СИНГАПУРЪ.
Переходъ изъ Пуло-Пенанга въ Сингапуръ, между которыми разстояніе около 450 морскихъ миль {Морская или итальянская миля имѣетъ 1 3/4 версты.}, длился 15 дней. Безпрестанныя безвѣтрія, легкіе противные вѣтерки, сильныя противныя теченія и болѣзни (лихорадка, начавшаяся еще на Никобарскихъ-Островахъ, которые мы оставили 10-го мая 1841 г.) дѣлили его крайне-тягостнымъ. Наконецъ, въ полдень 2-го іюня, мы положили якорь на сингапурскомъ рейдѣ.
Около 40 купеческихъ судовъ, большей частію трех-мачтовыхъ подъ флагами разныхъ націй; до 10 китайскихъ, сіамскихъ и кохинхинскихъ джонокъ самой допотопной конструкціи, и множество легкихъ малайскихъ и бунгинскихъ проа, стояли вмѣстѣ съ нами. Малакскіе и китайскіе сумпаны, индійскія праги и европейскія шлюпки рыскали по рейду во всѣхъ направленіяхъ; водоналивные боты снабжали нуждающихся; телеграфъ возвѣщалъ городу о прибывающихъ отъ востока и запада судахъ,-- словомъ, всѣ показывало обширную торговую дѣятельность. Еще далеко отъ якорнаго мѣста къ намъ выѣхало нѣсколько лодокъ съ довольно-нарядными Гиндустанцами и нѣсколькими Англичанами, предлагавшими свои разнородныя услуги; но по приходѣ на рейдъ рѣшительно не было отбоя отъ Китайцевъ и Индійцевъ, наперерывъ старавшихся попасть къ намъ въ дубаши. Избравъ изъ нихъ двухъ: китайскаго купца Вамноа, о которомъ намъ наговорили еще на Мысѣ-Доброй-Надежды и въ Пуло-Пенангѣ, и Индійца Баракана, я насилу могъ спровадить остальныхъ.
Первымъ попеченіемъ нашимъ было отъискать квартиру для больныхъ и перевезти ихъ на берегъ. Тамъ, въ просторныхъ комнатахъ, со свѣжею пищей, морскимъ воздухомъ и при неутомимыхъ попеченіяхъ поселившагося подлѣ нихъ доктора, они мало-по-малу стали получать облегченіе.
Сингапурскій рейдъ не подверженъ никакимъ ураганамъ или крѣпкимъ вѣтромъ; по-временамъ только находятъ шквалы съ дождемъ, но они непродолжительны и неопасны; бываютъ также смерчи, которыхъ и намъ часто случалось видѣть на рейдѣ; но, сколько я слышалъ, они не оставляютъ послѣ себя слѣдовъ разрушенія. Низменныя части острова покрываются водою во время приливовъ и обнажаются при отливахъ: почему тамъ множество болотистыхъ мѣстъ. Однако докторъ Беннетъ замѣчаетъ, что, по его наблюденіямъ, болота, происходящія отъ перемѣнъ возвышенія уровня соленой воды, не производятъ злокачественныхъ испареній, выдыхаемыхъ въ жаркихъ тропическихъ климатахъ болотами пресноводными, при изобиліи болотныхъ растеній. Посему, не смотря на свою близость къ экватору (широта Сингапура только 1о,17' сѣверная), климатъ его здоровъ, сравнительно съ другими мѣстами Индіи; еслибъ поселившіеся тамъ и пріѣзжающіе туда Европейцы вели образъ жизни, соотвѣтственные климату и обстоятельствамъ мѣстности, то нѣтъ сомнѣнія, что они избѣжали бы многихъ болѣзней, которымъ ихъ подвергаютъ излишества всякаго рода.
Воспользовавшись первымъ удобнымъ случаемъ, я съѣхалъ на берегъ. Пристань на западномъ берегу узкаго залива соленой воды, который обыкновенно называютъ Сингапурскою Рѣкою. На томъ же берегу находится азіатскій, или правильнѣе, китайскій городъ, а на противоположномъ живутъ въ богатыхъ и роскошныхъ домахъ европейскіе резиденты, большею частію англійскіе купцы, и консулы разныхъ націй: тутъ же, на довольно-возвышенномъ холмѣ, домъ иди бенгало (bungalon) губернатора и гелеографъ. Наружность азіатскаго города далеко не тамъ привлекательна, какъ въ Пуло-Пенангѣ, не смотря на то, что улицы, домы и лавки здѣсь въ гораздо-большихъ размѣрахъ, нежели тамъ. Кто, полагаясь на рисунокъ, приложенный къ всеобщему путешествію Дюмон-д'Юррвиля, понадѣется увидѣть здѣсь огромныя строенія и великолѣпную набережную, къ которой подходятъ вплоть трех-мачтовыя купеческія суда, тотъ сильно ошибется. Строенія набережной западнаго берега суть темные и довольно грязные двух-этажные домы, которыхъ верхніе этажи заняты конторами, магазинами и жильями, а внизу ряды лавокъ европейскихъ и индійскихъ продавцовъ, торгующихъ почти-исключительно англійскими товарами. У пристани же, въ малую воду мелѣютъ даже легкія малайскія проа, слѣдственно, большимъ судамъ туда рѣшительно невозможно подходить.
Въ Сингапурской-Рѣкѣ достоинъ вниманія водяной городъ, могущій дать нѣкоторое понятіе о находящемся въ кантонской рѣкѣ. Множество семействъ Китайцевъ и Малайцевъ живетъ постоянно на лодкахъ, и ребятишки, безпрестанно купающіеся въ знойные дни, совершенно превращаются въ земноводныхъ, такъ, что названіе орангъ-лауть или водяныхъ-людей, какъ ихъ называютъ Малайцы, нисколько не преувеличено. Ширина рѣки въ этомъ мѣстѣ около 300 футъ: она судоходна для лодокъ на нѣсколько миль вверхъ.
Единственная, довольно-красивая площадь въ Китайскомъ-Кварталѣ или кампонгѣ -- Commercial Square, окруженный каменными домами, принадлежащими англійскимъ, китайскимъ и парсійскимъ купцамъ. Въ серединѣ ея разведенъ маленькій садикъ. Остальная часть китайскаго кампонга состоитъ изъ строеній, частію каменныхъ, но больше деревянныхъ, довольно неопрятной наружности. Тамъ, какъ и въ Пуло-Пенангѣ, китайское трудолюбіе рѣзко отличается отъ лѣни другихъ азіатскихъ народовъ: вездѣ мастерскія, гдѣ съ утра до вечера идетъ работа; вездѣ лавки. По-временамъ раздаются частые удары въ гонгъ, возвѣщающіе продажу съ публичнаго торга, и множество народа толпится около мѣста продажи, и жажда прибыли отражается одинаково въ узкихъ, блестящихъ глазахъ Китайца, въ спокойной физіономіи величаваго Гиндустанца и въ мѣдяномъ взорѣ хладнокровнаго Джон-Булля. Выстроенные около взморья китайскій рынокъ и рыбный рядъ представляютъ любопытное зрѣлище: подъ обширнымъ, круглымъ навѣсомъ, около 900 футъ въ діаметрѣ, на столахъ, расположенныхъ параллельными кругами, разложены съѣстные припасы всѣхъ возможныхъ родовъ: зелень, овощи, фрукты, мясо, и въ особенности куски свинины, жирнѣйшей, какую себѣ только можно представить. Для соблюденія порядка, между рядами столовъ прохаживались пеоны въ своихъ живописныхъ одеждахъ; здѣсь, такъ же какъ и въ Пуло-Пенангѣ, полицію составляютъ большей частю Гиндустанцы и Мавры, которые съ отвращенемъ и презреніемъ смотрятъ на нечистую пищу христіанъ и Китайцевъ. Далѣе, на взморье, подъ другимъ навесомъ, выстроеннымъ надъ длинною деревянною пристанью, продавалась рыба, раки и шримсы, столь изобильныя въ здѣшнихъ мѣстахъ. Тутъ большая часть торговцевъ -- Малайцы. Мирная сцена торговли была прервана ссорою двухъ грязныхъ Китайцевъ съ малайскимъ рыбакомъ, у котораго они что-то стянули. Пеонъ пришелъ на шумъ, и, не говоря ни слова, не обращая вниманія на оправданія, крики и брань сыновъ небесной-имперіи, схватилъ ихъ обоихъ за косы и повлекъ за собою. Интересно было видѣть стройную фигуру Гиндустанца, съ правильнымъ, выразительнымъ лицомъ и въ красивой одеждѣ, намотавшаго на одну руку косы двухъ грязныхъ, полунагихъ Китайцемъ, которые кривлялись и морщилась, бранились, умоляли и оправдывалясь крикливыми бабьими голосами. Брань и насмѣшки Малайцевъ и сердитыя восклицанія Китайцевъ сопровождали эту интересную группу. Натуралистъ прогулялся бы не безъ пользы по здѣшнему рыбному ряду, онъ бы увидалъ многіе экземпляры обитателей водъ и дна морскаго, еще невиданные въ Европѣ, и прогулка его могла бы обогатить науку новыми и полезными свѣдѣніями. Отъ рынка ко взморью расположены улицы, обитаемые наиболѣе Чуліами { Choolias, Чулки. Эимъ общимъ именемъ называютъ здѣсь Гиндустанцетъ всѣхъ кастъ и Мавровъ.}, а на самомъ взморьи находится новый, еще недоконченный китайскій храмъ. Я заходилъ въ него. Всѣ идолы и рѣзныя украшенія, деревянныя и каменныя, привезены изъ Кантона; позолота, живопись и рѣзьба здѣсь роскошнѣе и лучше, нежели въ пуло-пенагскомъ храме, однако тотъ выше и обширнѣе. Къ-сожаленію, китайскій жрецъ, встрѣтившій меня весьма-ласково, не говорилъ почти, ни слова по-англійски, а потому я не могъ отъ него добиться поясненій о именахъ и качествахъ идоловъ и живописныхъ изображеній. Пеонъ, изъ Малайцевъ, взялся быть моимъ путеводителемъ; но и отъ его разсказовъ я не чувствовалъ себя нискольно мудрѣе; онъ переходилъ отъ одного идола къ другому, говоря: "This China devil, this China devil, this China good men" {"Вотъ китайскій чортъ, вотъ это китайскій чортъ, а вотъ китайскій добрый человѣкъ". }. Вообще, китайскія божества безобразны и имѣютъ свирепый, карающій видъ, что, вмѣстѣ со множествомъ драконовъ, нарисованныхъ на стѣнахъ и составляющихъ главное украшеніе фонарей и рѣзныхъ карнизовъ, заставляетъ думать, что Китайцы, народъ вообще чувственный и неспособный къ возвышеннымъ религіознымъ идеямъ, болѣе боятся злобы и мщенія своихъ боговъ, нежели благоговѣютъ передъ ихъ премудростью и благостью.
Малайскія части города такъ же неопрятны, какъ на Пуло-Пенангѣ; большинство Малайцевъ здѣсь, такъ же какъ и тамъ, живетъ въ деревняхъ по взморью, въ некоторомъ разстояніи отъ города. Домы европейскимъ резидентовъ находятся на восточномъ берегу Сингапурской-Рѣки. Часть ихъ выстроена на обширной наносной равнинѣ, или эспланадѣ, на западномъ концѣ которой находится зданіе присутственныхъ мѣстъ -- высокое бѣлое строеніе съ двумя башенками, походащими на перечницы; на другомъ концѣ институтъ Раффльса, а въ центрѣ, окруженная оградою англійская епископская церковь. Эспланада служитъ мѣстомъ вечернихъ прогулокъ здѣшняго beau monde; на ней же, подъ навѣсами, крытыми пальмовыми листьями, стоятъ восемь мѣдныхъ пушекъ 18-ти фунтоваго калибра -- вся артиллерія колоніи. Между оконечностями эспланады и за нею, параллельно взморью, тянутся широкія улицы, обсаженныя деревьями, гдѣ живутъ англійскіе и европейскіе негоціанты и консулы. Каждый домъ окружонъ садикомъ и имѣетъ обширный дворъ; большая часть домовъ украшена колоннадами. Жилые покои окружены, или широкими галлереями, защищенными отъ солнечныхъ лучей венеціанскими jalousies: это въ здѣшнемъ климатѣ гораздо удобнѣе стеколъ, потому-что въ экваторіальныхъ странахъ каждая струйка сквознаго вѣтра, котораго у насъ такъ боятся, есть истинное благодѣяніе; а потому всякій старается устроятъ свой домъ такимъ образомъ, чтобъ самое слабое дыханіе вѣтерка не пропадало даромъ. Полы вездѣ каменные и больше кирпичные: ихъ поливаютъ водою, которая, испаряясь, нѣсколько охлаждаетъ воздухъ. За европейскимъ кампонгомъ находится тюрьма, заключающая въ себѣ около 1,000 преступниковъ, приговоренныхъ къ каторжной работѣ, и присланныхъ сюда изъ Калькутты и другихъ мѣстъ, для устройства дорогъ и публичныхъ зданій. Преступники эти почти исключительно Гиндустанцы; между ними, какъ мнѣ сказывали въ-послѣдствіи, множество Т'хагговъ (Thugs), или членовъ секты убійцъ, для истребленія которой правительство Остиндской-Компаніи принимаетъ самыя дѣятельныя мѣры {О нихъ будетъ говорено съ большею подробностью въ приложеніи къ этой статьѣ.}. Недалеко отъ тюрьмы, католическая и армянская церкви -- небольшія, довольно-красивыя зданія. Католики имѣютъ въ Сингапурѣ епископа, весьма-почтеннаго старика; какъ онъ, такъ и остальное католическое духовенство Французы.
У входа въ Сингапурскую-Рѣку, на западномъ мысу (Commercial Point) былъ нѣкогда обломокъ скалы, испещренный надписью, надъ которою тщетно бились изъискатели древностей; извѣстно было одно, что надпись не китайская, не санскритская, не малайская и не арабская. По словамъ профессора Бельчера, ходившаго вокругъ свѣта на американскомъ фрегатѣ "Колумбія", малайскія преданія сохраняли слѣдующую исторію этой скалы:
Жилъ нѣкогда невольникъ одного малайскаго владѣльца, по имени Баіангъ. Однажды онъ закинулъ неводъ, а самъ отправился въ поле, которое обработывалъ для своего господина. Возвратясь къ неводу, онъ увидѣлъ, что въ него попало-было много рыбы, но что отъ нея остались только чешуйки да косточки. То же самое повторялось нѣсколько дней сряду, такъ-что Бадангъ, выведенный изъ терпѣнія, рѣшился караулить неводъ, чтобъ узнать, кто съѣдаетъ его рыбу. Засѣвъ въ тростникъ, онъ увидѣлъ гауту или привидѣніе, которое съѣдало всю рыбу, лишь только она попадалась въ неводъ. Глаза призрака горѣли ярче огня, волосы были жостки и переплетены какъ корзинка, а борода насѣла ниже пояса; въ рукѣ онъ держалъ серпъ безъ рукоятки. Увидавъ эту ужасную фигуру, Бадангъ пріободрился, бросился на гауту и грозился убить его. Гауту сильно струсилъ и хотѣлъ убѣжать: "Не убивай меня; я сдѣлаю все, что прикажешь!" кричалъ онъ жалобно.-- А-га! подумалъ Бадангъ:-- здѣсь можно будетъ поживиться! Однако обѣщаніе призрака навело на него раздумье. Пожелать богатства -- такъ его отниметъ господинъ или кто-нибудь другой; пожелать быть невидимкой -- можно умереть. "Нѣтъ" разсудилъ онъ: "пожелаю себѣ лучше силы, чтобъ я легко могъ дѣлятъ всякую работу, какую бы мнѣ ни задали: это будетъ всего вѣрнѣе. Дай мнѣ силу, призракъ, такую, чтобъ я могъ выдергивать деревья съ корнемъ." Гауту согласился, съ однимъ однако условіемъ, правда, довольно-непріятнымъ, но которое Бадангъ, послѣ многихъ квелыхъ рожъ, наконецъ принялъ. И получилъ Бадангъ силу богатырскую; и пока онъ одись рукой держалъ призракъ за бороду, онъ могъ другою выдергивать самыя большія деревья безъ всякаго усилія. Тогда онъ выпустилъ бороду и пошелъ къ своему удивленному господину, расчищая руками самый густой лѣсъ. Вѣсть о чудныхъ подвигахъ Баданга достигла Сингапура, и Сри-Ранса-Вихрама, тамошній раджа, вытребовалъ его къ себѣ и сдѣлалъ его своимъ бойцомъ. Бадангъ могъ тогда разбивать скалы головою, выдергивать изъ кораблей мачты и употреблять ихъ вмѣсто веселъ, и дѣлалъ много другихъ чудесъ. Тогда вызвали главнаго богатыря клингской страны, не имѣвшаго себѣ дотолѣ равнаго, и заставили его помѣриться съ Бадангомъ въ Сингапурѣ. Семь кораблей назначались въ награду побѣдителю. Долго бойцы боролись, и Бадангъ имѣлъ надъ своимъ противникомъ только слабую выгоду. Но передъ палатами раджи лежалъ огромный камень, и клингскій богатырь предложилъ поднять его, какъ величайшее и окончательное доказательство силы. "Хорошо" сказавъ Бадангъ: "попробуй сперва ты, а ужь я не выдамъ." Клингскій боецъ долго кряхтѣлъ надъ камнемъ и наконецъ, приподнявъ его нѣсколько, опустилъ въ изнеможеніи на землю, сказавъ Бадангу: "Ну, теперь твоя очередь, пріятель!" Бадангъ поднялъ огромный камень безъ всякаго труда, размахнулся имъ нѣсколько разъ взадъ и впередъ и швырнулъ его въ устье рѣки. Теперь, на мысѣ, гдѣ онъ былъ, строится баттарея, а потому скала съ дивною надписью не избѣжала участи прочихъ -- ихъ взорвали порохомъ. Полагаютъ, что надпись заключала въ себѣ описаніе подвига Баданга.
Поздно вечеромъ возвратился я на транспортъ.
Джонка, стоявшая недалеко отъ насъ, должна была уйдти въ скоромъ времена въ Китай. На ней отправлялось на родину около 200 Китайцевъ, болѣе или менѣе разжившихся въ Сингапурѣ. Каждый день прибывали на нее изъ города новые пассажиры; страшнѣйшій разноголосный шумъ сопровождалъ каждую работу; удары въ гонгъ служили предисловіемъ командѣ капитана, котораго никто не слушалъ. Однажды я полюбопытствовалъ посмотрѣть этотъ чудный экземпляръ допотопнаго мореходства. Джонка длиною около 130 футъ, вмѣстительности около 600 тоннъ. Снаружи она выкрашена грязною красною краской съ широкой бѣлой полосою, на которой намалеваны пушечные порты. Въ серединѣ ея, на лѣвой сторонѣ, печь, складенная изъ кирпичей и подлѣ нея обнаженный до пояса Китаецъ, запустивъ вспотѣвшія руки въ котелъ, мѣшалъ въ немъ рисъ; въ бамбуковыхъ пристройкахъ въ нѣсколько этажей, крытыхъ циновками, ползали грязные ребятишки; трюмъ былъ заваленъ тюками товаровъ, мѣшками риса, пожитками и проч. Въ кормѣ, на нѣкотораго рода ютѣ, сидѣлъ за сундукѣ толстѣйшій Китаецъ съ сѣдыми усами и пожиралъ ананасы; подлѣ него, передъ ящикомъ, испещреннымъ разными надписями и уродливыми воображеніями, теплились восковыя свѣчи, и тутъ же висѣлъ огромный гонгъ, въ который, по его повелѣнію, ударялъ молодой Китаецъ, состоящій при капитанѣ въ качествѣ ординарца. На мое "чинъ чинъ", капитанъ осклабилъ заплывшее жиромъ лицо и показалъ мнѣ мѣсто подлѣ себя (говорить ему было некогда), а ординарецъ его, стоявшій съ распущенною въ знакъ уваженія косою, подалъ мнѣ ананасъ и ножъ. Если справедливо, что всякій человѣкъ имѣетъ въ своей наружности хотя легкое сходство съ какимъ-нибудь животнымъ, то китайскій капитанъ походилъ какъ-нельзя-болѣе на откормленнаго борова. Наглядѣвшись досыта на моего новаго знакомца, я сталъ продолжать свой обзоръ. Нѣсколько заржавѣлыхъ чугунныхъ пушекъ безъ станковъ валялись за палубѣ, около огромнаго люка, занимающаго все пространство между гротъ и фок-мачтами {Люкъ -- отверстіе въ палубѣ для схода внизъ; фок-мачта -- передняя мачта, грот-мачта -- средняя.}. Въ носовой части циновки, на небольшомъ полубакѣ, лежали два огромные деревянные якоря, которыхъ лапы окованы желѣзомъ, а штоки состоятъ изъ двухъ бамбуковыхъ шестовъ, крѣпко принайтовленныхъ къ веретену недалеко отъ пятки. Канаты и весь такелажъ сдѣланы изъ травы и могутъ плавать на водѣ -- пеньки Китайцы не употребляютъ. Вооруженіе джонки состоитъ изъ трехъ однодеревыхъ мачтъ, за которыя поднимаются рейковые, сплетенные изъ циновокъ паруса; чтобъ не брать рифовъ, на парусахъ привязаны бамбуковые рейки, футахъ въ шести одинъ отъ другаго, параллельно рею. Мачты укрѣпляются четырьмя парами вантъ, изъ которыхъ по двѣ взяты ближе къ носу, а остальныя къ кормѣ. Блоковъ и талей на джонкахъ не имѣется; единственное механическое пособіе для подъема тяжестей и облегченія работъ -- суть в о роты или брашпили, сдѣланные изъ толстыхъ бревенъ, въ которыя рычаги втыкаются въ гнѣзда, продолбленныя насквозь. Мачты, между прочимъ, бываютъ часто предметомъ спекуляцій. Джонки приходятъ изъ Китая съ худыми, полугнилыми мачтами, а въ Сингапурѣ, гдѣ лѣсъ дешевъ, берутъ новыя и продаютъ ихъ въ Кантонѣ. Для постановки мачтъ Китайцы не употребляютъ ни крановъ, ни стрѣлъ: они строятъ лѣса въ нѣсколько этажей и поднимаютъ мачты, какъ колонны, канатами, проведенными черезъ каждый этажъ на брашпили. Джонки, плавающія не иначе, какъ съ попутнымъ вѣтромъ, отправляются изъ Китая за нѣсколько времени до окончанія Сѣверо-восточнаго муссона и возвращаются назадъ при юго-западномъ. Чтобъ избавиться отъ труда смотрѣть впередъ, за носу каждой джонки и даже каждаго маленькаго сумпана изображены два огромные глаза, которымъ Китайцы приписываютъ какую-то сверхъ-естественную силу. На Мысѣ-Доброй-Надежды я зналъ одного шведскаго капитана, который разсказывалъ, что въ бытность его въ Кантонѣ въ 1838 году, онъ самъ видѣлъ, какъ большую военную джонку побивали палками и сожгли за то, что ядро англійскаго брика пробило ей глазъ. Если она не съумѣла сберечь свои глаза, то какъ же ей довѣрять участь нѣсколькихъ сотъ защитниковъ небесной имперіи? Удивительно, что, имѣя такъ часто передъ глазами образцы современнаго улучшенія мореплаванія, Китайцы не перенимаютъ отъ иностранцевъ никакихъ улучшеній. Не-уже-ли этотъ странный народъ не видитъ и не можетъ понять, какъ далеко онъ отсталъ отъ Европейцевъ? Не-уже-ли уроки безчисленнаго множества крушеній и бѣдствій нисколько на нихъ не дѣйствуютъ? И какія могутъ быть причины такого несообразнаго съ разсудкомъ упорства? Гордость ли это народа, считающаго себя несравненно-выше всѣхъ чужеземцевъ, или опасеніе гнѣва близорукаго и самовластнаго правительства, которое, не заботясь объ участи народа, не хочетъ отступить ни на шагъ отъ укоренявшихся въ-продолженіе многихъ вѣковъ постановленій, каковы бы они ни были -- вотъ вопросы, которые трудно рѣшить.
Китайцы, переселяющіеся въ Сингапуръ, Пуло-Пенангъ, Манилу и въ Молуккскіе-Острова, не смотря на то, что законы центральнаго-царства осуждаютъ ихъ къ смертной казни, рѣдко остаются навсегда въ странахъ " Фан-Куей", т. е. "чужеземныхъ чертей". Каждый прилагаетъ всѣ усилія, чтобъ накопить маленькій капиталъ -- чего при дорого-цѣнимой въ колоніяхъ работѣ, этимъ трудолюбивымъ пчеламъ легко достигнуть -- а потомъ, повергнувъ значительную часть своего имущества, иногда и половину его, къ ногамъ мѣстнаго мандарина, получаетъ позволеніе жить на родинѣ; отлучка же изъ небесной-имперіи и несчастіе жить между "Фан-куей", приписывается бурѣ или какому-нибудь другому бѣдствію. Женамъ, однако, нѣтъ никакой возможности слѣдовать за границу за своими мужьями, и потому большая часть живущихъ въ колоніяхъ Китайцевъ холостые, а остальные женятся на Малайкахъ; Гиндустанки же и Мусульманки считаютъ смертнымъ грѣхомъ и величайшимъ безчестіемъ оскверниться союзомъ съ нечистыми свиноѣдами. Изъ 25,000 Китайцевъ, живущихъ въ Сингапурѣ, не болѣе 7,000 женатыхъ. На плантаціяхъ китайскому работнику платятъ дороже, нежели Малайцу или Чуліѣ; впрочемъ, у американскаго консула, перваго въ Сингапурѣ сахарнаго плантера, нанимающаго около 250 работниковъ, всѣ они Чуліи, а Китайцевъ онъ держитъ только для домашней прислуги. По его словамъ, Китайцы слишкомъ-упрямы и работаютъ хорошо только подъ строгимъ надзоромъ; а когда имъ работы розданы въ разныхъ мѣстахъ, такъ, что хозяину или его помощнику невозможно за ними наблюдать, на нихъ нельзя полагаться.
Вскорѣ послѣ нашего прихода въ Сингапуръ, прибылъ туда португальскій фрегатъ "Магнанимо" (o Magnanimo). Я былъ на немъ, и капитанъ, препочтенный старичокъ, сказывалъ мнѣ, что онъ шелъ изъ Пуло-Пенанга въ Сингапуръ двадцать два дня -- слѣдственно, еще несчастливѣе насъ -- и что у него множество больныхъ. Фрегатъ этотъ посланъ изъ Лиссабона въ Макао, для отвоза рекрутъ въ макаоскій гарнизонъ; по пути онъ долженъ былъ зайдти въ Мозамбику и Гоа. Въ какомъ жалкомъ положеніе находится теперь португальскій флотъ и колоніи! Когда "Магнанимо"былъ въ Мозамбикѣ, у него взяли около 80 матросъ, чтобъ снарядить корветъ, для поимки одного пирита, ограбившаго безнаказанно множество купеческихъ судовъ; когда онъ пришелъ въ Гоа, у него опять взяли столько же людей, чтобъ снарядить судно для отправленія въ Мозамбику, съ тѣмъ, чтобъ смѣнить мозамбикскаго губернатора, который уже давнымъ-давно это заслужилъ. Однимъ словомъ, еслибъ на фрегатѣ не было 300 рекрутъ, онъ бы не зналъ, какъ добраться до Макао, гдѣ ему необходимо будетъ нанять людей для обратнаго пути въ Европу. Въ такомъ ли положеніи былъ португальскій флотъ во времена Васко де-Гамы, Албукерка, Кабраля и другихъ? Въ такомъ ли положеніи была Гоа, лѣтъ двѣсти и болѣе тому назадъ? Фрегатъ "Магнанимо" былъ прежде транспортнымъ судномъ, возившимъ лѣсъ изъ Бразиліи, "передъ тѣмъ временемъ, какъ Португалія лишилась клочка земли, называемаго Бразиліей", прибавилъ съ горестною улыбкою капитанъ.
Стоя на сингапурскомъ рейдѣ, мы имѣли случай видѣть образцы того, какъ формируются коралловые острова. На нашемъ цѣпномъ канатѣ и на подводной части гребныхъ судовъ образовалась мало-по-малу толстая кора изъ безчисленнаго множества мелкихъ ракушекъ, а между ними, изъ звѣньевъ цѣпи, начинали выростать маленькіе кустики черныхъ коралловъ. Дней черезъ пять послѣ того, какъ съ шлюпокъ соскабливали эти наросты, они насѣдали слова, такъ-что еслибъ не снимать ихъ, толщина коры, къ концу вашей стоянки, была бы вѣрно около двухъ дюймовъ. Къ мѣдной обшивка ракушки не пристаютъ, иначе онѣ бы значительно задерживало ходъ судовъ. Малайцы, дорожащіе ходкостью своихъ проа, проводятъ ихъ въ полную воду на мелкія мѣста, и когда вода сбудетъ во время отлива, такъ-что судно обсохнетъ, они безъ труда отскабливаютъ подводную его часть. Другое замѣчательное явленіе въ здѣшнихъ водахъ -- множество водяныхъ змѣй. Однажды, окачивая бортъ снаружи, матросъ нечаянно зачерпнулъ лутнерсомъ змѣю и выбросилъ ее на палубу: спинка ея была иззелена-черная, а брюшко голубовато-серебристаго цвѣта; длина ея была около аршина. Я сохранилъ этотъ экземпляръ въ спиртѣ. Такая же змѣя ужалила, нашего парусника, когда онъ купался около взморья, гдѣ китайскіе и малайскіе ребятишки плещутся съ утра до вечера. Купаясь, онъ вдругъ почувствовалъ, что его что-то кольнуло въ ногу; онъ тотчасъ же вышелъ на берегъ и началъ разсматривать то мѣсто, въ которомъ чувствовалъ боль. Какой-то Индіецъ, цроходя мимо, замѣтилъ это и, сдѣлавъ ему знакъ, привелъ въ свой домъ. Тамъ онъ велѣлъ ему лечь, а самъ, взявъ кокосовую скорлупу, накалилъ ее до-красна и около четвери часа выжогалъ укушенное мѣсто; потомъ онъ натолокъ сѣры, смѣшалъ ее съ водою и натеръ ранку. Черезъ двадцать минутъ, парусникъ нашъ пошелъ на шлюпку и пріѣхалъ на транспортъ какъ ни въ чемъ не бывалъ.
Въ одну изъ первыхъ поѣздокъ на берегъ, я познакомился съ американскимъ консуломъ г. Балестье, весьма-образованнымъ и почтеннымъ человѣкомъ. Однажды, по его приглашенію, я поѣхалъ къ нему обѣдать, вмѣстѣ съ однимъ изъ моихъ товарищей Г., на его сахарную плантацію. Дорога пролегала черезъ Кампонгъ-Гламъ, состоящій изъ малайскаго базара и небольшаго буггискаго селенія. Послѣднее ничѣмъ не отличается отъ малайскихъ деревень: домики на сваяхъ, въ болотной водѣ, стѣны и крыши обиты циновками, а физіономіи жителей такъ же пасмурны и непривѣтливы, какъ малайскія. Въ-сторонѣ отъ дороги, между кустарниками, находится небольшая обсерваторія для метеорологическихъ и магнитныхъ наблюденій. За Кампонгъ-Гламомъ, длинная аллея, протягивающаяся между полями риса и обсаженная высокими бамбуковыми кустами, ведетъ къ дому, или бонгало {Бонгало -- bungaon; такъ здѣсь вообще называютъ загородные домы, которые строятъ больше на возвышенныхъ мѣстахъ, для того, чтобъ пользовался прохладой всякаго вѣтерка.} г-на Балестье, построенному и серединѣ его превосходной сахарной плантаціи! Домъ деревянный, окруженный со всѣхъ сторонъ верандами. Комнаты украшены нѣсколькіяи оригинальными картинами Рембрандта, Фан-Дейка, Вувермана и портретовъ Вашингтона. Отборная библіотека французскихъ, англійскихъ и латкаскихъ классиковъ, съ коллекціей атласовъ, плановъ, эстамповъ и рисунковъ, заняли наше вниманіе въ ожиданіи появленія хозяйки. Черезъ полчаса она вышла и повела васъ въ свой кабинетъ, украшенный превосходнымъ собраніемъ раковинъ Индіи и Индо-Китайскаго Архипелага,-- собраніемъ, замѣчательнымъ даже въ глазахъ ученыхъ натуралистовъ. Кромѣ раковинъ, разложенныхъ въ шкафахъ въ величайшемъ порядкѣ по породамъ, она показывала множество диковинокъ японскаго и китайскаго произведенія. Однимъ словомъ, собраніе рѣдкостей г-жи Балестье было бы важнымъ пріобрѣтеніемъ для любой кунсткамеры. Передъ обѣдомъ, г. Балестье повелъ васъ по своей плантаціи. Онъ изъ числа первыхъ поселенцевъ въ Сингапурѣ и въ предпріимчивости не уступаетъ нисколько своимъ землякамъ-Янькамъ. Изъ 2,000 акровъ привадлежащей ему земли обработано около 200, но зато превосходно. Дорожки между полями, засѣянными сахарнымъ тростникомъ, обсажены по обѣимъ сторонамъ ананасами, и плантаціи расширяются съ каждымъ годомъ болѣе и болѣе. Климатъ Сингапура способствуетъ какъ-нельзя-болѣе успѣхамъ земледѣльческой промышленнсти. Урагановъ и бурь здѣсь не бываетъ и времена года не производять почти никакихъ перемѣнъ въ состояніи атмосферы: только въ январѣ и февралѣ выпадаетъ дождя болѣе обыкновеннаго; а впрочемъ плантатору можно сѣять и пожинать въ-продолженіе круглаго года. Засухи здѣсь также неизвѣстны; растительность освѣжается непродолжительными, но проливными дождями, довольно-частыми, которые въ то же время умѣряютъ зной экваторіальнаго солнца. Кромѣ плантацій, заслуживаетъ замѣчанія заводъ г. Блостре, на которомъ паровая машина высокаго давленія, въ 30 лошадиныхъ силъ, выжимаетъ шестью валами сокъ изъ тростника. Хозяйственныя заведенія много пострадали отъ бывшаго въ 1839 году пожара въ который сгорѣли строенія, гдѣ сокъ тростника переваривается и превращается въ сахарный песокъ, и гдѣ выкуривается ромъ. Не смотря на эту неудачу, г. Балестье не унываетъ: онъ соорудилъ новыя строенія, лучше и прочнѣе прежнихъ, и намѣренъ выписать себѣ машину для очищенія сахарнаго песка посредствомъ паровъ. Земли его обрабатываются самымъ дѣятельнымъ образомъ: непроходимые дѣвственные лѣса и кустарники выжигаются, и сахарныя плантаціи его будутъ со-временемъ источникомъ огромныхъ доходовъ, которыхъ, повидимому, не выпустятъ изъ рукъ сынъ его, молодой человѣкъ, неуступающій въ дѣятельности и предпріимчивости своему отцу.
За обѣдомъ, для освѣженія воздуха, нѣсколько Мавровъ, поставленныхъ вокругъ стола, обмахивали насъ огромными опахалами. Между-прочимъ, я увидалъ на потолкѣ и по стѣнамъ столовой множество маленькихъ ящерицъ. Хозяинъ, замѣтивъ мое удивленіе, объяснилъ мнѣ, что въ Индіи нарочно держатъ въ комнатахъ этихъ животныхъ, для того, чтобъ они истребляли пауковъ, таракановъ и мускитовъ, отъ которыхъ иначе не было бы отбоя. Вскорѣ послѣ обѣда, проведеннаго весьма-пріятно, мы возвратились въ городъ, а я уѣхалъ на судно.
По мнѣнію профессора Бельчера, Сингапуръ былъ въ давно-прошедшія времена центромъ обширной малайской торговли; какъ бы то ни было, передъ основаніемъ на немъ англійской колоніи, онъ служилъ только убѣжищемъ двумъ или тремъ сотнямъ малайскихъ рыбаковъ и пиратовъ, тогда-какъ Пуло-Пенангъ былъ складочнымъ мѣстомъ Малайскаго-Архнпелага. Малайскія лѣтописи говорятъ, что въ 1252 году Сри-Искандеръ-Шахъ, послѣдній малайскій владѣтель Сингапура, сильно тѣснимый двайскимъ царемъ Мажонагитомъ, удалялся на материкъ, гдѣ въ томъ же году основалъ городъ Малакку. Судя по остаткамъ храмовъ и развалинамъ, найденнымъ на островѣ Сингапурѣ, заключаютъ, что послѣ удаленія малайскаго раджи, Голландцы и Португальцы селились на островѣ небольшими партіями и производили дѣятельную торговлю съ Китаемъ и Кохинхиною, или, что еще вѣроятнѣе, что китайскія колоніи существовали на Сингапурѣ съ весьма-давнихъ временъ, что отчасти подтверждаютъ отрываемыя здѣсь по-временамъ китайскія монеты.
Въ "Сингапурской Хроникѣ" (The Singapore Chronicle) можно найдти полное описаніе европейскихъ поселеній на здѣшнихъ островахъ. Тамъ сказано, что еще въ 1772 году одинъ Англичанинъ, г. Дальримиль, основалъ островѣ Балембанганѣ {Въ широтѣ 7о, 16' южной, долготѣ 116о, 58' къ востоку отъ Гринвича.} колонію, на правилахъ вольнаго торговаго порта, сколько въ тѣ времена можно было приблизиться къ этому роду; колонія, однако, не удалась. Онъ же указывалъ на сѣверо-восточный мысъ острова Борнео, какъ на удобнѣйшее мѣсто для устройства центральнаго пункта торговли между Индіей, Китаемъ и Восточнымъ Архипелагомъ. Въ 1789 году, Англичане колонизировали Пуло-Пенангъ по системѣ свободной торговли; на томъ же основаніи, оказавшемся весьма-выгоднымъ, возобновили колонію на Бадембанганѣ въ 1803 году. Но такъ какъ ни одно изъ сихъ мѣстъ не было достаточно центральнымъ для владычества надъ окрестною торговлею, полковникъ Фэркугаръ (Farcuhar) предложилъ Остиндской-Компаніи, въ 1816 и 1817 годахъ, противопоставить имъ какой-нибудь портъ въ восточной части проливовъ голландскимъ торговымъ пунктамъ въ Бенкуленѣ (на западномъ берегу острова Суматры) и Батавіи. Компанія поручила сэру Стамфорду Раффльсу, основателю сингапурской колоніи, полковнику Фэркугару и нѣсколькимъ другимъ коммиссіонерамъ избрать удобнѣйшій пунктъ для устройства выгоднаго торговаго порта. Коммиссія посѣтила Каримонскіе-Острова, владычествующіе надъ четырьмя входами въ Малаккскій-Проливъ; но недостатокъ на нихъ обширной прибрежной равнины для построенія города, заставилъ отъ нихъ отказаться. Послѣ того, они осматривали южную часть Суматры, острова Бнаташь, Сингапуръ и Банка, на которомъ находятся оловянные рудники, и рѣшились избрать Сингапуръ. Въ 1819 году. Англичане купали у малайскаго раджи право на учрежденіе факторіи на южномъ берегу Сингапура, на пространствѣ двухъ миль по берегу и на разстояніи пушечнаго выстрѣла въ глубину, съ тѣмъ, чтобъ не вмѣшиваться въ управленіе остальною частью острова. Малайскій раджа долженъ былъ почитаться владѣтелемъ всего острова, даже въ предѣлахъ британской факторіи, и получать половину доходовъ, которые тамъ будутъ взиматься. Быстрые успѣхи новой колоніи сдѣлали этотъ трактатъ крайне-стѣснительнымъ, и Англичане вскорѣ придумали средство замѣнить его выгоднѣйшимъ.
Сингапуръ и находящіеся около него острова принадлежать къ владѣніямъ джогорскаго султана Мухаммеда, умершаго въ 1810 году и не оставившаго послѣ себя законныхъ наслѣдниковъ. По смерти стараго султана, главные его сановники раздѣлили его владѣнія между собою. Биндагара, или первый министръ, взялъ себѣ восточную часть Джогорскаго Султанства {Джогоръ находятся на южной оконечности полуострова Малакки.}, Пагангъ; тумунгонгъ, нѣчто въ родѣ канцлера, овладѣлъ западною частью Джогора. Сингапуромъ и другими островами; кромѣ того, одинъ владѣтель буггоской крови захватилъ островъ Ріо, а другой, большой островъ Лингипъ. Дѣла была въ такомъ положеніи около 8 лѣтъ, до прибытія Англичанъ. Находя, какъ выше было сказано, договоръ съ тумунгонгомъ невыгоднымъ, Англичане гдѣ-то отъискали двухъ побочныхъ сыновей стараго султана, которые, хотя и не получили послѣ его смерти никакого участка, однако считали себя законными наслѣдниками всѣхъ владѣній своего покойнаго отца. Не имѣя способовъ для поддержанія своихъ притязаній, она жили въ нищетѣ и скитальчествѣ. Во время основанія англійской факторіи, ихъ не было въ Сингапурѣ. Англичане не замедлили выписать туда одного изъ нихъ, Гуссейнъ-Шаха, ободрили его притязанія и въ 1819 году объявили его законнымъ государемъ, всѣхъ владѣній стараго джогорскаго султана. Около того же времени Голландцы, въ намѣреніи пріобрѣсти себѣ Ріо, на островѣ Квитангѣ, убѣдили другаго сына покойнаго султана объявить себя наслѣдникомъ владѣній своего отца и поддерживали его требованія. Они заняли Ріо и даже оспоривали у Англичанъ право на владѣніе Сингапуромъ. Вскорѣ послѣ того, Англичане заключили со своимъ protégé договоръ, въ силу котораго имъ достался весь островъ Сингапуръ съ островами и проливами, находящимися внутри предѣла 10 миль въ окружности; въ вознагражденіе за эту уступку, они заплатили претенденту единовременно 32,000 испанскимъ піастровъ и назначили ему пожизненную пенсію по 1,300 піастровъ въ мѣсяцъ, а тунунгонгу покойнаго султана дали 26,000 піастровъ и пенсію по 700 піастровъ ежемѣсячно. Притязанія Англичанъ оставались, однако, нѣсколько сомнительными до трактата съ Голландцами, заключеннаго въ 1824 г., оставившаго ихъ неоспоримыми владѣльцами пріобрѣтенныхъ такимъ образомъ острововъ. Сингапуръ объявленъ тогда вольнымъ торговымъ портомъ и сдѣлался центромъ торговли между Европой, Индіей, Китаемъ и Восточнымъ-Архипелагомъ.
Малайцы почитали султана, утвержденнаго посредничествомъ Англичанъ, своимъ законнымъ государемъ и воздавали ему царскія почести. Онъ одѣвался въ простой малайскій костюмъ и жилъ въ уединенномъ бонгало, выстроенномъ на одномъ холмѣ около Новой-Гавани { Новая-Гавань (New-Harbour) образуется проливомъ, заключающимся между южнымъ берегомъ Сингапура, островомъ Блаканъ-Мати и небольшимъ островкомъ Пуло-Брапи, находящимся между этими двумя.}. Онъ умеръ въ 1831 году, на пятьдесятъ-первомъ году своей жизни. Вдова и сынъ его и теперь получаютъ назначенную ему пенсію правительствомъ Остиндской-Компаніи, и живутъ въ малайскомъ селеніи, находящемся около Новой-Гавани. Говорятъ, что сынъ покойнаго султана Гуссейна занимся послѣ его смерти крейсерствами на разбойничьихъ проа, какъ дѣлывалъ нѣкогда его отецъ. Я видѣлъ его въ одну изъ моихъ верховыхъ поѣздокъ за городъ: это человѣкъ лѣтъ тридцати, средняго роста, съ мрачною и надменною физіономіей. Нарядъ его состоялъ изъ клѣтчатаго сорта, или пояса бумажной матеріи, куртки на-распашку, или бажу, надѣваемой на голое тѣло, и широкихъ шальваръ; одежда его отличалась отъ костюма простыхъ Малайцевъ только опрятностію. Жены его живутъ за маленькомъ островкѣ, находящемся у южнаго входа въ Новую-Гавань.
Выборъ мѣста для основанія сингапурской колоніи оправдался вполнѣ необычайно-быстрыми, ея успѣхами и благосостояніемъ. Управленіе колоніей основано на вѣротерпимости, самомъ строгомъ и безпристрастномъ правосудіи, и на равенствѣ правъ для всѣхъ и каждаго. Ни одна нація не имѣетъ преимущества передъ другою; порядокъ и собственность частныхъ лицъ охраняются дѣятельною полиціей, и человѣку трудолюбивому открыты кѣ способы для добыванія себѣ съ избыткомъ насущнаго хлѣба. Вотъ причины, почему Сингапуръ, на которомъ въ 1819 году была только горсть малайскихъ рыбаковъ и пиратовъ, служитъ теперь центромъ огромной оптовой торговли, покрывается плантаціями и имѣетъ около 40,000 жителей. Народонаселеніе продолжаетъ увеличиваться, и важность колоніи безъ сомнѣнія возрастетъ со-временемъ до огромныхъ размѣровъ. Главную торговлю производятъ здѣсь англійскіе, китайскіе, парсійскіе {Парсы -- потомки древнихъ огнепоклонниковъ или Гобровъ, слѣдующихъ ученію Зороастра о двухъ началахъ добра и зла. Они поклоняются солнцу, какъ символу божества и главному дѣятелю природы -- источнику свѣта и теплоты, и огню, какъ главной стихіи... Въ Баку есть нѣсколько нефтяныхъ ключей, къ священному огню которыхъ стекаются на поклоненіе благочестивые остатки нѣкогда-могущественнаго племени первобытныхъ обитателей Персіи.} и отчасти португальскіе купцы. Между плантерами есть также нѣсколько Китайцевъ. Кофейная плантація одного изъ нихъ считается первою на островѣ.
Въ числѣ посѣтителей, пріѣзжавшихъ смотрѣть диковинку въ здѣшнихъ моряхъ -- русское военное судно, были также офицеры одного пѣхотнаго полка Остиндской Компаніи, расположеннаго въ Сингапурѣ. Отъ нихъ мы получили торжественное приглашеніе на обѣдъ, въ бонгало, находящійся на одномъ холмѣ за городомъ, недалеко отъ казармъ ихъ полка. Мы отправились на приглашеніе и нашли, какъ должно было ожидать, роскошный столъ, изъисканныя вина и радушный пріемъ. Проѣзжая мимо казармъ въ то время, когда сипаи, въ національномъ своемъ дезабилье, расположились за лугу чистить ружья, нельзя было подумать, чтобъ это были тѣ же люди, которые намъ попадались въ городѣ и казались значительно-неуклюжими въ своихъ красныхъ англійскихъ мундирахъ. Видно по всему, что европейская форма создана не для нихъ: въ суконномъ мундирѣ, нарядѣ вовсе не по экваторіальному климату, они казались даже жалкими, тогда-какъ въ индійскомъ костюмѣ они сохраняли всю свойственную ихъ племени важность осанки и пріемовъ. За обѣдомъ я спрашивалъ одного изъ офицеровъ, каковы сипаи въ дѣлѣ противъ непріятеля? По его словамъ, они не трусливы, хотя далеко уступаютъ настоящимъ англійскимъ войскамъ. Между-прочимъ, онъ разсказывалъ мнѣ, что одинъ пѣхотный полкъ сипаевъ, во время кампаніи Англичанъ въ Афганистанѣ, оробѣлъ и бѣжалъ съ поля сраженія. Главнокомандующій войсками, въ наказаніе за трусость, приказалъ вышитъ имъ на воротники собаку съ поджатымъ хвостомъ: это подѣйствовало; они постаралась въ первомъ же сраженіи смыть съ себя пятно безчестія и за то получили снова свою настоящую форму. Впрочемъ, мнѣ кажется, что нѣтъ ничего мудренаго, если сипаи сражаются неохотно подъ британскими знаменами. Они идутъ часто противъ своихъ единоземцевъ, единовѣрцевъ -- и за кого? за иноплеменныхъ повелителей, которыхъ они едва почитаютъ людьми, которые оскверняли своимъ нечистымъ присутствіемъ священные берега Ганга. Хотя, въ сущности, Гиндустанцамъ, можетъ-быть, и лучше подъ властью Англичанъ, нежели подъ желѣзнымъ игомъ своихъ природныхъ властелиновъ, но Англичане чужеземцы, бѣлые и христіане -- и этого достаточно, чтобъ ихъ ненавидѣть.
Иногда, для развлеченія, я ѣздилъ верхомъ за городъ. Мнѣ, однако, не совѣтовали слишкомъ удаляться въ глушь отъ селеній и обитаемыхъ мѣстъ, потому-что въ дѣвственныхъ лѣсахъ и кустарникѣ Синганура водятся огромные тигры, настоящіе царскіе тигры (Tigre royal). Такого звѣря убили незадолго до насъ на плантаціи г. Балестье; говорятъ, что онъ уже успѣлъ полакомиться человѣками пятью изъ Китайцевъ. Сингапурскія поѣздки уступали въ занимательности и разнообразія пуло-пенангскимъ. Островъ гораздо-низменнѣе Пуло-Пенанга; мѣстоположенія довольно однообразны, а роскошь и красота растительности не такъ поразительны, какъ тамъ. Кромѣ того, Сингапуръ новая колонія, и большая часть острова не воздѣлана: обгорѣлые пни, корни вырубленнаго и выжженнаго кустарника, и поля въ первомъ младенчествѣ обработки -- вотъ на чемъ взоръ останавливается, даже къ довольно-близкомъ разстояніи отъ города. Часть острова къ востоку отъ Сингапурской-Рѣки больше обработана, нежели западная; впрочемъ и на этой послѣдней дѣятельно устроиваются дороги и очищается почва для плантацій. Въ одно утро, не говорю "въ одно прекрасное утро", потому-что въ тропикахъ не-прекрасное утро диковина -- въ одно утро, до восхода солнца, я поѣхалъ на городъ съ двумя товарищами въ сторону Новой-Гавани. Въ концѣ города, въ кампонгѣ, обитаемомъ Чуліями, рисуются одна подлѣ другой, окруженныя высокими деревьями, мусульманская мечеть и гиндусская пагода. Самая мечеть на дворѣ, куда проходятъ подъ аркою, украшенною разными затѣйливыми арабесками, довольно хорошихъ пропорцій, надъ нею маленькая галлерея, съ которой муэззинъ въ урочные часы сзываетъ правовѣрныхъ къ молитвѣ. Подлѣ мечети бассейнъ для омовеній, а у входа лежало нѣсколько благочестивыхъ мусульманъ, которые напѣвали стихи изъ Корана. Входъ въ пагоду имѣетъ видъ довольно-высокаго, также испещреннаго разными изваяніями, обелиска. За этими храмами, дорога идетъ между высокими бамбуковыми кустами и раздѣляется за двое у китайскаго кладбища; одна вѣтвь ведетъ къ Новой-Гавани, а другая къ казармамъ сипаевъ. По сторонамъ дороги, мѣстами видны расположенные на холмахъ красивые бонгало, обитаемые англійскими негоціантами и офицерами. Китайское кладбище находится на скатѣ небольшой возвышенности. Могилы осѣнены деревьями, а надгробные памятники состоять изъ двухъ единоцентренныхъ полукруглыхъ террасъ, выложенныхъ камнемъ. Впалая часть всѣхъ ихъ обращена въ одну сторону; въ серединѣ полукруга небольшой четыреугольный выступъ, испещренный красными, голубыми, а иногда и раззолоченными надписями. На выступахъ нѣкоторыхъ могилъ лежали увядшіе цвѣты и плоды -- вѣроятно приношенія добрыхъ родственниковъ тѣнямъ умершихъ. Недалеко отъ кладбища деревянный китайскій храмъ довольно-бѣдной наружности. Отсюда мы поскакали сумасшедшимъ галопомъ по извиоистой, гладкой и живописной дорогѣ къ Новой-Гавави. Доѣхавъ до малайской деревни, расположенной на прибережьѣ пролива, образующаго Новую-Гавань, мы слѣзли съ покрытыхъ пѣною и потомъ коней, и взявъ у одного Малайца по ананасу, принялись освѣжаться подъ тѣнью банановыхъ кустовъ и кокосовъ. Домы этой деревни, по-видимому служившей нѣкогда убѣжищемъ пиратамъ, построены на сваяхъ, которыхъ основаніе покрывается водою въ приливы; между домами стояло нѣсколько обмелѣвшихъ, подпертыхъ подставами проа подозрительной наружности, изъ которыхъ нѣкоторые были затѣйливо раскрашены голубою, желтою и бѣлою красками. У одного конца деревни возвышается довольно-высокій, выбѣленный деревянный домъ, назначенный вдовѣ покойнаго джогорскаго султана, которая однако въ немъ не живетъ, а предпочитаетъ ему простую малайскую хижину. Насытясь ананасами, мы проѣхали нѣсколько-медленнѣе, а потомъ возвратились въ городъ, усталые до польза.
Вечернія прогулки по Сингапуру были также не безъ занимательности. Подъ завѣсями галлереи, находившейся передъ рядами лавокъ Мавровъ и Гуліевъ, мѣстами сидѣли правовѣрные о напѣвали стихи изъ Корана, которые имъ толковалъ мулла; далѣе, при свѣтѣ плошекъ, нѣсколько Китайцевъ и Малайцевъ играли въ карты, и мѣдныя деньги переходили изъ рукъ въ руки; а пеоны мѣрными шагами прохаживались вокругъ игроковъ для отвращенія безпорядковъ, часто сопровождающихъ эти забавы и кончающихся иногда кровопролитіемъ: въ-особенности, когда накурившіеся опіума игроки разгорячатся. Бывали случаи, что Малайцы, проигравшіеся до-нитки и обезумленные бѣшенствомъ, вскакивали и кололи крисомъ {Крисъ -- малайскій кинжалъ.} всѣхъ попадавшихся имъ на встрѣчу: это называется бѣжать амогъ, гдѣ менгъ-амогъ. Теперь подобные случаи весьма-рѣдки; послѣдній примѣръ былъ въ Сингапурѣ, кажется, въ 1834 году. Вообще, Малайцы и Китайцы самые страстные игроки; проигрышъ, вмѣстѣ съ одурманивающимъ куреніемъ опіума, бывалъ часто причиною кровавыхъ преступленій. Колоніальное правленіе Остиндской-Компаніи издавало много постановленій противъ игры; но строгія пени и тюремное заключеніе вели только къ тому, что игроки дѣятельнѣе старались укрываться отъ присмотра и часто подкупали полицію: усиленныя мѣры противъ игры, вмѣсто того, чтобъ подавлять зло, еще болѣе его увеличивали. Въ-слѣдствіе чего, видя, что зло неотвратимо, Компанія рѣшилась извлекать изъ него возможную пользу, т. е. сдѣлала его источникомъ дохода.
Однажды мы были приглашены на обѣдъ къ сингапурскому губернатору г. Бонгему, которымъ въ управляемыхъ имъ мѣстахъ нахвалиться не могутъ. Ему лѣтъ за пятьдесятъ; онъ высокъ ростомъ; прекрасная наружность, благородство пріемовъ, привѣтливая улыбка и непринужденность въ обращеніи съ перваго взгляда располагаютъ всякаго въ его пользу. Въ тотъ день у него собралось многочисленное общество, состоявшее изъ главныхъ чиновниковъ и резидентовъ колоніи, консуловъ иностранныхъ націй, сухопутныхъ и морскихъ офицеровъ, и проч. Не доставало одного -- дамъ, потому-что губернаторъ старый холостякъ. Обѣдъ былъ роскошный, вина превосходны, а великолѣпный серебряный сервизъ и многочисленная азіатская прислуга, въ бѣлыхъ кафтанахъ и разноцвѣтныхъ чалмахъ, съ правильными темно-оливковыми лицами, еще болѣе возвышала наружную пышность этого истинно-набабскаго обѣда. Для прохлажденія воздуха, пеоны безпреставво раскачивали, повѣшенныя надъ столомъ обтянутыя бѣлымъ коленкоромъ рамы, или пунки (punkah). Судьба ниспослала мнѣ весьма-пріятнаго и занимательнаго сосѣда, молодаго артиллерійскаго офицера съ большими познаніями, завѣдывающаго теперь всѣми производящимися въ Сингапурѣ метеорологическими и магнитными наблюденіями, а равно и наблюденіями надъ приливами и отливами моря. Когда, къ концу обѣда, настало время "to pass the bottles", губернатору и нѣкоторымъ изъ гостей подали великолѣпныя обдѣланныя серебромъ и золотомъ гуки, а остальнымъ манильскія и бенгальскія сигары. Густыя облака дыма вознеслись къ потолку, въ видѣ ѳиміама Комусу. Между разговоромъ, я слышалъ отъ губернатора, что на американскомъ фрегатѣ "Колумбія", бывшемъ въ Сингапурѣ въ 1838 году,-- умерло въ-продолженіе стоянки 60 человѣкъ отъ лихорадки и кроваваго поноса (dyssenteria). Г. Балестье, съ которымъ я объ этомъ разговорился, пояснилъ мнѣ причину такой необыкновенной смертности: она заключается почти единственно въ странной методѣ отпускать команду на берегъ. Въ американскомъ флотѣ положено увольнять на берегъ матросовъ однажды въ годъ на двое сутокъ, партіями, состоящими изъ 30 или 40 человѣкъ. Команды на судахъ состоятъ изъ всякаго сброда: тутъ бываютъ и отставные актёры, и спившіеся съ кругу поэты, артисты, ремесленники всякаго рода, и проч. Мудрено ли же, что эта разнохарактерная публика, у которой въ-продолженіе года наберется много денегъ (потому-что каждый матросъ получаетъ большое жалованье), предается самымъ дикимъ фантазіямъ, и въ краткій срокъ, предоставленный на ихъ произволъ, старается испить по-своему чашу наслажденій до дна? Каждый день находили нѣсколькихъ заснувшихъ на землѣ пьяныхъ матросовъ, которые проспали такимъ образомъ всю ночь; а неизбѣжныя слѣдствія подобныхъ ночлеговъ въ экваторіальныхъ странахъ, гдѣ послѣ солнечнаго заката земля выдыхаетъ самыя сильныя и злокачественныя испаренія, суть лихорадки и диссентерія. Къ этому надобно прибавить, что американскіе матросы напивались ядовитымъ солгу, или весьма-крѣпкимъ аракомъ, который Китайцы настаиваютъ для большей крѣпости табакомъ и окурками опіума.
На слѣдующее утро, сосѣдъ мой за губернаторскимъ обѣдомъ показалъ внѣ обсерваторію, устроенную на мысѣ Commercial Point, для наблюденій надъ приливами и отливами моря. Отъ поршня, подымаемаго и опускаемаго водою, смотря по измѣненіямъ ея уровня, проведена струна на колесо съ шестернею, сдѣланною на его оси; къ шестернѣ приспособленъ на гирѣ карандашъ, который очерчиваетъ кривую линію на обклеенномъ бумагою вертикально-устроенномъ цилиндрѣ, обращающемся на своей оси разъ въ сутки посредствомъ часоваго механизма. Кривая линія, проводимая карандашомъ, соотвѣтствуетъ постепенному возвышенію и пониженію воды, и прямо показываетъ сіи измѣненія въ уменьшенномъ масштабѣ; словомъ, море само обозначаетъ періодическія перемѣны своего уровня и, разумѣется, точнѣе, нежели всякія человѣческія наблюденія, въ которыхъ, при величайшей даже тщательности, все-таки неизбѣжны ошибки. Для метеорологическихъ наблюденій служитъ машина, гдѣ, посредствомъ механизма, также сообщеннаго съ часовымъ, вѣтеръ обрисовываетъ на бумагѣ свою силу и направленіе во всякое время дня, а дождь показываетъ, сколько и въ какое время его выпало. Я видѣлъ такую же машину, еще за годъ до отправленія въ вояжъ въ вашемъ Гидрографическомъ Департаментѣ; она предназначалась, кажется, для метеорологическихъ наблюденій въ Торнео.
Къ исходу нашей стоянки въ Сингапурѣ, туда каждой день приходили транспорты съ войсками, отправлявшимися изъ Мадраса и Калькутты въ Китай. Еще на Мысѣ-Доброй-Надежды получили при насъ извѣстіе о занятіи Англичанами острова Чу-санъ. Въ Сингапурѣ мы слышали, что въ Кантонѣ торговля уже открыта и что Ангоичане намѣрены подступать къ Пекину, чтобъ принудить Китайцевъ къ вознагражденію за издержки войны и убытки и принудить ихъ къ заключенію выгоднаго трактата. Въ Сингапурѣ жаловались, между-прочимъ, на странныя распоряженія начальника войскъ, занявшихъ Чу-санъ; говорили, что онъ, дабы не оскорблять народныхъ предразсудковъ Китайцевъ, не велѣлъ войскамъ располагаться въ китайскихъ городахъ и деревняхъ; а продержалъ своихъ солдатъ почти полгода въ лагеряхъ. Отъ этого произошли болѣзни, истребившія совершенно одинъ прекрасный шотландскій полкъ, въ которомъ изъ 1,000 человѣкъ осталось не болѣе 13-ти. Эскадра, блокировавшая Китайскіе берега, также потеряла весьма-много людей отъ болѣзней и недостатка въ свѣжей пищѣ. Какъ бы то ни было, не смотря на то, что з опіума былъ главною причиною войны Англичанъ съ Китаемъ, капитанъ одного огромнаго купеческаго судна, спѣшившій въ Кантонъ, чтобъ воспользоваться открытіемъ торговля, сказывалъ мнѣ, что въ числѣ прочихъ товаровъ, онъ везетъ туда значительное количество ящиковъ опіума. Вотъ что называется "въ мутной водѣ рыбу ловить".
Купеческія суда, строящіяся въ Индіи и извѣстныя подъ названіемъ "country ships", вообще превосходны. Они большею частію въ 700,1,000, 1,500 и болѣе тоннъ. Корабли, принадлежавшіе Остиндской Компаніи, проданы всѣ въ частныя руки, послѣ уничтоженія привилегіи исключительнаго торга съ Китаемъ, чѣмъ компанія пользовалась до парламентскаго акта, вышедшаго въ 1834 году. Многія изъ этихъ огромныхъ судовъ, изъ которыхъ каждое привозило товаровъ изъ Индія въ Европу на нѣсколько мильйоновъ рублей, имѣютъ два дека и порты для 60, даже 70 пушекъ, которыми вооружали ихъ во время войнъ съ Франціей для защиты отъ корсаровъ и крейсеровъ. Суда здѣшнія строятся изъ тика и служатъ невѣроятно-долго. Экипажи этихъ судовъ состоятъ почти исключительно изъ Ласкаровъ, что между прочимъ довольно выгодно хозяевамъ судовъ, потому-что прокормленіе людей имъ почти ничего не стоитъ. Ласкары, т. е. матросы изъ Индійцевъ, не ѣдятъ ничего, кромѣ рису и не пьютъ крѣпкихъ напитковъ; рисъ варится для всѣхъ въ одномъ общемъ котлѣ; артели раздѣлены по религіознымъ кастамъ, и каждая изъ нихъ составляетъ себѣ отдѣльно отъ прочихъ приправу изъ перца или кари (carry). Въ Сингапурѣ еще не строятъ судовъ; но есть уже предпріимчивые негоціанты, которые намѣрены употребить часть своихъ капиталовъ на сооруженіе обширной верфи.
1-го іюли, Въ день тезоименитства Государыни Императрицы, мы расцвѣтились флагами и отсалютовали 31 выстрѣломъ. Сингапурскій губернаторъ велѣлъ выпалить то же число выстрѣловъ на береговой баттареѣ, а иностранные консулы подняли свои флаги и велѣли сдѣлать то же судамъ своихъ націй.
Стоянка ваша въ Сингапурѣ продолжалась до 6-го іюля и подъ-конецъ значительно намъ надоѣла! Отъ скуки, нѣкоторые изъ нашихъ, надѣленные болѣе-нѣжными сердцами, ухаживали за молоденькими дочерьми мистриссъ Дункезъ, хозяйки "The Singapore Hotel", служившаго намъ на берегу главною квартирой. Развлеченій было мало; образъ жизни Англичанъ, одинаковый въ туманной Британіи и подъ экваторомъ, не позволялъ завести короткихъ знакомствъ, гдѣ бы можно было проводить вечера "sans faèon". Англійскіе обитатели Сингапура почти-исключительно купцы или служащіе въ колоніальной администраціи, а потому они цѣлый день проводятъ за дѣломъ, въ конторахъ или годангахъ, а возвращаются въ нѣдра своихъ семействъ незадолго до заката солнца. Передъ обѣдомъ, т.е. отъ 6 до 7 1/2 асовъ, можно видѣть все сингапурское общество, катающимся по эспланадѣ. Дамы разряжены, затянуты, и сидятъ въ своихъ паланкинахъ какъ куклы, а мужчины, судя по ихъ длиннымъ, неподвижнымъ физіономіямъ, вѣроятно еще заняты разсчетами барышей или убытковъ, протекшаго дня. Словомъ, гулянье по эспланадѣ скорѣе походитъ на предписанное докторомъ лекарство отъ сплина, нежели на сборище людей, желающихъ отдохнуть и разсѣяться отъ дневныхъ заботъ. Глаза ли мои въ томъ виноваты, или они видѣли только то, что есть, но, къ крайнему моему сожалѣнію, прекрасный полъ здѣшній вовсе не показался мнѣ прекраснымъ. Изъ множества катавшихся дамъ, одна только креолка, кажется, жена португальскаго консула, могла назваться истинно-прекрасною. Послѣ катанья они разъѣзжаются по домамъ обѣдать. Здѣсь, такъ же какъ и въ Англіи, обѣдъ есть дѣло важное, церемонное, куда дамы наряжаются какъ на балъ, а мужчины перемѣняютъ куртки {Бѣлая куртка и панталоны изъ полотняной или бумажной матеріи и сѣрая войлочная шляпа -- вотъ въ чемъ состоитъ всегдашній нарядъ живущихъ въ Индіи Европейское щегольство состоитъ въ опрятности. Суконное платье было бы невозможно въ экваторіальномъ климатѣ.}, и куда постороннему человѣку нельзя явиться безъ приглашенія. Обѣдъ, послѣ котораго мужчины, слѣдуя британскому обыкновенію, сидятъ на свободѣ за бутылками, потому-что дамы удаляются послѣ дессерта въ гостиную,-- обѣдъ кончается въ 10 или 11 часовъ, послѣ чего кавалеры, значительно разрумяненные, отправляются къ дамамъ, которыя услажлаютъ ихъ слухъ фальшивымъ пѣніемъ или игрою на разстроенныхъ фортепьяно -- потому-что здѣсь, какъ и въ Англіи, музыка и пѣніе, каковы бы онѣ ни были, считаются необходимымъ украшеніемъ всякаго вечера. По словамъ французскаго консула, общество здѣсь чрезвычайно-скучно, и недостатокъ этотъ былъ для него тѣмъ ощутительней, что онъ пріѣхалъ въ Сингапуръ изъ веселой Манилы, изъ общества очаровательныхъ Испанокъ и испанскихъ креолокъ.
Въ Сингапурѣ, какъ и ко всѣхъ индійскихъ и американскихъ колоніяхъ, аристократическія подраздѣленія основаны на цвѣтѣ кожи: люди чистой европейской крови смотрятъ съ-высока за креоловъ, креолы на метисовъ, а тѣ на цвѣтныхъ туземцевъ. Большая часть живущихъ въ Сингапурѣ умѣетъ говорить по-малайски, что въ здѣшнихъ мѣстахъ почти-необходимо. Малайскій языкъ есть lingua franca почти всего восточнаго архипелага; онъ пріятенъ для слуха и звуками своими сходствуетъ съ итальянскимъ. Китайцы, Гиндустанцы, мавры и проч., переселяясь сюда, выучиваются въ скоромъ времени говорить по-малайски. Англичане, долго жившіе въ Индустанѣ, говорятъ по-гиндустански и такъ привыкаютъ къ этимъ двумъ общеупотребительнымъ въ Индіи языкамъ, что когда имъ приходится говорятъ по-французски (что бываетъ рѣдко, да и говорящихъ по-французски немного), то они примѣшивають къ французскому языку малайскія и гиндусскія слова.
Страсть Англичанъ къ миссіонерству не покидаетъ ихъ и здѣсь. Въ Сингапурѣ, кромѣ англійскихъ, есть также католическіе миссіонеры; но тѣ и другія, хотя у нихъ и есть по нѣскольку прозелитовъ изъ Китайцевъ, Малайцевъ и Чуліевъ, однако вообще жалуются на дурной успѣхъ. Большая часть миссіонеровъ, особливо изъ Англичанъ, предоставляетъ будущее мусульманскихъ и языческихъ душъ ихъ участи, а сами стараются обезпечить собственное земное существованіе. Главная причина ихъ неуспѣха состоитъ въ томъ, что всѣ азіатскіе обитатели колоніи селятся здѣсь на время, съ тѣмъ намѣреніемъ, чтобъ, наживши здѣсь трудами рукъ своихъ какой-нибудь капиталъ, возвратиться для наслажденія имъ на родину, гдѣ за перемѣну вѣры ихъ ожидаютъ преслѣдованія или по-крайней-мѣрѣ презрѣніе и отчужденіе со стороны ихъ родственниковъ и соотчичей.
Въ числѣ замѣчательныхъ сингапурскихъ жителей, заслуживаетъ особеннаго вниманія снабжавшій насъ провизіею китайскій купецъ Вампоа. Большая часть приходящихъ въ Сингапуръ европейскихъ и американскихъ судомъ избираетъ его своимъ дубашемъ, потому-что онъ, сравнительно съ прочими китайскими и даже многими европейскими купцами, довольно-честенъ и доставляетъ припасы хорошаго качества и по довольно-сходнымъ цѣнамъ. Онъ говоритъ бѣгло по-англійски, португальски и малайски, знаетъ нѣсколько географію и собирался пріѣхать въ Москву черезъ Кяхту а Иркутскъ.
Раффльсовъ Институтъ, о которомъ я упомянулъ мимоходомъ, есть одно изъ достопримѣчательнѣйшихъ, по обширной цѣди своего основанія, заведеній. Въ немъ предположено дать образованіе извѣстному числу Малайцевъ, Китайцевъ и молодыхъ людей другихъ племенъ и индо-китайскаго архипелага. Главное вниманіе обращено и молодыхъ людей знатныхъ азіатскихъ фамилій, которые, возвратясь въ свое отечество, будутъ въ состояніи посѣять тамъ сѣмена просвѣщенія. Прямая же цѣль, кажется, состоитъ въ томъ, чтобъ образовавшіеся въ институтѣ Азіатцы посѣяли, вмѣстѣ съ просвѣщеніемъ и порождаемыми имъ новыми потребностями, также промышленность и торговлю, которыя, разумѣется, перейдутъ въ руки Англичанъ и откроютъ англійскимъ мануфактурамъ новыя мѣста сбыта. Институтъ основанъ въ 1823 году сэромъ Стамфордомъ Раффльсомъ и покойнымъ докторомъ Моррисономъ. Занимаемое этимъ заведеніемъ строеніе, хотя и обширно, однако много мѣста оставлено для его распространенія, на случай, еслибъ оно, со-временемъ, оказалось недостаточнымъ. Теперь въ Раффльсовомъ Институтѣ считаютъ 6 учителей и около 280 учениковъ.
Сингапуръ производитъ обширную торговлю со всѣми странами и островами восточныхъ морей. Одна изъ главныхъ отраслей производятся съ Сіамомъ, на приходящихъ оттуда ежегодно въ Сингапуръ 18 или 20 джонкахъ, изъ которыхъ каждая отъ 100 до 350 тоннъ. Сіамцы, однако, повидимому, чувствуютъ неудобство своихъ джонокъ, совершенно-подобныхъ китайскимъ; при насъ было въ Сингапурѣ большое сіамское трехмачтовое судно, построенное и вооруженное на европейскій образецъ и ходящее съ товарами въ разныя страны восточнаго архипелага подъ командою англійскаго капитана. Изъ Сіама привозятъ сахаръ, рисъ, кокосовое масло, шафранъ, нѣсколько слоновой кости, необработаннаго шолка, и проч. Главная часть груза состоитъ изъ сахара, который почти весь скупается европейскими купцами и отправляется въ Европу; туда же идетъ слоновая кость. Изъ множества посѣщающихъ Сингапуръ Азіатцевъ, Сіамцы вывозятъ больше всего мануфактурныя произведенія. Они берутъ англійскія бумажныя матеріи, кембрикъ, камлотъ, шерстяныя издѣлія, бенгальскія кисеи, индійскія одежды разнаго рода, воскъ, камфору, крученый шолкъ, индійскій тростникъ и проч. Въ Сингапурѣ этимъ торгомъ почти исключительно занимаются Китайцы. Торговля съ Кохинхиною не такъ обширна и важна, какъ съ Сіамомъ. Ее также производятъ на джонкахъ отъ 100 до 200 тоннъ, которыхъ приходитъ отъ 30 до 40 ежегодно изъ разныхъ портовъ Кохинхины и изъ Тонкинскаго Залива. Ввозъ состоитъ наиболѣе изъ соли и рису, привозятъ также въ небольшомъ количествѣ другія естественныя произведенія. Вывозятъ отсюда опіумъ, европейскія и андійскія матеріи, мадрасскія сукна, камлотъ, шерстяныя издѣлія, нѣсколько гамбира и индійскаго тростника. Сингапуръ производятъ значительную торговлю съ Камоаромъ, древнимъ малайскимъ государствомъ, находящимся на восточномъ берегу Суматры. Тамъ нѣтъ китайскихъ переселенцевъ, а потому торгъ этотъ исключительно въ рукахъ Малайцевъ. Малайцы ѣздятъ въ Сингапуръ ежемѣсячно на малыхъ проа, хорошо вооруженныхъ, по 10 или 12. вмѣстѣ, чтобъ защищаться отъ пиратовъ, которыми наполнены узкіе проливы между островками вблизи Суматры; разумѣется, что при удобномъ случаѣ и они съ своей стороны не упускаютъ нападать и грабить тѣхъ, кто имъ прійдется по силамъ. На каждой изъ этихъ проа отъ 15 до 30 человѣкъ и каждая вооружена двумя длинными мѣдными фальконетами съ достаточнымъ запасомъ крисовъ, копій и т. п. Грузъ ихъ наиболѣе состоитъ изъ кофе; онѣ привозятъ также понемногу гамбира, воска, носороговыхъ роговъ и низкаго сорта cassia. Эти предметы Малайцы легко сбываютъ въ Сингапурѣ китайскимъ купцамъ и получаютъ отъ нихъ бѣлый и небѣленый мадрасскій холстъ, хлопчатую бумагу, шолкъ, европейское бумажное бѣлье, платки, кембрикъ, свинецъ, желѣзо, сталь, явайскій табакъ и проч. Сингапуръ имѣетъ также торговыя сношенія съ западнымъ берегомъ Борнео, между Танджотъ-Датт у и Сѣверною оконечностію этого острова, а равно съ находящимися на немъ голландскими колоніями въ Самбасѣ, Мамнавѣ и Понтіазакѣ. Этотъ торгъ производятъ Малайцы и Буггисы на проахъ, хорошо вооруженныхъ на всякій случай; ихъ проходитъ ежегодно отъ 15 до 20 въ Сингапуръ; онѣ дѣлаютъ два рейса въ каждые полгода. Съ Борнео привозятъ перецъ, камфору, воскъ, черепахъ, птичьи гнѣзда, золото, перламутръ и жемчугъ; все это сбывается въ Сингапурѣ богатымъ китайскимъ купцамъ, которые отпускаютъ въ-замѣну синее и бѣлое мадрасское сунно, бенгальскіе и европейскіе ситцы и матеріи, желѣзо, сталь, бумажныя произведенія, нанку разныхъ цвѣтовъ, и проч. Съ голландскими колоніями на Борнео торговля значительнѣе: изъ Самбиса приходитъ въ каждые полгода отъ 15 до 20 проа съ золотымъ пескомъ; прочихъ товаровъ привозятъ въ незначительномъ. количествѣ, по причинѣ большой пошлины, налагаемой Голландцами на товары, вывозимые въ англійскіе порты. Изъ Понтіанака и Маипаны приходитъ дважды въ годъ отъ 30 ли 40 проа съ золотымъ пескомъ, алмазами, оловомъ и камышомъ. Цѣнность всего этого торга полагаютъ до 250,000 испанскихъ піастровъ. Изъ Сингапура вывозятъ туда больше мадрасскія и бенгальскія матеріи и желѣзо; англійскихъ мануфактурныхъ произведеній не вывозятъ въ голландскія колоніи, потому-что на ввозъ ихъ наложены тамъ большія пошлины.
Отъ 10 до 15 китайскихъ джонокъ приходитъ сюда ежегодно изъ Кантона и Аноа, съ чаемъ, фарфоровою и глиняною посудою, черепахами, вермишелью, бумажными зонтиками, нанкою, шолкомъ, табакомъ, леденцами, бумагою и проч.; цѣнность каждаго груза отъ 30,000 до 60,000 піастровъ. Каждая джонка въ 350 или 400 тоннъ и управляется 80 или 100 матросами; не смотря на то, невѣжество Китайцевъ въ мореплаваніи бываетъ причиною частыхъ крушеній ихъ судовъ около бурныхъ кохинхинскихъ и сіамскихъ береговъ. Кромѣ товаровъ, на этихъ джонкахъ вывозятъ ежегодно около 2,000 переселенцевъ, которые ищутъ себѣ работы на кофейныхъ, саговыхъ, перечневыхъ и мушкатныхъ плантаціяхъ. Много Китайцевъ переселяется также на Яву, для обработывянія плантацій, и на Борнео за золотымъ пескомъ и въ золотые рудники.
Иностранные товары, привозимые въ Сингапуръ, не остаются и не потребляются тамъ; Сингапуръ только главное складочное мѣсто товаровъ, ввозимыхъ и вывозимыхъ, для Европы, Индіи, Китая и восточнаго архипелага. Большая часть товаровъ переходитъ черезъ руки Китайцевъ, у которыхъ часто запасаются грузами и Европейцы. Китайцы вывозятъ изъ Сингапура камфору, птичьи гнѣзда, сандальное дерево, слоновую кость, черепахъ, кремни, буйволовыя кожи, трепангъ, европейскія и бенгальскія матеріи, холстъ, перецъ, гамбиръ, олово и, контрабандою, нѣсколько опіума. Приходящія въ Сингапуръ суда не платятъ никакихъ рейдовыхъ и таможенныхъ пошлинъ, и торговля не претерпѣваетъ на какихъ остановокъ и стѣсненія.
Окончу эту статью выпискою цѣнности ввоза и вывоза товаровъ за три года.
Вывозъ.
Ввозъ.
1831--32 года
7,825,786 исп. тал.
8,904,744 исп. тал.
1836--37
-- 7,806,965 -- --
8,243,629 -- --
1837--38
-- 8,024,123 -- --
8.881,195 --