-- Въ этой сторонѣ не бываетъ два часа сряду одна и та же погода!-- сказалъ дядя Роландъ, когда послѣ обѣда или, вѣрнѣе, послѣ дессерта, мы пошли къ матушкѣ въ гостиную.
Дѣйствительно уже шелъ мелкій, холодный дождикъ и хотя былъ Іюль, на дворѣ стало вдругъ холодно, какъ въ Октябрѣ. Матушка шепнула мнѣ на ухо и я вышелъ; черезъ пять минутъ сухія, толстыя полѣна (мы жили въ лѣсной сторонѣ) весело трещали въ каминѣ.-- Отчего матушка не позвонила, чтобы приказать слугѣ развести огонь? Любезный читатель, дядя Роландъ былъ бѣденъ, и считалъ экономію большой добродѣтелью.
Оба брата подвинули стулья къ камину, отецъ слава, дядя справа; мы съ матушкой сѣли къ столу и принялась раскладывать пасіансъ.
Принесли кофе -- одну чашку для капитана: прочіе собесѣдники избѣгали этого горячительнаго напитка. На чашкѣ былъ портретъ его свѣтлости, Герцога Веллингтона!
Пока мы совершили путешествіе къ Римскому стану, матушка выпросила каретку мистера Скиля и нарочно съѣздила въ городъ, чтобы доставить капитану удовольствіе взглянуть на портретъ своего прежняго генерала.
Дядя перемѣнился въ лицѣ, всталъ, поцѣловалъ руку матушки и, молча, сѣлъ за свое мѣсто.
Спустя нѣсколько минутъ капитанъ сказалъ:-- Я слышалъ, что Маркизъ Гастингсъ, который съ головы до ногъ солдатъ и джентельменъ, а этимъ сказано не мало, потому что въ немъ росту семьдесятъ пять дюймовъ,-- когда принималъ въ Доннигтонѣ (въ то время изгнанника) Лудовика XVIII, убралъ свои покои по подобію тѣхъ, которые занималъ Его Величество въ Тюильри: это вниманіе истинно царское (вы знаете, что Милордъ Гастингсъ происходитъ самъ отъ Плантагенетовъ), стоившее чести принять у себя короля. Денегъ пошло не мало, было и много шума. Женщина можетъ явить то же вниманіе, ту же нѣжность сердца, какой-нибудь фарфоровой чашкой, и такъ тихо и незамѣтно, что мы, мужчины, сочтемъ это за предлогъ къ прогулкѣ. Не такъ ли, братъ Остенъ?
-- Вы такой поклонникъ женщинъ, Роландъ, что грустно видѣть васъ вдовымъ. Вамъ надо опять жениться.
Дядя сперва улыбнулся, потомъ нахмурился и, наконецъ, глубоко вздохнулъ.
-- Тяжко будетъ проходить надъ вами время, въ вашей старой башнѣ,-- продолжалъ отецъ -- съ одной дочерью.
-- А прошедшее,-- отвѣчалъ дядя,-- прошедшее, этотъ необъятный міръ.
-- Вы все читаете ваши старыя рыцарскія книги: Фруасара, лѣтописцевъ, Палмерина и Амадиса?
-- О,-- сказалъ, краснѣя, дядя,-- я старался заняться болѣе существенными предметами. Ну, а потомъ (прибавилъ онъ, лукаво улыбаясь) будетъ у насъ ваша большая книга, не на одну длинную зиму.
-- Гм!-- скромно отвѣчалъ отецъ.
-- Знаете ли, продолжалъ дядя, что мистрисъ Примминсъ очень умная женщина: исполненная фантазіи и славная разскащица?
-- Не правда ли, дядюшка?-- воскликнулъ я, оставивъ пасіансъ на углу стола.-- Ахъ, еслибы вы слышали, какъ она мнѣ разсказывала повѣсть о Заколдованномъ Озерѣ и Королѣ Артурѣ, и другую о страшной бѣлой женщинѣ.
-- Я слышалъ обѣ повѣсти,-- отвѣчалъ дядя.
-- Чортъ бы побралъ васъ, братецъ! Душа моя, за этимъ надо наблюдать намъ. Эти капитаны джентельмены опасны въ порядочномъ семействъ. Гдѣ же, прошу сказать, могли вы найти случай къ такимъ короткимъ сношеніямъ съ мистрисъ Примминсъ?
-- Разъ, отвѣчалъ дядя не запинаясь, когда я вошелъ въ ея горницу, покуда она чинила мой чулокъ, да разъ....
Тутъ дядя остановился и посмотрѣлъ въ сторону.
-- Да разъ.... когда?
-- Когда она грѣла мою постель,-- сказалъ дядя шепотомъ.
-- То-то, сказала простодушно матушка,-- и явилась большая дыра на простынѣ. Я тотчасъ подумала, что это отъ грѣлки.
-- Мнѣ, право, ужасно совѣстно -- пролепеталъ дядя.
-- И есть отъ чего -- сказалъ отецъ -- женщина, которая дожила до сихъ поръ безъ малѣйшаго пятна на ея нравственности; ну, да полно ужъ,-- продолжалъ онъ, замѣчая, что дядя смотрѣлъ невесело, вы сами всегда была славный разскащикъ и сказочникъ.... Повѣдайте-ка намъ, Роландъ, какую-нибудь свою исторію, что-нибудь такое, что оставило въ васъ сильное впечатлѣніе.
-- Сперва спросимъ огня,-- сказала матушка.
Свѣчи принесли, опустили сторы, и мы всѣ придвинули стулья къ камину. Но, этимъ временемъ, дядя впалъ въ грустную задумчивость; когда мы всѣ приступили къ нему съ просьбой чтобъ онъ начиналъ разсказъ, онъ, казалось, боролся съ мрачными воспоминаніями.
-- Вы хотите, чтобы я,-- началъ онъ,-- разсказалъ вамъ что-нибудь такое, что сдѣлало на меня сильное впечатлѣніе: я разскажу вамъ одно приключеніе изъ моей жизни: оно часто меня преслѣдуетъ. Оно печально и странно, миледи.
-- Что за милэди, братецъ?-- сказала матушка, съ упрекомъ кладя маленькую свою руку на широкую, загорѣлую ладонь, которую протянулъ капитанъ.
-- Остенъ -- сказалъ дядя -- у тебя жена ангелъ!-- И онъ былъ чуть ли не первый человѣкъ, рѣшившійся произнести столь смѣлый приговоръ.