На слѣдующее утро послѣ празднованія совершеннолѣтія, сэръ-Питеръ и леди Чиллингли имѣли продолжительное совѣщаніе о странностяхъ своего наслѣдника и о лучшемъ способѣ достичь того чтобъ онъ имѣлъ болѣе пріятные взгляды или по крайней мѣрѣ выражалъ менѣе непріятныя чувства,-- согласныя разумѣется, хотя это не было высказано ими, съ новыми идеями коимъ предстояло управлять его вѣкомъ. Придя къ соглашенію по поводу этого щекотливаго предмета, они пошли рука объ руку отыскивать своего наслѣдника. Кенелмъ рѣдко завтракалъ съ ними вмѣстѣ. Онъ вставалъ рано и обыкновенно совершалъ уединенныя прогулки прежде чѣмъ его родители вставали съ постели.
Достойная чета нашла Кенелма на берегу ручья который протекалъ паркъ Чиллингли. Онъ закинулъ удочку въ воду и зѣвалъ, очевидно находя въ этомъ большую отраду.
-- Нравится тебѣ ловить рыбу, другъ мой? сказалъ дружелюбно сэръ-Питеръ.
-- Ни мало, отвѣчалъ Кенелмъ.
-- Для чего же ты ловишь? спросила леди Чиллингли.
-- Дѣлать больше нечего.
-- А! вотъ что, сказалъ сэръ-Питеръ,-- весь секретъ странностей Кенелма разъясняется этими словами, другъ мой; ему необходимо развлеченіе. Вольтеръ справедливо говоритъ что "развлеченія составляютъ одну изъ потребностей человѣка". И еслибы Кенелмъ могъ развлекаться подобно другимъ, онъ и былъ бы какъ всѣ другіе.
-- Въ такомъ случаѣ, сказалъ Кенелмъ съ важностью и выдергивая изъ воды удочку съ трепетавшею на ней маленькою форелью, которая упала на колѣни къ леди Чиллингли,-- въ такомъ случаѣ я лучше не желаю развлекаться. Я не интересуюсь странностями другихъ людей. Инстинктъ самохраненія побуждаетъ меня интересоваться моими собственными.
-- Послушай Кенелмъ, воскликнула леди Чиллингли съ жаромъ, что при спокойномъ характерѣ миледи случалось очень рѣдко,-- возьми прочь эту ужасную мокрую вещь! Положи въ сторону свою удочку и слушай что говоритъ твой отецъ. Твое странное поведеніе причиняетъ намъ очень много безпокойства.
Кенелмъ снялъ рыбу съ крючка, положилъ ее въ корзинку и устремивъ свои большіе глаза на отца, сказалъ:
-- Что такое въ моемъ поведеніи причиняетъ вамъ неудовольствіе?
-- Не неудовольствіе, Кенелмъ, сказалъ сэръ-Питеръ дружелюбно,-- но безпокойство; твоя мать употребила вѣрное выраженіе. Видишь ли, мой другъ, я желаю чтобы ты отличился въ свѣтѣ. Ты могъ бы быть представителемъ графства, подобно твоимъ предкамъ. Вчерашній день казался мнѣ превосходнымъ случаемъ чтобы представить тебя твоимъ будущимъ избирателемъ. Ораторское искусство цѣнится высоко въ свободной странѣ, и почему бы тебѣ не быть ораторомъ? Демосѳенъ говоритъ: произнесеніе, произнесеніе, произнесеніе -- вотъ въ чемъ искусство оратора; ты произносишь рѣчь превосходно, изящно, сдержанно, классически.
-- Извините, любезный батюшка, Демосѳенъ не говорилъ произнесеніе, какъ обыкновенно передаютъ это слово; онъ говоритъ рѣчи или дѣйствіе, лицедѣйство -- ὑπόκρισις; искусство произносить рѣчь въ притворномъ характера, откуда и происходитъ слово гипокризія въ обыкновенномъ своемъ смыслѣ. Лицемѣріе, лицемѣріе, лицемѣріе! вотъ, согласно Демосѳену, въ чемъ заключается тройное качество оратора. Желаете ли вы чтобъ я сдѣлался трижды лицемѣромъ?
-- Кенелмъ, мнѣ стыдно за тебя. Ты такъ же хорошо знаешь какъ и я что только съ помощію метафоры можно передать слово приписываемое великому Аѳинянину какъ лицемѣріе. Но допуская, какъ ты говоришь, что оно означаетъ не произнесеніе, но сценическую игру, я понимаю почему твой первый ораторскій дебютъ не былъ успѣшенъ. Ты произносилъ превосходно, но игралъ неувлетворительно. Ораторъ долженъ нравиться, привлекать, убѣждатъ, располагать въ свою пользу. Ты поступилъ какъ разъ наоборотъ. И хотя произвелъ большое впечатлѣніе, оно было рѣшительно не въ твою пользу, такъ что оно можетъ закрыть для тебя всѣ пути къ выборной карьерѣ въ Англіи.
-- Долженъ ли я понять, сказалъ Кенелмъ грустнымъ и сострадательнымъ тономъ какимъ благочестивый проповѣдникъ церкви обличаетъ отверженнаго и закоренѣлаго грѣшника,-- долженъ ли я понять что вы совѣтуете вашему сыну прибѣгать къ неправдѣ для достиженія личныхъ цѣлей?
-- Прибѣгать къ неправдѣ! Ахъ ты дрянной щенокъ!
-- Щенокъ! повторилъ Кенелмъ не оскорбленно, но задумчиво,-- щенокъ! Благовоспитанный щенокъ подражаетъ своимъ родителямъ.
Сэръ-Питеръ расхохотался.
Леди Чиллингли поднялась съ достоинствомъ, встряхнула свое платье, распустила зонтикъ и безмолвно двинулась прочь.
-- Вотъ видишь. Кенелмъ, сказалъ сэръ-Питеръ, переставъ смѣяться.-- Твои шутки и чудачества могутъ забавлять эксцентрическаго человѣка какъ я, но они не годятся для свѣта, и какъ въ твои годы, при рѣдкомъ преимуществѣ которое ты имѣлъ будучи въ молодыхъ годахъ принятъ въ самомъ просвѣщенномъ обществѣ, подъ руководствомъ наставника знакомаго съ новыми идеями которыя должны руководитъ государственныхъ людей, какъ могъ ты произнести такую глупую рѣчь какъ вчера, я этого не понимаю.
-- Милый батюшка, позвольте мнѣ увѣрить васъ что идеи которыя я выразилъ самыя новыя, онѣ теперь наиболѣе въ ходу -- идеи выражаемыя въ болѣе ясной, или если вы предпочитаете вашъ эпитетъ, въ болѣе глупой формѣ, чѣмъ та какую я употребилъ. Ихъ проповѣдуетъ газета Londoner и многія изъ лучшихъ либеральныхъ газетъ.
-- Кенелмъ, Кенелмъ, такія идеи могутъ повернуть свѣтъ вверхъ дномъ.
-- Новыя идеи всегда стремятся повернуть старыя идеи вверхъ дномъ. И наконецъ міръ есть не болѣе какъ идея, которая поворачивается вверхъ дномъ съ каждымъ новымъ вѣкомъ.
-- Ты внушаешь мнѣ отвращеніе къ слову идеи. Оставь свою метафизику и изучай дѣйствительную жизнь.
-- Я изучалъ дѣйствительную жизнь у мистера Велби. Онъ архимандритъ реализма. А та жизнь ложная которую вы указываете мнѣ для изученія. Чтобы сдѣлать вамъ удовольствіе я готовъ начать это изученіе. Я могу сказать что это даже очень пріятно. Дѣйствительная жизнь напротивъ очень скучна.
Кенелмъ снова зѣвнулъ.
-- Нѣтъ у тебя друзей между твоими молодыми товарищами-студентами?
-- Друзей! разумѣется нѣтъ. Но я думаю что у меня есть нѣсколько враговъ, они могутъ вполнѣ замѣнить друзей, только они вредятъ меньше.
-- Ты хочешь сказать что ты жилъ одиноко въ Кембриджѣ?
-- Нѣтъ, я жилъ большею частію съ Аристофаномъ, и нѣсколько съ коническими сѣченіями и гидростатикою.
-- Книги. Сухая компанія.
-- Болѣе невинная по крайней мѣрѣ чѣмъ влажная компанія. Вы никогда не напивались?
-- Напиваться!
-- Я попробовалъ однажды, съ молодою компаніей которую вы рекомендуете мнѣ въ друзья. Не думаю чтобъ я имѣлъ успѣхъ, но я ходилъ съ больною головой. Дѣйствительная жизнь въ коллегіи изобилуетъ головными болями.
-- Кенелмъ, другъ мой, ясно одно: тебѣ слѣдуетъ путешествовать.
-- Какъ вамъ угодно. Маркъ Антоній говоритъ что для камня все равно куда его бросятъ, вверхъ или внизъ. Когда мнѣ ѣхать?
-- Очень скоро. Разумѣется нужно сдѣлать приготовленія, тебѣ нуженъ товарищъ въ путешествіи. Я не хочу сказать наставникъ -- ты слушкомъ уменъ и солиденъ чтобы нуждаться въ немъ -- но пріятная, дружелюбная, съ хорошимъ обращеніемъ молодая особа твоихъ лѣтъ.
-- Моихъ лѣтъ, мущина или женщина?
Сэръ-Питеръ попробовалъ нахмуриться. Но онъ ничего не могъ больше сдѣлать какъ сказать съ важностью:-- женщина! Если я сказалъ что ты слишкомъ солиденъ чтобы нуждаться въ наставникѣ, это потому что до сихъ поръ, повидимому, тебя нельзя было увлечь съ истиннаго пути женскими прелестями. Могу ли я спросить, въ числѣ другихъ наукъ какія ты изучалъ не была ли и та которую человѣкъ до сего времени не могъ постичь вполнѣ,-- познаніе женщины?
-- Разумѣется. Вы позволите мнѣ поймать еще форель?
-- Такъ ты изучалъ женщинъ. Я бы никогда не подумалъ этого. Когда же и гдѣ началъ ты знакомиться съ этою областью знанія?
-- Когда? Начиная съ десяти лѣтъ. Гдѣ? прежде въ вашемъ домѣ, потомъ въ коллегіи. Постойте! клюнула,-- и другая форель, покинувъ свою родную стихію, попала прямо на носъ сэръ-Питеру, откуда была перенесена въ корзинку.
-- Въ десять лѣтъ и въ моемъ домѣ. Эта щеголиха, вертушка Дженъ, горничная....
-- Дженъ! Нѣтъ. Памела, миссъ Байронъ, Кларисса -- женщины въ Ричардсонѣ, которыя, какъ говоритъ докторъ Джонсонъ, "учатъ страсти повиноваться велѣніямъ добродѣтели". Надѣюсь, ради васъ, что докторъ Джонсонъ не ошибся въ своемъ увѣреніи, ибо я находилъ всѣхъ этихъ женщинъ ночью въ вашихъ собственныхъ комнатахъ.
-- О! сказалъ сэръ-Питеръ, только-то.
-- Только что я припоминаю, возразилъ Кенелмъ.
-- А у мистера Велби и въ коллегіи, продолжалъ сэръ-Питеръ нерѣшительно,-- ты былъ знакомъ съ женщинами такого же рода?
Кенелмъ покачалъ головой.
-- Гораздо хуже, особенно въ коллегіи.
-- Такъ и есть. Чего можно ожидать отъ нихъ хорошаго когда столько повѣсъ за ними гоняются.
-- Очень не многіе изъ моихъ товарищей гонялись за женщинами о которыхъ я говорю, еще менѣе кто сознавался въ этомъ.
-- Тѣмъ лучше.
-- Нѣтъ, батюшка, тѣмъ хуже; безъ близкаго знакомства съ этими женщинами мало пользы быть въ университетѣ.
-- Объяснись пожалуста.
-- Пирра и Лидія, Гликерія и Коринна, и многія другія въ томъ же родѣ; потомъ женщины у Аристофана, что вы скажете о нихъ?
-- И это только съ женщинами которыя жили 2.000 или 3.000 лѣтъ тому назадъ, или еще вѣроятнѣе, вовсе никогда не жили, ты сводилъ знакомство? Не восхищался ли ты когда-нибудь настоящею женщиной?
-- Настоящія женщины! Я никогда ни встрѣчалъ ни одной которая не была бы фальшивою, фальшивою съ той минуты какъ ее похвалятъ; она начинаетъ скрывать свои чувства, и во взглядѣ ея ложь когда она не говоритъ лжи. Но если мнѣ слѣдуетъ изучать ложную жизнь, полагаю что я долженъ начать со лживыхъ женщинъ.
-- Не потерпѣлъ ли ты неудачи въ любви что говоришь съ такою горечью о женщинахъ?
-- Я не говорю съ горечью о женщинахъ. Но испытайте женщину въ ея клятвахъ, и она локажетъ вамъ что она лжива, всегда была таковою и всегда будетъ, и гордится этимъ.
-- Я радъ что твоя мать не слышитъ тебя. Со временемъ ты будешь думать иначе. А пока, возвратимся къ другому полу: нѣтъ ли молодаго человѣка твоего сословія съ кѣмъ бы тебѣ пріятно было путешествовать?
-- Разумѣется нѣтъ. Я ненавижу ссоры.
-- Какъ хочешь. Но нельзя же тебы ѣхать совершенно одному; я найду тебѣ хорошаго слугу для путешествія. Сегодня я напишу въ городъ касательно приготовленій, и черезъ недѣлю или около того, я надѣюсь, все будетъ готово. Денегъ на расходы ты будешь получать сколько самъ назначишь: ты никогда не былъ расточителенъ, и, дитя мое, я люблю тебя. Развлекайся, веселись, и возвращайся излѣчившись отъ своихъ странностей, но сохранивъ свою честь.
Сэръ-Питеръ наклонился и поцѣловалъ сына въ лобъ. Кенелмъ былъ тронутъ; онъ всталъ, обнялъ отца и сказалъ тихимъ голосомъ:
-- Если когда-нибудь мнѣ встрѣтится искушеніе поступить низко, для меня довольно будетъ вспомнить чей я сынъ -- это спасетъ меня.
Сказавъ это онъ опустилъ руку и пошелъ одиноко вдоль ручья, не заботясь о дорогѣ.