Спустя нѣсколько дней послѣ этого достопамятнаго soirée, полковникъ Помплей сидѣлъ одинъ въ своей гостиной, выходившей окнами въ старинный садъ, и совершенно углубился въ домашніе счеты. Надобно замѣтить, что полковникъ Помплей домашнее хозяйство не предоставлялъ попеченію своей жены,-- быть можетъ, потому, что она была слишкомъ величественна для этого занятія. Полковникъ Помплей собственнымъ своимъ звучнымъ голосомъ отдавалъ приказанія, какую часть говядины готовить къ обѣду, и своей геройственной рукой выдавалъ съѣстные припасы. Отдавая полную справедливость полковнику, я долженъ присовокупить, хотя и рискую навлечь на себя негодованіе прекраснаго пола, что въ цѣломъ Скрюстоунѣ не находилось ни одного дома, такъ прекрасно устроеннаго во всѣхъ отношеніяхъ, какъ домъ Помплея; никто такъ успѣшно, какъ полковникъ, не умѣлъ постигнуть трудной науки соединенія экономіи съ пышностью. Годовой доходъ полковника Помплея простирался до семи-сотъ фунт. стер.; но едва ли кто умѣлъ такъ хорошо жить, получая три тысячи фунтовъ. Правда, большую разницу въ разсчетѣ составляло то обстоятельство, что Помплеи не имѣли дѣтей. Все, что получали они, издерживали на себя. Они никогда не выходили изъ границъ своего не слишкомъ обширнаго состоянія: они только-только что, какъ говорится, сводили концы съ концами.
Полковникъ Помплей сидѣлъ за конторкой. На немъ надѣтъ былъ синій сюртукъ, вычищенный до послѣдней пылинки и застегнутый на всѣ пуговицы; сѣренькіе панталоны плотно обтягивали его ноги и внизу придерживались плоской цѣпочкой; эта выдумка избавила мистера Помплея отъ лишнихъ расходовъ на штрипки, никто еще не видѣлъ полковника Помплея въ шлафрокѣ и туфляхъ. Онъ самъ и его домъ одинаково находились въ порядкѣ: во всякое время они готовы были встрѣтить посѣтителей.
Полковникъ былъ небольшого роста, плотный мужчина, съ замѣтнымъ расположеніемъ къ тучности, съ весьма краснымъ лицомъ, которое, по видимому, не только было выбрито, но даже налакировано. Онъ носилъ плотно остриженные волосы, исключая только переда, гдѣ они образовали то, что у парикмахеровъ называется перышкомъ; но это перышко было совершенно какъ чугунное: до такой степени оно было жостко и упруго. Твердость и рѣшительность рѣзко обнаруживались на лицѣ полковника. Черты лица его выражали задумчивость, какъ будто онъ постоянно размышлялъ о томъ, какимъ бы образомъ ему вѣрнѣе свести концы съ концами!
Такимъ образомъ, онъ сидѣлъ за книгой домашняго хозяйства; въ рукѣ держалъ онъ стальное перо и отъ времени до времени ставилъ на поляхъ книги крестики или вопросительные знаки.
"Горничную мистриссъ М'Катьчлей нужно посадить на раціоны, сказалъ онъ, про себя." -- Боже праведный! сколько она одного чаю выпиваетъ! вотъ и опять чай, и опять!"
Въ эту минуту кто-то скромно позвонилъ въ прихожей.
"Слишкомъ ранній посѣтитель!-- подумалъ полковникъ -- видно, опять пришли за какой нибудь пошлиной!"
Въ гостиную вошелъ опрятно одѣтый лакей.
-- Какой-то джентльменъ желаетъ васъ видѣть, сэръ, сказалъ онъ.
-- Джентльменъ? повторилъ полковникъ, взглянувъ на часы.-- Увѣренъ ли ты, что это дѣйствительно джентльменъ?
Этотъ вопросъ привелъ лакея въ нѣкоторое замѣшательство.
-- Не могу сказать, сэръ, что я совершенно увѣренъ; но, судя по его разговору, онъ долженъ быть джентльменъ. Онъ говоритъ, что пріѣхалъ изъ Лондона собственно затѣмъ, чтобъ повидаться съ вами, сэръ.
Около этого времени между полковникомъ и однимъ изъ лондонскихъ адвокатовъ происходила длинная и весьма интересная переписка касательно вѣрнаго мѣста для прибыльнаго обращенія капиталовъ мистриссъ Помплей. Вѣроятно, это тотъ самый адвокатъ.... да! это непремѣнно долженъ быть онъ, тѣмъ болѣе, что онъ недавно писалъ полковнику о желаніи переговорить съ нимъ лично.
-- Просить! сказалъ полковникъ: -- и когда я позвоню, то подать сюда сандвичей и хересу.
-- Сандвичей съ ростбифомъ, сэръ?
-- Съ ветчиной.
Полковникъ отложилъ въ сторону счетную книгу и вытеръ стальное перо.
Черезъ минуту дверь отворилась, и лакей провозгласилъ:
-- Мистеръ Дигби!
Лицо полковника измѣнилось; онъ пошатнулся назадъ.
Дверь затворилась. Мистеръ Дигби, достигнувъ середины комнаты, прислонился къ большому письменному столу. Бѣдный воинъ казался еще болѣзненнѣе и ободраннѣе теперь въ сравненіи съ тѣмъ временемъ, когда лордъ л'Эстренджъ почти насильно вручилъ ему свой бумажникъ. Несмотря на это, лакей обнаружилъ съ своей стороны знаніе свѣта, назвавъ его джентльменомъ: другого названія нельзя было примѣнить къ нему.
-- Сэръ, торжественнымъ тономъ началъ полковникъ, послѣ столь неожиданной встрѣчи: -- я не ожидалъ этого удовольствія.
Бѣдный посѣтитель окинулъ томнымъ взоромъ комнату и, съ трудомъ переведя духъ, опустился на стулъ. Полковникъ смотрѣлъ на него, какъ смотритъ человѣкъ на бѣднаго родственника, и застегнулъ сначала одинъ панталонный карманъ, потомъ другой.
-- Я полагалъ, что вы въ Канадѣ, сказалъ наконецъ полковникъ.
Мистеръ Дигби собрался въ это время на столько съ духомъ, что могъ говорить.
--Тамошній климатъ былъ убійственъ для моей дочери, отвѣчалъ онъ кротко, и даже боязливо: -- и вотъ уже нѣсколько лѣтъ, какъ я воротился оттуда.
-- Значитъ вы нашли довольно выгодное мѣсто въ Англіи, что рѣшились оставить Канаду?
-- Моя дочь не пережила бы тамъ другой зимы.... такъ по крайней мѣрѣ говорили доктора.
-- Какой вздоръ! возразилъ полковникъ.
Мистеръ Дигби тяжело вздохнулъ.
-- Я бы не явился къ вамъ, полковникъ, еслибъ зналъ, что вы примете меня за нищаго.
Лицо полковника прояснилось.
-- Весьма благородное чувство съ вашей стороны.
-- Я не явился бы, повѣрьте; я не безпокоилъ васъ даже и тогда, когда находился въ болѣе затруднительныхъ обстоятельствахъ. Но дѣло вотъ въ чемъ, полковникъ, прибавилъ бѣдный родственникъ, съ едва замѣтной улыбкой: -- военныя дѣйствія прекращаются и мирные переговоры приводятся уже къ концу.
Полковникъ, по видимому, былъ тронутъ.
-- Ради Бога, Дигби, зачѣмъ говорить объ этомъ! мнѣ это слишкомъ не нравится. Вы моложе меня, и, право, ничего неможетъ быть непріятнѣе, какъ смотрѣть на вещи съ такой мрачной стороны. Вы говорите, что существованіе ваше обезпечено; такъ по крайней мѣрѣ я понимаю васъ. Мнѣ пріятно слышать это; тѣмъ болѣе, что въ настоящее время я ничѣмъ не могъ бы помочь вамъ: у меня такъ много расходовъ. Значитъ у васъ, Дигби, идетъ все хорошо,
-- О, полковникъ! воскликнулъ воинъ, съ лихорадочной энергіей и вмѣстѣ съ тѣмъ всплеснувъ руками.-- Въ настоящее время я рѣшаюсь умолять васъ не за себя, но за мое дитя! У меня есть единственная дочь. Она была такъ добра ко мнѣ. Она будетъ стоить вамъ весьма немного. Возьмите ее къ себѣ, когда я умру, обѣщайте пріютить ее у себя въ домѣ: вотъ все, о чемъ я умоляю васъ Вы ближайшій мой родственникъ: мнѣ не къ кому больше обратиться. Къ тому же вы не имѣете своихъ дѣтей, а я увѣренъ, она будетъ отрадою для васъ, какою была въ этомъ мірѣ для меня!
Если лицо полковника Помплея отличалось краснотой въ обыкновенное время, то при этихъ словахъ бѣднаго Дигби оно разгорѣлось до того, что нѣтъ никакой возможности пріискать слова, которымъ бы можно было хотя приблизительно опредѣлить степень его красноты.
-- Этотъ человѣкъ сошелъ съ ума! произнесъ онъ наконецъ, съ такимъ удивленіемъ, подъ которымъ почти скрывался гнѣвъ, кипѣвшій въ груди его.-- Чисто-на-чисто сошелъ съ ума! Мнѣ взять его дочь! помѣстить у себя въ домѣ, кормить, поить и одѣвать огромнаго, положительно голоднаго ребенка! Нѣтъ, милостивый государь, я часто, очень часто говаривалъ мистриссъ Помплей: какое счастье, что у насъ и ѣтъ дѣтей! Съ семействомъ, съ ребятишками мы не имѣли бы возможности жить такъ, какъ мы теперь живемъ: намъ никогда бы не свести концовъ съ концами! Взять ребенка -- самое раззорительное. самое хищное, самое гибельное созданіе въ мірѣ -- взять на свое попеченіе ребенка!
-- Она привыкла часто оставаться безъ куска хлѣба, сказалъ мистеръ Дигби, и въ его словахъ отзывался подавленный вопль отчаянія.-- О, полковникъ! позвольте мнѣ увидѣть вашу жену. Быть можетъ, я скорѣе трону ея сердце: она женщина!
Несчастный отецъ! неумѣстнѣе, несноснѣе этой просьбы судьба никогда не влагала въ уста твои!
Возможно ли допустить, чтобъ мистриссъ Помплей увидѣла Дигби? Возможно ли допустить, чтобъ мистриссъ Помплей узнала, въ какомъ положеніи находятся знаменитые родственники полковника? Это то же самое, что позволить себѣ съ одного разу потерять все свое достоинство. При одной мысли объ этомъ, полковнику казалось, что отъ стыда онъ погружался въ землю. Подъ вліяніемъ сильнаго, тревожнаго чувства, онъ бросился къ боковой двери, съ намѣреніемъ запереть ее. Праведное небо! ну, что бы было, если бы въ эту минуту вошла мистриссъ Помплей! Имя посѣтителя уже извѣстно въ домѣ. Легко можетъ статься, что и мистриссъ Помплей узнала уже, что Дигби бесѣдуетъ съ ея мужемъ; можетъ статься, она уже одѣвалась, чтобы достойно принять почетнаго гостя... о, нѣтъ! теперь нельзя терять ни одной секунды!
Терпѣніе полковника лопнуло.
-- Милостивый государь, я удивляюсь вашей дерзости, вашему нахальству. Увидѣть мистриссъ Помплей! какъ вы осмѣлились подумать объ этомъ! Я давно уже не признаю вашего родства. Я не хочу, чтобы жена моя -- женщина, сэръ, благородная, смѣю сказать, знаменитой фамиліи -- была унижена этимѣ родствомъ. Сдѣлайте одолженіе, сэръ, не горячитесь по пустому: Джонъ Помплей не такой человѣкъ, чтобы позволить издѣваться надъ собою, оскорблять себя въ своемъ собственномъ домѣ. Я говорю прямо, что вы унижаете мою фамилію. Не вы ли утопили себя въ долгахъ и расточили все свое состояніе? Не вы ли женились на низкомъ созданіи на дочери какого-то барышника? сынъ такого почтеннѣйшаго отца! Не вы ли, безсовѣстный, продали свое выгодное, видное мѣсто? Куда дѣвался весь вашъ капиталъ, это извѣстно одному только Богу! Не вы ли сдѣлались -- я содрагаюсь произнести это слово!-- простымъ комедіантомъ? И когда вы довели себя до послѣдней ступени въ нищетѣ, кто, какъ не я, далъ вамъ двѣсти фунтовъ изъ моего собственнаго кошелька, и далъ съ тѣмъ, чтобы вы отправились въ Канаду? А вы снова очутились здѣсь и просите меня съ хладнокровіемъ, которое душитъ меня слышите ли, сэръ? душитъ меня! вы просите, чтобы я принялъ въ домъ свой вашу дочь, которую вамъ вздумалось имѣть,-- дочь, которой родственныя связи съ материнской стороны -- страшный позоръ, поношеніе для моего дома. Оставьте мой домъ, сэръ! сію минуту вонъ отсюда!... Бога ради только не въ эти двери! а вотъ сюда.
И полковникъ отворилъ стеклянную дверь, выходившую въ садъ.
-- Позвольте, я самъ васъ выведу. Ну что бы было, еслибъ увидѣла васъ мистриссъ Помплей!
И, вмѣстѣ съ этой мыслью, полковникъ рѣшительно подхватилъ несчастнаго Дигби подъ руку и торопливо вывелъ его въ садъ.
Мистеръ Дигби не сказалъ ни слова. Тщетно старался онъ освободить свою руку отъ руки полковника. Румянецъ то показывался на его щекахъ, то исчезалъ, то снова показывался и снова исчезалъ съ такой быстротой, которая явно обнаруживала, что въ засохшихъ жилахъ его находилось еще нѣсколько капель воинственной крови.
Полковникъ не обращалъ на это вниманія. Достигнувъ калитки, онъ отперъ ее, толкнулъ въ нее бѣднаго своего кузена и окинулъ взоромъ лугъ, который узкой, длинной и ровной полосой тянулся за его садомъ. Убѣдившись, что на этомъ лугу не было ни души, онъ еще разъ взглянулъ на покинутаго человѣка, и въ душѣ его отозвалось угрызеніе совѣсти. Въ одну минуту самая закоснѣлая алчность, укореняющаяся въ человѣкѣ при его желаніи казаться джентльменомъ, уступила мѣсто состраданію. Въ одну минуту самая невыносимая гордость, проистекающая изъ ложнаго понятія о своихъ достоинствахъ, притаила свой голосъ, и полковникъ поспѣшно вынулъ изъ кармана кошелекъ.
-- Вотъ, сказалъ онъ: -- тутъ все, чѣмъ могу я помочь тебѣ. Ради Бога, оставь этотъ городъ какъ можно скорѣе и ни душѣ не говори своего имени. Твой отецъ былъ такой почтенный человѣкъ и....
-- И заплатилъ за вашъ патентъ, мистеръ Помплей. Зачѣмъ я стану скрывать свое имя! Я нисколько не стыжусь его. Вы не бойтесь, полковникъ: я не стану объявлять своихъ правъ на родство съ вами. Нѣтъ, я стыжусь этого родства!
Бѣдный кузенъ съ пренебреженіемъ отодвинулъ отъ себя протянутый къ нему кошелекъ и твердо пошелъ по зеленому лугу.
Полковникъ стоялъ въ нерѣшимости. Въ этотъ моментъ въ его домѣ отворилось окно, послышался шорохъ. Полковникъ оглянулся и увидѣлъ, что изъ отвореннаго окна выглядывала мистриссъ Помплей.
Одна секунда, и мистеръ Помплей шмыгнулъ въ кустарники и пробирался къ дому подъ прикрытіемъ деревьевъ.