ВЪ ПОСЛѢДНЮЮ МИНУТУ.
Бѣдная Нидія жестоко ошибалась, когда надѣялась незамѣтно ускользнуть изъ сада Арбака и пробраться около полуночи въ городъ.
Арбакъ, хотя и отдѣлался пока отъ опаснаго Калена, но не переставалъ все-таки мучиться опасеніями, и передъ сномъ приказалъ особенно тщательно осмотрѣть весь домъ и охранять всю ночь всѣ входы и выходы въ своемъ жилищѣ. Такимъ образомъ, несчастная слѣпая, напрасно проискавъ всю ночь свободнаго выхода, усталая и огорченная неудачей, на разсвѣтѣ была найдена Созіемъ и водворена имъ въ прежнюю комнату, подъ его надзоръ. Измученная, она бросилась на полъ и залилась слезами, пока, наконецъ, благодѣтельный сонъ не смежилъ ей глазъ.
Проснувшись, она нашла корзину съ ѣдой и питьемъ, принесенную ей добродушнымъ сторожемъ; она немного подкрѣпилась для предстоявшаго дѣла,-- она сама еще не знала какого,-- но увѣренность, что ей еще удастся спасти при помощи боговъ Главка, не покидала ея. Мучительно-долго тянулся день; вечеромъ Созій сообщилъ ей своимъ грубоватымъ, полу-шутливымъ тономъ, что грекъ осужденъ и завтра будетъ отданъ на растерзаніе звѣрямъ. Что пережила бѣдняжка въ наступившую ночь, мы не беремся описывать.
Настало утро. Она слышала приготовленія и суету въ дѣлѣ по случаю сборовъ въ амфитеатръ; слышала музыку, подъ звуки которой египтянинъ отправился со своей свитой. Нидія плакала, молилась, приходила въ отчаяніе. Давно уже было пора начать дѣйствовать, если что-нибудь еще могло случиться для спасенія Главка!
Вдругъ она вспомнила про Саллюстія: онъ самый близкій другъ Главка и навѣрное не пошелъ на бой гладіаторовъ; отъ него еще можно ждать помощи. Надо добиться, чтобы Созій провелъ ее къ нему въ домъ. "У меня есть украшенія -- подарокъ Главка, они могутъ теперь пригодится", рѣшила Нидія и начала стучать и звать, пока рабъ пришелъ, наконецъ, съ обычной своей воркотней. Если-бы ему не надо было караулить ее, онъ тоже пошелъ-бы поглядѣть на игры, воспользовавшись случаемъ повеселиться -- вѣдь не скоро опять дождешься этого въ Помпеѣ, а теперь вотъ сиди тутъ изъ-за нея! Не обращая вниманія на его недовольство, Индія прямо спросила его:
-- Сколько тебѣ еще не хватаетъ, чтобъ купить себѣ свободу?
-- Сколько? Ну, приблизительно тысячи двѣ сестерцій,-- отвѣтилъ рабъ, который при этомъ вопросѣ забылъ свою досаду.
-- Хвала богамъ, не болѣе того! Взгляни на эти браслеты и эту цѣпь, они навѣрно стоятъ вдвое, я дамъ ихъ тебѣ, если...
-- Не искушай меня, маленькая колдунья, я не могу тебя выпустить; Арбакъ -- грозный, страшный господинъ; онъ броситъ меня въ море на обѣдъ акуламъ, а тогда всѣ богатства міра уже не вернутъ меня къ жизни. Лучше ужь живая собака, чѣмъ мертвый левъ!
-- Да ты и не выпускай меня, ты только проведи меня къ Саллюстію, гдѣ я должна исполнить одно порученіе, которое никто не можетъ передать, кромѣ меня.
-- Ну, это еще, можетъ-быть, исполнимо,-- сказалъ рабъ, не спуская глазъ съ сокровищъ, которыя она ему предлагала.
-- Но только это надо сдѣлать скоро -- сейчасъ-же надо идти,-- настаивала слѣпая.
-- Да ужь, конечно, пока господинъ еще въ амфитеатрѣ. Давай твои украшенія и -- пойдемъ! Дома нѣтъ никого, кто-бы могъ мнѣ помѣшать. Однако, постой: ты вѣдь рабыня, ты не имѣешь права на эти украшенія. Все это принадлежитъ, вѣрно, твоей госпожѣ?
-- Это подарокъ Главка! развѣ онъ можетъ потребовать когда-нибудь его у меня обратно!
-- Ну, въ такомъ случаѣ, идемъ! Эта клѣтка не убѣжитъ безъ насъ...
Городъ весь какъ-будто вымеръ, всѣ улицы были пусты и ихъ никто не встрѣтилъ. Нидія шла такъ быстро, что рабъ на силу поспѣвалъ за ней, и они скоро достигли дома Саллюстія. Какъ забилось отъ радости сердце бѣдной ѳессалійки, когда привратникъ впустилъ ее и сказалъ, что господинъ его дома и можетъ ее принять!
Разсказъ слѣпой дѣвушки носилъ такой правдивый характеръ, да и Саллюстій слишкомъ хорошо зналъ Арбака, чтобъ усомниться хоть на минуту въ истинѣ разсказа.
-- Великіе боги!-- воскликнулъ онъ:-- и уже сегодня, быть-можетъ, сейчасъ, Главкъ долженъ умереть! Что дѣлать?... Я сейчасъ иду къ претору!
-- Нѣтъ, если я смѣю совѣтовать,-- замѣтилъ находившійся тутъ-же его довѣренный изъ вольноотпущенныхъ, мнѣніе котораго Саллюстій всегда выслушивалъ:-- преторъ, какъ и эдилъ, очень дорожатъ расположеніемъ къ нимъ народа, а народъ не захочетъ отсрочки и не согласится уйти ни съ чѣмъ, когда ждетъ такого зрѣлища. Къ тому-же такой шагъ слишкомъ бросилсябы въ глаза Арбаку и хитрый египтянинъ не замедлилъ-бы принять свои мѣры. Ясно, что ему очень нужно, чтобъ и Каленъ и Нидія были припрятаны подальше. Нѣтъ, рабы твои къ счастью всѣ дома...
-- Я понимаю!-- воскликнулъ Саллюстій:-- правъ, скорѣй только выдай оружіе рабамъ; всѣ улицы пусты, мы сами поспѣшимъ къ дому Арбака и освободимъ жреца. Живѣй -- мой плащъ, доску и грифель; я все-же попрошу претора отсрочить немного казнь Главка: черезъ часъ мы будемъ въ состояніи доказать его невинность. Мы что-нибудь да сдѣлаемъ; бѣги скорѣй съ письмомъ къ претору, какъ только можешь скорѣе, и постарайся, чтобъ оно непремѣнно попало ему въ руки... А теперь -- впередъ! О, боги, какая бездна злобы скрывается иногда въ человѣкѣ!
Что письмо Саллюстія было передано претору и что послѣдній, прочитавъ его, удивился, но не придалъ значенія его содержанію,-- уже извѣстно читателю.