ВЛАДѢЛЕЦЪ ОГНЕННАГО ПОЯСА.
Арбакъ дожидался окончанія грозы, чтобы отправиться подъ покровомъ ночи къ волшебницѣ Везувія. Носильщиками онъ выбралъ самыхъ довѣренныхъ рабовъ и, благодаря ихъ силѣ, быстро достигъ незамѣченной Главкомъ тропинки, которая вела прямо къ жилищу колдуньи. Здѣсь Арбакъ приказалъ рабамъ остановиться и спрятаться въ прилегающахъ къ дорогѣ кустахъ, еще мокрыхъ отъ дождя. При помощи палки, такъ какъ ноги его были еще слабы послѣ такой сильной потери крови, онъ взобрался наверхъ и остановился на минуту передъ отверстіемъ пещеры, чтобы перевести духъ; потомъ, со свойственной ему горделивой осанкой, переступилъ этотъ нечестивый порогъ. Лисица вскочила при приближеніи посторонняго и завыла, возвѣщая своей хозяйкѣ о новомъ посѣтителѣ. Колдунья уже попрежнему сидѣла въ мертвомъ оцѣпенѣніи на своемъ мѣстѣ. У ногъ ея лежала раненая змѣя на связкѣ сухихъ травъ, отчасти прикрытая ими; но проницательные глаза египтянина замѣтили все-таки ея блестѣвшую на огнѣ чешую, когда она отъ боли и злобы то вытягивалась, то снова свертывалась передъ очагомъ.
-- Молчать, рабъ!-- приказала волшебница ворчавшей лисицѣ, которая,-- какъ и прежде, тотчасъ же молча улеглась у ея ногъ, не переставая наблюдать за гостемъ.
-- Встань, служительница мрака и ада!-- заговорилъ Арбакъ тономъ властелина.--Къ тебѣ пришелъ, тотъ, кто выше тебя въ твоемъ искусствѣ. Встань и привѣтствуй его.
При этихъ словахъ старуха повернула голову и обратила взоры на высокую фигуру и темное лицо египтянина. Долго присматривалась она къ человѣку въ восточномъ одѣяніи, съ видомъ повелителя стоявшаго передъ ней со сложенными на груди руками.
-- Кто ты,-- спросила она, наконецъ,-- называющій себя выше въ искусствѣ, чѣмъ здѣшняя Сибилла, дочь погибшаго этрусскаго племени?
-- Я тотъ, у котораго всѣ занимающіеся магіей, съ сѣвера до юга, съ запада до востока, отъ береговъ Ганга и Нила до равнинъ Ѳессаліи и устьевъ Тибра, смиренно и униженно учились этому искусству.
-- Въ этихъ мѣстахъ есть только одинъ такой человѣкъ,-- возразила колдунья.-- Простые смертные, не знающіе его высокихъ свойствъ и тайной славы, зовутъ его Арбакомъ-египтяниномъ; мы же,-- посвященные, называемъ его Настоящимъ его именемъ -- Гермесъ огненнаго пояса.
-- Взгляни сюда,-- сказалъ Арбакъ: -- я тотъ, кого ты назвала.
При этомъ онъ распахнулъ свой плащъ и показалъ облегавшій бедра поясъ, горѣвшій какъ огонь и застегнутый какой-то бляхой съ мистическими знаками.
Волшебница тотчасъ вскочила съ мѣста и бросилась къ его ногамъ.
-- Итакъ, я вижу владѣтеля огненнаго пояса: великій учитель, прими мой привѣтъ!
-- Встань, мнѣ нужны твои услуги,-- сказалъ египтянинъ. И онъ сѣлъ на тотъ самый обрубокъ, гдѣ незадолго передъ тѣмъ сидѣла Іона, и кивнулъ головой колдуньѣ, чтобы она заняла свое мѣсто. Когда она, склонившись и сложивъ руки, исполнила это, Арбакъ заговорилъ:
-- Если ты хвалишься своимъ этрусскимъ происхожденіемъ, то народъ твой ведетъ свое происхожденіе отъ египтянъ и твои предки клялись моимъ въ повиновеніи. Твое происхожденіе, какъ и твое занятіе, дѣлаютъ тебя подвластной Арбаку. Слушай-же и постарайся услужить мнѣ!
Волшебница наклонила голову и Арбакъ продолжалъ:
-- Насколько мнѣ извѣстно, ты достаточно искусна въ приготовленіи смертельныхъ напитковъ, которые останавливаютъ жизнь, вытѣсняя нестерпимымъ жаромъ душу изъ тѣла, и прекращаютъ движеніе молодой крови въ жилахъ, замораживая ее такъ, что не растопитъ никакое солнце. Преувеличиваю я твое искусство или нѣтъ? Говори правду!
-- Могучій Гермесъ, дѣйствительно я умѣю дѣлать все это. Взгляни на мои мертвенныя черты: всѣ жизненныя краски сошли съ моего лица только благодаря тому, что я постоянно сижу надъ этими ядовитыми травами, которыя день и ночь кипятъ тутъ у меня въ котлѣ.
При этомъ заявленіи колдуньи, Арбакъ невольно отодвинулся отъ такого всесокрушающаго сосѣдства.
-- Хорошо,-- сказалъ онъ:-- ты послѣдовала правилу всякой глубокой науки, предписывающему пренебрегать тѣломъ для умудренія духа. Ну, слушай-же! Мое настоятельное и самое горячее желаніе -- отомстить! Отомстить заносчивому гордецу, который, расхаживая въ шитыхъ золотомъ пурпурныхъ одеждахъ и выставляя на показъ свою молодость и красоту, становится всюду поперекъ моимъ планамъ и разрушаетъ ихъ! Этого мальчишку, этого Главка, я долженъ убрать съ дороги; онъ долженъ умереть, и чѣмъ скорѣе -- тѣмъ лучше!
Когда колдунья услыхала имя Главка, въ ея мутныхъ глазахъ загорѣлось пламя ненависти, сухіе пальцы скорчились, какъ когти, и она спросила пронзительнымъ голосомъ:
-- Главкъ, говоришь ты, повелитель?
-- Тебѣ нѣтъ дѣла до имени,-- сухо возразилъ Арбакъ.-- Ты приготовишь питье, которое на этотъ разъ я не хочу по особымъ на то причинамъ готовить самъ, и черезъ три дня эта ненавистная жизнь должна прекратиться.
Немного подумавъ, старуха возразила:-- Прости твою рабу, что она осмѣливается подать совѣтъ. Подобная месть, при строгости настоящихъ законовъ, легко можетъ обрушиться на наши собственныя головы. Поэтому, не лучше-ли будетъ, если вмѣсто смертельнаго яда я приготовлю такой, который, разрушая мозгъ, обращаетъ умъ въ безуміе, юношу въ старика, впавшаго въ дѣтство? Развѣ твоя цѣль не была бы достигнута такимъ способомъ?
-- Ха-ха!.. Твой совѣтъ не дуренъ! Такая доля гораздо ужаснѣе смерти! На двадцать лѣтъ продлю я твою жизнь и вмѣсто нищенскаго вознагражденія, которое ты получаешь за свои предсказанія съ тупого деревенскаго люда, прими вотъ тутъ кое-что болѣе цѣнное!
Съ этими словами онъ кинулъ старухѣ тяжелый мѣшокъ и, пока она съ радостью взвѣшивала въ рукахъ полученное золото, онъ прибавилъ:-- На сегодня довольно. Прощай! Пусть сонъ не смежаетъ твоихъ глазъ, пока напитокъ не сварится. Слѣдующей ночью я приду опять, чтобъ получить его.
И не дожидаясь отвѣта, онъ вышелъ быстрыми шагами изъ сырой пещеры на свѣжій воздухъ и спѣшно, сколько позволяли силы, сталъ спускаться съ горы.
Колдунья смотрѣла нѣкоторое время съ порога своей пещеры вслѣдъ ему, потомъ тихо вернулась назадъ, взяла лампу и пошла въ самый отдаленный уголъ пещеры. Тутъ было совершенно темное отверстіе, видимое только вблизи; она вошла въ него и, пройдя немного, остановилась передъ небольшой нишей въ стѣнѣ, приподняла камень и положила мѣшокъ съ золотомъ въ углубленіе, содержавшее множество монетъ различной цѣнности. Съ наслажденіемъ полюбовавшись, какъ блестѣли при свѣтѣ лампы ея сокровища, колдунья закрыла снова отверстіе и, сдѣлавъ еще нѣсколько шаговъ внизъ по своей тропинкѣ, остановилась передъ какой-то трещиной въ землѣ, довольно большой и неправильной формы. Тутъ она наклонилась и стала прислушиваться къ странному шуму и далекимъ раскатамъ, доносившимся до ея слуха изъ глубины. Время-отъ-времени, будто толчками, со звукомъ, похожимъ на свистъ стали при треніи о точильный камень, вылетали струйки чернаго дыма, и -- кружась -- расходились по пещерѣ.
-- Подземные духи работаютъ усерднѣе обыкновеннаго,-- пробормотала старуха и въ раздумьи покачала сѣдой головой. Наклонившись ближе, чтобы заглянуть внутрь земли, она замѣтила далеко внизу, въ расщелинѣ, длинную полоску темно-краснаго свѣта съ дрожащими лучами.-- Странно,-- сказала она содрогаясь: -- вотъ уже два дня, какъ показывается этотъ безпокойный огонекъ... Что онъ можетъ означать?
Лисица, которая послѣдовала за своей хозяйкой, вдругъ испуганно завыла и,-- поджавъ хвостъ, побѣжала отъ сѣрнаго дыма, назадъ въ пещеру. Колдунья, пыхтя и отдуваясь, бормоча разныя заклинанія, тяжело поплелась вслѣдъ за ней. Она раздула маленькими мѣхами огонь подъ котломъ, помѣшала дымящееся варево и проговорила съ дикимъ злорадствомъ, скрежеща зубами: -- Гори, огонь! Варись, трава! Сохни, жаба! Я его прокляла и онъ долженъ быть проклятъ!..