Въ шесть часовъ утра Берта появилась на лѣстницѣ. На ней было бѣлое платье, очевидно, только-что надѣтое, и на щекахъ игралъ легкій румянецъ.
-- Джени спала почти всю ночь, сказала она, подходя къ Треденнису и протягивая ему руку: -- и я также. Ей гораздо лучше. Это все благодаря вамъ. Я раза два просыпалась, но, услыхавъ ваши шаги, опять засыпала, совершенно успокоенная. Вы очень устали?
-- Нѣтъ, нисколько.
-- Вы мнѣ не скажете, если даже и устали. Но теперь пойдемте; вы, конечно, хотите кофе?
Она повела его въ большую комнату, которую украсила нѣкоторыми предметами роскоши, привезенными изъ Вашингтона, такъ что Треденнисъ воскликнулъ:
-- Я съ перваго взгляда сказалъ бы, что вы здѣсь живете.
-- Неужели я придала комнатѣ свою печать. Я вовсе этого не хотѣла. Но она была пустая и голая. Ричардъ прислалъ мнѣ тряпки, а мебель я нашла по сосѣдству. Но не очень полагайтесь на стулья, они, можетъ быть, васъ и не выдержатъ. Лучше расположитесь въ этомъ кожанномъ креслѣ; оно основательное.
Онъ повиновался и сталъ съ восторгомъ смотрѣть, какъ она доставала изъ буфета чашки и ставила ихъ на столъ.
-- Что вы дѣлаете? спросилъ онъ.
-- Я накрываю столъ, отвѣчала она:-- Мери занята съ дѣтьми, няня сидитъ у Джени, а служанка варитъ вамъ кофе и жаритъ хлѣбъ.
-- Вы сами накрываете на столъ! воскликнулъ онъ.
-- На это не требуется особаго ума. Это очень просто.
Дѣйствительно, смотря на нее, всякій сказалъ бы, что накрывать на столъ -- дѣло нетрудное и живописное.
Вскорѣ принесли кофе; она сѣла за столъ и очень любезно угощала его, но сама почти ничего не ѣла.
-- Вы должны хорошенько поѣсть, сказала она:-- пожалуйста, будьте голодны. Это обязательно.
Ея нѣжная заботливость трогала его до глубины души. Онъ не привыкъ, чтобъ женщины окружали его мелочными попеченіями и тѣмъ драгоцѣннѣе это было въ его глазахъ. Сидѣть вдвоемъ съ Бертой, съ Бертой, прелестной, естественной, спокойной, было для него неописаннымъ блаженствомъ. Всего болѣе его поражали ея простота и естественность. Ея прежняя шумная веселость исчезла; она ни разу не смѣялась, но нѣжная улыбка освѣщала ея лицо. Они говорили преимущественно о дѣтяхъ и о самыхъ обыкновенныхъ предметахъ, но каждое ея слово казалось ему столь замѣчательнымъ, что онъ будетъ помнить о немъ всю жизнь. Черезъ нѣсколько времени привели дѣтей. Берта посадила Мегги къ себѣ на колѣни, а Джэкъ прислонился къ ней; втроемъ они представляли восхитительную картину, освѣщенную утренними лучами солнца.
-- Я пойду посмотрѣть на Джени, сказала она, наконецъ:-- а потомъ и вы можете войти къ ней.
Она увела съ собой Мегги, мило болтая съ нею, а Джэкъ остался съ Треденнисомъ, который едва могъ разговаривать съ нимъ, такъ сильно взволнованъ онъ былъ всѣмъ, что видѣлъ и слышалъ.
Спустя четверть часа, его пустили къ больной. Она очень ему обрадовалась. И продолженіи нѣсколькихъ дней у нея былъ сильный жаръ и она очень ослабла, но встрепенулась, увидавъ своего стараго друга, и съ восторгомъ смотря на него, объявила, что онъ очень выросъ.
-- Но это все равно, прибавила она: -- намъ съ мамой вы и такъ нравитесь.
Когда пріѣхалъ докторъ Вентвортъ, то засталъ больную спящей на рукѣ Треденниса, продолжавшаго сидѣть у ея кровати.
-- Какъ, вы умѣете ухаживать за больными дѣтьми? спросилъ докторъ.
-- Не знаю, отвѣчалъ Треденнисъ, и на его смугломъ лицѣ показался румянецъ:-- это въ первый разъ. Она меня очень любитъ, и это мнѣ нравится, прибавилъ онъ наивно.
-- Что она васъ любитъ -- это очевидно, замѣтилъ докторъ.
Отведя къ окну Берту, онъ поговорилъ съ ней впродолженіи нѣсколькихъ минутъ и потомъ снова вернулся къ кровати Джени.
-- Она вовсе не такъ больна, какъ вы думали, сказалъ онъ: -- вы сами нуждаетесь въ большихъ попеченіяхъ, чѣмъ она. Что вы съ собой сдѣлали?
-- Я за ней ухаживала, отвѣтила Берта.
-- Вы носили ее на рукахъ, не отвергайте этого, сказалъ докторъ, грозя пальцемъ.
-- Да я и не думаю этого отвергать.
-- Я знаю, вы носили ее на рукахъ, убаюкивали, разсказывали ей сказки, пѣли пѣсни. Вы дѣлали бы это, еслибъ даже она была втрое больше.
Берта покраснѣла и съ любовью взглянула на Джени.
-- Боже мой! произнесъ докторъ добродушно грубымъ тономъ:-- вы, женщины, сведете меня съ ума. Не говорите мнѣ о свѣтскихъ дамахъ, убивающихъ своихъ дѣтей. Я не знаю, что дѣлать съ свѣтскими дѣтьми, которыя убиваютъ своихъ матерей. Кто это, вы не помните, едва не умеръ отъ кори?
-- У меня никогда не было кори, промолвила Берга.
-- Вы едва не умерли не отъ своей кори, а отъ дѣтской, что еще хуже.
-- Но, воскликнула она съ жаромъ:-- они прекрасно перенесли корь и ни одинъ изъ нихъ не простудился.
-- Тоже было бы, еслибъ вы взяли хорошихъ сидѣлокъ. Все это пустяки; одни сентименты. Вамъ это нравится, вотъ вы и дѣлаете, рискуя умереть отъ чужой кори.
Она снова покраснѣла и, взглянувъ на Джени, промолвила:
-- Ей, кажется, гораздо лучше.
-- Да, ей лучше, но мнѣ хотѣлось бы, чтобъ прежде всего вы поправились. Кто вамъ поможетъ ухаживать за нею?
-- Я, произнесъ Треденнисъ.
-- Вы? воскликнула Берта, обращаясь къ нему: -- о, нѣтъ. Вы очень добры, но теперь, какъ миновала опасность, я не могу...
-- Я вамъ мѣшаю? спросилъ онъ.
Она отшатнулась и приняла свой обычный свѣтскій тонъ.
-- Нѣтъ, вы знаете, что не можете мнѣ мѣшать, сказала она:-- но я не хочу отнимать у васъ драгоцѣнное время.
-- Вы именно нуждаетесь въ такомъ помощникѣ, произнесъ докторъ со смѣхомъ: -- онъ будетъ для васъ полезнѣе десятка сидѣлокъ. Онъ не допуститъ никакихъ материнскихъ глупостей и настоитъ, чтобъ мои приказанія исполнялись свято. Онъ возьметъ васъ въ руки и вы будете его бояться. Я вамъ совѣтую его оставить. Впрочемъ, рѣшите этотъ вопросъ между собою, послѣ моего отъѣзда.
Берта проводила его до сѣней и, возвратясь, застала Треденниса у окна. Онъ освободился отъ Джени, положилъ ея голову на подушку и, очевидно, ждалъ Берту.
-- Вы знаете, почему я пріѣхалъ сюда? спросилъ онъ своимъ обычнымъ суровымъ тономъ.
-- Потому что я васъ перепугала и надо было кому-нибудь пріѣхать, а вы были такъ добры, что приняли на себя эту обузу.
-- Я пріѣхалъ потому, что никто другой...
-- А гдѣ былъ Лоренсъ Арбутнотъ? неожиданно спросила Берта.
-- Правда, было бы лучше, еслибъ пріѣхалъ Лоренсъ Арбутнотъ, отвѣчалъ онъ, мрачно насупивъ брови.
-- Нѣтъ, это не было бы лучше, произнесла Берта, бросая на него вопросительный и вмѣстѣ съ тѣмъ вызывающій взглядъ.-- Я всегда умѣю васъ разсердить, прибавила она:-- должно быть я очень глупа. Внизу...
-- Внизу! воскликнулъ онъ съ жаромъ: -- мы были простые, честные люди и насъ не связывали никакія свѣтскія узы, теперь же все измѣнилось, и вы смотрите на меня, какъ на франта, съ которымъ надо обращаться церемонно и неестественно. Какія со мной могутъ быть церемоніи? Я дикарь и чувствую это глубоко, но вы не имѣете права отказать мнѣ въ счастіи быть вамъ полезнымъ. А я теперь могу быть полезенъ, потому что Джени меня любитъ и я умѣю ее забавлять.
-- Но какое право я имѣю сдѣлать изъ васъ сидѣлку?
-- Говорите, что хотите, но я пріѣхалъ, потому что...
-- Вы правы, докончила она его фразу:-- вы пріѣхали, потому что некому было другому пріѣхать.
-- Такъ случайно вышло, и почему мнѣ не позволить на время исполнить обязанности другого?
-- Это нелѣпо! воскликнула она: -- развѣ вы этого не понимаете?
-- Нѣтъ, не понимаю.
Глаза ихъ встрѣтились.
-- Вамъ все равно? спросила она.
-- Да.
-- Я это знаю. Вамъ всегда все равно. Вотъ что мнѣ въ васъ нравится и... страшитъ.
-- Страшитъ? повторилъ онъ и замѣтилъ съ удивленіемъ, что она снова неожиданно измѣнилась.
-- Я знала, что вы не уѣдете, сказала она съ раскраснѣвшимися щеками и съ улыбой, полу-нѣжной и полу-горькой:-- но сочла своимъ долгомъ попросить васъ уѣхать. Вы великодушны и окружаете меня такими попеченіями, къ которымъ я не привыкла. Вы всегда ставите на своемъ. Ну, дѣлать нечего, быть по вашему. Пока вы здѣсь, я буду во всемъ васъ слушаться... можетъ быть, это непривычное послушаніе мнѣ и понравится.
Она прислонилась къ стулу и румянецъ быстро исчезъ съ ея лица.
-- Я не хотѣла, чтобъ вы уѣхали, прибавила она.
-- Вы не хотѣли?
-- Нѣтъ, произнесла она такимъ тономъ, который поставилъ его въ тупикъ болѣе, чѣмъ все предъидущее:-- я желала болѣе всего на свѣтѣ, чтобъ вы остались. Но Джени просыпается.
И, подбѣжавъ къ кровати, она взяла ребенка на руки и прижала его къ своей груди.