Еслибъ для васъ, благосклонные читатели, представилась возможность высадить Дика Эвенеля и мистера Дигби посреди Оксфордской улицы въ Лондонѣ: Дика -- въ толстой фризоврй курткѣ, Дигби -- въ прекрасной модной парѣ платья изъ тонкаго сукна, Дика -- съ пятью шиллингами въ карманѣ, Дигби -- съ тысячей фунтовъ, еслибъ, спустя десять лѣтъ, вамъ случилось встрѣтиться съ этими людьми, вы увидѣли бы, что Дикъ находится на дорогѣ къ счастію, а Дигби -- въ томъ положеніи, въ какомъ онъ явился въ домъ полковника Помплея: что вы подумали бы тогда! А между тѣмъ Дигби не имѣлъ за собой никакихъ особенныхъ пороковъ: онъ но былъ ни пьяница, ни картежникъ. Что же такое онъ былъ послѣ этого? ни болѣе, ни менѣе, какъ человѣкъ безъ всякой помощи. Онъ былъ единственный сынокъ -- балованное дитя, и получилъ воспитаніе, чтобъ быть "джентльменомъ", то есть такимъ человѣкомъ, отъ котораго нельзя было ожидать, что, въ случаѣ крайней необходимости, онъ можетъ приняться за что нибудь дѣльное. Онъ вступилъ, какъ мы уже знаемъ, въ полкъ, гдѣ содержаніе было непомѣрно дорого, и гдѣ, спустя нѣсколько времени, онъ увидѣлъ себя круглымъ сиротой, съ капиталомъ въ четыре тысячи фунтовъ и совершенно неспособнымъ предпринять что нибудь лучшее. Не мотъ отъ природы, онъ не зналъ, однако же, цѣны деньгамъ: онъ былъ самый безпечный, самый сговорчивый человѣкъ, котораго примѣры товарищей часто увлекали въ заблужденіе. Эта часть его каррьеры составляетъ весьма обыкновенную исторію,-- исторію человѣка бѣднаго, живущаго на равныхъ условіяхъ съ человѣкомъ богатымъ. Неизбѣжнымъ слѣдствіемъ такой жизни были долги, раззорительныя связи съ ростовщиками, векселя, подписываемые иногда для другихъ и возобновляемые съ надбавкою по десяти процентовъ. Четыре тысячи фунтовъ таютъ какъ снѣгъ, къ родственникамъ посылаются патетическія воззванія о помощи; у родственниковъ есть свои собственныя дѣти, однако, помощь оказывается, но весьма неохотно, и вдобавокъ еще подкрѣпляется множествомъ совѣтовъ и различныхъ условій. Въ числѣ условій выговорено было одно весьма дѣльное и умное, и именно: переходъ въ другой полкъ, менѣе гибельный для кармана бѣдняка. Переходъ совершается: мирное время, скучная стоячка въ глухой провинціи, развлеченіе; игра на флейтѣ и лѣность. Исключая флейты и умѣнья играть на ней, у мистера Дигби не было другихъ источниковъ обезпеченія на черный день. Въ провинціи живетъ хорошенькая дѣвочка изъ простого сословія; Дигби влюбляется. Хорошенькая дѣвочка воспитана въ добродѣтели. Въ Дигби пробуждаются благородныя намѣренія, возвышенныя чувства. Дигби женатъ, по жена полкового командира не хочетъ имѣть знакомства съ мистриссъ Дигби. Дигби покинутъ всѣми родственниками и родными. Множество непріятныхъ обстоятельствъ въ полковой жизни. Дигби продаетъ патентъ. Любовь въ коттэджѣ; полицейскія преслѣдованія, тамъ же. Дигби, въ качествѣ актера-аматёра, осыпается рукоплесканіями, начинаетъ думать о сценѣ, избираетъ роль джентльмена. Подъ другимъ именемъ, дѣлаетъ онъ первую попытку на новомъ поприщѣ въ провинціальномъ городкѣ; жизнь актера,-- безпечная жизнь,-- недуги, пораженіе легкихъ, голосъ грубѣетъ и слабѣетъ. Дигби не замѣчаетъ того, приписываетъ неудачу невѣжеству провинціальной публики; онъ является въ Лондонъ -- его освистываютъ; онъ возвращается въ провинцію, участвуетъ въ самыхъ ничтожныхъ роляхъ, попадаетъ въ тюрьму, предается отчаянію. Жена его умираетъ; онъ снова обращается къ родственникамъ: составляется подписка, для того, чтобъ отдѣлаться отъ него; высылаютъ его изъ отечества, доставляютъ ему мѣсто въ Канадѣ, дѣлаютъ его управителемъ какого-то имѣнія, съ жалованьемъ 150 фунтовъ. Несчастіе преслѣдуетъ его: неспособный ни къ какому занятію, онъ оказывается неспособнымъ и теперь. Честный какъ день, онъ ведетъ невѣрные счеты. Дочь не можетъ переносить канадской зимы. Дигби посвящаетъ себя дочери: возвращается въ отечество. Въ теченіе двухъ лѣтъ ведется таинственная жизнь; дочь терпѣлива, задумчива, предана своему отцу; она научилась рукодѣлью, помогаетъ отцу, часто поддерживаетъ его. Здоровье Дигби быстро разрушается. Мысль о томъ, что станется съ его дочерью, становится самой мучительной болѣзнью. Бѣдный, бѣдный Дигби! въ теченіе всей жизни своей, несдѣлавшій ничего низкаго, грубаго, жестокаго, съ отчаяніемъ возвращается онъ теперь изъ дома полковника Помплея! Еслибъ Дигби хоть немного былъ знакомъ съ людскою хитростью, я увѣренъ, что онъ успѣлъ бы даже и передъ Помгілеемъ. Еслибъ онъ издержалъ сто фунтовъ, полученные отъ лорда л'Эстренджа, съ цѣлію блеснуть своей наружностью, еслибъ онъ сдѣлалъ приличный гардеробъ для себя и для своей хорошенькой Гэленъ, еслибъ онъ остановился на послѣдней станціи, взялъ оттуда щегольскую парную коляску и представился бы полковнику Помплею въ такомъ видѣ, который бы нисколько не показался предосудительнымъ для его родственныхъ связей, и тогда, если бы онъ, вмѣсто того, чтобы просить пріюта своей дочери, попросилъ только быть ея опекуномъ, въ случаѣ его смерти, я вполнѣ увѣренъ, что полковникъ, несмотря на всю свою алчность, протянулъ бы обѣ руки, чтобъ принять къ себѣ въ домъ Гэленъ Дигби. Но нашъ бѣдный пріятель былъ человѣкъ безхитростный. Изъ полученныхъ ста фунтовъ у него осталось весьма немного, потому что до выѣзда своего изъ Лондона онъ сдѣлалъ то, что, по мнѣнію Шеридана, считалось выгоднѣйшимъ -- растратилъ почти всѣ свои деньги на уплату долговъ. Что касается до нарядовъ для себя и для своей Гэленъ, если эта мысль и приходила ему въ голову, то онъ отвергалъ ее какъ мысль нелѣпую. Ему казалось, что чѣмъ бѣднѣе онъ представится, тѣмъ сильнѣе пробудитъ сожалѣніе въ душѣ своихъ родственниковъ -- самая горькая ошибка, въ которую когда либо впадалъ бѣдный кузенъ. Если вѣрить Ѳеофрасту, пафлагонская куропатка имѣетъ два сердца; вѣроятно, и нѣкоторые люди имѣютъ также два сердца. Стучаться въ холодное изъ этихъ двухъ сердецъ очень часто выпадаетъ въ удѣлъ несчастныхъ и становится ихъ обыкновеннымъ заблужденіемъ.
Мистеръ Дигби вошелъ въ комнату гостинницы, въ которой онъ оставилъ Гэленъ. Она сидѣла подъ окномъ и внимательно смотрѣла на узкую улицу,-- быть можетъ, на дѣтскія игры. Гэленъ Дигби не знавала дѣтскихъ игръ. Она весело вспорхнула съ мѣста, когда отецъ ея показался на порогѣ комнаты. Возвращеніе отца домой всегда служило для нея источникомъ безпредѣльной радости.
-- Намъ нужно ѣхать обратно въ Лондонъ, сказалъ мистеръ Дигби, опускаясь на стулъ, въ изнеможеніи.-- Потрудись, мой другъ, узнать, когда отправляется отсюда первый дилижансъ. продолжалъ онъ, съ болѣзненной улыбкой.
Мистеръ Дигби всегда былъ ласковъ къ своей дочери.
Всѣ дѣятельныя заботы ихъ заботливой жизни возлагались на это тихое, спокойное дитя. Гэленъ поцаловала отца, поставила передъ нимъ микстуру отъ кашля, которую Дигби привезъ изъ Лондона, и молча вышла изъ комнаты -- сдѣлать необходимыя освѣдомленія и приготовиться къ обратному пути.
Въ восемь часовъ вечера отецъ и дочь сидѣли другъ подлѣ друга внутри дилижанса, вмѣстѣ съ третьимъ пассажиромъ -- мужчиной, закутаннымъ подъ самый подбородокъ. Проѣхавъ первую милю, пассажиръ опустилъ окно. Хотя пора была лѣтняя, но воздухъ былъ холодный и сырой. Дигби дрожалъ и кашлялъ.
Гэленъ положила руку на окно и, наклонясь къ пассажиру, съ умоляющимъ видомъ, что-то прошептала.
-- Э! сказалъ пассажиръ: -- что такое? закрыть окно? У васъ есть свое окно, а это мое. Кислородъ, молодая лэди, прибавилъ онъ торжественно: -- кислородъ есть душа жизни. Клянусь Юпитеромъ, дитя мое! продолжалъ онъ, съ подавленнымъ гнѣвомъ и грубымъ валлійскимъ произношеніемъ: -- клянусь Юпитеромъ! мы должны дышать и жить.
Испуганная Гэленъ прижалась къ отцу.
Мистеръ Дигби, неслыхавшій, или, лучше сказать, необращавшій вниманія на этотъ разговоръ, придвинулся въ уголъ, приподнялъ воротникъ своего пальто и снова закашлялъ.
-- Холодно, мой другъ, едва слышнымъ, томнымъ голосомъ произнесъ онъ, обращаясь къ Гэленъ.
Путешественникъ подслушалъ это замѣчаніе и возразилъ на него, съ замѣтнымъ негодованіемъ, но какъ будто разговаривая самъ съ собою:
-- Холодно! гм! Мнѣ кажется, что англичане народъ недоступный для холода! народъ закутанный! Взгляните на ихъ двуспальныя кровати! Во всѣхъ домахъ занавѣси задернуты, передъ каминомъ поставлена доска: ни одного дома не найдешь съ вентилаторомъ! Холодно.... гм!
Окно, подлѣ мистера Дигби притворялось неплотно, и въ него сильно сквозило.
-- Какой ужасный сквозной вѣтеръ, сказалъ больной.
Гэленъ немедленно принялась затыкать платкомъ щели въ окнѣ. Мистеръ Дигби печально взглянулъ на противоположное окно. Взглядъ этотъ былъ краснорѣчивѣе всякихъ словъ; онъ еще сильнѣе возбуждалъ досаду путешественника.
-- Это мнѣ нравится! сказалъ незнакомецъ.-- Клянусь Юпитеромъ! вы, пожалуй, захотите, чтобы я сѣлъ снаружи дилижанса! Я думаю, кто совершаетъ путешествіе въ дилижансахъ, тотъ долженъ знать и законы этихъ дилижансовъ. Мнѣ до вашего окна нѣтъ никакого дѣла, а вамъ не должно быть дѣла до моего окна.
-- Милостивый государь, я ничего не говорилъ вамъ, сказалъ мистеръ Дигби весьма почтительно.
-- Зато говорила вотъ эта миссъ.
-- Ахъ, сэръ, пожалѣйте насъ! сказала Гэленъ, плачевнымъ голосомъ: -- еслибъ вы знали, какъ страдаетъ мой папа!
И рука Гэленъ снова обратилась къ окну, сквозь которое проходила пронзительная струя воздуха.
-- Напрасно, душа моя, ты дѣлала это: джентльменъ имѣетъ полное право поступать по своему, замѣтилъ мистеръ Дигби, и, сдѣлавъ поклонъ съ обычной вѣжливостью, онъ присовокупилъ: -- сэръ, извините ее. Она черезчуръ уже много заботится обо мнѣ.
Путешественникъ не сказалъ на это ни слова. Гэленъ еще крѣпче прижалась къ отцу и всячески старалась прикрыть его отъ сквозного вѣтра.
Путешественникъ сдѣлалъ неловкое движеніе.
-- Впрочемъ, проговорилъ онъ, или, вѣрнѣе, прохрипѣлъ:-- воздухъ -- воздухомъ, а дѣло -- дѣломъ. Вотъ вамъ.....
И онъ быстро захлопнулъ стекло.
Гэленъ повернула къ нему свое личико, на которомъ, даже и при начинавшихся сумеркахъ, замѣтно было выраженіе искренней признательности.
-- Вы очень добры, сэръ, сказалъ бѣдный мистеръ Дигби.-- Мнѣ крайне совѣстно....
Кашель заглушилъ остальную часть сентенціи.
Путешественникъ, человѣкъ полнокровный, чувствовалъ, что онъ едва не задыхался. Онъ снялъ всѣ шарфы и отказался отъ кислорода, какъ истинный герой.
Спустя немного, онъ придвинулся къ страдальцу и взялъ его за пульсъ.
-- Я боюсь, сэръ, у васъ лихорадка. Я медикъ. Тс! разъ.... два.... Клянусь Юпитеромъ! вамъ ни подъ какимъ видомъ нельзя быть въ дорогѣ. Вы совсѣмъ не годитесь для этого.
Мистеръ Дигби кивнулъ головой: онъ не въ силахъ былъ отвѣчать.
Путешественникъ засунулъ руку въ боковой карманъ и вынулъ оттуда, по видимому, сигарочницу, но на самомъ дѣлѣ это былъ небольшой кожаный футляръ, заключавшій въ себѣ множество миніатюрныхъ сткляночекъ. Изъ одной изъ этихъ сткляночекъ онъ вынулъ двѣ крошечныя крупинки.
-- Откройте ротъ, сказалъ онъ возьмите эти крупинки на самый кончикъ языка. Онѣ нѣсколько ослабятъ вашъ пульсъ... остановятъ развитіе горячки. Сію минуту будетъ лучше.... Но ѣхать въ дилижансѣ дальше первой станціи -- ни за что!... Вамъ нуженъ покой нужно полежать въ постели. Это аконитъ и генбанъ! гм! Вашъ отецъ очень слабой комплекціи... очень робкаго характера Вѣроятно, на него сильно подѣйствовалъ испугъ.... Не такъ ли, дитя мое?
-- Кажется, что такъ, отвѣчала, едва слышнымъ голосомъ, Гэленъ.
Слова путешественника изумили ее, встревожили. Она готова была принять его за чародѣя.
-- Въ такомъ случаѣ хорошо бы попробовать фосфору! воскликнулъ незнакомецъ: -- а этотъ глупецъ Броунъ непремѣнно прописалъ бы мышьяку! Сдѣлайте милость, никогда не соглашайтесь принимать мышьяку.
-- Мышьяку, сэръ! отвѣчалъ кроткій Дигби.-- Сохрани Богъ! какъ бы ни были велики несчастія человѣка, по посягнуть на самоубійство -- въ высшей степени преступно.
-- Самоубійство, возразилъ незнакомецъ весьма спокойно: -- вы завели рѣчь о самоубійствѣ.... это мой любимый конекъ! Однако, какъ вы полагаете, вѣдь у васъ нѣтъ симптомовъ подобной болѣзни?
-- О, нѣтъ, сэръ.... Упаси Господи подумать объ этомъ.
-- Послушайте, что я вамъ скажу. Если у васъ явится сильное желаніе утопиться, примите пульсативныя средства. Въ случаѣ, если, вы почувствуете особенное расположеніе размозжить себѣ черепъ и при этомъ необыкновенную тягость во всѣхъ членахъ, потерю аппетита, сухой кашель и сильное раздраженіе въ мозгахъ, возьмите двѣ-три крупинки сѣрной антимоніи. Смотрите же, не забудьте!
Хотя бѣдный мистеръ Дигби полагалъ, что этотъ джентльменъ лишился ума, но, несмотря на то, онъ всѣми силами и весьма учтиво старался отвѣтить ему, что очень обязанъ за совѣтъ и постарается не позабыть его; но языкъ измѣнилъ ему, и его собственныя идеи приходили въ сильный безпорядокъ. Откинувъ голову назадъ, онъ сдѣлался безмолвенъ и, по видимому, погрузился въ крѣпкій сонъ.
Путешественникъ пристально посмотрѣлъ на Гэленъ, которая тихо склонила голову отца и уложила ее у себя на плечѣ съ такого нѣжностью, которая скорѣе имѣла сходство съ материнскою, нежели съ дѣтскою.
-- Какъ вы блѣдны, дитя мое: не бойтесь, впрочемъ, все пройдетъ, если только примете пульсативы.
Гэленъ подняла указательный палецъ, отвела взоръ отъ отца къ путешественнику и потомъ снова къ отцу.
-- Ну да, конечно.-- пульсативы, и больше ничего! проворчалъ гомеопатъ.
И, отодвинувшись въ уголъ, онъ старался заснуть. Но послѣ тщетныхъ усилій, сопровождаемыхъ безпокойными жестами и движеніями, онъ вдругъ вскочилъ съ мѣста и снова вынулъ изъ кармана свою аптеку.
-- Какое мнѣ дѣло до нихъ! ворчалъ онъ.-- Противъ раздражительнаго состоянія души, противъ излишней чувствительности хорошо бы употребить кофе... впрочемъ, нѣтъ! къ этому состоянію присоединяется особенная живость въ движеніяхъ и безпокойство: въ такомъ случаѣ слѣдуетъ взять кучелябы!
Онъ поднесъ аптечку къ самому окну и старался отъискать требуемое средство на крошечныхъ ярлычкахъ крошечныхъ сткляночекъ.
-- Кучеляба! вотъ она, сказалъ онъ и проглотилъ крупинку.-- Теперь, продолжалъ онъ, послѣ нѣкотораго молчанія: -- меня не потревожатъ несчастія другихъ людей; мало того: я готовъ сію минуту опустить свое окно.
Гэленъ взглянула на него.
-- Но я не хочу отпирать, прибавилъ онъ рѣшительнымъ тономъ, и на этотъ разъ ему удалось заснуть.
Въ одиннадцать часовъ дилижансъ остановился перемѣнить лошадей и дать пассажирамъ возможность поужинать. Гомеопатъ проснулся, вышелъ изъ кареты, отряхнулся и втянулъ нѣсколько полныхъ глотковъ свѣжаго воздуха въ свои могучія легкія съ очевиднымъ наслажденіемъ. Послѣ того онъ повернулся и заглянулъ въ карету.
-- Дитя мое, сказалъ онъ, голосомъ ласковѣе обыкновеннаго: -- пусть вашъ отецъ выйдетъ въ комнату: я хорошепько осмотрю его и, можетъ быть, чѣмъ нибудь помогу ему.
Но можно представить себѣ ужасъ Гэленъ, когда она увидала, что отецъ ея не шевелился. Онъ находился въ глубокомъ обморокѣ и не обнаруживалъ ни малѣйшихъ признаковъ жизни даже и въ то время, когда его выносили изъ кареты. Когда чувства возвратились къ нему, кашель снова начался и, отъ сильнаго напряженія, показалась гортанная кровь.
Продолжать дорогу не было возможности. Гомеопатъ помогъ больному раздѣться и уложилъ его въ постель. Принудивъ его принять еще двѣ таинственныя крупинки, онъ освѣдомился у содержательницы гостинницы, гдѣ можно было отъискать, по сосѣдству, медика, потому что гостинница находилась въ небольшой усадьбѣ. До приходской аптеки считалось не менѣе трехъ миль. Услышавъ, однакожь, что сосѣдніе джентльмены, въ случаѣ недуговъ, приглашаютъ къ себѣ доктора Дозвелла, и что до его дома было добрыхъ миль семь, гомеопатъ тяжело вздохнулъ: дилижансъ остановился не болѣе, какъ на четверть часа.
-- Клянусь Юпитеромъ! сказалъ онъ, съ замѣтной досадой: кучеляба не дѣйствуетъ. Моя чувствительность хроническая. Нужно начать правильное леченіе, чтобъ отвязаться отъ нея.-- Эй! кондукторъ! подай сюда мой мѣшокъ! Я остаюсь здѣсь на ночь.
И добрякъ-гомеопатъ, окончивъ легкій ужинъ, снова отправился въ комнату страдальца.
-- Не прикажете ли послать за докторомъ Дозвелломъ? спросила хозяйка дома, остановивъ его въ дверяхъ.
-- Гм!... А завтра въ которомъ часу пойдетъ мимо васъ лондонскій дилижансъ?
-- Не раньше осьми, сэръ.
-- Въ такомъ случаѣ, пошлите за докторомъ, чтобы онъ явился сюда къ семи. Это по крайней мѣрѣ избавитъ насъ на нѣсколько часовъ отъ аллопатіи, пробормоталъ ученикъ Ганемана, поднимаясь по лѣстницѣ.
Невозможно опредѣлить, даже съ приблизительною вѣрностію, что именно возстановило немного силы бѣднаго страдальца и остановило кровохарканіе -- крупинки ли гомеопата, или дѣйствіе самой натуры, при помощи непродолжительнаго отдыха. Вѣрно только то, что мистеру Дигби, по видимому, было лучше, и онъ постепенно погрузился въ глубокій сонъ, но не прежде того, впрочемъ, какъ кончились прислушиванія и постукиванія по груди и различные разспросы со стороны доктора, послѣ которыхъ гомеопатъ сѣлъ въ отдаленный уголъ комнаты, склонилъ голову на грудь и, казалось, крѣпко задумался. Размышленія его были прерваны легкимъ къ нему прикосновеніемъ. У ногъ его стояла Гэленъ, на колѣняхъ.
-- Неужели онъ очень нездоровъ? сказала она.
И ея томные глаза устремились на медика, съ выраженіемъ глубокаго отчаянія.
-- Вашъ отецъ опасно болѣнъ, отвѣчалъ докторъ, послѣ непродолжительной паузы.-- Онъ долженъ остаться здѣсь по крайней мѣрѣ на нѣсколько дней. Я отправляюсь въ Лондонъ: не хотите ли я зайду къ вашимъ родственникамъ и скажу, чтобы кто нибудь пріѣхалъ сюда?
-- Нѣтъ, благодарю васъ, сэръ, отвѣчала Гэленъ, раскраснѣвшись: -- вы не безпокойтесь за меня: мнѣ нетрудно будетъ ходить за пап а. Мнѣ кажется, ему бывало прежде гораздо хуже этого, то есть онъ болѣе жаловался на свою болѣзнь.
Гомеопатъ всталъ, прошелся раза два по комнатѣ, потомъ остановился подлѣ постели и долго вслушивался въ дыханіе спящаго.
Отъ постели онъ снова подошелъ къ дѣвочкѣ, все еще стоявшей на колѣняхъ, взялъ ее на руки и поцаловалъ.
-- Клянусь Юпитеромъ! сказалъ онъ сердито, опуская на полъ ребенка: -- идите спать теперь.... Здѣсь вамъ нечего дѣлать больше.
-- Извините, сэръ, сказала Гэленъ: -- я не могу оставить его: когда онъ проснется и не увидитъ меня, это его сильно встревожитъ.
Рука доктора дрожала, когда онъ прибѣгалъ къ своимъ крупинкамъ.
-- Душевное безпокойство.... подавленная скорбь, ворчалъ онъ про себя: -- скажите, душа моя, не хотите ли вы плакать? Плачьте, пожалуста, я васъ прошу.
-- Не могу, произнесла Гэленъ.
-- Въ такомъ случаѣ, пульсатива самое лучшее средство! замѣтилъ докторъ, почти съ восторгомъ: -- я сказалъ вамъ объ этомъ съ перваго разу. Откройте ротъ -- вотъ такъ. Теперь спокойной ночи. Моя комната напротивъ, No 6; позовите меня, когда онъ проснется.