Сверх того, риторики, подобные Кригеровой, Мундтовой, Ринне, Гоффмановой, недостаточны потому, что ограничиваются одной теорией, без постоянного применения к практике. В этом отношении стилистики, напр. латинская Ганда {Hand. Lehrbuch des lateinischen Styls, 2-е издание, 1839.}, имеют большее преимущество, непрестанно служа руководством письменному упражнению учеников. Немецкая стилистика Герлинга {"Theoretisch-praktisches Lehrbuch der Stylistik", 2 части, 1837.}, за исключением синтаксических правил, малым отличается от старинных риторик, однако, как сборник риторических мнений, может с пользою быть под рукою учителя. Риторика же как руководство к практике до сих пор составляет педагогическую задачу. Нельзя вполне согласиться с планом риторики Герлинга, ибо применительная часть оной отделена от теоретической; надобно, чтобы она органически входила в нее. Теория словесности в гимназии только тогда возможна и необходима, когда служит непрестанным руководством практике.
Потому-то и почитаю методу Гике {"Der deutsche Unterricht auf deutschen Gymnasien", 1842.} самою лучшею, ибо она исходит от практики и тотчас ведет к ней же. Чтение писателя, по Гикке, есть исходная точка учению словесности; теория и история не только примыкают к нему, но и извлекаются, как из своего источника, ибо наука словесности предполагает знание писателей. Следов., самой природой указывается путь преподаванию; как у всех народов теория словесности составлялась вследствие изучения образцов, так и каждый ученик должен вступить в теорию через самостоятельное чтение. Всякая теоретическая мысль, высказанная преждевременно, связывает ученика и лишает его свободного сознания, получая вид предрассудка. Определение поэзии, драмы, лирики, которое учитель дает ученику прежде, нежели прочтем с ним какую-нибудь драму или оду, сковывает его фантазию и мутит чувство изящного. Следов., теоретическое учение должно быть результатом чтения. Тот же самый классический писатель служит и материалом для письменных упражнений учеников: по мере чтения готовится запас для теории и дается вещество для собственных сочинений. В продолжение долгого времени ученики набирают отрывочные сведения, не имеющие между собой систематической связи. Дело учителя давать этим сведениям верное определение и показывать их отношение к другим соответственным; поле науки таким образом мало-помалу наполняется; сведения нарастают и смыкаются одно с другим, подводя под общую мысль, и наконец знания ученика умножаются до того, что могут быть приведены в систему науки. Из риторики ученики должны извлечь не только знания, но и уменье. Теория должна быть оправданием практики, уразуменьем уменья. А так как в поэзии ученики должны более ограничиться разумением, потому красноречие в гимназии должно брать верх над пиитикою; сверх того, так как внешнее выражение, слог по преимуществу требует упражнения практического, потому в риторике преимущественно следует обращать внимание учащихся на стилистику. Мы не может заставить гимназиста писать философские сочинения, историю, проповедь, но должны упражнять его в слоге историческом, ораторском и т. д. Следов., главнейшею частью риторики в гимназии должна быть та, которая всего ближе применяется к письменным упражнениям учеников. Только таким образом мы ограничим и определим, что и сколько должно проходить гимназистам из теории и истории словесности, и решительно отделим преподавание гимназическое от университетского. Теория словесности, с одной стороны, совпадает, таким образом, с руководством к практическим занятиям, а с другой стороны, удерживает характер филологический и лингвистический, примыкаясь к грамматике.