Молодой человѣкъ продолжалъ идти по берегу ручья пока не достигъ ограды парка. Здѣсь на грубомъ возвышеніи поросшемъ травой, одинъ изъ прежнихъ владѣльцевъ, общительнаго характера, построилъ родъ бельведера, откуда открывался прекрасный видъ на пролегавшую внизу большую дорогу. Наслѣдникъ фамиліи Чиллингли машинально взобрался на возвышеніе, вошелъ въ бельведеръ, сѣлъ и задумчиво подперъ рукой голову. Зданіе это рѣдко было посѣщаемо человѣкомъ; обычными его обитателями были пауки. Эти искусныя насѣкомыя образовали тамъ многочисленную колонію. Паутина, потемнѣвшая отъ пыли и украшенная крыльями, ногами и остовами множества злополучныхъ путниковъ, густо застилала уголъ и подоконникъ, спускалась фестонами къ хромоногому столу, на который молодой человѣкъ положилъ свои локти, образовала геометрическіе круги и ромбоиды между полосками изъ коихъ состояли спинки старинныхъ стульевъ. Одинъ большой черный паукъ,-- который былъ можетъ-статься старѣйшимъ обитателемъ и завладѣлъ лучшимъ мѣстомъ у окна, готовый предложить предательское гостепріимство всякому крылатому страннику который соблазнясь прохладой и отдохновеніемъ свернетъ съ большой дороги,-- выскочилъ при входѣ Кенелма изъ своего внутренняго убѣжища и остановился неподвижно въ срединѣ своей сѣтки, глядя на него во всѣ глаза. Казалось онъ не былъ вполнѣ увѣренъ слишкомъ великъ пришлецъ или нѣтъ.
-- Котъ удивительное доказательство мудрости Провидѣнія, сказалъ Кенелмъ,-- что когда значительное число его твореній составляютъ общество или классъ, тайный элементъ разъединенія входитъ въ сердца особей составляющихъ общину и лишаетъ ихъ возможности совмѣстно дѣйствовать съ усердіемъ и пользою для общаго интереса. "Мухи могли бы стащить меня съ постели еслибъ онѣ были единодушны", сказалъ великій г. Корренъ, и нѣтъ сомнѣнія что еслибы всѣ пауки составляющіе здѣшнюю республику дружно напали на меня, я палъ бы жертвою ихъ соединенныхъ усилій. Но пауки, несмотря на то что живутъ въ одномъ мѣстѣ, принадлежатъ къ одной породѣ, одушевлены одинакими инстинктами, не соединяются даже для нападенія на бабочку; каждый заботится о собственной пользѣ, а не о пользѣ всей общины. Жизнь каждаго творенія сходна въ этомъ отношеніи съ кругомъ, который не можетъ соприкасаться съ другимъ кругомъ болѣе чѣмъ въ одной точкѣ. Я сомнѣваюсь даже прикасаются ли они и въ ней,-- между атомами есть всегда разстояніе -- Я всегда себялюбиво. Между тѣмъ есть знаменитые учители въ Академіи Новыхъ Идей которые хотятъ увѣрить насъ что всѣ рабочіе классы цивилизованнаго міра могли бы отрѣшиться отъ всякаго различія происхожденія, исповѣданія, умственнаго развитія. индивидуальныхъ наклонностей и интересовъ, для соединенія въ одинъ союзъ заботящійся о наполненіи общественной кладовой!
Здѣсь бесѣда его съ самимъ собой прекратилась, и наклонясь за окно, онъ сталъ смотрѣть на большую дорогу. Это была прекрасная дорога, прямая и гладкая, содержимая въ превосходномъ порядкѣ сторожами при шлагбаумахъ на каждыхъ одиннадцати миляхъ. Веселыя луговины окаймляли ее съ каждой стороны, а внизу бельведера одинъ изъ благожелательныхъ средневѣковыхъ Чиллингли устроилъ небольшой фонтанъ для освѣженія прохожихъ. Около фонтана стояла грубая каменная скамья, осѣненная густою ивой. Съ высокаго пригорка на которомъ она стояла открывался пространный видъ на хлѣбныя поля, луга и далекія горы, облитыя мягкимъ свѣтомъ лѣтняго солнца. Вдоль дороги двигались то колымага наполненная пассажирами сидящими на соломѣ -- старая женщина, красивая дѣвушка, двое дѣтей; то толстый фермеръ отправляющійся на базаръ въ своей телѣгѣ; потомъ три легкіе экипажа пронеслись на ближайшую станцію желѣзной дороги; лотомъ красивый молодой человѣкъ верхомъ, рядомъ съ нимъ молодая дѣвушка, позади грумъ. Не трудно было угадать что молодой человѣкъ и молодая дѣвушка были влюбленные. Это видно было по его блестѣвшимъ глазамъ и серіознымъ губамъ, которыя шептали что-то слышное лишь ей одной, видно было по ея потупленнымъ очамъ и разгорѣвшимся щекамъ.
"Увы! безпечные къ своей судьбѣ", прошепталъ Кенелмъ, "сколько тревогъ эти маленькія жертвы готовятъ для себя и своего потомства! Еслибъ я могъ снабдить ихъ сочиненіемъ Децима Роча О приближеніи къ Ангеламъ!"
Дорога оставалась нѣсколько минутъ пустынною; вдругъ справа послышался веселый голосъ, среднее между пѣніемъ и говоркомъ, съ такимъ отчетливымъ произношеніемъ что слова явственно достигали уха Кенелма. Они были слѣдующія:
Черный Карлъ изъ дверей своей хаты глядѣлъ,
Онъ глядѣлъ въ зеленѣющій боръ;
А дорогою внизъ идетъ рыцарь Нирстейнъ
И собаки его впереди.
И поетъ онъ, поетъ, беззаботно поетъ;
Идетъ рыцарь Нирстейнъ, внизъ дорогой идетъ
И собаки его впереди.
Слыша пѣсню по звукамъ англійскую, по содержанію нѣмецкую, Кенелмъ сталъ внимательно вслушиваться, и взглянувъ внизъ на дорогу увидѣлъ выходящую изъ тѣни березъ осѣнявшихъ ограду парка фигуру которая не вполнѣ гармонировала съ понятіемъ о рыцарѣ Нирштейнѣ. Фигура была тѣмъ не менѣе довольно привлекательна. Незнакомецъ былъ одѣтъ въ поношенное зеленое платье, съ высокою тирольскою шляпою на головѣ; за плечами у него былъ заброшенъ дорожный мѣшокъ и его сопровождала бѣлая померанская собака, очевидно хромоногая, но съ претензіей казаться искусною въ охотѣ: она ковыляла нѣсколькими шагами впереди своего хозяина и обнюхивала около плетня ища крысъ или мышей или тому подобной мелкой дичи.
Вмѣстѣ съ окончаніемъ пѣсни пѣшеходъ достигъ фонтана и привѣтствовалъ его радостнымъ восклицаніемъ. Сбросивъ съ плечъ мѣшокъ, онъ наполнилъ желѣзный ковшъ привязанный къ фонтану; кликнулъ собаку, называя ее Максомъ, и поднесъ ей ковшъ чтобъ она напилась, и только когда животное утолило жажду, хозяинъ его сталъ утолять свою. Потомъ, снявъ шляпу и обмывъ себѣ виски и лицо, прохожій сѣлъ на скамью, а собака угнѣздилась на лужайкѣ у его ногъ. Послѣ небольшой остановки, прохожій началъ снова, но болѣе тихимъ и медленнымъ голосомъ, пѣть свою пѣсню, и продолжалъ съ небольшою запинкой прибирать стихи втораго куплета. Видно было что онъ или старался припомнить забытое или сочинялъ самъ, послѣднее казалось вѣроятнѣе и было болѣе похоже на работу ума.
-- Что пѣшкомъ, не верхомъ, рыцарь Карлъ, сказалъ онъ,--
Не на сѣрой лошадкѣ своей?
Сѣрой лошадкѣ.... гм! своей. Такъ будетъ хорошо!
"Въ самомъ дѣлѣ хорошо! Онъ немногимъ доволенъ", пробормоталъ Кенельмъ. "Но такіе пѣшеходы не каждый день проходятъ по дорогѣ. Потолкуемъ съ нимъ." Говоря такъ, онъ тихонько вылѣзъ изъ окна, сошелъ съ возвышенія и выйдя на дорогу чрезъ непримѣтную калиточку, безшумно остановился позади прохожаго подъ развѣсистою ивой.
Незнакомецъ былъ погруженъ въ молчаніе. Можетъ-статься онъ утомился стихами, или же механизмъ стихосложенія смѣнился тѣмъ мечтательнымъ состояніемъ которое свойственно характеру занимающихся стихотворствомъ. Красота окружающей природы приковала его взглядъ къ лѣсистому ландшафту уходившему вдаль ко грядѣ горъ, въ которыя, казалось, упиралось небо.
-- Я бы желалъ слышать окончаніе этой нѣмецкой баллады, внезапно послышался голосъ.
Путникъ вздрогнулъ и оглянулся. Кенелмъ увидалъ предъ собою человѣка зрѣлыхъ лѣтъ, съ волосами и бородой густаго роскошнаго каштановаго цвѣта, съ блестящими голубыми глазами и замѣчательною необъяснимою прелестью въ очертаніяхъ лица и въ выраженіи, очень веселомъ, очень открытомъ, и съ оттѣнкомъ благородства, внушавшаго уваженіе.
-- Простите что я обезпокоилъ васъ, сказалъ Кене.шъ приподнимая шляпу,-- но я подслушалъ ваше пѣніе, и хотя мнѣ кажется что ваши стихи переведены съ нѣмецкаго, я однакожь не помню чего-нибудь подобнаго у тѣхъ народныхъ нѣмецкихъ поэтовъ которыхъ мнѣ случалось читать.
-- Это не переводъ, сэръ, возразилъ прохожій.-- Я просто пытался связать нѣсколько мыслей которыя пришли мнѣ въ голову въ это прекрасное утро.
-- Значитъ вы поэтъ? сказалъ Кенелмъ, садясь на скамью.
-- Я не смѣю сказать поэтъ; я стихослагатель.
-- Я знаю, сэръ, что въ этомъ есть разница. Многіе современные поэты, которыхъ считаютъ очень хорошими, необыкновенно дурные стихослагатели. Что касается меня, то я охотнѣе бы считалъ ихъ хорошими поэтами еслибъ они вовсе не писали стиховъ. Но не могу ли я услышать окончаніе баллады?
-- Увы! Окончаніе баллады еще не готово. Предметъ ея довольно обширенъ, и мои вдохновенія очень коротки.
-- Тѣмъ лучше и тѣмъ меньше это похоже на модныхъ поэтовъ. Вы вѣроятно не здѣшній. Далеко ли вы держите путь съ вашею собакой?
-- Теперь у меня праздничное время, и я проброжу все лѣто. Я уйду далеко, потому что буду путешествовать до сентября. Весело живется посреди полей въ лѣтнюю пору.
-- Въ самомъ дѣлѣ? сказалъ Кенелмъ съ большою наивностью.-- Я бы подумалъ что гораздо раньше сентября вамъ наскучатъ и поля, и собака, и вы сами. Но у васъ есть развлеченіе, вы сочиняете стихи, а это, какъ кажется, очень пріятное занятіе для тѣхъ кто посвящаетъ себя ему, начиная отъ нашего стараго друга Горація, который претворялъ выроботанные алкаики въ медъ, бродя лѣтомъ по орошеннымъ лѣсамъ Тибура, до кардинала Ришелье, который пописывалъ французскія вирши въ промежутки рубки дворянскихъ головъ. Кажется при этомъ все равно хороши или дурны стихи, лишь бы самъ стихотворецъ былъ доволенъ; ибо Ришелье такъ же любилъ это занятіе какъ и Горацій, хотя стихи его разумѣется были вовсе не Гораціевы.
-- Безъ сомнѣнія въ ваши годы, сэръ, и при вашемъ очевидномъ образованіи....
-- Говорите культурѣ; это въ настоящее время модное слово.
-- Хорошо, при вашей очевидной культурѣ, вы должны были сочинять стихи.
-- Латинскіе стихи -- да, и изрѣдка греческіе. Я долженъ былъ дѣлать это въ школѣ; это не занимало меня.
-- Попробуйте англійскіе.
Кенелмъ покачалъ головой.-- Гдѣ мнѣ. Всякъ сверчокъ знай свой шестокъ.
-- Въ такомъ случаѣ оставимъ стихотворство; не находите ли вы большое удовольствіе въ уединенныхъ лѣтнихъ прогулкахъ когда вся природа предъ вами, когда вы можете подмѣчать малѣйшія измѣненія въ ея лицѣ -- ея смѣхъ, ея улыбку, ея слезы, ея нахмуренное чело!
-- Полагая что подъ природой вы разумѣете механическую послѣдовательность внѣшнихъ явленій, я отвергаю вашъ способъ говорить о механизмѣ какъ будто бы это было существо женскаго рода: ея смѣхъ, ея улыбка и т. д. Это такъ же невозможно какъ говорить о смѣхѣ и улыбкѣ паровой машины. Возвратимся ко здравому смыслу. Я допускаю что есть удовольствіе одиноко бродить въ хорошую погоду посреди разнообразныхъ мѣстностей. Вы говорите что пользуетесь праздничнымъ путешествіемъ; изъ этого я заключаю что у васъ есть и практическія занятія которыя поглощаютъ ваше время не посвященное праздникамъ?
-- Да; я не всегда лѣнюсь. Я иногда работаю, хотя не такъ много какъ бы долженъ былъ. "Жизнь есть трудъ", какъ говорятъ поэты. Однако и я и собака моя уже отдохнули, и такъ какъ у меня впереди еще длинный путь, то я долженъ проститься съ вами.
-- Я боюсь, сказалъ Кенелмъ съ серіозною и мягкою вѣжливостью въ тонѣ и манерѣ, которую онъ могъ обнаруживать по временамъ и которая, отличаясь отъ обыкновенной условной вѣжливости, производила впечатлѣніе,-- я боюсь что оскорбилъ васъ вопросомъ который могъ показаться вамъ притязательнымъ. можетъ-быть даже назойливымъ; прошу васъ простить меня; рѣдко приходится мнѣ встрѣчать человѣка который бы интересовалъ меня, а вы меня заинтересовали.
Говоря это онъ протянулъ руку, которую прохожій пожалъ съ чувствомъ.
-- Я былъ бы негодяемъ еслибы вашъ вопросъ оскорбилъ меня. Скорѣе меня можно обвинить въ назойливости что я, пользуясь превосходствомъ моихъ лѣтъ, рѣшаюсь подать вамъ совѣтъ. Не презирайте природу и не смотрите на нее какъ на паровую машину; вы найдете въ ней очень пріятнаго и разговорчиваго друга если захотите сблизиться съ нею. А я не знаю лучшаго способа достичь этого въ ваши годы и съ вашими крѣпкими ногами, какъ закинуть котомку за плечи и сдѣлаться подобно мнѣ пѣшимъ странникомъ.
-- Благодарю васъ за вашъ совѣтъ, сэръ. Я надѣюсь что мы встрѣтимся еще разъ и обмѣняемся мыслями относительно той вещи которую вы называете природою, вещи на которую наука, и искусство никогда, кажется, не смотрятъ одними и тѣми же глазами. Если для артиста природа имѣетъ душу, почему не имѣть ея и паровой машинѣ? Искусство снабжаетъ душою всякій предметъ который оно созерцаетъ; наука обращаетъ все что было прежде снабжаемо душою въ матерію. Прощайте, сэръ.
Кенелмъ быстро отвернулся, а прохожій продолжалъ свой путь молча и задумчиво.