Об истолкователях религиозных основ русского самодержавия вообще и об Иннокентии (Борисове) в частности
Один из главнейших пробелов русской богословской и политической литературы заключается в отсутствии полного и систематического обзора и свода всего того, что высказано в проповедях и других сочинениях наших архипастырей о русском самодержавии, о христианской точке зрения на власть вообще и монархические начала в частности. А высказано было ими обо всем этом много ценного, глубокого и поучительного, но их замечания имели обыкновенно отрывочный характер и разбросаны по множеству далеко не всем доступных изданий, из которых некоторые сделались уже библиографическими редкостями. Вот почему нельзя не пожелать, чтобы пробел, только что отмеченный, в нашей литературе был скорее восполнен. Автор, который восполнит его, сослужит полезную службу как делу русской церковной проповеди, так и русскому политическому самосознанию. Он дал бы возможность священникам излагать народу в доступной форме, применительно к слушателям, христианское учение о власти, а воспитателям подрастающих поколений вести борьбу с антимонархическими течениями, вытекающими из анархистских, республиканских и конституционных стремлений.
Как стойко отстаивали и отстаивают наши даровитейшие иерархи начало самодержавия, показывает пример знаменитого церковного оратора Иннокентия (Борисова). Преосвященный Стефан, епископ Сумский, в бытность свою священником так очертил по Полному собранию сочинений Иннокентия, изданному Вольфом, государственное учение русского Златоуста:
"Иннокентий горячо вооружался против "гласа народа" в делах государственных, в смысле всеобщей подачи голосов, где дело решается слепой волей случайного большинства. Никакая невинность и никакая добродетель, как он старается доказать на основании обвинения Иисуса Христа гласом народа, не могут быть уверены, что страсти и прихоти ослепленной толпы не принесут их в жертву Варравам и разбойникам. Подчинить благоустройство обществ человеческих мнению и суду всех и каждого значит, по его мнению, веру в Промысл Божий о судьбе народов заменить доверием к слабой мудрости людской, значит произвол человеческий, осеняемый и блюдомый милостию Божией, сменить на произвол, возме-таемый вихрем страстей (5, 189--194; 4, 32--33). Его горячее убеждение в превосходстве монархического самодержавия пред всякой другой формой правления само собою вытекало из глубокой веры в Промысл Божий, который наиболее проявляет свою охраняющую силу над народами, когда они по смирению и вере в благое попечение Вышнего, владеющего царствами человеческими, воздвигающего потребных правителей и руководящего сердцами царей, власть над собою вручают единому Помазаннику Божию. Поэтому всякое сомнение в вопросе, кому должна принадлежать высшая власть в государстве -- единому или всем, Иннокентий считает безверием и богохульством" (Архангельский. Мысли Иннокентия о величии и благоденствии России, в июльской книге "Православного собеседника" за 1897 г.).
XXI
Отец Иоанн (Кронштадтский) о русском самодержавии
Отец Иоанн Сергиев (Кронштадтский) произнес и напечатал целый ряд проповедей, выясняющих в общедоступной форме христианское учение о власти. Между ними первое место принадлежит Слову о превосходстве самодержавия над всеми другими формами правления.
Это Слово представляет образец ясного и всем понятного объяснения монархизма вообще и теории русского монархизма в частности. Поэтому ему нельзя не пожелать самого широкого распространения. Оно может дать руководящую нить и для церковных поучений, и для школьных собеседований на соответственные темы. Ни у кого мы не найдем проповеди, которая могла бы сравниться с этим Словом по простоте изложения, соединенной с содержательностью. Вот это прекрасное Слово:
"С давних времен Цари и Императоры наши называются самодержавными и единодержавными, и в их самодержавии и единодержавии, вместе с Православием, заключаются мощь, ширь и слава России: ибо с тех пор, как благоверные Цари наши собрали и сплотили Отечество наше в одно целое политическое тело, -- оно быстро стало укрепляться и распространяться во все концы и ныне находится милостию Божией на высоте своего политического положения. Единодержавие есть самая естественная, разумная и самая полезная для земных царств форма правления, самая надежная власть, так как она происходит непосредственно от Бога, единого Творца и Вседержителя мира. "Дана есть от Господа держава вам и сила от Вышняго", говорит премудрый Соломон.
Мир, созданный манием и словом единого Бога, во всех своих бесконечно великих, великих и малых и незримо малых частях своих, управляется премудростию и силой единого Бога.
Земля и бесконечное множество небесных тел, или светил и планет, несравненно больших нашей Земли, равных ей и меньших, висят в безднах мирового пространства ни на чем и движутся в изумительном порядке целые тысячелетия, не встречаясь и не сталкиваясь ни с одним из светил и не производя ни малейшего беспорядка в движущихся мирах, -- почему? Потому, что их держит, движет и направляет Всемогущая Рука по законам тяготения. Повсюду во Вселенной и во всех созданных мирах виден один бесконечный разум, единая сила и воля Творца.
На нашей Земле как планете действуют во всех тварях, во всех стихиях, во всех царствах природы одни и те же законы. Род человеческий подчинен одному нравственному закону -- совести.
Общий всем Творец и Бог подчинил всех людей одному закону -- закону любви и взаимного повиновения. С самых древних времен семейства и общества человеческие подчинялись сначала отцам или старшим в роде, потом патриархам, как у евреев, а потом князьям и царям. Каждый вид из бесчисленного множества существ или тварей земных, одушевленных и неодушевленных, руководится в своем бытии одинаковыми инстинктами и привычками, данными им от Бога; ими они живут и управляются, доставляя благосостояние себе или человеку, приручающему их.
Во всех разумных действиях людей, во всех их произведениях -- в науках, искусствах -- усматривается одна какая-нибудь объединяющая мысль; в писаниях, в сочинениях, в книгах есть одна, связующая все множество мыслей и слов, идея или мысль, проникающая всю книгу, как душа -- тело, и дающая ей стройность, жизнь, интерес, назидание.
В каждом благоустроенном учреждении -- государственном, учебном или благотворительном -- есть один устав для всех, как и одно главное лицо, правящее учреждением; в войске -- в военное или мирное время -- один главный военачальник, объединяющий и направляющий все части и действия воинства; в правительственных учреждениях все чины подчиняются одному главному начальнику -- министру, а все государство подчиняется одному лицу монарха или государя.
Таким образом, единодержавие и самодержавие в государстве есть самая естественная и Богом указанная и узаконенная форма правления, всего более споспешествующая благоденствию и успехам государства и благу подданных, да и благу мира прочих государств. Одно державное слово могущественного монарха может остановить военное кровопролитие и установить мир между воюющими державами, как и совершилось это по слову нашего Государя между воюющими греками и турками, -- чего республике какого-либо государства едва ли было можно достигнуть.
Вспомним междоусобную рознь наших древних русских князей, воевавших друг с другом и ослаблявших Россию. К чему она, эта рознь, привела? К татарскому порабощению. А объединение одним самодержавным Царем Иоанном III Руси к чему привело? К совершенному освобождению от татарского ига. А следующей затем политикой с монархической властью Царей и Императоров России она приведена к нынешнему величию и славе".
О. Иоанн, конечно, не думал о Шекспире, когда писал свое Слово, а между тем некоторые из его доводов и аналогий напоминают политические размышления, вложенные великим поэтом в уста Улисса ("Троил и Крессида". I, 3) и архиепископа Кентерберийского ("Генрих". Часть вторая, I, 1).
XXII
Ясна и Платон
У народов Древнего Востока встречаются прекрасные, возвышенные и мудрые изречения о монархических началах. "Ты, о Ормузд, -- гласит стих священной книги персов Ясны, -- поставил царя, который и утешает, и кормит бедного" { Поль Жане. История государственной науки в связи с нравственной философией. 25.}.
Этот афоризм, исполненный сочувствия к труждаюшимся и обремененным, наводит профессора В. М. Грибовского на мысль, что даже в основе политической философии Платона, рисовавшего идеал царя-мудреца, печальника народа, можно усматривать влияние магизма. Это предположение подтверждается поразительным сходством учения Платона о душе и теле, о добре и зле с учением магизма о борьбе Ормузда и Аримана, -- о борьбе, в конечном итоге долженствующей завершиться торжественным поражением последнего {В. М. Грибовский. Народ и власть в Византийском государстве. 52.}.
XXIII
Заветные желания Императора Александра II
Какие начала и побуждения руководили Императором Александром II в его преобразовательной деятельности?
"Конечно, западничество и либерализм!" -- скажут многие.
Нет, не западничество и не либерализм, а теплая вера, сознание своих царственных прав и обязанностей, династические предания и пламенный патриотизм. Об этом свидетельствует рескрипт Александра II, данный 30 августа 1865 года Московскому митрополиту Филарету в ответ на поздравительное письмо его:
"Сегодня, в день Моего Ангела, дошло до Меня из Гефсиманской пустыни ваше поздравление, молитвы ваши обо Мне и Моем Семействе и, полные глубоких назиданий, воспоминания о русском Православном Угоднике, имя Коего Я ношу, и соименном Мне Императоре, освободившем Россию от иноплеменников. Преданный Православию, как святой великий князь, Мой Угодник, дорожа достоянием России, как знаменитый император, Мой Дядя, я прошу у Бога не их славы, а счастия видеть народ Мой счастливым, просвещенным светом христианской истины и охраненным в своем развитии твердым законом и ненарушимым правосудием. Молите пред Престолом Всевышнего, дабы дано Мне было привести в исполнение эти всегда присущие сердцу Моему желания, на благо любезного Моего Отечества".
Чувства, выраженные в этом замечательном рескрипте, быть может, под влиянием великой семейной, незадолго до того (12 апреля) испытанной Императором Александром II утраты {Кончины Наследника, Цесаревича Николая Александровича.}, были присущи и всем русским самодержцам.
XXIV
Православие, Самодержавие и Народность
Кто провозгласил впервые печатно "Православие, Самодержавие и Народность" руководящими началами русского монархизма? Министр народного просвещения, граф Уваров. Во Всеподданнейшем отчете за 1837 год, подведя итоги своего управления министерством за 5 лет, упомянув о том, что в течение их были учреждены: 1 университет, 9 гимназий, 49 уездных, дворянских и мещанских училищ, 283 приходских училища и 112 частных учебных заведений, он так выражал намерения и цели Императора Николая I в деле насаждения и утверждения русской образованности.
"В заключение этого быстрого обзора я приемлю смелость прибавить, что не в одном стройном развитии умственных сил, не в одном неожиданном умножении статистических чисел, даже не в возбуждении общего стремления умов к цели, правительством указанной, может найти свое ближайшее начало удовлетворительное чувство, с коим эта картина успехов будет уповательно принята благомыслящими.
Другие виды, высшая цель представлялись совокупно министерству, обновленному в своих основаниях, возвышенному непрестанным участием Вашего Императорского Величества. При оживлении всех умственных сил охранять их течение в границах безопасного благоустройства, внушить юношеству, что на всех степенях общественной жизни умственное совершенствование без совершенствования нравственного -- мечта, и мечта пагубная; изгладить противоборство так называемого европейского образования с потребностями нашими; исцелить новейшее поколение от слепого и необдуманного пристрастия к поверхностному и иноземному, распространяя в юных умах равнодушное уважение к отечественному и полное убеждение, что только приноровление общего, всемирного просвещения к нашему народному духу может принести истинные плоды всем и каждому; потом обнять верным взглядом огромное поприще, открытое пред любезным отечеством, оценить с точностью все противоположные элементы нашего гражданского образования, все исторические данные, которые стекаются в обширный состав Империи, обратить сии развивающиеся элементы и пробужденные силы, по мере возможности, к одному знаменателю; наконец, искать этого знаменателя в тройственном понятии "Православия, Самодержавия и Народности" -- вот в немногих чертах направление, данное Вашим Величеством министерству народного просвещения с того времени, когда Вам, Всемилостивейший Государь, благоугодно было возложить на меня трудное, но вместе с тем важное и лестное поручение -- быть при этом преобразовании орудием высоких видов Ваших".
Очевидно, что "тройственное понятие: Православие, Самодержавие и Народность" было указано и формулировано именно в этих словах Императором Николаем I, когда он назначил графа министром народного просвещения.
"Тройственное начало" в 1837 году не представляло ничего нового. Оно было сжатым выражением той мысли, которой был проникнут знаменитый приказ Петра I, отданный накануне Полтавской битвы. Наши предки издревле, идя на войну, сражались за Веру, Царя и Отечество.
Посылая в атаку конную гвардию при усмирении мятежа 14 декабря, Император Николай Павлович скомандовал: "За Бога и Царя марш, марш!" { Восшествие на престол Императора Николая I. Составлено по Высочайшему повелению бароном Корфом. 3-е изд. 1873. С. 156.}
"Православие, Самодержавие и Народность" означают то же самое, что и два других русских девиза, или клича: "За Веру, Царя и Отечество" и "Русский Бог, русский Царь и русский народ".
XXV
Китайский монархизм
В каком смысле называют китайцы богдыхана сыном неба?
В том смысле, что он происходит от раньше живших богдыханов, которые, как отцы и благодетели Срединной империи, живут на небе и составляют самое Небо, то есть совокупность предков, культ которых лежит в основе религии китайцев. Китайский монархизм, как и китайская душа, вообще плохо поддается пониманию русских людей. Всего легче он может быть постигнут из китайской лирики религиозно-политического содержания. Любопытный образчик ее можно найти в "Краткой исторической музыкальной хрестоматии" профессора Петербургской консерватории Саккетти под заглавием "Китайский гимн XII века до Р. X. в честь предков". Этот гимн в устах богдыхана сводился к прославлению родоначальника династии:
"Государь, ты наш предок, родоначальник династии! Явись мне окруженным блеском, осени меня светлым облаком на счастие и благоденствие. Я воскурю тебе фимиам навстречу и благоговейно приму твои наставления. Вспоминаю
В длинном ряде предков и возношу мои моления о том, чтобы был бессмертен наш царский род на многие лета" (с. 132).
XXVI
Эпизод из пребывания Императора Самодержца Всероссийского Николая II в Эдинбурге в 1896 году
Склонял ли кто-нибудь колени перед Государем Императором?
Да.
Где?
В Шотландии в 1896 году.
"По правую руку Государя Императора стал принц Уэльский, бодро глядевший в своем киевском драгунском мундире; по левую руку Ее Величества занял место герцог Коннаутский в мундире "Scotts Grays", как и принц Уэльский, с Андреевской лентой через плечо. Тогда сделал шаг вперед гр. Пемброк и просил позволения представить провоста Лейта. Популярный местный деятель, несколько смущенный, хорошо сказал краткое приветствие, заключив указанием на лорда-провоста, которому принадлежало более подробное изложение. Лорд-провост, тоже представленный лордом Стюардом, выразил чувства населения шотландской столицы и, склонив колено, просил соблаговолить принять адрес города Эдинбурга в художественно богатой шкатулке" (Новое время. 1896. 19 сент.).
XXVII
Русский монархизм
Словами "Русский монархизм" выражаются и покрываются три родственных понятия:
1) наша исторически сложившаяся организация верховной власти, то есть наше самодержавие;
2) русская теория власти, сказывающаяся как в письменной, так и в устной народной литературе;
3) уважение, доверие и преданность русских людей к своим государям и династии.
Итак, русский монархизм нужно изучать и как форму правления, и как русскую политическую мысль, и как русское политическое чувство, русский политический инстинкт.
Только при таком всестороннем изучении русского монархизма можно понять его надлежащим образом.
XXVIII
Преданность народа Рюрикову Дому при первом Лжедмитрии
Чем объясняется хотя и мимолетный, но быстрый и решительный успех первого Лжедмитрия над Годуновым? Чем объясняется, что самозванец, не представивший никаких доказательств своего мнимого происхождения от Иоанна Васильевича Грозного, встретил в народе такую изумительную готовность принимать на веру распущенные им выдумки? Политической психологией его соотечественников. Они так сроднились с наследственной монархией Московского государства, с династией, ими правившей в течение почти трех столетий, что ее прекращение их ошеломило, поразило как громом. Они готовы были с жадностью ухватиться за всякую надежду воскресить царский дом, найти его отпрыск и возвести на престол. Им не было дела до того, что царевич Дмитрий был, собственно говоря, незаконный сын Иоанна Грозного, как происшедший от его восьмой жены. Они жаждали царевича, и когда нашелся человек, выдававший себя за Дмитрия, они бросились ему навстречу, как к своему давно желанному, прирожденному властелину. Этот сложный, чисто русский психологический процесс еще ждет своего истолкователя как в лице историка-художника, так и в лице поэта, который может угадать многое из того, что едва просвечивает между строк исторических памятников. Когда этот процесс будет выяснен до наглядности, тогда сделается понятным, почему "тень" (выражение Бориса Годунова Пушкина) сорвала порфиру с царя Бориса. Бывают случаи и времена, когда народ искренно принимает "тени" за живые лица и бросается за ними в огонь и в воду.
XXIX
Как следует изучать теорию русского монархизма
Теория монархической власти развивалась у нас постепенно, начиная с удельно-вечевого периода. Она выражалась в изречениях и вообще словах, а также в письмах, завещаниях и разных официальных актах наших Государей, в проповедях и других сочинениях духовных лиц, в сочинениях наших ученых, публицистов и поэтов и, наконец, в народных песнях, сказках, пословицах, преданиях и т. д. Теория русского монархизма должна изучаться по всем этим источникам, причем необходимо сделать прежде всего систематический обзор и своды, чтобы иметь твердую почву для выводов. За материалами дело не станет. Взять хотя бы "Царствование Императора Александра II" Татищева. В этом труде напечатан целый ряд речей, рескриптов, распоряжений и словесных замечаний Императора Александра Николаевича, из которых видно, как он смотрел на свои права и обязанности и вообще на самодержавие.