ОТПЛЫТІЕ ИЗЪ СИНГАПУРА. МАНИЛА.
6-го іюля мы снялись съ сингапурскаго рейда и съ легкимъ попутнымъ вѣтеркомъ прошли въ скоромъ времена острова Баттамъ и Бмитангъ, а къ-вечеру миновали Педро Бранко, небольшой каменистый островокъ, находящійся у входа въ Китайское-Море. Тамъ мы на другой же день получали SW муссонъ, съ которымъ черезъ девять дней благополучно пришли на видъ острова Аюцона, и, послѣ однодневнаго штиля, вошли въ обширный Манильскій-Заливъ, утромъ 16-го іюля.
Входъ въ заливъ обозначается высокими горами, покрытыми чудеснѣйшею зеленью; недалеко отъ входа, небольшой каменистый островъ Коррехидоръ съ довольно-сильною баттареею и лоцманскою станціей. Подходя къ нему, мы выпалили пушку и подняли лоцманскій флагъ. Черезъ нѣсколько времени отвалилъ оттуда огромный катеръ подъ испанскимъ флагомъ, и вмѣсто того, чтобъ править на пересѣченіе нашего курса, держалъ прямо на нашу грот-мачту, а потому, весьма-естественно, очутился вскорѣ за нашею кормою, потому что мы имѣли сами семь узловъ хода и не убавляли парусовъ, чтобъ не терять времени для неловкаго лоцмана. Около семи часовъ вечера, мы встали на якорь на манильскомъ рейдѣ. На другой день, послѣ салюта развевающемуся на крѣпости испанскому флагу, я поѣхалъ на берегъ. У входа въ рѣку Пасонгъ, на лѣвой оконечности молы, выходящей далеко отъ берега въ море, для того, чтобъ фарватеръ рѣки не засаривался наноснымъ отъ приливовъ и отливовъ грунтомъ, выстроена небольшая крѣпость, совершенно-почернѣвшая отъ времени и сырости; на противоположномъ берегу, также оканчивающемся молою, находится маякъ. Миновавъ таможню, огромное старинное зданіе, возвышающееся за лѣвомъ берегу Пасонга, не доѣзжая города Манилы, мы пристали къ берегу, противъ трактира La Ailianza, въ которомъ я надѣлъ мундиръ и отправился за городъ къ французскому консулу г. Барро, къ которому имѣлъ письма изъ Сингапура. Monsieur Barrot принялъ меня какъ-нельзя-лучше и пригласилъ къ себѣ обѣдать. Онъ -- прекрасный мужчина лѣтъ 40, съ самою благородною и привлекательною наружностью. Здравыя сужденія и солидность его образа мыслей вовсе не отзываются свойственною его землакамъ jactance franèaiae. Когда я ему замѣтилъ, что газетчики великой націи и до-сихъ-поръ называютъ Россію землею варваровъ, онъ отвѣчалъ: "Чего вы хотите отъ этихъ людей? Они пишутъ вздоръ, чтобъ чѣмъ-нибудь понравиться праздной толпѣ; но люди истинно-просвѣщенные понимаютъ весьма-хорошо, что Россія великая имперія; есть даже нѣкоторые, которымъ кажется, что Россія слишкомъ-могущественна." Онъ былъ, повидимому, весьма-доволенъ, когда я ему сказалъ, что читалъ на русскомъ языкѣ его описаніе Сандвичевыхъ Острововъ, на которыхъ онъ былъ прежде генеральнымъ консуломъ. У него былъ его племянникъ, молодой Парижанинъ, съ самыми водевальными пріемами, которые живо напоминали les jeunes première нашего французскаго театра. Отъ Барро я поѣхалъ къ бельгійскому консулу г. Лануа. Молодой Парижанинъ сѣлъ въ мою коляску, я, разговорившись съ нимъ, я спросилъ, семейный ли человѣкъ г. Лануа? "Est ce que Mr. Lanois eat uo homme de famille?" -- Oui, monsieur, ses ancêtres ont joué un rôle très considerable du temps de Charlemagne.-- Французикъ мой вообразилъ себѣ, по-видимому, что я, какъ русскій дворянинъ, желалъ знать, достоинъ ли г. Лануа чести быть, со мною знакомымъ и достаточно ли аристократическая у него famille. Я едва удержался отъ смѣха: "Mais, monsieur, tous ne m'avez pas compris; je voulais savoir si Mr Lanois а une famille, c'est à dire, s'il est marié, Vil а des filles et si elles sont jolies, car je brûle du désir d'étre conquis." -- Посѣтивъ бельгійскаго консула, съ которымъ я пробесѣдовалъ нѣсколько времени весьма-пріятно, я возвратился въ городъ и, переодѣвшись въ бѣлый тропическій костюмъ, пошелъ гулять пѣшкомъ по Манилѣ и ея предмѣстьямъ.
Манила, собственно городъ и крѣпость, гдѣ живутъ начальствующія лица и аристократія Филиппинскихъ-Острововъ, отдѣляется отъ торговыхъ предмѣстій Бидондо и Санта-Круцъ ракою Пасонгомъ, черезъ которую построенъ старый каменный мостъ. Предмѣстья кипятъ многолюдствомъ и дѣятельностью; народонаселеніе ихъ полагаютъ до 170,000 чел., изъ которыхъ большая часть Мулаты, Китайцы и Тагады, коренные жители Филиппинскихъ-Острововъ. Китайцевъ здѣсь не такъ много, какъ къ Сингапурѣ и Пуло-Пенангѣ; кромѣ того, они здѣсь не такъ опрятны, какъ тамъ. Тагады ходятъ босикомъ, въ бѣлыхъ рубашкахъ, надѣтыхъ сверхъ полосатыхъ или красныхъ шальваръ; шея слегка повязана платкомъ, а на головѣ соломенная или войлочная шляпа. Лица ихъ темно-смуглы и неправильны; но выраженіе исполнено добродушія и кроткой задумчивости; походка ихъ развязна и пріемы непринужденны и благородны. Одежда ихъ всегда опрятна. У щеголей рубашки весьма-тонки; онѣ шьются изъ полотна, дѣлаемаго въ Китаѣ и Манилѣ изъ волоконъ ананасовыхъ листьевъ; воротники обыкновенію вышиваются весьма затѣйливо и часто съ большимъ вкусомъ. Женщины носятъ камба я, или юбки изъ клѣтчатой матеріи туземнаго издѣлія; на головахъ шапочки или платки, а прекрасные черные волосы распущены по плечамъ. Физіономіи ихъ дышатъ кротостью и невыразимо-милы и привлекательны. Въ-особенности замѣчательны ихъ маленькія ножки, выставляемыя съ кокетствомъ и обутыя въ красивыя шолковыя или бархатныя chinelas или туфли, вышитыя большею частію серебромъ и даже золотомъ. Многія блестящія дамы позавидовали бы такимъ ножкамъ. Стройный станъ, легкая походка и непринужденная граціозность движеній, -- вотъ качества, неотъемлемыя у здѣшнихъ женщинъ даже изъ самаго простого званія. Всѣ Тагалы и Тагалки носятъ на шеѣ ладонки или четки. Сигара -- необходимая принадлежность какъ мужчинъ, такъ и женщинъ: тѣ и другія безпрестанно курятъ. Тагалы вообще чрезвычайно-набожны, что съ большемъ стараніемъ поддерживаетъ католическое духовенство, умѣющее взыскать изъ того свои выгоды и, по-видимому, весьма-могущественное на Филиппинскихъ-Островахъ; но безпорядочное поведеніе монаховъ уже значительно потрясло ихъ прежнее неограниченное вліяніе на общественныя и частныя дѣла. Жители Манилы страстные любители пѣтушьихъ боевъ. Правительство, собирая за то подать, дозволяетъ эту забаву по воскресеньямъ, за городомъ, въ отводимыхъ нарочно для того мѣстахъ. Боевые пѣтухи пользуются неограниченною любовью и самыми нѣжными попеченіями Тагаловъ, которые носятъ ихъ всегда съ собою, не разлучаются съ ними безъ крайней необходимости и безпрестанно ихъ гладятъ и холятъ. Боевой пѣтухъ вовсе не то, что нашъ
"Султанъ курятника спѣсивый..."
Они ростомъ гораздо-выше нашихъ пѣтуховъ, складка и ноги показываютъ силу, а въ гордомъ взглядѣ блеститъ непреклонная рѣшимость: "побѣдить или умереть!"
Перейдя черезъ Бидовскій-Мостъ, вступаешь въ городъ Манилу, и тамъ нѣтъ уже и тѣни той дѣятельности, которою оживлены торговыя предмѣстья. Было три часа по полудни -- время сіэсты (la siesta), или созерцательнаго отдыха Испанцевъ, столько же священнаго, какъ мусульманскій кейфъ. На пустынныхъ улицахъ ни души; въ монастыряхъ и большихъ домахъ, похожихъ на монастыри, все мертво. Изрѣдка попадаются на встрѣчу монахи или слуги, и лѣнивая походка ихъ ясно показываетъ, что и они одержимы усыпительнымъ вліяніемъ сіэсты. Жилые покои въ здѣшнихъ домахъ окружены широкими галлереями, какъ и вездѣ въ жаркомъ климатѣ; вмѣсто стеколъ вставлены въ раздвижныхъ рамахъ прозрачныя раковины, пускающія дневной свѣтъ, но защищающія галлереи отъ тропическаго зноя. Иногда рамы раздвигаются, и изъ-за нихъ выглядываетъ прелестнѣйшая головка съ нѣжнымъ, классически-правильнымъ личикомъ, и распущенными по чудеснѣйшимъ плечамъ густыми черными волосами (el pelo suelto); бѣлый капотъ -- обыкновенный костюмъ Испанокъ во время сіэсты.
Часто останавливался я, прикованный къ троттуару обаяніемъ красоты; жадные взоры не могли насытиться очаровательнымъ зрѣлищемъ, такъ давно невиданнымъ; и когда красаанца, замѣтивъ мой нѣмой восторгъ, удалялась, бросая мимоходомъ на покореннаго ею чужеземца взглядъ, исполненный самодовольствія и кокетства, я долго еще не могъ опомниться и нехотя рѣшался идти далѣе.
Домъ, или какъ его здѣсь называютъ, дворецъ генерал-капитана Филиппинскихъ-Острововъ, находится на обширной площади, которой три остальные фаса занимаютъ соборная церковь, дворецъ правосудія (еl раlacio de la jostida) и домъ архіепископа Филиппинскихъ-Острововъ. Соборъ и дворецъ правосудія величественныя зданія, которыя украсили бы любую столицу; дворецъ генерал-капитана и домъ архіепископа огромные неуклюжія строенія: оба они походятъ нѣсколько на канатный заводъ кронштадтскаго адмиралтейства. Въ центрѣ площади поставлена пѣшая статуя императора Карла V. Множество мужскихъ и женскихъ монастырей красуются въ разныхъ частяхъ города; въ нишахъ нѣкоторыхъ разставлены черепа или изображено чистилище, изъ пламени котораго души грѣшниковъ жалобно протягиваютъ руки, умоляя прохожихъ о паннихидахъ за ихъ упокой. Доказательствомъ могущества духовенства на Филиппинскихъ-Островахъ можетъ служить то, что здѣсь испанское либеральное правительство не смѣетъ закрыть монастыри, что сдѣлано по всей Испаніи и въ другихъ испанскихъ колоніяхъ. Правительство понимаетъ очень-хорошо, что безъ опоры духовной власти оно здѣсь не можетъ существовать.
Побродивъ еще нѣсколько по городу, я поѣхалъ обѣдать къ г. Барро. У него собралось многочисленное общество, состоявшее изъ консуловъ разныхъ націй, испанскихъ чиновниковъ, капитана и офицеровъ французскаго фрегата "la Danaide", стоявшаго въ Кавиттѣ, небольшомъ портѣ, находящемся въ манильской же губѣ, въ 7 миляхъ отъ Манилы. Капитанъ Розанель (командиръ корвета) жаловался на скуку долговременной праздной стоянки; онъ говорилъ, что намѣренъ идти въ Кантонъ "pour ne retremper en passant dasa quelque typhon" -- вотъ истинно-французская фраза! Вѣрно ему не случалось испытать ни одного изъ этихъ ужасныхъ бичей Китайскаго-Моря; иначе онъ бы не судилъ о нихъ такъ легко. Я едва не расхохотался, когда одинъ рыжій Англичанинъ подошелъ ко мнѣ съ вопросомъ: "You are going to Kamtschatka? very cold there?" -- вопросомъ, который я слышалъ по десяти разъ въ день отъ всѣхъ Англичанъ, посѣщавшихъ наше судно на Мысѣ-Доброй-Надежды. Послѣ обѣда я поѣхалъ съ однимъ французомъ въ театръ, или, лучше сказать, балаганъ, въ которомъ Тагалы разыгрываютъ испанскія комедіи и, разумѣется, весьма плохо.
Вечеромъ на другой день, я былъ на кальсадѣ или вечернемъ гуляніи, соотвѣтствующемъ сингапурскому катанью по эспланадѣ. Манильская кальсада начинается около солнечнаго заката; тогда выѣзжаетъ изъ города въ предмѣстія все общество въ легкихъ парныхъ коляскахъ (birlochos) и катается рядами на небольшомъ пространствѣ около взморья. Какая разница между сингапурскою и манильскою кальсадами! Тамъ все скучно, холодно, мертво; здѣсь, напротивъ, все дышетъ веселостью, все исполнено невыразимой прелести. Очаровательныяя Испанки, раскинуншясь въ своихъ birlochos съ самымъ милымъ кокетствомъ, одѣтыя просто, но со вкусомъ, съ открытыми головами, украшенными свѣжими розами, вполнѣ наслаждаются всемогуществомъ своей красоты. На нихъ устремлены жадные взоры безчисленнаго множества обожателей. Красавицы вполнѣ чувствуютъ, что каждый ихъ взглядъ, каждая улыбка, которыми они мимоходомъ удостоиваютъ своихъ поклонниковъ, надѣляютъ ихъ блаженствомъ и стоятъ того, чтобъ отличенные счастливцы заслужили ихъ по-крайней-мѣрѣ семью геркулесовскими подвигами. А каково должно быть благополучіе тѣхъ, чье постоянство вознаграждается не однѣми улыбками!.. Манила такъ не, какъ и Вальпараисо, есть "el paraiso de las mugeres y el purgatorio de los borobree", т. e. рай женщинъ и чистилище мужчинъ. Къ концу гулянья пріѣхалъ туда въ колискѣ четвернею генерал-капитанъ съ своимъ семействомъ; три драгуна со значками ѣхали шибкой рысью впереди его экипажа, и еще двое замыкали поѣздъ. Грѣхъ сказать, чтобъ манильскіе кавалеристы были хорошими ѣздоками!
Въ 8 часовъ вечера, два раза въ недѣлю, полковые хоры играютъ передъ домомъ губернатора. Мы были пріятно изумлены, услышавъ хорошо-разъигранныя увертюры изъ "Хана Багдадскаго", "Нормы" и другихъ оперъ. Три хора духовой музыки пѣхотныхъ полковъ, расположенныхъ въ Манилѣ, выстраиваются за площади. Каждый по очереди, съигравъ увертюру, играетъ маршъ, и подъ его музыку отправляется въ казармы, гдѣ продолжаетъ играть до 10 часовъ. Къ музыкѣ, съѣзжается весь городъ; нѣкоторыя изъ дамъ сидягь въ экипажахъ и слушаютъ вмѣстѣ съ музыкой комплименты своихъ обожателей; другія ходятъ взадъ и впередъ по широкой гладкой дорожкѣ передъ домомъ губернатора, и вся эта оживленная толпа освѣщается луною, и сцена происходитъ подъ чудеснѣйшимъ тропическимъ небомъ.
Всѣ хоры музыкантовъ состоятъ изъ Тагаловъ, которые имѣютъ большую способность къ музыкѣ. Они скоро выучиваютъ новыя пьесы, но за то также скоро ихъ забываютъ. Манильскихъ музыкантовъ учитъ капельмейстеръ французъ, нѣкогда служившій въ великой-арміи и участвовавшій во многихъ наполеоновскихъ походахъ. Когда музыка передъ домомъ губернатора кончилась, мы поѣхали дослушивать къ казармамъ музыкантовъ, гдѣ они играли до 10 часовъ.
Многочисленная публика гуляла при лунномъ свѣтѣ на широкому бульвару; оркестры играли прекрасныя пьесы, словомъ, я насладился, въ тотъ вечеръ вполнѣ хорошею музыкою -- а это большое наслажденіе для моряка, который въ-продолженіе цѣлаго года не слыхалъ нечего, кромѣ "гармоніи сферъ", шума моря, да еще изрѣдка пѣнія и стуканья на фортепьяно англійскихъ дамъ.
Кто былъ въ Манилѣ и не посѣтилъ манильской сигарочной фабрики, тотъ былъ въ кунсткамерѣ и не видалъ слова. То же было и со мною; мнѣ не удалось видѣть знаменитую фабрику, въ которой дѣлаются первые въ свѣтѣ сигары; не видѣлъ я также манильскихъ пѣтушьихъ боевъ -- первой потому, что былъ какой-то католическій церковный праздникъ въ тотъ день, когда мнѣ удалось съѣхать на берегъ; а послѣднихъ, потому-что пѣтушьи бои можно видѣть только по воскресеньямъ, а въ воскресенье мы уже были въ совершенной готовности къ походу и только ждали вѣтра, чтобъ сняться съ якоря.
Манильская fabrica de tobaco содержатся иждивеніемъ правительства и составляетъ главную его монополію: поэтому никому не позволяется разводить табакъ безъ особеннаго дозволенія, за которое, разумѣется, надобно платить. Для соблюденія въ строгости этой запретительной мѣры, правительство колоніи содержитъ нарочно особенную стражу, которая обязана вырывать табакъ даже тамъ, гдѣ онъ растетъ въ дикомъ состояніи. Филиппинскіе-Острова, и въ-особенности Люцонъ, производятъ превосходный табакъ; съ малою разработкой онъ могъ бы составить весьма-изобильный предаетъ торговли, и безъ системы монополіи доставилъ бы промышленности богатую отрасль, а слѣдственно, способствовалъ бы значительно увеличенію народнаго благосостоянія. Но близорукіе разсчеты испанскаго колоніальнаго правленія, вмѣсто того, чтобъ способствовать процвѣтанію колоній, стремятся какъ-будто нарочно остановить всякія улучшенія. Еще весьма-недавно иностранцамъ запрещалось селиться во внутренности Люцона и разводить тамъ плантаціи. Лѣнивые Испанцы смотрятъ съ завистью на обогащеніе немногихъ поселившихся здѣсь иностранцевъ, которыхъ трудолюбіе умѣетъ извлекать всю возможную пользу изъ богатствъ земли, неуступающей въ плодородіи и роскоши прозябанія прекраснѣйшимъ странамъ Индіи и Южной-Америки. Больше всего противится нововведеніямъ, какъ бы полезны они ни были, духовенство, которое, какъ я уже сказалъ; пользуется неимовѣрнымъ могуществомъ надъ суевѣрнымъ и невѣжественнымъ народомъ. Теперь, однако, власть его значительно уменьшилась, а потому можно надѣяться на многія полезныя перемѣны, и тѣмъ болѣе, что теперешній генерал-капитанъ человѣкъ твердый и благоразумный. Однако, не смотря на то, при насъ носилась слухи, вѣроятно распускаемые духовенствомъ, что изъ Манилы хотятъ изгнать всѣхъ иностранцевъ. Недовѣрчивость и боязливость правительства колоніи, происходящій, безъ сомнѣнія, отъ внутренняго сознанія своей слабости, невѣроятны. Приходъ какого-нибудь иностраннаго военнаго судна, въ особенности, если оно подъ флагомъ могущественной державы, возбуждаетъ уже опасеніе здѣшнихъ властей. Пустое обстоятельство: нехотѣніе наше убавить ходу для принятія неумѣвшаго пристать лоцмана, было перетолковано съ разными преувеличеніями и перепугало всю Манилу. Тамъ разсказывали, что русскій фрегатъ -- вѣроятно, темнота не дозволила имъ разсмотрѣть насъ -- не принялъ приставшаго къ нему начальника острова коррехидора, а потому полагали и насъ враждебныя намѣренія. Натуралисту французскаго корвета "Данаиды" не позволяли ѣхать во внутренность Люцона для произведенія тамъ ученыхъ изслѣдованій, полагая, что цѣль его совершенно другаго рода, и т. п. Опасенія ихъ, можетъ-быть, и не совершенно неосновательны, потому-что Испанія, разслабленная междоусобіями, не въ состояніи защитить свои колоніи; и ничего нѣтъ мудренаго, что при первой европейской войнѣ они не замедлятъ попасть въ руки Англичанъ, которымъ Филиппинскіе-Острова были бы весьма-лакомымъ кусочкомъ. Очень вѣроятно и то, что Филиппинскіе-Острова увлекутся примѣромъ другихъ испанскихъ колоній и отложатся отъ Испаніи. Лѣность и невѣжество жителей и несообразныя съ здравымъ разсудкомъ стѣсненія со стороны колоніальнаго правительства -- вотъ главныя причины жалкаго состоянія торговли и промышленности Филиппинскихъ-Острововъ. Нѣтъ сомнѣнія, что въ рукахъ Англичанъ или Голландцевъ эта богатая колонія приняла бы совершенно-другой видъ. Теперь же, вся мелочная торговля въ рукахъ Китайцевъ, а оптовая въ рукахъ иностранцевъ и отчасти также Китайцевъ. Хотя, по словамъ Американцевъ, Джонъ-Булль старый джентльменъ, не весьма-разборчивый въ дѣлахъ, касающихся чужой собственности, все-таки Англичане лучше всѣхъ европейскихъ націй умѣютъ управлять своими колоніями, соединяя чрезвычайно-искусно выгоды правительства съ частными выгодами.
Одна только вѣрность испанскому престолу прежняго генерал-капитана Филиппинскихъ Острововъ удержала ихъ во владѣніи испанской короны въ то время, когда всѣ ея колоніи въ Южной-Америкѣ подняли знамя независимости. Если колоніальное управленіе будетъ достаточно благоразумно, чтобъ для своей собственной пользы и для общаго блага отказаться отъ многихъ стѣснительныхъ для народной промышленности мѣръ, то вѣроятно, что Испанія долго сохранятъ владычество надъ Филиппинскми-Островами. Овладѣть ими военною силой довольно-трудно, что уже однажды испытали Англичане. Манила хорошо укрѣплена и можетъ выставить для своей обороны 5000 регулярнаго войска, набраннаго большей частію изъ туземцевъ. Кромѣ того, при могущественномъ содѣйствіи духовенства, нетрудно поднять для защиты испанскаго флага сильную милицію, и тогда для овладѣнія колоніей, понадобятся значительныя военныя силы. Но для успѣшнаго отпора внѣшнихъ враговъ необходимо тѣсное единодушіе защитниковъ. А въ Манилѣ гражданская и духовная власти въ разладѣ: гражданская власть не пользуется приверженностію народа, потому-что она стѣсняетъ развитіе его промышленности; а духовная ослабѣваетъ отъ разврата я безпорядковъ своихъ собственныхъ членовъ, и отъ распространенія просвѣщенія въ народѣ, который мало-по-малу начинаетъ выходить изъ своего ослѣпленіе и понимать несправедливость многихъ притязаній духовенства.