IV.

Маленькій вечеръ мистрисъ Гарднеръ оказался большимъ баломъ. Улица была наполнена экипажами, домъ былъ блестяще освѣщенъ. Треденнисъ поднялся по лѣстницѣ и, снимая пальто въ передней, невольно обратилъ вниманіе на бѣлокураго молодого человѣка, который стоялъ, прислонясь къ притолкѣ, и, очевидно, кого-то ждалъ, устремивъ глаза на дамскую уборную Его лицо, могло выражать многое или рѣшительно ничего, а вся фигура была чрезвычайно приличная и привлекательная. Но всего замѣчательнѣе въ немъ былъ естественный, музыкальный смѣхъ, который и заставилъ Треденниса взглянуть на него среди окружавшей его толпы мужчинъ.

-- Да, я былъ тамъ, говорилъ со смѣхомъ бѣлокурый молодой человѣкъ, обращаясь къ стоявшему подлѣ него юношѣ.

-- И пѣлъ?

-- Нѣтъ.

-- Она, конечно, была?

-- Она? повторилъ бѣлокурый молодой человѣкъ, и лицо его въ эту минуту ничего не выражало.

-- Мистрисъ Амори, отвѣчалъ юноша со смѣхомъ.

-- Вы бы лучше такъ сразу сказали, это приличнѣе, замѣтилъ спокойно его собесѣдникъ.

Треденнисъ прошелъ въ гостинную и не слышалъ ихъ дальнѣйшаго разговора.

Въ дверяхъ первой гостинной стояли хозяева и принимали гостей. Мистрисъ Гарднеръ очень обрадовалась, увидѣвъ Треденниса.

-- Вы очень добры, что пріѣхали, сказала она:-- я боялась, что вы обманете. Мистеръ Гарднеръ, вотъ полковникъ Треденнисъ.

Тутъ онъ былъ поглощенъ словно водоворотомъ. Мистрисъ Гарднеръ знакомила его со всѣми гостями и онъ не успѣвалъ кланяться направо и налѣво. Наконецъ, онъ очутился передъ могущественной особой, о которой говорила ему днемъ гостепріимная хозяйка. Министръ стоялъ, облокотясь на каминъ, и любезничалъ съ хорошенькой молодой дѣвушкой, которая разсказывала ему свои впечатлѣнія о президентскомъ балѣ. Мистрисъ Гарднеръ представила ему Треденниса, и они тотчасъ разговорились. Министръ съ любопытствомъ разспрашивалъ Треденниса объ его индѣйской политикѣ, и ихъ разговоръ затянулся бы надолго, еслибы хозяинъ не отозвалъ одного изъ собесѣдниковъ.

Треденнисъ былъ очень радъ остаться одинъ; его занимало зрѣлище пестрой, нарядной толпы, и онъ былъ очень благодаренъ, что на время освободился отъ необходимости разговаривать и знакомиться съ новыми лицами. Спустя нѣсколько минутъ, онъ неожиданно почувствовалъ въ воздухѣ какое-то нѣжное благоуханіе, которое, какъ ему показалось, вовсе не соотвѣтствовало шумной, блестящей обстановкѣ. Съ тревожнымъ біеніемъ сердца онъ созналъ, что это былъ запахъ геліотропа, и тотчасъ вспомнилъ о томъ вечерѣ, когда онъ принесъ Бертѣ букетъ геліотропа. Онъ быстро обернулся и увидалъ среди веселой, блестящей группы Берту.

Она была одѣта великолѣпно и стояла въ прелестной позѣ, держа въ рукѣ букетъ. Блестящая улыбка играла на ея губахъ и Треденнисъ въ ту же минуту понялъ, что она его узнала. Она не тронулась съ мѣста и, очевидно, ждала его. Хотя она не сказала ни слова, но окружавшіе ее мужчины инстинктивно разступились и пропустили къ ней Треденниса.

Часто впослѣдствіи Треденнисъ старался вспомнить, какъ онъ подошелъ къ Бертѣ и что онъ сказалъ, держа ея хорошенькую ручку, затянутую въ перчатку, но все это представлялось ему очень смутно. Окружавшая ее группа почти мгновенно разсѣялась, и онъ остался съ нею наединѣ. Взглянувъ на букетъ, онъ увидѣлъ геліотропъ и розы.

Она такъ много и вмѣстѣ съ тѣмъ такъ мало измѣнилась, что казалось, какъ бы онъ видѣлъ ее во снѣ. Онъ старался анализировать происшедшую въ ней перемѣну -- и не могъ, а самое усиліе возбудило въ немъ болѣзненное чувство. Цвѣтъ лица ея былъ не такой блестящій, какъ въ старину, но глаза были блестящѣе и больше, не столько отъ того, что она похудѣла, сколько отъ смѣлаго ихъ выраженія. Ея граціозная, круглая фигурка была еще прелестнѣе, но къ ней уже не пошли бы сѣренькое платьице и кружевная косынка, которыя въ его глазахъ были неразрывно связаны съ ея очаровательнымъ образомъ. Даже улыбка и голосъ ея измѣнились. Улыбка была то блестящая, то мягкая, словно скрывавшая нѣчто; голосъ былъ тихій, мелодичный, выражавшій болѣе, чѣмъ произносимыя ею слова. Треденнисъ чувствовалъ, что много потребуется времени, чтобъ близко узнать ее.

-- Сядьте подлѣ меня, сказала она съ нѣжной, но нѣсколько небрежной улыбкой, помѣщаясь на диванъ, устроенный на подоконникѣ: -- сядьте и скажите, рады ли вы, что перебрались въ Уашингтонъ. Папа въ восторгѣ, что будетъ пользоваться вашимъ обществомъ.

-- Благодарю васъ, отвѣчалъ Треденнисъ:-- я очень доволенъ перемѣной въ моей жизни.

-- Да, это будетъ громадная перемѣна, хотя, конечно, въ эти годы ваше вниманіе было обращено не исключительно на индѣйцевъ. Уашингтонъ не похожъ на другіе американскіе города и вообще, я полагаю, онъ рѣзко отличается отъ всѣхъ городовъ на свѣтѣ. Это очень интересный городъ, когда къ нему привыкнешь.

-- Вы находите?

-- Да. Я не могла бы жить ни въ какомъ другомъ городѣ. Впрочемъ, эта наша національная особенность; каждый американецъ обожаетъ городъ, въ которомъ онъ живетъ, и бранитъ всѣ остальные. Англичане вѣрятъ въ первенство Лондона, а французы -- въ главенство Парижа, а въ Америкѣ нью-іоркецъ гордится Нью-Іоркомъ, бостонецъ -- Бостономъ, уашингтонецъ -- Уашингтономъ, ново-орлеанецъ -- Новымъ Орлеаномъ.

-- Вы правы, но я объ этомъ прежде не думалъ.

-- Да, это вполнѣ справедливо, сказала она со смѣхомъ, и иотомъ прибавила, измѣнивъ тонъ: -- вы долго не были въ Уашингтонѣ?

-- Восемь лѣтъ.

Ему показалось, что она вздрогнула, но черезъ секунду промолвила съ свѣтлой улыбкой:

-- Мы за это время, если не постарѣли, то стали умнѣе и лучше.

Ея улыбка и слова не были совершенно ясны для него; за ними могло скрываться что-нибудь, хотя тонъ ея былъ самый легкомысленный. Онъ не улыбался, но смотрѣлъ на нее съ серьёзнымъ интересомъ. Около минуты она выдержала этотъ взглядъ, а потомъ, отвернувшись со смѣхомъ, промолвила:

-- Вы нисколько не измѣнились.

-- Почему вы это полагаете?

-- Вы смотрите на меня точно такъ же, какъ смотрѣли восемь лѣтъ тому назадъ, когда я говорила что-нибудь легкомысленное. Я боюсь, что я тогда была очень легкомысленна Я сама чувствовала, и даже однажды рѣшилась...

Она вздрогнула, словно неожиданно къ ней вернулась память. Она подняла букетъ къ лицу и потомъ уронила его на колѣни.

-- Я припоминаю, продолжала она, пристально смотря на него:-- это было именно въ тотъ день, когда вы мнѣ принесли букетъ.

-- Я не знаю, на что вы рѣшились, но надѣюсь на что-нибудь хорошее, произнесъ Треденнисъ:-- и вы сохранили свою рѣшимость?

-- Нѣтъ, но я сохранила геліотропъ, отвѣчала она спокойно:-- вы помните, я сказала, что сохраню букетъ. Онъ лежитъ въ моемъ столѣ.

-- А на первомъ балѣ вы очень веселились?

-- Да; я смѣло могу сказать, что веселюсь на всѣхъ балахъ.

-- И сегодня?

-- Да, произнесла она, окидывая взоромъ комнату, полную нарядной толпой:-- въ Уашингтонѣ всѣ балы имѣютъ успѣхъ и всѣ на нихъ веселятся. Посмотрите вонъ на ту даму, сидящую на диванѣ, съ быстро бѣгающими глазами. Это "нашъ уашингтонскій корреспондентъ" полдюжины западныхъ газетъ: она также ведетъ свѣтскую хронику въ одной изъ большихъ ежедневныхъ уашингтонскихъ газетъ. Завтра вы прочтете: "Вчера вечеромъ у мистрисъ Винтеръ Гарднеръ въ улицѣ К. былъ балъ, одинъ изъ самыхъ блестящихъ въ настоящій сезонъ". Далѣе вы узнаете: "На мистрисъ Ричардъ Амори было прелестное бѣлое платье и жемчуга. Надъ всѣми, даже высокими, мужчинами возвышалась внушительная фигура полковника Треденниса, героя столькихъ стычекъ съ индѣйцами и..."

Она остановилась и пристально посмотрѣла на него.

-- У васъ съ собою ножъ, которымъ индѣйцы сдираютъ съ головы кожу съ волосами? спросила она.

Онъ не ожидалъ подобнаго вопроса, но отвѣтилъ спокойно, схватившись рукою за боковой карманъ:

-- Къ сожалѣнію, я забылъ захватить его съ собою. Я не зналъ, что онъ понадобится. Но я могу съѣздить за нимъ.

-- Нѣтъ, благодарю васъ. Я только подумала, что эта дама была бы вамъ очень благодарна, еслибы вы показали ей это орудіе пытки и разсказали его исторію.

-- Я, право, сожалѣю.

-- Вы еще болѣе сожалѣли бы, еслибы знали, какъ трудно ей даются десять долларовъ, которые она получаетъ за столбецъ. Она посѣщаетъ всѣ балы и вечера, всѣ собранія въ литературныхъ и художественныхъ клубахъ; бываетъ въ Бѣломъ домѣ и въ Капитоліи; знаетъ всѣхъ, и какіе кто любитъ эпитеты.. При этомъ она ни о комъ не отзывается дурно, хотя подобная жизнь должна бы развивать желчь. Она никогда не выходитъ изъ себя и постоянно прибираетъ самые лестные эпитеты; такъ, еслибы во мнѣ было двѣсти фунтовъ вѣса, то она сказала бы, что у меня "embonpoint римской матроны", а еслибы я была худа, какъ скелетъ, она выразилась бы, что "у меня такая эластичная фигура". Согласитесь, что все это очень умно и вмѣстѣ человѣколюбиво. Я уважаю ее и удивляюсь ея умѣнью прибирать эпитеты.

-- А какой эпитетъ всего болѣе подошелъ бы, по вашему мнѣнію, къ бѣлокурому молодому человѣку, который только-что поднялъ платокъ у дамы на противоположномъ концѣ комнаты?

Берта взглянула на указаннаго Треденнисомъ молодого человѣка и на лицѣ ея показалась задумчивая улыбка. Это былъ тотъ самый молодой человѣкъ, на котораго Треденнисъ обратилъ вниманіе въ передней.

-- А вы какой эпитетъ прибрали бы? промолвила Берта послѣ минутнаго молчанія.

-- Я его совсѣмъ не знаю.

-- Я его знаю шесть лѣтъ, сказала Берта: -- и все таки не съумѣю прибрать ему эпитета. Онъ двоюродный братъ мистера Амори. Пойдемте къ миссъ Джессонъ, она насъ научитъ, какой ему подходитъ эпитетъ, прибавила она, вставая.

-- Пойдемте, отвѣчалъ Треденнисъ, предлагая ей руку.

Берта засмѣялась и снова сѣла на прежнее мѣсто.

-- Нѣтъ, онъ идетъ сюда, сказала Берта: -- мы спросимъ у него самого.

Однако, ничего не спросила, а подошедшій къ ней бѣлокурый молодой человѣкъ напомнилъ ей, что она обѣщала ему третій вальсъ, который уже начался.

-- Я помню, отвѣчала Берта, вставая:-- и готова; но прежде позвольте васъ познакомить съ полковникомъ Треденнисомъ. Вы, конечно, знаете его по наслышкѣ, но должны съ нимъ ближе познакомиться. Полковникъ Треденнисъ -- это мистеръ Арбутнотъ.

Мужчины поклонились другъ другу и, надо сознаться, поклонъ Треденниса былъ холоднѣе.

-- Къ концу вальса, вѣроятно, пріѣдетъ мистеръ Амори, сказала Берта, взявъ руку своего кавалера:-- онъ будетъ очень радъ съ вами познакомиться.

И, слегка поклонившись Треденнису, она направилась въ залу.

-- Если я буду дурно танцовать, сказала она своему кавалеру: -- то вы должны принять въ соображеніе, что я разговаривала съ человѣкомъ, котораго не видала восемь лѣтъ.

-- Вы будете танцовать прекрасно, какъ всегда, отвѣчалъ Арбутнотъ:-- но право я не понимаю, зачѣмъ люди являются послѣ восьмилѣтняго отсутствія. Я удивляюсь, что индѣйцы его отпустили; онъ, кажется, самый подходящій для нихъ собесѣдникъ.

Берта засмѣялась.

-- Онъ всегда былъ суровымъ на взглядъ, промолвила она:-- но я помню, что онъ мнѣ начиналъ нравиться, когда неожиданно уѣхалъ на Западъ. Папа его очень любитъ. Онъ, говорятъ, герой съ опредѣленной цѣлью въ жизни, энергической стойкостью и т. д.

-- Его ростъ дѣйствительно геройскій, замѣтилъ Арбутнотъ:-- онъ былъ бы красивѣе на пьедесталѣ среди обширной площади, чѣмъ въ бальной залѣ.

Берта ничего не отвѣчала, но, сдѣлавъ два тура вальса, остановилась.

-- Мнѣ что-то не танцуется, сказала она: -- я сяду.

Арбутнотъ пристально посмотрѣлъ на нее.

-- Вы хотите отдохнуть? спросилъ онъ.

-- Да, я устала.

-- Вы слишкомъ много выѣзжали въ послѣднее время, сказалъ Арбутнотъ, отводя ее въ маленькую гостинную.

-- Да, я много выѣзжала, отвѣчала Берта и потомъ прибавила:-- а знаете какое странное чувство я ощутила, увидавъ полковника Треденниса. Я стояла у окна и наслаждалась болтовней съ полдюжиной мужчинъ, какъ вдругъ меня что-то заставило поднять голову, и передо мною стоялъ Треденнисъ. Въ одну минуту я вспомнила, что восемь лѣтъ прошло и все измѣнилось съ тѣхъ поръ, какъ мы съ нимъ видѣлись въ послѣдній разъ.

-- Многое можетъ случиться въ восемь лѣтъ, замѣтилъ Арбутнотъ.

-- Много случилось со мною въ эти годы, или лучше сказать все.

-- Нѣтъ... не все, промолвилъ задумчиво Арбутнотъ.

-- Я изъ ребенка превратилась въ женщину, сказала Берта:-- вышла замужъ и стала матерью семейства. Я право не вижу что бы еще могло случиться со мною пріятнаго?

-- Пріятнаго, пожалуй, ничего.

-- А непріятнаго я не желаю. Монтескьё сказалъ, что "счастливы тѣ народы, у которыхъ нѣтъ лѣтописи", и это изрѣченіе мнѣ всегда казалось очень мудрымъ.

-- Надѣюсь, что вы не считаете своей прошедшей жизни скучной.

-- Нисколько. Я вообще до сихъ поръ наслаждалась жизнью и не имѣла никакихъ сильныхъ ощущеній.

-- Съ чѣмъ вы можете себя поздравить.

-- И поздравляю. Я не любила сильныхъ ощущеній и предоставляю ихъ вамъ.

-- Благодарю васъ, вы слишкомъ добры, не такова ваша натура.

-- Быть можетъ, я вела не такую жизнь, о которой мечтала пансіонеркой, продолжала съ улыбкой Берта: -- быть можетъ, я не то существо, какимъ хотѣла быть, но это счастье для Ричарда и для васъ. Еслибы я была совершенствомъ, то вамъ пришлось бы не въ моготу тянуться за мной. Но пойдемте къ Треденнису и пригласимъ его завтра къ обѣду.

Она встала и подала руку Арбутноту.