слуха долетѣлъ его громкій смѣхъ, выходившій изъ самой глубины его сердца.
Сквайръ въ особенности чувствовалъ признательность къ Джемимѣ и Риккабокка, какъ къ главнымъ виновникамъ этой общей inlegratio amoris. Взглянувъ на него, вы, право, подумали бы, что онъ самъ готовится вторично праздновать свадьбу съ своей Гэрри! Что касается приходской колоды, то судьба ея была непреложно рѣшена.
Да, это была самая веселая свадьба,-- деревенская свадьба, въ которой всѣ принимали участіе отъ чистаго сердца. Деревенскія дѣвушки посыпали дорогу цвѣтами; въ самой лучшей, живописной части парка, на окраинѣ спокойнаго озера, устроенъ былъ открытый павильонъ и украшенъ также цвѣточными гирляндами: этотъ павильонъ предназначался для танцевъ; для поселянъ былъ зажаренъ цѣлый быкъ. Даже мистеръ Стирнъ.... впрочемъ, нѣтъ! мистеръ Стирнъ не присутствовалъ на этомъ торжествѣ: видѣть такъ много радости и счастія было бы для него убійственно! И для кого же это дѣлалось все? для чужеземца, который умышленно освободилъ изъ колоды мальчишку Ленни и самъ посадилъ себя въ эту колоду, единственно съ той цѣлью, чтобъ сдѣлать опытъ надъ самимъ собою; Стирнъ былъ увѣренъ, что миссъ Джемима выходила замужъ за чернокнижника, и тщетно стали бы вы стараться убѣдить его въ противномъ. Поэтому мистеръ Стирнъ выпросилъ позволеніе уѣхать на этотъ день изъ деревни и отправился къ своему родному дядюшкѣ, занимавшемуся исключительно ссудою неимущимъ денегъ подъ закладъ вещей. Франкъ также присутствовалъ на этой свадьбѣ: на этотъ случай его нарочно взяли изъ Итонской школы. Съ тѣхъ поръ, какъ Франкъ оставилъ послѣ каникулъ Гэзельденъ-Голлъ, онъ выросъ на цѣлые два вершка; съ своей стороны, мы полагаемъ, что за одинъ изъ этихъ вершковъ онъ много былъ обязанъ природѣ, а за другой -- еще болѣе новой парѣ великолѣпныхъ веллингтоновскихъ сапоговъ. Однако же, радость этого юноши въ сравненіи съ другими была не такъ замѣтна. Это происходило оттого, что Джемима всегда особенно благоволила къ нему, и что, кромѣ снисходительности и нѣжности, постоянно оказываемой Франку, она, возвращаясь въ Гэзельденъ изъ какого нибудь приморскаго мѣстечка, каждый разъ привозила ему множество хорошенькихъ подарковъ. Франкъ чувствовалъ, что, лишаясь Джемимы, онъ лишался весьма многаго, и полагалъ, что она сдѣлала весьма странный, даже ни съ чѣмъ несообразный выборъ.
И капитанъ Гиджинботэмъ былъ также приглашенъ на свадьбу: но, къ крайнему изумленію Джемимы, онъ отвѣчалъ на это приглашеніе письмомъ, адресованнымъ на ея имя и съ надписью на уголкѣ: " по секрету".
"Она должна знать давно -- говорилъ онъ между прочимъ -- объ его глубокой преданности къ ней. Одна только излишняя деликатность, проистекающая отъ весьма ограниченныхъ его доходовъ, благородство чувствъ его и врожденная скромность удерживали его отъ формальнаго предложенія. Теперь же, когда ему стало извѣстно (о! я едва вѣрю въ свои чувства и съ трудомъ удерживаю порывы отчаянія!), что ея родственники принуждаютъ ее вступить въ безчеловѣчный бракъ съ чужеземцемъ, самой предосудительной наружности, онъ не теряетъ ни минуты повергнуть къ стопамъ ея свое собственное сердце и богатство. Онъ дѣлаетъ это тѣмъ смѣлѣе, что ему уже нѣсколько знакомы сокровенныя чувства миссъ Джемимы въ отношеніи къ нему; въ тоже время онъ съ особенной гордостью и съ безпредѣльнымъ счастіемъ долженъ сказать, что его неоцѣненный кузенъ мистеръ Шарпъ Koppe удостоилъ его самымъ искреннимъ родственнымъ расположеніемъ, оправдывающимъ самыя блестящія ожиданія, которымъ, весьма вѣроятно, суждено въ скоромъ времени осуществиться, такъ какъ его превосходный родственникъ получилъ на службѣ въ Индіи сильное разстройство печени и нѣтъ никакой надежды на продолжительность его существованія!"
Весьма страннымъ покажется, быть можетъ, моимъ читателямъ, но миссъ Джемима, несмотря на продолжительное знакомство, никогда не подозрѣвала въ капитанѣ чувства нѣжнѣе братской любви. Сказать, что ей не понравилось открытіе своей ошибки, мнѣ кажется тоже самое, что сказать, что она была болѣе, чѣмъ обыкновенная женщина. Рѣшительнымъ отказомъ столь блестящаго предложенія она могла доказать свою безкорыстную любовь къ ея неоцѣненному Риккабокка, а это, согласитесь, должно было составлять источникъ величайшаго торжества. Правда, миссъ Джемима написала отказъ въ самыхъ мягкихъ, утѣшительныхъ выраженіяхъ, но капитанъ, какъ видно было, чувствовалъ себя оскорбленнымъ: онъ не отвѣтилъ на это письмо и не пріѣхалъ на свадьбу.
Чтобъ посвятить читателя въ нѣкоторыя тайны, невѣдомыя миссъ Джемимѣ, мы должны сказать, что, дѣлая это предложеніе, капитанъ Гиджинботэмъ былъ руководимъ болѣе Плутусомъ, чѣмъ Купидономъ. Капитанъ Гиджинботэмъ былъ однимъ изъ класса джентльменовъ, считающихъ свои доходы по тѣмъ блуждающимъ огонькамъ, которые называются ожиданіями. Съ самыхъ тѣхъ поръ, какъ дѣдушка сквайра завѣщалъ капитану, въ ту пору еще ребенку, 500 фунтовъ стерлинговъ, капитанъ населилъ свою будущность ожиданіями. Онъ разсуждалъ о своихъ ожиданіяхъ, какъ разсуждаетъ человѣкъ объ акціяхъ общества застрахованія жизни; отъ времени до времени они измѣнялись, то повышаясь, то понижаясь, но капитанъ Гиджинботэмъ ни подъ какимъ видомъ не хотѣлъ допустить мысли, что онъ рано или поздно не сдѣлается милліонеромъ,-- само собою разумѣется, если только жизнь его продлится. Хотя миссъ Джемима была пятнадцатью годами моложе его, но, несмотря на то, въ призрачныхъ книгахъ капитана она занимала мѣсто, соотвѣтствующее весьма значительному капиталу, или, вѣрнѣе сказать, она составляла ожиданіе на капиталъ въ четыре тысячи фунтовъ стерлинговъ.
Опасаясь, чтобъ изъ его главной счетной книги не вычеркнулась такая огромная цыфра, опасаясь, чтобы такой значительный кушъ не исчезъ чисто на чисто изъ фамильнаго капитала, капитанъ Гиджинботэмъ рѣшился сдѣлать, какъ онъ воображалъ, если не отчаянный, зато по крайней мѣрѣ вѣрный шагъ къ сохраненію своего благосостоянія. Если нельзя овладѣть золотыми рогами безъ тельца, то почему же не взять и самого тельца въ придачу? Онъ никакъ не воображалъ, чтобы такой нѣжный телецъ могъ бодаться. Ударъ былъ оглушительный. Впрочемъ, никто, я думаю, не станетъ сожалѣть о несчастіяхъ человѣка алчнаго, и потому, оставивъ бѣднаго капитана Гиджинботэма поправлять свои мечтательныя богатства, какъ онъ самъ признаетъ за лучшее, насчетъ "блестящихъ ожиданій", скопившихся вокругъ особы мистера Шарпа-Koppe, я возвращаюсь къ гэзельденской свадьбѣ, въ самую настоящую пору, чтобъ любоваться женихомъ. Риккабокка былъ весьма замѣчателенъ при этой оказіи. Взгляните, какъ онъ ловко помогаетъ своей невѣстѣ сѣсть въ карету, которую сквайръ подарилъ ему, и съ какимъ радостнымъ лицомъ отправляется онъ въ церковь, среди благословеній толпы поселянъ, между тѣмъ какъ невѣста, глаза которой подернуты слезой и лицо озарено улыбкой счастія, была весьма интересная и даже милая невѣста. Для людей, неимѣющихъ привычки углубляться въ размышленія, страннымъ покажется, что деревенскіе зрители такъ искренно одобряли и благословляли бракъ въ фамиліи Гэзельденъ съ бѣднымъ выходцемъ, длинноволосымъ чужеземцемъ; но кромѣ того, что Риккабокка сдѣлался уже однимъ изъ добрыхъ сосѣдей и пріобрѣлъ названіе "вѣжливаго джентльмена", надобно принять въ соображеніе и то замѣчательное въ своемъ родѣ обстоятельство, но которому, при всѣхъ вообще свадебныхъ случаяхъ, невѣста до такой степени овладѣваетъ участіемъ, любопытствомъ и восхищеніемъ зрителей, что женихъ дѣлается уже не только лицомъ второстепеннымъ, но почти ничѣмъ. Онъ тутъ просто какое-то недѣйствующее лицо во всемъ представленіи -- забытый виновникъ общей радости. Такъ точно и теперь: поселяне не на Риккабокка сосредоточивали свой восторгъ и благословенія, но на джентльменѣ въ бѣломъ жилетѣ, которому суждено измѣнить для миссъ Джемимы фамилію Гэзельденъ на Риккабокка.
Склонясь на руку своей жены -- надобно замѣтить здѣсь, что въ тѣхъ случаяхъ, когда сквайръ испытывалъ въ душѣ своей особенное удовольствіе, онъ всегда склонялся на руку жены, а не жена на его руку, и, право, было что-то трогательное при видѣ, какъ этотъ сильный, здоровый, могучій станъ, въ минуты счастія, искалъ, самъ не замѣчая того, опоры на слабой рукѣ женщины -- склоняясь на руку жены, какъ я уже сказалъ, сквайръ, около захожденія солнца, спустился къ озеру, къ тому мѣсту, гдѣ устроенъ былъ павильонъ.
Весь приходъ -- молодые истарые, мужчины, женщины и ребятишки,-- все собралось въ павильонъ, и лица ихъ, обращенныя къ радушной, отеческой улыбкѣ своего господина, носили, подъ вліяніемъ восторга, одинаково одушевлявшаго всѣхъ, отпечатокъ одного фамильнаго сходства. Сквайръ Гэзельденъ остановился при концѣ длиннаго стола, налилъ роговую чашу элемъ изъ полнаго жестяного кувшина, окинулъ взоромъ собраніе и поднялъ кверху руку, требуя этимъ молчанія и тишины. Потомъ всталъ онъ на стулъ и явился передъ поселянами въ полномъ видѣ. Каждый изъ присутствовавшихъ понялъ, что сквайръ намѣренъ произнесть спичъ, и потому напряженное вниманіе сдѣлалось пропорціональнымъ рѣдкости событія: сквайръ въ теченіе жизни только три раза обращался съ рѣчью къ поселянамъ Гэзельдена (хотя онъ нерѣдко обнаруживалъ свои таланты краснорѣчія), и эти три раза были слѣдующіе: разъ по случаю фамильнаго празднества, когда онъ представлялъ народу свою невѣсту, другой разъ -- во время спорнаго выбора, въ которомъ онъ принималъ болѣе чѣмъ дѣятельное участіе и былъ не такъ трезвъ, какъ бы слѣдовало, въ третій разъ -- по поводу великаго бѣдствія въ земледѣльческомъ мірѣ, когда, смотря на уменьшеніе арендныхъ доходовъ, многіе фермеры принуждены были отпустить своихъ работниковъ и когда сквайръ говорилъ: "я отказалъ себѣ въ гончихъ потому собственно, что намѣренъ сдѣлать въ паркѣ своемъ хорошенькое озеро и спустить всѣ низменныя мѣста, окружавшія паркъ. Кто хочетъ работать, пусть идетъ ко мнѣ!" И надобно сказать, что въ ту несчастную годину въ Гэзельденѣ никто не могъ пожаловаться на стѣснительность положенія своего.
Теперь сквайръ рѣшился публично произнесть спичъ въ четвертый разъ. По правую сторону отъ него находилась Гэрри, по лѣвую -- Франкъ. На другомъ концѣ стола, въ качествѣ вице-президента, стоялъ мистеръ Дэль, позади его -- маленькая жена его, которая приготовилась уже плакать и на всякій случай держала у глазъ носовой платочекъ.
"-- Друзья мои и ближайшіе сосѣди! началъ сквайръ: -- благодарю васъ отъ души, что вы собрались сегодня вокругъ меня и принимаете такое усердное участіе во мнѣ и въ моемъ семействѣ. Моя кузина, не то что я, не родилась между вами; но вы знакомы съ ней съ ея ранняго дѣтства. Вы будете сожалѣть о томъ, что ея лицо, всегда ласковое, не показывается у дверей вашихъ коттэджовъ, такъ какъ я и мое семейство долго будемъ сожалѣть о томъ, что ея нѣтъ въ нашемъ кругу....
При этихъ словахъ между женщинами послышались легкія рыданія, между тѣмъ какъ на мѣстѣ мистриссъ Дэль виднѣлся одинъ только бѣленькій платочекъ. Сквайръ самъ остановился и отеръ ладонью горячую слезу. Потомъ онъ сталъ продолжать, съ такой внезапной перемѣной въ голосѣ, которая произвела электрическое дѣйствіе;
"-- Мы тогда только умѣемъ цѣнить счастіе, когда лишаемся его! Друзья мои и сосѣди! назадъ тому немного времени казалось, что въ ваше селеніе проникло чувство недоброжелательства къ ближнему,-- чувство несогласія между вами, друзья, и мной! Это, мнѣ кажется, не шло бы для нашего селенія.
Слушатели повѣсили головы. Вамъ, я полагаю, никогда не случалось видѣть людей, которые бы такъ сильно стыдились самихъ себя. Сквайръ продолжалъ:
"-- Я не говорю, что въ этомъ виноваты вы: быть можетъ, тутъ есть и моя вина.
-- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ! раздалось изъ толпы.
"-- Позвольте, друзья мои, продолжалъ сквайръ, съ покорностью, и употребляя одинъ изъ тѣхъ поясняющихъ афоризмовъ, которые если не сильнѣе афоризмовъ Риккабокка, зато были доступнѣе понятіямъ простого народа: -- позвольте! мы всѣ смертные, каждый изъ насъ имѣетъ своего любимаго конька; иногда сѣдокъ самъ выѣзжаетъ своего конька, иногда конекъ, особливо если онъ крѣпкоуздый, объѣзжаетъ сѣдока. У одного конекъ имѣетъ весьма дурную привычку всегда останавливаться у питейнаго дома! (Смѣхъ.) У другого онъ не сдѣлаетъ и шагу отъ воротъ, гдѣ какая нибудь хорошенькая дѣвушка приласкала его за недѣлю: на этомъ конькѣ я самъ частенько ѣзжалъ, когда ухаживалъ за моей доброй женой! (Громкій смѣхъ и рукоплесканія.) У иныхъ бываетъ лѣнивый конекъ, который терпѣть не можетъ двигаться впередъ; у нѣкоторыхъ такой горячій, что никакимъ образомъ не удержишь его... Но, не распространяясь слишкомъ, скажу вамъ откровенно, что мой любимый конекъ, какъ вамъ самимъ извѣстно, всегда мчится къ какому нибудь мѣсту въ моихъ владѣніяхъ, гдѣ требуются глазъ и рука владѣтеля! Терпѣть не могу (вскричалъ сквайръ, съ усиливающимся жаромъ) видѣть, какъ нѣкоторые предметы остаются въ небрежности, теряютъ прежній свой видъ и пропадаютъ! Земля, на которой мы живемъ, для насъ добрая мать; слѣдовательно, для нея мы не можемъ сдѣлать чего нибудь особеннаго. По истинѣ, друзья мои, я обязанъ ей весьма многимъ и считаю долгомъ отзываться о ней хорошо; но что же изъ этого слѣдуетъ? я живу между вами, и все, что принимаю отъ васъ одной рукой, я дѣлю между вами другой. (Тихій, но выражающій согласіе ропотъ.) Чѣмъ болѣе пекусь я объ улучшеніи моего имѣнія, тѣмъ большее число людей питаетъ это имѣніе. Мой прадѣдъ велъ полевую книгу, въ которой записывалъ не только имена всѣхъ фермеровъ и количество земли, занимаемое ими, но и число работниковъ, которое они нанимали. Мой дѣдъ и отецъ слѣдовали его примѣру; я сдѣлалъ то же самое, и нахожу, друзья мои, что наши доходы удвоились съ тѣхъ поръ, какъ мой прадѣдъ началъ вести книгу, число работниковъ учетверилось, и всѣ они получаютъ гораздо большее жалованье! Слѣдовательно, эти факты служатъ яснымъ доказательствомъ тому, что должно стараться улучшить имѣніе, но отнюдь не оставлять его въ небреженіи. (Рукоплесканіе.) Поэтому, друзья мои, вы охотно извините моего конька: онъ доставляетъ помолъ на вашу мельницу. (Усиленныя рукоплесканія.) Но вы, пожалуй, спросите: "куда же мчится нашъ сквайръ?" А вотъ куда, друзья мои: во всемъ селеніи нашемъ находилось всего только одно обветшалое, устарѣлое, полу-разрушенное мѣсто: оно было для меня какъ бѣльмо на глазу: вотъ я и осѣдлалъ моего конька и поѣхалъ. Ага! вы догадываетесь, куда я мѣчу! Да, друзья мои, не слѣдовало бы вамъ принимать это такъ близко къ сердцу. Вы до того озлобились противъ меня, что рѣшились изображать мой портретъ въ каррикатурномъ видѣ.
-- Это не вашъ портретъ! раздался голосъ въ толпѣ -- это портретъ Ника Стирна.
Сквайръ узналъ голосъ мѣдника и хотя догадывался, что этотъ мѣдникъ былъ главнымъ зачинщикомъ, но въ этотъ день всепрощенія сквайръ имѣлъ довольно благоразумія и великодушія, чтобъ не сказать: "выйди впередъ, Спроттъ: тебя-то мнѣ и нужно." Несмотря на то, ему не хотѣлось, однако же, чтобы этотъ негодяй отдѣлался такъ легко.
"-- Такъ вы говорите, что это былъ Никъ Стирнъ, продолжалъ сквайръ, весьма серьёзно:-- тѣмъ болѣе должно быть стыдно вамъ. Это такъ мало похоже на поступокъ гэзельденскихъ поселянъ, что я подозрѣваю, что это было сдѣлано человѣкомъ, который вовсе не принадлежитъ къ нашему приходу. Впрочемъ, что было, то и прошло. Ясно тутъ одно только, что вы очень не благоволите къ приходской колодѣ. Она служила для всѣхъ камнемъ преткновенія и источникомъ огорченія, хотя нельзя отвергать того, что мы можемъ обойтись и безъ нея. Я даже могу сказать, что, на зло ей, между нами снова возстановилось доброе согласіе. Я не могу выразить удовольствія, когда увидѣлъ, что, ваши дѣти снова заиграли, на любимомъ своемъ мѣстѣ и честныя ваши лица засіяли радостью при одной мысли, что въ Гэзельденъ-Голлѣ приготовляется радостное событіе. Знаете ли, друзья, мои, вы, привели мнѣ на умъ старинную исторійку, которую, кромѣ, примѣненія ея къ приходу, вѣроятно, запомнятъ всѣ женатые и всѣ, кто намѣренъ жениться. Почтенная чета, по имени Джонъ и Джоана, жили счастливо въ теченіе многихъ лѣтъ. Въ одинъ несчастный день вздумалось имъ купить новую подушку. Джоана говорила, что подушка эта слишкомъ жестка, а Джонъ утверждалъ, что она слишкомъ мягка. Само собою разумѣется, что послѣ этого спора они поссорились, а на ночь согласились положить подушку между собой...
(Между мужчинами поднимается громкій хохотъ. Женщины не знаютъ, въ которую сторону смотрѣть, и всѣ сосредоточиваютъ свои взоры на мистриссъ Гэзельденъ, которая хотя и разрумянилась болѣе обыкновеннаго, но, сохраняя свою невинную, пріятную улыбку, какъ будто говорила тѣмъ: "не безпокойтесь, въ шуткахъ сквайра не можетъ быть дурного.")
Ораторъ снова началъ:
"-- Недовольные супруги молча продолжали покоиться въ этомъ положеніи нѣсколько времени, какъ вдругъ Джонъ чихнулъ. "Будь здоровъ!" сказала Джоана черезъ подушку. "Ты говоришь, Джоана, будь здоровъ! ну такъ прочь подушку! совсѣмъ не нужно ея."
(Продолжительный хохотъ и громкія рукоплесканія.)
"-- Такъ точно, друзья мои и сосѣди, сказалъ сквайръ, когда наступила тишина, и поднимая чашу съ пивомъ: -- и между нами стояла колода и была причиной нашего несогласія. Теперь же считаю: за особенное удовольствіе увѣдомить васъ, что я приказалъ срыть эту колоду до основанія. Но помните, если вы заставите сожалѣть о потерѣ колоды и если окружные надсмотрщики придутъ ко мнѣ съ длинными лицами и скажутъ: "колоду должно, выстроить снова", тогда....
Но при этомъ со стороны деревенскихъ юношей поднялся такой оглушительный крикъ, что сквайръ показалъ бы изъ себя весьма дурного оратора, еслибъ сказалъ еще хоть одно слово по этому предмету. Онъ поднялъ надъ головой чашу съ пивомъ и вскричалъ:
--Теперь, друзья мои, я снова вижу передъ собой моихъ прежнихъ гэзельденскихъ поселянъ! Будьте здоровы и счастливы на многія лѣта!
Мѣдникъ, украдкой, оставилъ пирующее собраніе и не показывался въ деревню въ теченіе слѣдующихъ шести мѣсяцевъ.