СПАСИТЕЛЬНОЕ ЗЕМЛЕТРЯСЕНІЕ
Арбакъ былъ не изъ тѣхъ людей, которые разстаются со своимъ намѣреніемъ, пока еще есть средства привести его въ исполненіе. Іону надо было отнять у аѳинянина во чтобы то ни стало. Это онъ рѣшилъ съ того момента, когда ему стало ясно, чѣмъ связана его воспитанница съ Главкомъ. Этого требовала его упрямая воля, его безграничная гордость, а также астрологическое заблужденіе, въ силу котораго допрашиваемыя звѣзды сулили ему успѣхъ. Онъ задумалъ заманить гречанку къ себѣ и держать ее до поры до времени -- плѣнницей въ своемъ домѣ. Умѣя мастерски владѣть собой и будучи прекраснымъ актеромъ, онъ какъ-то однажды, во время долгаго разговора съ Іоной, которая передавала ему свои опасенія насчетъ брата, сумѣлъ особенно возбудить ея довѣріе и уходя, между прочимъ, сказалъ ей:
-- Ты еще никогда не видѣла моего дома; тебѣ-бы доставило большое удовольствіе познакомиться съ его внутреннимъ устройствомъ, которое дастъ тебѣ полную картину древне-египетскаго жилища. Конечно, ты не встрѣтишь дворца, какъ въ Ѳивахъ или Мемфисѣ, но по моему скромному жилищу ты можешь все-таки составить представленіе о той своеобразной культурѣ, которая составляла удивленіе всего міра. Посвяти мнѣ нѣсколько вечернихъ часовъ, моя сиротка, и порадуй меня твоимъ посѣщеніемъ, которое освѣтитъ, какъ солнечный лучъ, мой мрачный домъ.
Не подозрѣвая ожидавшей ее опасности, Іона охотно приняла приглашеніе и на слѣдующій-же день совершенно беззаботно отправилась къ Арбаку. Но Нидія, которая какъ слѣпая, часто считалась окружающими и глухою, невольно слышала иногда нѣкоторыя тайны и потому не была такъ довѣрчива, Она, какъ извѣстно, и раньше бывала у Арбака и теперь часто ходила туда съ разными порученіями Іоны, и черезъ болтливыхъ рабовъ, а иногда и случайно, узнавала такія вещи, которыя наполняли отвращеніемъ и ужасомъ ея существо. Въ душевной тревогѣ за свою госпожу, слѣпая поспѣшила къ Главку, чтобы увѣдомить его о посѣщеніи Іоной дома Арбака. Съ тѣхъ поръ, какъ Нидія была на попеченіи Іоны, она ходила вездѣ въ сопровожденіи раба, хотя всѣ улицы и переулки Помпеи были ей хорошо извѣстны. Когда она пришла къ дому Главка, ей сказали, что онъ ушелъ съ нѣсколькими друзьями неизвѣстно куда и врядъ-ли вернется ранѣе полуночи. Нидія вздохнула, опустилась на стулъ въ прихожей, и закрыла лицо руками, какъ-бы стараясь собраться съ мыслями. Потомъ она быстро вскочила, пробормотавъ: "однако нечего терять времени,-- ея братъ Апесидъ лучше всѣхъ пойметъ, грозитъ-ли ей опасность или нѣтъ!" И она направилась къ давно знакомому ей храму Изиды, куда пришла уже по заходѣ солнца.
-- Тутъ никого нѣтъ,-- сказалъ рабъ, когда они подошли къ священной рѣшеткѣ.-- Что или кого ты тутъ ищешь? Развѣ ты не знаешь, что жрецы не живутъ въ храмѣ?
-- Попробуй позвать,-- нетерпѣливо сказала Нидія,-- всегда есть какой-нибудь жрецъ, остающійся на стражѣ и днемъ и ночью.
Рабъ кликнулъ, но никто не показывался.
-- Ты никого не видишь?-- спросила дѣвушка.
-- Ни души.
-- Ты ошибаешься, я слышу, что кто-то вздыхаетъ; посмотри еще хорошенько.
Лѣнивый рабъ нехотя повелъ глазами вокругъ и тутъ только замѣтилъ передъ однимъ изъ жертвенниковъ какую-то погруженную въ размышленіе фигуру.
-- Теперь я вижу кого-то и, судя по бѣлой одеждѣ, это долженъ быть жрецъ.
-- Священный служитель Изиды, выслушай меня!-- воскликнула Нидія.
-- Кто зоветъ?-- спросилъ какой-то печальный голосъ.
-- Кто-то, желающій сообщить одному изъ твоихъ собратій нѣчто важное.
-- Съ кѣмъ желаешь ты говорить? Теперь не время для бесѣды. Иди и не мѣшай мнѣ! Ночь принадлежитъ богамъ, а людямъ -- день.
-- Этотъ голосъ мнѣ знакомъ; ты тотъ, кого я ищу. Развѣ ты не Апесидъ*?
-- Да, это я,-- отвѣтилъ жрецъ, поднявшись отъ жертвенника и приближаясь къ рѣшеткѣ.
-- О, это ты! Хвала богамъ!-- при этомъ Индія сдѣлала знакъ рабу удалиться и тогда шопотомъ спросила:-- ты навѣрно Апесидъ?
-- Ты вѣдь говоришь, что знаешь меня?
-- Да, по голосу, но я слѣпа.
-- Нидія? Ты пришла отъ сестры?
-- Пока мы тутъ разговариваемъ, она находится въ домѣ Арбака, первый разъ у него въ гостяхъ.
-- Іона у Арбака?
-- Ты долженъ знать, грозитъ-ли ей опасность или нѣтъ. Прощай, я сдѣлала то, что считала своею обязанностью.
-- Постой, постой!-- воскликнулъ жрецъ, проводя исхудалой рукой по лбу.-- Если это правда, то ей несомнѣнно грозитъ бѣда; но что можемъ мы сдѣлать? Меня не впустятъ, да я и не знаю запутанныхъ ходовъ этого дома...
-- Я хорошо знаю. Я отправлю раба домой; ты проведешь меня, а я укажу тамъ тебѣ потайную дверь и скажу слово пропуска. Возьми оружіе, оно можетъ понадобиться.
-- Обожди минутку,-- сказалъ Апесидъ и поспѣшно пошелъ въ одну изъ боковыхъ комнатъ храма. Черезъ нѣсколько секундъ онъ появился опять, окутанный широкимъ плащомъ, совершенно покрывавшимъ его жреческую одежду.
-- Идемъ,-- сказалъ онъ,-- и горе египтянину, если онъ задумалъ что-нибудь недоброе!
Сонный рабъ былъ очень доволенъ, что могъ вернуться къ своей постели, а Нидія и ея спутникъ поспѣшили къ дому Арбака. Дорогой они случайно встрѣтили возвращавшагося ранѣе обыкновеннаго Главка, который, узнавъ отъ нихъ въ чемъ дѣло, присоединился къ нимъ, не колеблясь ни секунды.
Іона-же, въ сопровожденіи двухъ рабынь, достигла той отдаленной части города, гдѣ находился одинокій домъ египтянина.
Передняя сторона дома вся была увита виноградникомъ, за домомъ росли высокія деревья, а вдали возвышался Везувій. Іона прошла подъ сводами переплетающихся виноградныхъ лозъ въ обширную переднюю и не безъ нѣкотораго трепета присматривалась къ страннымъ фигурамъ египетскихъ сфинксовъ -- этого выраженія мудрости въ соединеніи съ силой, которые лежали по обѣ стороны лѣстницы. Наверху она постучала въ дверь, которая безшумно отворилась. Привратникъ -- высокій эѳіопъ -- весело осклабился, показавъ свои бѣлые зубы, и сдѣлалъ ей знакъ рукой идти дальше. Черезъ нѣсколько шаговъ навстрѣчу ей вышелъ самъ Арбакъ, одѣтый по праздничному, необыкновенно богато. Онъ очень любезно привѣтствовалъ свою гостью и повелъ ее черезъ цѣлый рядъ комнатъ, одна великолѣпнѣе другой. Хотя на дворѣ было еще совершенно свѣтло, но внутри была искусственная темнота, и изящныя лампы разливали повсюду тихій и пріятный свѣтъ. На стѣнахъ были прекрасныя картины; въ углахъ и нишахъ стояли статуи лучшихъ греческихъ ваятелей; ящички съ драгоцѣнностями, сами по себѣ уже драгоцѣнныя произведенія, заполняли пространство между колоннъ. Ступени и двери были превосходной рѣзьбы; всюду, куда падалъ взоръ, блестѣло золото и были разсыпаны драгоцѣнные камни. Въ нѣкоторыхъ комнатахъ гостья и хозяинъ были совершенно одни, въ другихъ же -- наоборотъ -- находились молчаливые рабы, которые падали при приближеніи Іоны на колѣни и предлагали ей всевозможные браслеты, цѣпи и др. украшенія, принять которыя Арбакъ не могъ ее уговорить.
-- Я часто слыхала,-- сказала Іона,-- что ты очень богатъ, но никогда я не думала, что твои сокровища такъ неисчислимы.
-- О, еслибъ я могъ превратить ихъ всѣ въ одну корону, которую я возложилъ бы на твое прекрасное чело!-- сказалъ египтянинъ.
-- Ой, такая тяжесть придавила-бы меня, пожалуй,-- смѣясь отвѣтила Іона.
-- Но вѣдь ты не стала-бы пренебрегать богатствомъ, не правда-ли, Іона? Золото -- это величайшій волшебникъ: оно помогаетъ намъ воплощать наши мечты и даетъ намъ божескую силу!
Хитрый египтянинъ думалъ ослѣпить молодую гречанку, раскрывая передъ ней всѣ свои богатства и всю силу своего краснорѣчія, но она, въ простотѣ сердца, давала ему такіе наивные, почти дѣтскіе отвѣты на его умышленно-запутанныя рѣчи, что его искусство пропадало даромъ. Въ одной комнатѣ, задрапированной бѣлой съ серебрянымъ шитьемъ матеріей, Арбакъ хлопнулъ въ ладоши и, какъ по мановенію волшебнаго жезла, изъ-подъ пола поднялся столъ съ роскошнѣйшими блюдами, а вслѣдъ затѣмъ передъ Іоной очутился тронъ съ пурпуровымъ балдахиномъ. Одновременно раздалась за занавѣсью нѣжная музыка. Арбакъ расположился у ногъ Іоны, и прелестныя, какъ ангелы, дѣти стали прислуживать имъ за столомъ. Когда угощенье кончилось, музыка замерла и хозяинъ обратился къ своей гостьѣ:
-- Скажи, неужели тебѣ никогда не хотѣлось заглянуть въ будущее? Развѣ тебѣ не приходитъ никогда желаніе приподнять завѣсу и узнать, что готовитъ тебѣ жизнь, какая доля предназначена тебѣ судьбой отъ колыбели? Не хочешь-ли испытать моего искусства, Іона, и заглянуть въ книгу жизни?
На-половину со страхомъ, на-половину съ серьезнымъ вниманіемъ, вѣря и въ тоже время не вѣря, слушала Іона своего таинственнаго хозяина. Потомъ, помолчавъ немного, она отвѣтила:
-- Это могло-бы оказаться опаснымъ для меня и сбить меня съ толку; если я буду знать будущее, это можетъ отравить мнѣ настоящее.
-- Этого не бойся, я уже смотрѣлъ въ твое будущее и знаю, что Парки, столь строгія къ другимъ, прядутъ своей избранной любимицѣ счастливыя нити. Хочешь пойти посмотрѣть, что тебѣ предстоитъ, чтобы уже заранѣе насладиться этимъ?
Не отдавая себѣ яснаго отчета въ своихъ мысляхъ и желаніяхъ, Іона едва слышно вымолвила:
-- Да.
Египтянинъ поднялся и повелъ ее черезъ комнату. Опять, какъ по волшебству, раздвинулись занавѣси и снова заиграла музыка, на этотъ разъ громче и веселѣй. Пройдя мимо цѣлаго ряда колоннъ, между которыми журчали сверкающіе фонтаны, они спустились по широкой лѣстницѣ въ садъ. Уже сошла на землю ночь, луна стояла высоко и лила свой мягкій свѣтъ на благоухающія цвѣточныя клумбы.
-- Куда хочешь ты меня вести?-- спросила удивленная Іона.
-- Только туда,-- отвѣтилъ хозяинъ, указывая маленькое строеніе въ концѣ сада.-- Это храмъ богини судьбы; наши занятія требуютъ такихъ священныхъ мѣстъ.
Они вошли въ маленькій притворъ, гдѣ на заднемъ планѣ висѣла черная занавѣсь. Арбакъ приподнялъ ее для Іоны и она очутилась въ совершенной темнотѣ.
-- Не бойся, сейчасъ будетъ свѣтло,-- сказалъ египтянинъ. Онъ еще не успѣлъ договорить, какъ уже началъ распространяться вокругъ мягкій теплый свѣтъ, въ которомъ можно было, наконецъ, все разобрать. Іона увидѣла себя въ довольно большой комнатѣ, завѣшанной кругомъ чернымъ, такой-же черный диванъ стоялъ вблизи; посрединѣ былъ жертвенникъ и передъ нимъ мѣдный треножникъ. У одной стѣны стояла гранитная колонна и на ней громадная голова изъ чернаго мрамора, въ которой по вѣнку изъ колосьевъ можно было узнать великую египетскую богиню. Арбакъ сталъ около жертвенника, положилъ на него свой вѣнокъ, потомъ взялъ какой-то мѣдный сосудъ и вылилъ находившуюся тамъ жидкость на треножникъ. Тотчасъ зазмѣилось синеватое пламя, египтянинъ подошелъ ближе къ Іонѣ и пробормоталъ какія-то слова на непонятномъ ей языкѣ. Занавѣска позади жертвенника зашевелилась, медленно раздвинулась и появился какой-то туманный ландшафтъ, который понемногу все прояснялся; наконецъ, Іона могла уже различать цвѣты, рѣки, нивы и другія подробности какой-то очаровательной мѣстности. Какая-то тѣнь скользнула по картинѣ и остановилась, прямо противъ Іоны; мало-по-малу выясняясь, она также приняла опредѣленный образъ, въ которомъ Іона узнала самое себя. Ландшафтъ поблѣднѣлъ и исчезъ совсѣмъ, а на его мѣстѣ появилась великолѣпная комната какого-то дворца съ трономъ по серединѣ, а надъ трономъ, вокругъ котораго были неясныя фигуры стражи и рабовъ,-- чья-то блѣдная рука держала что-то въ родѣ діадемы. Появилась еще новая фигура, съ головы до ногъ въ темномъ, такъ что нельзя было различить ни лица ея ни формъ. Она стала на колѣни передъ тѣнью Іоны, взяла ее за руку, и -- указывая на тронъ, какъ-бы приглашала Іону взойти на него.
У Іоны забилось сердце.
-- Желаешь, чтобы я разоблачилъ эту фигуру?-- шопотомъ спросилъ возлѣ нея Арбакъ.
-- Да,-- глухо отвѣтила гречанка.
Арбакъ поднялъ руку, темная фигура сбросила покрывавшій ее плащъ и Іона громко вскрикнула: это былъ Арбакъ, преклонявшій передъ ней колѣни.
-- Это твоя настоящая судьба!-- прошепталъ опять египтянинъ:-- ты предназначена стать невѣстой Арбака!
Іона вздрогнула, черная занавѣска снова скрыла обманчивое видѣнье и Арбакъ, настоящій, живой Арбакъ былъ у ногъ Іоны.
-- Судьба не лжетъ!-- воскликнулъ онъ.-- Ты должна быть моей царицей, моей невѣстой! Всѣ твои желанья будутъ исполнены, весь міръ будетъ къ твоимъ услугамъ, если ты будешь мнѣ принадлежать.
-- Я -- тебѣ?...-- возразила полу-испуганно, полу-смѣясь Іона.-- Твоя судьба слѣпа или играетъ комедію: я давно уже невѣста Главка.
Арбакъ вскочилъ въ порывѣ неописанной ярости:
-- Чья невѣста, повтори!
-- Ты же вѣдь знаешь это,-- Главка,-- твердо выговорила Іона.
Египтянинъ схватилъ ее за руку своими желѣзными пальцами и закричалъ:
-- Чтобъ я не слышалъ никогда этого ненавистнаго имени! А для того, чтобы ты имѣла время отвыкнуть отъ него, я оставлю тебя на нѣкоторое время здѣсь -- въ заключеніи. Тогда ты поневолѣ повѣришь, что судьба не играетъ комедій, а говоритъ серьезно.
Трепещущая Іона вдругъ поняла свое ужасное положеніе.
-- Какъ ты смѣешь, безумецъ? Что ты задумалъ?-- закричала она, пытаясь освободиться.
-- То, что смѣетъ дѣлать повелитель,-- сказалъ, скрежеща зубами, Арбакъ, и хотѣлъ ее увести.
-- Помогите, помогите!-- кричала Іона что было у нея силъ.
-- Ты напрасно будешь звать на помощь: здѣсь нѣтъ никого, кромѣ подвластныхъ мнѣ слугъ...
-- Прочь!
Въ эту минуту кто-то рванулъ занавѣсь, и египтянинъ почувствовалъ на своемъ плечѣ чью-то сильную руку. Онъ обернулся и увидалъ гнѣвные глаза аѳинянина и блѣдное, худое, но угрожающее лицо Апесида.
-- Ха-ха-ха! какой-же демонъ прислалъ васъ сюда именно въ эту минуту?-- хрипло пробормоталъ Арбакъ, глядя то на одного, то на другого изъ нихъ.
-- Богиня мщенія!-- сказалъ Главкъ и бросился на египтянина.
Апесидъ тѣмъ временемъ поднялъ упавшую въ обморокъ сестру, положилъ ее на диванъ, и держа кинжалъ въ рукѣ, остался около нея. Вслѣдствіе своего тяжелаго душевнаго состоянія за послѣднее время, онъ былъ слишкомъ обезсиленъ, чтобы принять участіе въ борьбѣ съ египтяниномъ, но въ случаѣ, еслибъ этотъ послѣдній одержалъ верхъ, онъ стоялъ на-готовѣ, чтобы поразить его кинжаломъ.
Противники сцѣпились, и -- откинувъ голову назадъ, съ стиснутыми зубами и-сверкавшими гнѣвомъ глазами, они старались схватить другъ друга за горло. Оба обладали необычайной силой, обоихъ воодушевляла одинаковая жажда мести. Они извивались, крутились, набрасывались другъ на друга, произносили проклятія и толкали одинъ другого черезъ всю комнату; на минуту они разошлись, чтобы перевести духъ. Арбакъ прислонился къ стѣнѣ, а Главкъ стоялъ въ нѣсколькихъ шагахъ отъ него.
-- Достойная богиня,-- сказалъ Арбакъ, охвативъ колонну и поднявъ глаза къ статуѣ Изиды, стоявшей на ней: -- защити твоего избраннаго, пусть этотъ преступникъ узнаетъ твой гнѣвъ,-- онъ осквернилъ твой храмъ, нападая здѣсь на твоего служителя!
Пока онъ говорилъ, черты богини, казалось, начали оживать; сквозь черный мраморъ проступилъ какой-то розовый свѣтъ и заиграли жизненныя краски; вокругъ головы появились синіе огоньки, глаза, полные мрачнаго огня, повернулись; уничтожающимъ гнѣвомъ горѣлъ ихъ взглядъ, остановившійся на молодомъ грекѣ, который въ суевѣрномъ ужасѣ передъ этимъ превращеніемъ не двигался съ мѣста. Арбакъ воспользовался его смущеніемъ и бросился на Главка, завопивъ громовымъ голосомъ:
-- Умри-же, несчастный! Великая мать-земля требуетъ живой жертвы.
Застигнутый врасплохъ, грекъ сдѣлалъ невѣрное движеніе, поскользнулся на зеркально-гладкомъ полу и упалъ. Въ ту же минуту Арбакъ наступилъ ему на грудь, и когда Апесидъ подскочилъ къ нему съ кинжаломъ, онъ схватилъ его руку, отнялъ оружіе и сильнымъ ударомъ кулака отбросилъ жреца на полъ. Торжествуя побѣду, онъ махалъ кинжаломъ надъ головой Главка, который лежалъ, какъ побѣжденный гладіаторъ, ожидая смерти. И вдругъ, въ эту ужасную минуту подъ ними дрогнула земля, Арбакъ пошатнулся, все закачалось... духъ болѣе могущественный, чѣмъ тотъ, котсраго призывалъ египтянинъ, начиналъ свое дѣло. Ужасный демонъ землетрясенія зашевелился, какъ будто насмѣхаясь надъ безсиліемъ человѣческой хитрости и человѣческой злобы. Подобно титану, просыпающемуся отъ долгаго сна, потягивался грозный демонъ на своемъ ложѣ и подъ тяжестью его членовъ стонала внутри и содрогалась земля. И человѣкъ, который мнилъ себя чуть не полубогомъ, въ тотъ моментъ, когда онъ только что думалъ насытить свою месть, обращенъ въ прахъ, изъ котораго онъ созданъ! Глубоко подъ землей прокатился грохочущій гулъ отдаленныхъ ударовъ; занавѣска заколебалась, какъ-бы подъ дыханіемъ бури, жертвенникъ пошатнулся, треножникъ задрожалъ и закачалась высокая колонна; темная голова богини дрогнула, зашаталась и рухнула съ пьедестала; и какъ разъ въ ту минуту, когда египтянинъ наклонился надъ своей жертвой, мраморная масса свалилась на него и заставила его моментально вытянуться на полу безъ звука, безъ признаковъ жизни. Какъ будто та самая богиня, которую онъ за минуту передъ этимъ искусственно оживлялъ и призывалъ къ отомщенію за себя, сразила его.
-- Земля пощадила своихъ дѣтей,-- сказалъ Главкъ, стараясь подняться.-- Возблагодаримъ боговъ!
Онъ помогъ Апесиду встать, и взглянувъ на египтянина, кровь котораго текла по богатымъ одеждамъ на мраморный полъ, рѣшилъ, что смерть уже наложила на него свою печать. Снова задрожала земля и они должны были держаться другъ за друга, чтобъ не упасть; по какъ внезапно наступило землетрясеніе, такъ же быстро оно и окончилось. Не мѣшкая болѣе, Главкъ взялъ Іону на руки и они втроемъ покинули это злополучное мѣсто. Въ саду встрѣчали они бѣгущихъ рабовъ, которые не обратили на нихъ вниманія; они были такъ напуганы, что только кричали: "землетрясеніе, землетрясеніе!" Такимъ образомъ они достигли конца аллеи, гдѣ сидѣла у воротъ, въ ожиданіи ихъ, объятая ужасомъ Нидія, на-половину освѣщенная луной, на-половину скрытая въ тѣни окружающихъ кипарисовъ.